Дураков и Фиалко

       Фиалко был довольно маленьким по нынешним меркам, можно даже сказать, миниатюрным, в меру лысоватым, очень бодрым и жизнерадостным, отличавшимся прекрасным аппетитом человеком среднего пенсионного возраста, похожим на Дефюнеса, как две, не совсем правда одинаковые, капли воды.
       Как выглядел Дураков, я понятия не имею. Знаю только, что он был еще на целую голову ниже Фиалко и носил черный плащ до самой земли, в связи с чем приходит на ум, что вид у него был, скорее всего, довольно таки дурацкий. Не думаю, чтобы он намеренно старался произвести именно такое впечатление, хотя и последнее не исключено. Имиджмейкеров тогда не было и не у таких начальников, и это им отнюдь не мешало. А Дураков и сам был не маленьким начальником. И этот дурацкий вид, по-видимому, никак не влиял на его продвижение по служебной лестнице. А может быть, даже и способствовал. Кто знает, не носил ли точно такой же непомерно длинный черный плащ и непосредственный начальник Дуракова? А также и начальник этого начальника. И так до самого верха, до Иосифа Виссарионовича, который, и тут уж спорить никто не станет, действительно носил шинель, полы которой едва ли не мели по самой земле.
       А может быть, Дураков был просто экономным человеком и донашивал плащ своего более рослого папы, тоже, кстати, Дуракова. А может, это был плащ непосредственного начальника Дуракова, которого органы НКВД схватили так неожиданно, что он даже не успел надеть свою любимую одежку. А Дураков этот злосчастный плащ и унаследовал вместе с должностью своего бывшего шефа, из чего мы можем заключить, что суеверным человеком Дураков не был, что вполне естественно, поскольку такие люди, как Дураков, всегда шагают в ногу со временем, а также держат нос по ветру, а палец на кнопке, что и позволяет им большую часть сознательной жизни пребывать, находясь в статусе начальника.
       А раз Дураков был немаленьким начальником, то он был не только очень маленьким, как мы уже говорили, но и, процентов этак на девяносто девять, также и кругленьким человечком, поскольку в те голодные годы строительства справедливой жизни все начальники хорошо и качественно питались. Последнее обстоятельство должно было, вероятно, обеспечить прорыв в революционной борьбе за лучшую жизнь. Впрочем, к теме данного повествования это не имеет никакого отношения.
       Будучи немаленьким начальником, Дураков, хотел он того или нет, должен был быть довольно таки злым человеком. Иначе его бы очень быстро сожрали другие начальники, в том числе и более мелкие, чем сам Дураков. И никакого рассказа о Дуракове и Фиалко вообще не получилось бы.
       Как и практически любой начальник, кроме разве что совсем ни на что не годящихся, Дураков обладал, несомненно, превосходной памятью. Будучи, как мы установили методом дедукции, злым толстеньким человечком с хорошей памятью, Дураков вовсе не был злопамятным. Последнее обстоятельство нашло свое подтверждение в ходе дальнейших событий. Об этом, собственно, и пойдет речь. Хотя по большому счету само дело и выеденного яйца не стоит.
       Поскольку Дураков носил свою фамилию уже бог знает сколько лет, он к ней, естественно, привык и воспринимал ее, по-видимому, всего лишь как некий индекс, вроде ИНН, или как набор звуков, давно оторвавшийся от смыслового содержания, подобно тому как самолет отрывается на большой скорости от им же вызванной звуковой волны, и отрыв этот, по мере служебного продвижения Дуракова всё увеличивался и увеличивался, с его собственной, разумеется, точки зрения. Для стороннего же наблюдателя картина была несколько иной. Могло даже создаться совершенно неправильное представление, что по мере служебного роста Дуракова, а иными словами, просто с годами, количество дураков в нашей стране, или, может быть, только в нашем регионе, или, на худой конец, на отдельно взятом производстве, неуклонно растет. Ибо Дураков, не обращая никакого внимания на бросающиеся другим в глаза, а точнее, в уши, созвучия, представлялся примерно так: бригадир Дураков, начальник смены дураков, начальник участка дураков, начальник цеха дураков, начальник производства дураков. Дойди Дураков до самого верха советской номенклатурной иерархии, он, будучи человеком консервативным, так бы и называл себя: Генеральный Секретарь Коммунистической Партии Дураков. Может быть, поэтому его и остановили, скорее всего, где-нибудь на уровне второго секретаря райкома. Хотя и не исключено, что он поменял все же, несмотря на свой консерватизм, свою такую броскую, и я бы даже сказал, вызывающую фамилию и далее продвигался уже как какой-нибудь Толстиков или даже Романов. Нам это доподлинно неизвестно, несмотря на всю нашу дедукцию.
