Реалистическая фантасмагория 1952 г

(Отрывки их чьего-то дневника)

1.

"Шёл год две тысячи второй...
А я, осеннею порой,
ну, а точнее говоря
шестнадцатого октября,
как оказалось на беду
пил в Александровском саду.
Когда б я знал про то число –
меня бы в Кремль не понесло,
хотя я с давних пор люблю
бродить по древнему Кремлю.

Признаюсь: выпил я чекушку,
и захотелось на Царь-пушку
ещё один разок взглянуть,
да и попробовать пальнуть.
Поскольку близился обед –
я быстро заскочил в буфет,
в буфете продавался ром...
А ром не кончится добром!

Короче – влез я на Царь-пушку,
бутылкой зарядил старушку,
(на всё, конечно, Божья милость),
хотел пальнуть и… получилось!!!
Огонь, и дым, и страшный гром…
Очнулся - в пятьдесят втором!
Теперь глядят мои глаза
на полстолетия назад!

2.

Нельзя сказать, что «время Оно»
мне совершенно не знакомо,
ведь, в общем-то, и не секрет –
тогда мне было девять лет,
и что Вы там не говорите,
а много помнит мальчик Витя:
и очень жиденькие щи,
и в сквере серые плащи,
и шёпот у газеты – «Врут…»,
и страх соседа – «Заберут…»,
и холод сумрачной квартиры,
и плач соседки тёти Иры,
и пламя восковой свечи,
и постоянное: «Молчи!»

Я бы совсем не удивился,
кабы во сне туда свалился.
Но как же доказать мне вам,
что выпив только триста грамм
солидный взрослый человек
попал назад в двадцатый век!
Но факт! Стою, пью тот же ром
в Кремле, но – в пятьдесят втором!
Не знаю – плакать или ржать?
Но всё же стал соображать…

Соображаю всё быстрее:
сейчас идёт война в Корее,
уже прошёл партийный съезд,
уже врачей Лубянка ест
и хочет на длиннющей рее
повесить сразу всех евреев,
уже опять дерьмом облиты
«проклятые космополиты»,
врагом объявлена генетика,
и лженаукой – кибернетика…
«Партийна» только арифметика –
(вполне марксистская эстетика!)

Мне часовой под зад коленом,
и… попадаю я на Пленум!
Казалось бы – ну что такого?
Но… осень пятьдесят второго!
Вы удивляться не устали?
Да, я сижу в Свердловском зале!
Да, я сегодня депутат,
я партии своей солдат.

Вам этот Пленум неизвестен,
а может – и неинтересен.
А зря! А очень даже зря,
ведь в середине октября
весь этот страшно тихий зал
вперёд историю не знал.
А знал лишь я, один лишь я
был им защитник и судья.

3.

…Зал зашумел, все разом встали:
на сцене сам товарищ Сталин…
Потом он сел, доклады слушал,
и трепетали наши души.

Его тигриный жёлтый глаз,
казалось, целил прямо в нас.
Смотрел он цепко, тяжело…
А время медленно текло,
за окнами совсем стемнело,
а зал сидел оцепенело.

Вождь из президиума встал
и сделал властный жест рукой,
и вдруг сказал: «Ваш Вождь устал,
ему пора бы на покой.
Я вас прошу его простить
и с миром в Гори отпустить,
ну, а для должности Генсека
найти другого дровосека.»

Такие он слова сказал
и посмотрел угрюмо в зал.
Казалось, к этому моменту
готов был шквал аплодисментов:
уже надели «рукавички»,
чтоб бить в ладоши по привычке.

Но – тишина всех одолела…
У Маленкова побелело
обычно красное лицо…
Сюрприз им преподнёс кацо!
В президиуме генацвале
под стол почти что не упали!

О, провокатор! О, пижон!
Такие шутки только Он
мог, как и Грозный, вытворять.
Хотя не каждый мог понять
смертельный сталинский прицел,
а думал: «Лишь бы я был цел!»

Они, конечно, обалдели,
но вскоре дружно загудели:
«Нет, нет! Лишь Вы,
лишь Вы, лишь Вы!
От Сахалина до Литвы
все дружно встанем на колени –
Вы наш и Бог, и царь, и Ленин!
За Сталина все дружно, братцы!»
Тотчас, конечно, гром оваций.

И вновь рукой привычный жест,
(сейчас он Молотова съест):
«А раз за мной – тогда вперёд!
Вам Сталин никогда не врёт –
пора почистить вновь ряды,
как чистят старые пруды!»
Его глаза полны огня…
А каждый: «Только не меня…»

А сзади руки трёт Лавруха,
ведь ожидается «мокруха»,
(чужая кровь – всегда валюта,
об этом знал ещё Малюта!)
Лаврухе без «мокрухи» «сухо»,
(да на старуху есть проруха:
его ведь тоже ждёт карьера
Дантона или Робеспьера…
От Сахалина до Молдовы
о нём страна услышит снова,
когда всесильного министра
сведут в подвал и шлёпнут быстро!)

4.

