Исполнитель

Исполнитель
1
Поднялся буран. Ветер беспощадно бил в лицо. Под ногами раздался хруст. Это кто-то нечаянно наступил на чей-то че-реп и раздавил его. Верхушки полумёртвых высотных зданий сурово посмотрели на своих создателей, покидавших их, и метель жалобно зазвучала в просторных могилах города. Шёл третий год ядерной зимы. Третий год никто не видел солнца. Железобе-тонные «кости» торчали из мёртвых стен, куски металла, обломки стен валялись повсюду.
Одетые в лохмотья (кто в тёплые ватные тулупы, кто в старые зимние куртки), забравшие из дому самое необходимое, люди отчаянно рвались туда, где строился новый город («Город надежды»). Половина машины показалась из-под снега. Мёрт-вая, холодная, с разбитым ветровым стеклом. Тот, кто сидел внутри и даже после смерти давил на газ, пытаясь выбраться из ледяной ловушки. Три года назад я был здесь, я видел этот огонь, эти адские муки, пепел и множество потерь. Теперь я опять вернулся. После огня – холод. Планета восстанавливает свои силы, залечивает раны, и те, кто остался жив, пытается не потерять себя.
- Вы долго были в бункере? – Спросил один в противогазе.
- Столько, сколько и все. – Ответил я. – Тоже ищешь своё ЭЛЬДОРАДО?
- Говорят «Город надежды» построен ближе к ядру, где ещё до сих пор сохра-нилось тепло, и не коснулась война человеческая. – Только теперь я обратил внима-ние на то, что одежда этого типа была обвешена брелками и размалёвана пацифика-ми.
- Ты один из этих…? - Спросил я
- Мы были против войны, против этого маразма. Я успел укрыться в подзем-ной пещере, чудом оказавшейся у меня под ногами, когда увидел «гриб».
- В центре города?
- За городом. В это время я был за городом.
- И как же тебя не задела радиация?
- Задела, просто не хочу сильно светиться. – И добавил. - В переносном смыс-ле этого слова. – И он завернул край рукава. Рука обросла шерстью ярко-оранжевого цвета. – Вспышка улучшила меня и дала иммунитет к радиации. К сожалению, я один из миллиона, кто выжил после облучения.
- Хочешь забрать его в ЭЛЬДОРАДО? – С другой стороны шёл мужчина в тёмном костюме, галстуке и накрахмаленной рубашке. Казалось, что никто его кроме меня не видит, но это было так – его ноги, хоть и шли по снегу, но практически не ка-сались белой крошки.
- Молчишь? Эти двери оказались для тебя не по зубам. Ты не выдержал того, что они сделали с тобой. И ты ничего не изменишь. Все тонкие грани сломаны и кар-тонный домик рушится. У тебя хорошая оболочка, но ты сам беспомощный цыплё-нок, захотевший стать орлом.
Меня передёрнуло от этих слов. Я поправил свой рюкзак и пошёл совсем в дру-гую сторону от дороги на ЭЛЬДОРАДО.
- Эй – ты куда? – Закричал пацифист. – Хм… странный.
Свернув за угол, я подошёл к тоннелю. Обычная полуразрушенная арка во дво-ре. Холодная зима не обошла её стороной, но почему-то сквозь заледеневшие стены время от времени пробивались шипастые розы.
«Хочешь изменить ход игры? – Лукаво заметил всё тот же незнакомец в тёмном костюме, внезапно появившийся за спиной. – Хочешь снова обмануть время»?
Я молча вошёл под арку, прошёл заснеженный двор и подошёл к подъезду, где цвела ещё одна роза. Недолго думая, я нырнул в кромешную тьму. Поднимаясь по лестнице, я чуть не свалился в пустоту – бездну пространства. Пройдя по коридору 7-го этажа, я вошёл в одну из квартир. И золотая струйка дождя окропила моё тело. Во-лосы намокли и покрылись какой-то светло-жёлтой гадостью, куртка холодом прили-пла к телу. В ванной комнате тоже шёл дождь, и вода выливалась из неё. Я набрал побольше воздуха и окунулся в золотое зеркало материи.

Когда я вынырнул, то обстановка вокруг коренным образом изменилась. Дождь перестал идти, ванная комната была обложена красивой и дорогой плиткой, но вода по-прежнему отдавала золотистой окраской.