       А может быть, и сама фамилия Дураков тоже не настоящая, а допустим, взятая папашей Дуракова после 17-го года, когда практически любой Бронштейн мог запросто стать Троцким, или, хотя бы, Свердловым. Я вовсе не намекаю на то, что папаша Дураков был евреем, или, тем более, сионистом. Скорее всего, он как раз был исконным русаком, возможно даже, предводителем дворянства, а то и отцом русской демократии и лицом, приближенным к Государю Императору. А такую дурацкую фамилию он придумал, когда после революции в воздухе свободы запахло жареным, чтобы никто не догадался. Поскольку и сам Дураков, и тем более, его папаша-аристократ, были, несомненно, консерваторами, я считаю вполне вероятным, что фамилия была изменена не слишком кардинальным образом. Список дворянских фамилий, созвучных и близких по смыслу фамилии Дураков, не слишком велик. Поэтому я берусь утверждать, что наш Дураков на самом деле есть ни кто иной, как потомок воспетого Пушкиным А.С. графа Дундукова-Брондукова, которого тот в свойственной гениальному поэту несколько панибратской манере обращения называл попросту дундуком, нарываясь, замечу в скобках, тем самым в очередной раз на неприятности, ибо Дундуков был лицом (Пушкин, правда, упоминал почему-то задницу) приближенным к самому обер-прокурору. Дундуков, впрочем, оставил наскоки Пушкина без последствий, толи благодаря свойственной всем Дундуковым-Дураковым уже упоминавшейся незлопамятности, толи потому, что действительно, имел рыльце в пушку.
       Верный семейным традициям далекий потомок графа Дундукова начальник производства Дураков оставил безо всяких оргвыводов дерзость своего подчиненного Фиалко, о чем я, собственно, и пытаюсь рассказать, да никак не могу добраться до сути дела. А суть дела, не стоящего, как я уже говорил, и выеденного яйца, заключается в том, что между начальником производства Дураковым, человеком белой кости и голубых кровей, славным потомком фаворита обер-прокурора Дундукова-Брондукова, занявшим и при советской власти достойное положение благодаря предусмотрительности своего папеньки, проявившего свойственную всем Дундуковым оперативность, и свалившимся на его, Дуракова, голову как снег на кочан капусты выпускником ремесленного училища Фиалко, чье якобы пролетарское происхождение в известной мере нивелировалось поменявшим уже к тому времени знак на шкале критериев общественно-социальной значимости еврейским вероисповеданием, произошла небольшая перепалка, по счастью, только словесная, ибо разговор происходил по телефону.
       Конечно, мы не имеем права трактовать этот конфликт как социальный, или, тем более, классовый. Хотя по провозглашенному тогда отцом народов тезису классовая борьба все нарастала и нарастала, к конфликту между Дураковым и Фиалко она при всем желании отношения иметь не могла, поскольку оба принадлежали в то время к одному, правда не совсем классу, но все же, как тогда говорили, социальной прослойке, называвшейся технической интеллигенцией. А если смотреть глубже, имея в виду Дундукова-Брондукова с его голубой кровью, так и на якобы плебея Фиалко можно посмотреть из глубины веков. И тогда наверняка обнаружится, что он происходит из какого-нибудь колена Давидова, под номером, допустим, семь или восемь. А значит, по части аристократизма может как раз дать Дуракову сто очков вперед. Правда Давид, прежде чем стать царем, прошел полноценную трудовую подготовку, проработав необходимое для стажа количество лет пастухом, и с точки зрения исторического материализма имел такое же рабоче-крестьянское происхождение, как и сам Фиалко согласно его анкетным данным. А в один прекрасный момент озлобился по-видимому, благодаря тяжелому гнету правящих классов, и убил камнем великана Голиафа, который, вероятно, эти самые классы в его сознании и олицетворял. И это положило начало его творческого роста, позволившего ему вскоре достичь должности и.о. царя, а затем и вовсе занять вакансию основательно, объединив под одним командованием Иудею и Израиль. Так что Фиалко на поверку оказывается еще древней, чем Дураков. Причем намного. Хотя и Дураков вполне мог происходить от не менее древнего товарища, ну хотя бы от того же Голиафа. Славяне, как известно, происходят от венедов, те от лидийцев, а последние от хеттов. А хеттская империя как раз и простиралась в те годы до Иудеи. Возможно, Давид их экспансию дальше на юг и остановил, убив камнем их предводителя Голиафа. Правда, пишут, что Голиаф был филистимлянином, но эти сведения нельзя считать достоверными. Наука их не подтверждает. Так что будем считать, что Фиалко был потомком Давида, а Дураков – Голиафа. Пролетали столетия, посвистывая, как пули у виска Вечности, многочисленные потомки Давида то дрались, то мирились с потомками Голиафа, нравы постепенно смягчались, хотя булыжник как оружие пролетариата еще долго сохранял свою актуальность и, наконец, технический прогресс достиг таких высот, что новый Давид получил возможность сразить нового Голиафа тем самым предметом, с которого, если верить Библии, все и началось, а именно словом, пущенным подобно камню из пращи, по телефонным проводам. Но в этом поединке столкнулись уже, можно сказать, единомышленники, люди, если можно так выразиться, новой формации, строители коммунизма и технически подкованные специалисты.
