Случайность

Случайность

       Лохматая кавказская овчарка встала и отряхнулась от засыпавшего ее снега. Шерсть собаки была такой густой, что холода она не чувствовала, и несмотря на установившиеся в последние дни десятиградусные морозы, могла спать прямо на земле. Поведя носом по морозному ветру, собака ощутила приятный запах геркулесовой каши с тушенкой и радостно завиляла хвостом. До очередной кормежки оставалось немного времени, и овчарка решила еще раз обежать охраняемый ею участок территории следственного изолятора. Не спеша, семеня вдоль жестко натянутой металлической сетки, собака смотрела прямо перед собой, лишь иногда принюхиваясь к редким следам на снегу. Но чужих запахов она не ощущала. Лишь валенки ее хозяйки-кинолога Зои, да простывшие следы Весты, бегавшей тут прошлые сутки.
       Внезапно собака остановилась около сторожевой вышки и задрала круглую мохнатую голову. С вышки, перегнувшись через перила, на нее смотрел молодой человек в армейском тулупе. Он улыбнулся собаке и легонько присвистнул. От мужчины пахло табаком и оружейной смазкой, запахами знакомыми и привычными для овчарки, однако собака зарычала и негромко, но грозно гавкнула на весельчака. Мужчина изменился в лице и плюнул вниз, стараясь попасть в голову овчарке, но промахнулся и раздосадованный скрылся в своем застекленном убежище. А кавказская овчарка, удовлетворенная своим уставным поведением, которому ее обучали последние годы жизни, поспешила дальше, все ближе и ближе приближаясь к желанному запаху овсянки с тушенкой.
Раздраженный поведением собаки мужчина зашел в крошечное помещение сторожевой вышки и взял в руки АК-74м.
       - Вот ведь сука какая, рычать на меня вздумала! Ну, я ей сейчас задам.
       Он вскинул автомат, плотно прижал к плечу и быстро поймал на мушку удаляющуюся собаку. В прорезь прицела были хороши видны ее мохнатые сильные лапы и раскачивающийся при ходьбе пушистый хвост. Прицелившись под хвост кавзказской овчарке, охранник медленно, как учили на стрельбах, нажал на спусковой крючок.
Боек ударил в пустоту, а автомат издал сухой щелчок.
       - Вот так, и нет тебя, - мужчина поставил автомат к окну с небольшой форточкой и достал из кармана пачку сигарет «Петр-I». Закурив, он задумчиво посмотрел вслед скрывшейся за поворотом кавказской овчарке и сквозь зубы сплюнул с вышки на сугробы снега внизу. «На кого хвост поднимать вздумала, шалава. Я человек и у меня оружие, а ты кто? Кусок зубастого мяса! Шмальнул тебя и дело с концом… Вот так бы со всеми суками поступать». Мужчина затушил сигарету о металлические поручни лестницы, ведущей на вышку, и аккуратно положил окурок в стоящий на подоконнике коробок. Устав караульной службы он знал не хуже собаки и не хотел получить нагоняй от разводящего за курение на посту.
       Взяв АК-74м в руки, он вновь почувствовал неописуемое наслаждение силой. В его руках была смерть, и он мог ею распоряжаться. Пускай лишь 12 часов в сутки, но смерть принадлежала ему. Любой нарушитель периметра, зазевавшийся заключенный, оставшийся отбывать наказание в хозяйственном блоке следственного изолятора, или даже малолетний хулиган, рискнувший проникнуть на территорию запретной зоны, подлежали немедленному уничтожению. Да, по правилам надо было окрикнуть нарушителя, сделать предупредительный выстрел, но потом… Потом можно было стрелять в человека и поступок этот остался бы совершенно безнаказанным. Ведь часовой неприкосновенен на посту и должен руководствоваться лишь Уставом караульной службы, обязывающей его стрелять в любого нарушителя.
       Автомат приятно оттягивал руку. Мужчина взял оружие на изготовку и передернул затвор. Раздался приятный его слуху щелчок и 5,45-миллиметровый патрон уютно разместился в казенной части ствола. Теперь осталось лишь нажать спусковой крючок, и смерть полетит со скоростью 900 метров в секунду в выбранную жертву.
       Разволновавший от нахлынувших на него мыслей, младший инспектор отдела режима и охраны следственного изолятора 45/5 поставил АК-74м к окну и вышел на лестницу, чтобы выкурить очередную неуставную сигарету.