Процесс перемещения был завершён, и золотая вода обратно ушла через слив. Я вышел из ванной и натолкнулся на обезумевшую девушку лет 16. Девушка прижа-лась к стене удивлённо лупая глазами. Огромное «тело» в старой поношенной кожа-ной куртке, с длинными тёмными патлами, в здоровенных зимних ботинках (навер-ное десять таких вот тапочек, как у неё – с барашками – поместятся внутри моей обувки), и к тому же облитое какой-то золотистой дрянью прошагало мимо неё, по-здоровалось и спустилось в кухню. Никаких ядерных зим, никаких холодов. Обыч-ный двухэтажный дом.
Спустившись вниз по лестнице, и оставляя за собой мокрые следы, «тело» во-шло на кухню, где ужинали хозяева дома (типичная интеллигентная семья). Он ка-кой-нибудь сотрудник банка, она – домохозяйка.
«Тело» с невозмутимым видом вежливо поздоровалось, хозяева в ответ кивну-ли.
- Позволите? – Я указал на кастрюлю с мясом.
- Прошу. - Ответил мужчина.
В кухню осторожно спустились всё та же шестнадцатилетняя девушка и её де-сятилетний брат. Я – не обращая ни на кого внимания, – набрал себе ещё горячих от-бивных, отрезал хлеба, намазал его маслом, помолился и сел за стол.
- Простите, - начала женщина. У неё были крашенные ярко-малиновые воло-сы и точно такие же губы, - а вы случайно не грабитель.
- Нет. – Отрезал я.
- Анастасия – не мешай человеку есть, - вмешался муж. – Разве ты не видишь, что он никакой не грабитель, а обычный террорист. Дай ему дожевать, и он сам ска-жет кто он. Чего-нибудь ещё желаете?
- Пиво есть?
- В холодильнике, - мужчина кивнул своей лысиной, продолжая резать отбив-ную. Я достал пиво и снова сел за стол.
- А вы нас будете грабить? – Снова полюбопытствовала женщин.
- Нет. – Ответил я.
- Убивать? Насиловать? – Игриво заметила хозяйка, на что муж нервно за-скрежетал ножом по тарелке.
- Нет.
- Вы случайно не шпион?
- Нет, – я путешественник. Пришёл из другого измерения, чтобы изменить время и предотвратить, в будущем, третью мировую войну.
- Как интересно! – Всплеснула руками хозяйка. – И как же вы это собираетесь сделать?
- Это секрет.
- Я снесу эту чёртову ванную, - недовольно заметил хозяин, - и сделаю там кладовую. Уже третий за день. И откуда вы только берётесь?

2
Мир изменился – изменился он и для тех, кто в нём живёт. Ещё совсем недавно Сергей Тройка – человек, открывший для себя новую материю, преобразовался пол-ностью. Строгие и деловые костюмы сменились потёртыми джинсами и футболками. Кожаные барсетки матерчатым рюкзаком, который был обвешан разными пуговица-ми, брелками и всякой ерундой. Странным было только одно, – как этот тип до сих пор работал психологом?
Каждый день после работы, он надевал на руки феньки, заплетал разноцветные нитки в волосы, набрасывал свой рюкзак на плечи и ехал домой. Это изменение соз-нания повлияло на его дальнейшую деятельность. Теория, над которой Сергей бьётся до сегодняшнего дня, заключается в том, чтобы научиться использовать внутреннее пространство для изменения внешней материи, то есть передвигать предметы на рас-стоянии, читать мысли и т. д. Я сразу почувствовал силу, которая исходит из этого человека, и мне кажется, что он почувствовал то же самое когда пожал мне руку:
- Это Тэн, а это Сергей. Тэн приехал издалека – путешествует автостопом, а Сергей психолог – настоящий, но он не стесняется этого.
Тогда мне стало не по себе. Я вспомнил, как перед ядерной войной у меня за-кружилась голова, сжало сердце. Я упал на колени и молился, но атомный гриб в гла-зах – огромная разрушающая сила и – пустота.
- А чем ты занимаешься, кроме того как путешествуешь автостопом.
- Я маньяк. – И все тусовка взорвалась дружным хохотом.
- И кого вы собираетесь заманьячить на этот раз?
- Ещё не знаю – не выбрал.
Тогда мне было 23 года, тогда я действовал так, как считал нужным. Узнать имя, поставить его на кон, доказать право на это имя и стереть его из истории.