       Оба, надо отметить, любили технику, и вообще, всякие железяки. Не знаю, как Дураков, а Фиалко-то до сих пор держит дома сундучок с разными полезными и не очень, железными, а также изготовленными из других материалов предметами, как то молотки, гаечные и разводные ключи, мотки проволоки, телефонные и электрические кабели, конденсаторы, реле, ломаные будильники, и другие изделия, в том числе и непонятного назначения. Да и у Дуракова, небось, дома всякого хлама набросано еще и побольше. Все же и начальником он был повыше, чем Фиалко. Тот только до дежурного инженера дослужился. Хотя способности имел большие. Может даже побольше, чем у самого Дуракова. Зато характер у Фиалко был прескверным. Все время препирался с начальством. А в быту был милейшим человеком. Но как на работу, так сразу каким-то злобным становился. Прямо, не подходи близко. Дураков-то ему по телефону звонил. А то неизвестно чем бы все тогда закончилось. Таким злобным был в тот день Фиалко. А Дураков-то всегда был милейшим человеком. И на работе тоже. На следующее утро после того случая он первым подошел к озлобившемуся было Фиалко и, представившись на свой манер: «начальник производства Дураков», крепко пожал Фиалко руку и поблагодарил его за проявленные оперативность, решительность и технически грамотные действия. А может, даже, наградил впоследствии грамотой. Правда, мне об этом ничего не известно.
       А прошлой ночью, когда Фиалко в первый раз в жизни заступил на дежурство, как раз и случилась авария. И если бы не Фиалко, бог знает, сколько еще неприятностей могло бы произойти. Тут-то как раз и позвонил Дураков. Хотел, видимо, поинтересоваться, как идут дела. А может, и посоветовать чего. Точнее, дать указания. Но ничего посоветовать не успел. Разговор-то повернулся в какую-то другую сторону. Чтобы долго не разглагольствовать, приведу его дословно:
       Фиалко: Фиалко у телефона.
       Дураков: Какая еще фиалка?
       Фиалко: Фамилия моя Фиалко.
       Дураков: Таких фамилий не бывает.
       Фиалко: Бывает. А Ваше-то как фамилие?
       Дураков: Дураков.
       Фиалко: Терпеть не могу дураков, которые звонят без толку и только мешают работать.
И шмякнул трубку на рычаг.
       Такая вот была история. И оба, что Дураков, что Фиалко, зарекомендовали себя в ней с положительной стороны. Я так думаю. Конфликт, едва вспыхнув, был исчерпан. Да и что им было тогда делить? Оба занимались, кто как умел, одним делом – подъемом народного хозяйства. И каждый старался, как мог. Да и получал начальник производства Дураков всего раза в два больше, чем молодой специалист Фиалко. И были они просто товарищами по работе. Не только на словах, но и на деле. И все другие тоже так думали.
       Нет, это я конечно, преувеличиваю. Не все. Если бы все, то так бы всё и продолжалось. Кое-кто думал совсем по-другому. Хорошо это или плохо, не мне судить. Время покажет. Одно радует – Фиалко вовремя смылся на пенсию. Сейчас за такие штучки ему бы конкретно дали пинка под зад. А на старости лет это и больно и обидно.
       И если задуматься, то все мы, старики, каждый, конечно, по-своему, немножко и Фиалко, и Дураковы. И переделать нас уже никому не дано. Поздно. Так и умрем дураками. Каждый, конечно, в своем понимании этого слова.

20.10.2006г.