* * *

       Иван Васильевич Коробицын не спеша собирался на службу. Жена Людмила упаковала ему с собой приготовленные на пару вчерашние котлеты и пару бутербродов с вареной колбасой. Налила горячий чай в термос, плотно завинтила крышку. Коробицын за почти двадцатилетнюю службу нажил хронический гастрит, поэтому о его регулярном питании жена заботилась особенно внимательно. Через десять дней у мужа истекал пятилетний контракт, и он собирался увольняться из следственного изолятора в связи с выходом на пенсию по выслуге лет. Друзья подготовили Коробицыну теплое местечко начальника охраны в автомобильном сервисном центре, работа в котором оплачивалась значительно щедрее, чем в следственном изоляторе, а потому Иван Васильевич не переживал за свое будущее.
       Последний раз, проверив собранные продукты, Людмила обняла мужа и чмокнула в щеку, прощаясь у дверей. Иван Васильевич пытался уклониться от поцелуя, одновременно нежно шлепнув жену по раздавшемуся за годы совместной жизни заду. Людмила засмеялась и шутя вытолкнула мужа за дверь. Супруги были женаты уже более 25 лет, но до сих пор сохраняли добрые, даже в чем-то по-молодому игривые отношения.
       Зайдя на КПП, Коробицын сдал служебное удостоверение, получив взамен пластиковый жетон с номером. Табельного оружия Иван Васильевич не носил. После службы в Афганистане оружейный металл стал ему ненавистен. Вдоволь насмотревшись на смерть, Коробицын отказывался носить ее символ рядом с сердцем.
Начинался обычный рабочий день, и дежурный помощник начальника следственного изолятора, а по простому ДПНСИ, Коробицын Иван Васильевич отправился на обход вверенной ему на сутки территории.
* * *

       - А вот еще был случай на Лебедева, - старшина Самсонов пододвинул ногой табурет и сел за металлический столик дежурной части. – Зеки из телевизора сварочный аппарат сделали и, спилив решетки, убежали.
       - Да ну, лажа все это! Не было такого, - старший лейтенант внутренней службы Гаврилович оторвался от заполнения журнала учета личного состава и махнул рукой. – Брехня зоновская.
       - А вот и не брехня, - вступился Коробицын, стоящий спиной к окну у батареи. – Арестанты действительно сделали сварочный аппарат из переносного телевизора, но никуда конечно не убегали, а только «реснички» срезали. Две недели цирики не могли понять куда «реснички» подевались. Мужики-то телевизор обратно собрали, только починить его не смогли. Так и стоял в хате, как подставка под шлемки.
- Какая еще подставка? – удивился Самсонов.
- А-а, вот сразу видно, что ты цирик лагерный, в СИЗО не служил. Не знаешь. Нары-то в три ряда, а столик откидной, как в купе. То есть со столика можно хавать, если сидишь на первой шконке. А с телеком можно и со второй шконки рубать. Лежишь на боку и «кровь мента» трескаешь.
- Чего? Какого мента? – Самсонов недоверчиво посмотрел на ДПНСИ Коробицына.
- Эх ты, салага. «Кровь мента» это борщ, а «могила» рыбный суп. Потому что там голов рыбных до хера.
В дежурной части повисло молчание. Довольный проведенным обучением молодого сотрудника Коробицын плотнее сел на батарею, прижавшись к запотевшему стеклу.
- Вот так-то брат Самсонов, в СИЗО работать это тебе не хрен собачий…
В этот момент стекло за спиной ДПНСИ треснуло, и Коробицын, упав с батареи, рухнул на грязный пол дежурной части.
- Товарищ подполковник, что с Вами? – Самсонов бросился к лежащему начальнику и приподнял его за плечи. Но Коробицын уже не дышал. По форменной гимнастерке на груди дежурного помощника начальника следственного изолятора медленно расползалось бурое пятно крови.

* * *

Следственная группа вместе с экспертом-криминалистом, выполнявшим обязанности кинооператора, с трудом разместилась в помещении постового и на верхних ступеньках лестницы сторожевой вышки следственного изолятора.
Возглавлявший группу следователь Калининградской прокуратуры Маркин сделал знак криминалисту и продолжил начатый перед подъемом на вышку следственный эксперимент.
- Запись возобновлена в 12 часов 32 минуты 11 марта 1998 года. Обвиняемому Сергееву предлагается показать, при каких обстоятельствах он произвел выстрел 21 декабря 1997 года. Давайте, Сергеев, берите автомат и медленно показывайте свои действия. Попутно объясняйте, что Вы делаете.
- Значит так, - Сергеев дрожащими руками взял АК-74м. – Я дежурил тогда здесь. Вот. Стоял, как полагается по Уставу караульной службы. Наблюдал за периметром. Никаких нарушений не было… Помню, что скучно было.
- Курили на посту?
- Нет, что Вы. По Уставу запрещается… Я ж и говорю, скучно было. Даже не покурить… Ну вот, я решил проверить в исправности ли автомат. Отсоединил рожок, передернул затвор…
- Обождите, обождите. Вы же раньше говорили, что вначале передернули затвор.
- Ну, может и так. Я уже не помню… Потом на свет прицелился… И как-то так получилось, что случайно нажал на спусковой крючок…
- И куда же Вы целились. На какой свет?
- А во-о-он туда, - Сергеев вытянул руку вдоль контрольно-следовой полосы, где на расстоянии 150 метров от вышки блестело новым стеклом окно дежурной части.