- Значит в свободное от путешествий время, ты убиваешь людей? А если я за-кажу тебе своего начальника, – убьёшь его? – Уже в доску пьяный спросил Сергей.
- Нет. – Не менее трезво ответил я. – Начальник твой не изменит мир.
- Так застрели мою соседку, бабу Клаву – она постоянно хочет чего-то поме-нять. – И мы оба залились дружным смехом. Но в голове снова открылись те самые проклятые двери лифта – внутри стоит бабушка. Она поняла, что дальше будет и от-ветила не услышав вопроса: «у меня для тебя подарок внучёк». Кольцо от гранаты, которую она достала из сумки, оказалось у меня в руке. Тогда мне повезло и я выжил – успел выпрыгнуть из окна и зацепиться за карниз.

3
Утро всегда тяжёлое. Я проснулся неизвестно в чьей кровати и неизвестно в чьей квартире. На кухне кто-то гремел сковородкой. Сознание потихоньку приходило ко мне и плакаты на стенках, аквариум, и чёрная кошка с белыми пятнами по кличке Бяка сидящая в углу, поставила всё на свои места. «Финикия» – с трудом проговорил я и начал подниматься.
На кухне сразу мне в лицо ударил дымный чад, исходящий из сковородки. За столом стояла молодая девушка среднего роста, с короткой стрижкой, в чёрном хала-тике с намалёванным китайским пейзажем и плакала от лука, параллельно что-то на-свистывая под нос.
- С добрым утром, - прохрипел я. – Извини – надо было к тебе зайти вчера.
- О… - сонное царство пробудилось, наконец. Опять нажрался до того, как ко мне зайти. Ты всегда нажираешься, прежде чем ко мне зайти. – Она развернулась – на круглом лице отразилась её неземная улыбка.
- Прости – мои нервы не выдерживают в последнее время.
- Ну да. У нас серьёзная и ответственная работа. Конверт на столе, пиво в хо-лодильнике, холодильник - вот он – завтрак сейчас будет готов.
Я взял конверт и распечатал его – внутри лежал ключ от камеры хранения с номером 143, а также свёрнутый лист с именем. Я развернул его и прочитал «Сергей Тройка».


- Где граница между беззаконием и справедливостью? – Спросил я Финикию за завтраком.
- А есть ли она вообще? – Ответила она. – Ты практически не ешь, только пи-во лакаешь.
- Мне можно – у меня нервы.
- У тебя брюхо на пятом месяце беременности.
- Как мне всё надоело. Я устал – устал от человеческой тупости. Мне надоело быть тем, кто я есть, и видеть весь этот маразм.
- Успокойся. Каждый выполняет в этой жизни отведённую ему роль. Я – на-пример – всего лишь почтальон, хранительница ключей и вообще связной. Это моя обязанность – не заглядывать в письма, которые отдаю. Может там записано моё имя, а может имя моего парня, но это моя работа и мне приходиться её выполнять. Твоя работа – менять историю, менять ход времени, чтобы не произошла катастрофа. Ты винишь себя в убийстве той бабушки, которая носила с собой гранату и должна была (даже случайно) взорвать будущего президента, который пока ещё ребёнок, который должен в будущем подписать пакт о перемирии с ближним востоком. Или винишь себя в убийстве того нового Гитлера? В чём ты себя винишь?
- Да так – ни в чём.
- Тогда закусывай – тебе надо поесть, и дай мне пиво – я тоже хочу.
В это время в другой комнате кто-то зашумел и в кухню вошёл… - Сергей Тройка. Я ничего не сказал. У меня просто отнялась речь. А когда он поздоровался со мной, пожелал доброго утра и – подойдя к Финикии обнял её и поцеловал в губы. Вот тогда мне стало не просто плохо, а невыносимо противно самому себе.

4
На вокзале было светло. Солнечный свет проникал сквозь большие витражные окна здания вокзала. Порывистый ветер лениво гонял обрывки бумаг и дорожную пыль по мостовой перрона. Внутри здания дремал уставший народ, читали газеты, разговаривали по мобильникам. Зал ожидания наполнялся жёлтыми красками впере-мешку с неприятным запахом человеческого пота.