…А дальше вовсе не история,
а полная фантасмагория…

Перебивая речь вождя
я душем хладного дождя
или, как по башке поленом
обрушился на этот Пленум:

«Одумайтесь! Хотя бы раз
не испугайтесь жёлтых глаз!
Он, как всегда, цинично врёт!
Он всех вас завтра же сожрёт!
А ты, угодливый мингрел,
сиди, пока не погорел,
пока ещё не перебита
твоя палаческая свита!
Вам жить осталось меньше года,
вас дожидается Ягода!
Надеюсь, ждёт он вас в аду,
конечно, в первом же ряду!
Для вас и существует ад,
и вам там дьявол будет рад!

А вот «товарища» Ежова,
(наверно помните такого?)
вы не найдёте и в аду,
он будет в вашем жить бреду.
Холуй, палач и мелкий плут,
этот кровавый лилипут
расстрелян, как и все другие…
Ну что молчите, дорогие?

Ну что молчишь, партийный Пленум?
У вас в крови холопов гены!
Вас охватил трусливый транс!
Вы упускаете свой шанс
вождю сейчас не отказать
и руки тем ему связать!
Пускай на пенсию уйдёт,
а вон и смерть его грядёт!

Но понимаю – ваше стадо
годится только для парада.
Раз вы не чувствуете смрада,
то вас бранить уже не надо.
А если говорить серьёзно,
то слишком поздно, слишком поздно!»

Молчат. Дурное положение…
Вдруг вижу: ряд пришёл в движенье…
Теперь уже не жди поблажки,
ведь это – «Синие фуражки»!
Эх, не добраться мне до дому…
Сейчас бы хоть глоточек рому!
Да что там рому – хоть бы бражки…
А вот и «Синие фуражки»:
«Что, сам пойдёшь иль отволочь?!»
«Конечно сам. А руки – прочь!»

5.

«Что ж, остальное всё известно,
да и почти неинтересно…
Как оказалось, до погоста
доковылять ужасно просто.
Страшна такая простота:
затвора лязг… И пустота…
Потом в дерюге унесут,
потом, как бред, загробный суд…
..............................

Пустеет жизненный сосуд,
когда идёт последний суд,
тот самый божий суд, который
и очень праведный, и скорый.
И я, тверёзый, как кристалл
пред тем судом уже предстал.

И в этот миг, что ждёт всех нас
услышал ясный, твёрдый глас:
«Хоть твой закончился сеанс,
но всё ж тебе даётся шанс –
всю жизнь свою пересмотреть
и всё неважное стереть,
её ненужные куски
стряхнуть, как старые носки.

Минута прошлого – старьё,
зачем тебе хранить её?
От той минуты откажись –
продлишь на ту минуту жизнь.
пересмотри же свой запас:
обмен идёт тут час на час,
и день на день, и год на год…
Тут логики железный ход!

И жизнь твоя продлится, но…
но есть условие одно:
ты на обмен лишь то предложишь,
что сам, немедля, вспомнить сможешь!
А что забыл – того уж нет,
на том стоит весь белый свет!

А если ты с минуты сей
откажешься от жизни всей,
забудешь всё, забудешь всех,
то в сей же миг и без помех
на белый свет родишься снова
под именем Кобылкин Вова,
а всё что было – навсегда
стечёт, как талая вода.»
............................
............................
Ну что ж, надеждой этой малой
воспользуюсь сейчас, пожалуй…
Ведь от порога этих врат
любой смотаться будет рад.
А уж открылись те ворота,
и надо быстро вспомнить что-то,
что мне забыть, стереть не жаль,
взамен открыв другую даль!

Но новой жизни мне не надо:
Кобылкин – велика награда:
всю жизнь ишачить за него,
как та кобыла – «И-го-го!!!»
.........................
Но как же щедры наверху:
ведь если сбросить шелуху
ненужных дней, ненужных лет –
такой получится дуплет
из прежней жизни – и второй!
Ах, как же мне везёт порой!

Так от чего мне отказаться,
чтоб жизнь моя продлилась, братцы?

Вот детство: холод, теснота,
и коммунальная квартира…
Но мне милей квартира та,
чем все дворцы и замки мира!

А может мне уже не рано
забыть проклятого тирана,
с которым жили по соседству,
с чьим именем прошло всё детство?

А может погасить огни
всего октябрьского салюта?
А может позабыть все дни
зубрёжки в стенах института?

А может следует забыть,
что мой любимый друг разбился?
Что умер сын? А может быть
забыть и то, что он родился?
Конечно это боль и грусть,
но я от них не отрекусь.
Обмен – идея неплоха.
Но только где же шелуха?

Работал, спал, бывало пил,
полжизни на колёсах прОжил,
куда-то время торопил,
кругом мелькали чьи-то рожи…
Ведь каждый день я где-то был!
Пытаюсь вспомнить всё – и что же?
Те дни так буднично похожи,
что я почти их всех забыл…

Короче, что тут не понять:
мне просто нечего менять,
увы, не выгорит с обменом,
и не бывать мне суперменом,
А если я скажу два слова –
родится лишь Кобылкин Вова.
(Кобыла – лучше чем Свинья,
но это всё-таки не я!)

Всё ближе ангельская рота,
и я шагнул через ворота!

И вдруг - опять слепящий свет,
(кто верит в мистику – привет!):
полвека снова пронесло,
быльём былое поросло,
вот только дырка под ребром,
а виноват, конечно, ром!

Что это было? Кто бы знал...
Шизофрении карнавал?
Бесовщины девятый вал?
Или «Эйнштейновский пенал»?
А может я смертельно спал
и на том свете побывал?.."