Встреча с президентом Чили

Советская (теперь российская) научная станция Беллинсгаузен была построена на полуострове Файлдс острова Кинг Джордж в группе Южных Шетландских островов в районе Антарктического полуострова. Всего в 200–300 метрах от нас располагалась чилийская база «Президенте Эдуардо Фрей». Чилийцы называли её антарктическим метеорологическим центром военно–воздушных сил республики Чили.

В феврале, после окончания зимовки мы ожидали прихода из Ленинграда научно–исследовательского судна «Профессор Визе» с новой сменой полярников станции Беллинсгаузен. На нём нам предстояло возвращаться домой.

Перед возвращением судно должно было в течение двух недель несколько раз пересечь пролив Дрейка, отделяющий Антарктический полуостров от Южной Америки, для проведения научных океанографических и гидрологических исследований.

Далее нам предстояло пройти Магеллановым проливом из Атлантического океана в Тихий и посетить чилийский порт Пунта–Аренас. После захода в этот порт «Профессор Визе» должен вернуться на Беллинсгаузен, принять на борт оставшихся на сезонные работы людей, и взять курс на станцию Молодёжная, где к нам присоединится ещё несколько участников экспедиции, возвращавшихся домой. Там же, на станции Молодёжная нас должен был ожидать танкер «Эльбрус».

После разгрузки и заправки топливом «Профессору Визе» предстояло взять курс на север, пересечь Атлантический океан по 20-му градусу восточной долготы от Антарктиды до южной оконечности Африки, а затем направиться на Канарские острова с заходом в порт Лас-Пальмас на острове Гран-Канария. После двухдневной стоянки в этом порту судно возьмёт курс домой, в Ленинград, куда мы должны были прибыть в начале мая.

Всё это несколько удлиняло путь домой, что не особо радовало после 14 месяцев зимовки. Однако перспектива пройти Магеллановым проливом, побывать в порту Пунта-Аренас и на Канарских островах несколько сглаживала стремление как можно быстрее вернуться в Ленинград.

Никогда раньше русские корабли не заходили в Пунта-Аренас, поэтому никто и предположить не мог, что такой заход состоится. И как тут было не вспомнить о примете с ногой бронзового индейца, сидящего у подножия памятника Магеллану на центральной площади города. Считалось, что тот, кто потрогает ногу индейца, обязательно вернётся сюда снова. Об этом я писал в рассказе «Серьёзный случай»! Поневоле начнёшь верить в приметы.

Окончилась наша зимовка, длившаяся 1 год, 2 месяца и 7 дней.
К вечеру 18 февраля 1971 года все дела по передаче станции Беллинсгаузен новой смене полярников были закончены и мы погрузились на корабль.

Утром 19 февраля снялись с якорей, прошли мимо знакомых очертаний скалы «Три брата» у входа в залив «Поттер бэй», обогнули остров Нельсон и вышли в пролив Дрейка, где во второй половине дня недалеко от острова Кинг Джордж сделали первую гидрологическую станцию.

Плавание, не в первый уже раз, по проливу Дрейка особого интереса не представляло. Довольно прохладно, всего 6–8 градусов тепла, сильный ветер, морось, туманы, сплошная облачность. Волнение моря временами достигало 8–9 баллов, то есть штормило прилично. Условия для плавания здесь очень суровые. Не зря первые мореплаватели, в основном пираты, которые проходили этим проливом, получали в качестве награды медную серьгу в ухо и право бесплатно гулять в любой таверне мира.

Выполнив работы в проливе Дрейка, мы направились по южной части Атлантического океана дальше на север вдоль аргентинских берегов архипелага Огненная Земля. Примерно на траверзе Фолклендских островов повернули на запад, и около 5 часов утра вошли в Магелланов пролив.

В наши задачи входило пройти весь пролив, выйти в Тихий океан, снова спуститься к югу вдоль западных берегов архипелага, обогнуть мыс Горн, пересечь, в который уже раз, пролив Дрейка и на короткое время вернуться на станцию Беллинсгаузен. Потом снова повторить этот маршрут.

Восточная часть пролива широкая с низкими берегами. Судоходство здесь осложнялось наличием большого количества мелей и подводных камней. Западная часть, в отличие от восточной, более узкая и глубокая, с гористыми берегами. Здесь полно всякой живности – пингвины, капские голуби, гигантские буревестники, Вильсоновы качурки, доминиканские чайки, дельфины белобочки.

Однажды, выглянув в иллюминатор, я увидел ту же картину, которая когда-то поразила Магеллана и его спутников. По берегам пролива в темноте мерцали огни. Только во времена Магеллана это были огни огромных костров, которые по ночам жгли местные индейцы. Отсюда эта часть света и получила своё название «Огненная Земля» (Терра дель Фуэго). Теперь на смену пламени индейских костров пришли факелы многочисленных нефтеперерабатывающих крекинг–заводов. Но зрелище не утратило от этого своей романтичности.

Невозможно описать словами, насколько красив был рассвет и восход солнца в этих местах. Таких красок и облаков, пожалуй, не смог бы придумать ни один художник.