Я стоял возле камеры хранения с ключом, который выпал из конверта. Желез-ный зазубренный носик с лёгкостью вошёл в металлический замок. Поворот против часовой стрелки и дверца открыта. Внутри лежал пластиковый коробок с изображе-нием красного креста посередине. Я открыл короб. Там находился шприц и запасная капсула с ядом с инструкцией по применению. Я знаю, что это за вещество. Оно не убивает – оно делает из человека дебила, не способного после укола даже самостоя-тельно шнурки завязать. Зелье разрушает определённые нервные связи, прекращая подачу импульсов на данный участок коры головного мозга.
- Карточный домик всё время падает - На лавочке сзади меня сидел всё тот же господин в деловом костюме. – Интересно, как судьба повернула ход событий. Те-перь мы не убиваем, а делаем из людей даунов.
- Это мой долг.
- Ну конечно. Служу Советскому Союзу. – И господин отдал честь. – Ход ис-тории сводится к нулю, но что скажет Финикия?
- Она сама вынесла вердикт: «Каждый делает то, что ему отведено делать». – Я закрыл крышку и положил короб в рюкзак. Затем я вышел из здания вокзала, сел на маршрутку и поехал в центр, по дороге купив бутылку пива и беляш. В центре города я залез на крышу самого высокого здания и стал размышлять. В голове шумел ветер, солнце клонилось к закату. Вот так я просидел до поздней ночи, а затем пешком от-правился к Финикии домой, предварительно купив бутылку водки.
Как ни странно, но Финикии дома не оказалось. Но вместо неё там был сам Сергей. Я улыбнулся ему и показал, что принёс с собой. Сергей быстро организовал закуску и усадил меня за стол.
- Ну, - сказал я, когда водка была разлита, - сегодня особый случай. За мир!
- Ну за мир. – Без особого энтузиазма ответил Сергей. И первая стопка пошла. – Хороша зараза.
- Хороша. Хорошо пошла. – Я запил минеральной водой и закусил яичницой с жареной картошкой. Тут же была разлита вторая порция.
- Ну, - снова сказал я, - я уже говорил, что сегодня особый случай. За справед-ливость!
- Ну - за справедливость.
- Нет, – уже распив одну бутылку и, сбегав за второй, спросил Сергей, - а что же за такой особый случай?
- Так я же сегодня должен тебя убить. – Не задумываясь, ответил я.
- Ага. Тогда ещё по одной. И почему ты должен убить меня, а не мою сосед-ку? Она вчера грозилась ментов вызвать.
- За что – за музыку?
- Думает, что я её облучаю.
- Всё равно – твоя соседка не является причиной третьей мировой войны.
- Моя соседка… Тс…с…с… - только по секрету – вообще причина всех бед-ствий на земле. Титаник помнишь?
- Да.
- Это она на нём плавала. А события 11 сентября?
- Ну да.
- Этот она была в самолёте, при чём во всех сразу.
- Как же она выжила?
- Да эта стерва нас с тобой переживёт и наших внуков тоже. Их – ЛЕГИОН.
- Ну ты всё равно не понял. Твоя соседка не работает над проектом «Третий глаз». А ты вот – работаешь.
- Да – а вот сейчас я даже могу передвинуть вот этот табурет.
- Погодь – я верю, но…
- Хоть один человек мне верит. Давай ещё по одной.
- Давай. За веру!
- За доверие! Вот ты меня уважаешь? – Начал прикалываться Сергей, изобра-жая всё это кодло, в приблизительно подобном состоянии.
- Уважаю, но ты мне не даёшь договорить.
- Извини.
- Я продолжаю. Твои исследования лягут в основу будущих психических войск.
- Правда?
- Без балды. И будет война уже не как обычно, а у кого мозгов больше.
- Подожди – гостья из будущего, – так ты хочешь убить меня, а не соседку за то, что у меня мозгов больше.
- Ага.
В это время в кухню вошла Финикия.
- Алкашня! – Пробурчала она, включая плиту и наливая воду в чайник.
- Дорогая! – Обратился Сергей к ней. – Прикинь – он хочет меня пиф паф за то, что у меня мозги есть.
Финикия остановилась. Если бы я увидел сейчас её лицо, то я сказал бы, что лица у неё не было.
- Тэн – это правда? – Спросила она, застыв, - как будто время для неё остано-вилось.
- Посмотри. – Я бросил на стол конверт.
Она выключила воду, развернула письмо и, швырнув всё на пол, быстро удали-лась в другую комнату.
