Цикл ЛЮДИ. Рассказ второй. Солнце на сковородке

Он сидел у окна и наблюдал за посетителями кафе. Проследив взглядом точеную фигурку девушки с изречением Цоя на запястье, заказал вторую чашку кофе. Он был одним из тех мужчин, которых седина в бороде не старит, а даже прибавляет шарма. По нынешним стандартам рядом с таким мужчиной мы ожидаем увидеть либо молодую блонди, либо же уверенную в себе женщину, которая с самого начала, всегда была с ним. Но он никогда не появлялся со спутницей, так что мне оставалось лишь догадываться.
- Вот ваш кофе. – сказала Лика, поставив огромный стакан глясе на стол с легким керамическим звоном. – Что-нибудь еще?
- Да, пожалуй. Будьте любезны кусок яблочного пирога и ваше фирменное.
- Сейчас принесу.
Легко и небрежно цокая каблучками, она удалилась к стойке бара.
Мне всегда нравился этот необычный персонаж – пожилой, величавый мужчина. Нравились его интеллигентность и аккуратность во всем. Одежда – конечно, костюм. Брюки всегда с идеально выглаженной стрелкой. Аккуратная прическа и игриво, немного по молодежному заостренная бородка. Лику как и всех работников сего заведения называл исключительно на «вы». Это было клише. «Если человек на работе, к нему необходимо относиться с уважением, показывать, что ты ценишь его труд и время, которое он тратит на себя». Так он объяснял свои манеры официанткам и бармену.
Он любил это кафе, обедал здесь вот уже полтора года 2 раза в неделю. Приходил всегда в одно и то же время – около трех часов дня и занимал одиночный столик у окна. Его гордый греческий профиль завораживал, теплые кофейные глаза грели своей добротой и только глубокие лучики убегающие от уголков глаз к вискам давали намек о его возрасте.
Лика принесла ему яблочный пирог и их фирменное – яичницу с помидорами. Мне нравилось думать, что он берет это блюдо из-за теплых воспоминаний. Быть может его ему готовила мама на завтрак во время его школьной жизни, или он сварганил сие блюдо своей первой любви, когда они оказались на даче во время дождя, а продуктов для кулинарного шедевра было не так уж много. Или же она готовила ему это незатейливое яство, крутилась у плитки, а он смотрел на нее. И сейчас ему нравиться вспоминать звук шкворчащего на сковородке солнца с озорными красными помидорами.
Но вот он, закончив трапезу, встает, поправляет одежду и надевает пиджак. Достает чековую книжку и старую перьевую ручку.
Ручка. Вот она – та деталь, которая привлекала мое внимание особенно сильно. Она была древней, из светлого дерева в оправке из металла. На ее стволе мелкими золотыми буквами было выбито «Лучшему мужу, отцу и деду». И такой теплотой веяло от этих золотисто-солнечных слов. Он выписал чек на необходимую сумму. Солнечный луч игриво сверкнул на блестящей надписи. Убрав ручку в левый нагрудный карман (туда, где сердце – нравилось думать мне), он размеренной походкой направился к выходу. Пройдя мимо меня, придержал невидимую шляпу – фирменный жест приветсвия, и вышел. Звякнул дверной колокольчик.
После него остался легкий шлейф морского парфюма и ощущение нежности, с которой он убирал перо с, возможно, самым искренним пожеланием, увековеченным в золоте, в левый нагрудный карман.