При приближении к Пунта-Аренас к нашему судну подошёл катер с чилийским лоцманом на борту. В широком заливе напротив порта бросили якорь, и стали ждать когда освободится место у причала. В 6 часов вечера от причала отошло норвежское судно, и мы встали на его место. Это был первый заход советского судна в самый южный в мире порт. Надо было пополнить запасы продуктов и пресной воды.

На борт поднялись представители пограничной и таможенной служб для оформления документов. Мне было проще – в паспорте уже стояла разрешительная виза на пребывание в Чили еще в течение полутора месяцев.

Из Сант–Яго прилетел и наш советский консул в Чили Игорь Алексеевич Воробьёв, тот самый, который не перевёл деньги в госпиталь за лечение нашего больного (рассказ «Серьёзный случай»). Он всячески избегал встречи со мной, видимо чувствовал неловкость за невыполненное обещание, а точнее за неисполнение своих прямых служебных обязанностей, и только издали попросил показать ему доктора с полярной станции.

Наутро следующего дня всех участников зимовки и свободных от вахты членов экипажа судна отпустили на экскурсию в город. Как рады были сойти на берег зимовщики, которые уже стали забывать как выглядят городские здания, девушки, обычная трава, и каким концом растут из земли деревья!

И вот я снова спускаюсь с борта судна на знакомый причал, который покинул около полутора месяцев назад. Небольшими группами разбредаемся по городу. Тогда для советских моряков существовало правило гулять в иностранных портах группами не менее трёх человек.

Наша группа в первую очередь направилась на площадь к памятнику Магеллану, чтобы и мои товарищи потрогали ногу индейца. Вдруг и им посчастливится когда-нибудь вернуться в этот город.

Во время нашей зимовки в 9-й советской антарктической экспедиции в Чили прошли выборы, в которых победил и стал президентом демократ Сальвадор Альенде, врач по образованию, одно время занимавший пост министра здравоохранения.

Около здания муниципалитета мы обратили внимание на толпу народа и карабинеров (национальная полиция). Оказалось, что в это время город посетил президент, который когда-то был сенатором от южных провинций Чили.

И вот теперь в здании проходила его пресс-конференция. Не хотелось упускать возможности увидеть президента, и мы стали ожидать его появления.
Время шло, а он всё не выходил. Тогда я подошёл к офицеру охраны и спросил, можно ли будет сфотографировать президента Альенде когда он выйдет из здания. Офицер подозрительно посмотрел на мою довольно крупногабаритную кинокамеру и поинтересовался кто мы такие. Я, со свойственной мне простотой, смело протянул ему паспорт моряка. Офицер повертел его в руках, попросил немного подождать и исчез в парадной.

Ждал я минут 15, потом ещё столько же, а офицер всё не появлялся. Ну, думаю, опять влип. Нас же инструктировали, что нигде и никому нельзя отдавать свой паспорт. Когда беспокойство достигло предела, офицер появился и жестом пригласил меня следовать за ним. Первая мысль, пришедшая в голову «ну вот и попался»! Разве можно было предположить то, что произошло дальше?

Мы вошли в здание, поднялись на второй этаж и проследовали в зал, где я увидел президента Сальвадора Альенде, его жену Ортенсию Бусси де Альенде, их дочь и всю свиту, включая главнокомандующих армией, военно-воздушными и военно-морскими силами республики. Пресс-конференция окончилась и все о чём-то беседовали. Корреспонденты, фото- и кинорепортёры закончили свою работу. А тут я стал пристраиваться со своей кинокамерой. Проверил освещённость по экспонометру. В моей кинокамере была заряжена плёнка невысокой чувствительности, не рассчитанная на съёмки в помещении. Света было маловато. Наверное у меня было такое расстроенное выражение лица, что один из осветителей всё понял, подошёл и предложил включить софиты. Вот теперь появилась возможность хоть что-то снять. Решил долго не акцентировать на себе внимание и вышел на улицу в надежде продолжить съёмки президента уже при нормальном дневном освещении. Наши ребята встретили меня с нескрываемым облегчением.

Через некоторое время карабинеры расчистили проход в толпе, и Альенде со свитой появились на выходе. Здесь я уже не стеснялся и пятился задом впереди процессии в трёх-четырёх метрах от президента, и снимал, снимал на кино- и на фотоплёнку. А охрана освобождала дорогу, объясняя зевакам, что это «руссо телевизьон». Пишу и сам себе не верю. Разве можно такое представить в наше время, когда совершается столько террористических актов?

Возле одного из скверов стоял разукрашенный лентами и шариками легковой автомобиль, который можно было выиграть в моментальной лотерее, купив здесь же лотерейные билеты. Сальвадор Альенде подошёл к автомобилю, купил несколько билетов и раздал их публике. Процессия последовала дальше.

Так, благодаря случаю, и исполнившейся примете, мне удалось увидеть президента Республики Чили.

В сентябре 1973 года, через два года после моего возвращения из экспедиции, появилось сообщение о военном перевороте в Чили, организованном генералом Аугусто Пиночетом, который по конституции был обязан беспрекословно подчиняться президенту. После штурма президентского дворца «Ла Монеда», во время которого сражался с автоматом в руках и погиб Альенде, к власти пришла военная хунта. Пиночет стал сначала её президентом, а потом и президентом Чили.