- Ага, – это прикол. – Мямлил Сергей, поднимая конверт. – О…! Моё имя. Не – ну вы даёте. Класс! – Из меня хмель давно уже вышел.
- Пошли, - сказал я ему, - тебе я сделаю исключение. Ты своими глазами уви-дишь плод своего детища.
- Куда пошли?
- Пошли.
Я незаметно достал из рюкзака коробку с красным крестом, переложил её в карман, проверил на месте ли мой Т.Т., набросил рюкзак на плечи и мы подошли к кладовке. Связка ключей, которые я ношу с собой – это пропуски в другие миры. Часть из них я сделал сам, а часть подарила мне Финикия – ключница. Ключи были разные – полукруглые, нарезные, длинные, короткие, разноцветные. С каждым клю-чом была связана своя история, свои воспоминания – грустные, весёлые, лирические, драматические, трагические. Достав нужный ключ я вставил его в замок и повернул его против часовой стрелки. Раздался щелчок, и мы вошли в холод.
Три года ядерной зимы коренным образом изменили планету. Солнечный свет практически не проникал сквозь толщу облаков из замёрзшей пыли и дыма, плодо-родный слой почвы покрывала белая шапка снега. Замёрзшие останки цивилизации стонали от боли в их остывших ранах.
Сергей смотрел на всё это, и хмель быстро улетучивался у него из головы, ко-жа, как и моя, медленно замерзала. Холодный пар вырывался из горла, образуя белое облако. Я держал его на прицеле, а в другой руке сжимал шприц с токсином.
- Кто ты? – Уже всерьёз спросил Сергей.
- Зови меня Исполнитель. – Мы стояли всё в том же чулане. Отсюда, сквозь полуразрушенные железобетонные руины, была видна кухня, где мы только что си-дели. Только эта кухня была кухней сотни тысяч лет спустя.
- Значит, это сделал я. - Наконец-то заговорил Сергей. – Ещё один непризнан-ный Эйнштейн, чьи труды используют в будущем. Ты убьёшь меня прямо здесь, или надо, чтобы моё тело нашли в том мире?
- Нет, – ты станешь сумасшедшим безумцем, и сам сожжёшь свои труды.
- Как мы глупы перед чувством вины. Сами создаём проблемы, но как дети боимся преодолевать их. – Рядом со мной выросла ледяная статуя Финикии.
- Чего боишься ты? – Спросил я у статуи.
- Чего боишься ты? Это риторический вопрос. – Недалеко появилась ещё одна статуя Финикии. - Надо убить всех гениев, чтобы человечество спало спокойно, убе-речь дитятко от опасности?
- Комитет…
- Я тоже ошибалась. Прости меня Сергей.
- За что?
- За глупость. - Ему в лицо смотрела ещё одна статуя Финикии. – Это обман, ложь. Полюбить человека, создавшего оружие намного мощнее атомной бомбы. А если бы причиной гибели человечества стал твой ребёнок – Тэн – его тоже необходи-мо было бы ликвидировать?
С лица одной из ледяных статуй упала слеза. От удара заледеневшей капли за-дрожала земля. Все статуи в один миг разорвало изнутри.
Мороз продолжал сковывать оледеневшие пальцы, молчание нарушала вьюга. Её истерический вой тревожил мертвецов, и дома – все как один стонали от боли.
- Я вплотную приблизился к Сергею, убирая пистолет. – Насколько сильно ты её любишь? Ты видел будущее, ты знаешь о последствиях. Я вложил ему в руку хо-лодный шприц. – Всё в твоих руках.

5
Медленно – шаг за шагом я удалялся от этого дома. Все мои вещи были при мне. Я оделся потеплее, и присоединился к группе людей, идущих внизу.
Одетые в лохмотья (кто в тёплые ватные тулупы, кто в старые зимние куртки), забравшие из дому самое необходимое, люди отчаянно рвались туда, где строился новый город («Город надежды»). Половина машины показалась из-под снега. Мёрт-вая, холодная, с разбитым ветровым стеклом. Тот, кто сидел внутри и даже после смерти давил на газ, пытаясь выбраться из ледяной ловушки. Три года назад я был здесь, я видел этот огонь, эти адские муки, пепел и множество потерь. Теперь я опять вернулся. После огня – холод. Планета восстанавливает свои силы, залечивает раны, и те, кто остался жив, пытается не потерять себя.


Koyap
06.10.05