Вот так, вота!..

 

       Зашипела пластинка Апрелевского завода со старой записью джаз-оркестра Леонида Утёсова.
- « Ах, что такое движется там, по реке »…– пел по радио проникновенный голос маэстро.
Взметнулись, завибрировали саксофоны!..
Кларнетист лихо, эдак, стал выводить рулады с еврейскими штучками!..
Пахнуло морем, акцией, Одессой!..
Альфред Адамович, в приподнятом настроении завтракал на кухне.
Отхватывая куски бутерброда с сёмгой, он со свистом прихлёбывал сладкий чай и, сверкая глазами, вертел головой...
Перед носом, в коротеньком шёлковом халатике играя формами, мелькала Марта,  молодая жена Альфреда Адамовича...
- На, на, на, на, на, на, на..., –  подмурлыкивал Альфред Адамович, раскачиваясь на стуле. – Па-ро-ход! – пристукивал он пальцами по столу, притоптывая тапком по липкому линолеуму.
Под карнизом ворковали влюблённые голуби, внизу на деревьях расщёлкались гоношистые воробьи...
Солнце лилось сквозь распахнутое окно!
Утро дышало теплом и безмятежностью!
…Телефон затирлиликал пронзительными нотками, отвлекая Альфреда Адамовича от приятных мыслей.
- Котик…,– сделав бровки домиком, протянул он, – подойди мася!..
Если Разуваев там..., скажи, ...ну, сама знаешь.
- Вот, ещё!..  Ну, ты даёшь! – дёрнула головкой  Марта. – Видишь, у меня руки в рыбе? Ну, посмотри!..
Альфред Адамович недовольно поморщился и, цокнув языком, нехотя встал из-за стола.
-...Ай!– взвизгнула Марта и замахала руками, когда тот, незаметно подкравшись, обхватил её за выплёскивающуюся из халатика белую грудь.
С головы слетело несколько бигуди, оторвалась пуговичка и, подпрыгивая, покатилась под стол...
- Испугалась?..– рассмеялся Альфред и чмокнул жену в щёчку.
- Ну-у, …воще! – притворно захныкала Марта, – Солёными губами!..
- Плавно навстречу идёт па-ро-ход!..– весело напевая, прищёлкивая пальцами, зашлёпал он к неугомонному телефону...
- Да... Привет, привет!..
…Узнал!
...А как же?!
...Конечно! Без вопросов!
...Ну, мы же договорились!..
Ну, дак!..– добирая солидности, давил на бас Альфред Адамович.– Нет, командировка...
Знаешь, буквально в дверях меня поймал, что называется, в пальто!
...Да ничего дружок, всё нормально!..
...Нет, нет, не рано!
Да, да..., ну конечно,– кивал он, с удовольствием вслушиваясь в свой голос.– Теперь только через неделю...
Да!
А то может и того больше.
...Прочитал. Ну, знаешь?!
Все, в общем, неплохо!– похвалил Альфред Адамович, расправляя перекрученный телефонный провод.– Мастеровитости...
Что? ...Нет, нет! – рассмеялся он. – Мастеровитости, говорю, пока маловато!
...Да. Ну, со временем может быть?!
...Не обижайся дружок, но, по-моему, первый вариант был получше?! А?..
  Настенное бра с первого раза не включалось, и Альфред Адамович стал гневно дёргать за верёвочку испорченный выключатель.
Это всегда злило, и каждый раз выводило его из себя.
    ...Вообще многое, что раздражало его в этой жизни.
Особенно этот Недошивин...
Надутый индюк!..
Выскочка!..
Поди-ка ты, главный!
Комсомольский лизоблюд!..– елозил он на стуле в редакции, раздражённо теребя пальцами лоб. – ...Молодые писатели! Борзописцы, мать их!..
Какая к хренам, проза?!
Чего здесь курировать?
Бред, бред! ...Бредятина из «Скворцова-Степанова»!..   
Уставившись в проём приоткрытых дверей «главного», где, то и дело мелькала точёная фигурка чернявенькой секретарши Риммы, Альфред Адамович, склонив набок голову, застыл в скорбном раздумье...
- Некогда подумать о главном! – хлопая глазами, уныло пробухтел он пробегающему мимо Сорокину из отдела поэзии...
- А ты не думай!– бросая на ходу, улыбался искромётный, лёгкий на подъём, Сорокин.– Не, честно!..
Себе дороже!
Я вот решил больше не заниматься этим неблагодарным делом.
- Не ждешь, значит, больше благодарности, Коля?– попытался сострить Альфред Адамович.
- Не-а! Не жду...
- Экий ты пессимист, Николай Валентинович! – закачал головой Альфред Адамович вслед растворяющемуся в коридорах редакции коллеге.

-...Ну, вот, к примеру ...фильм! – продолжал по телефону "разбор полётов" Альфред Адамович.– ..Нравится, …даже иногда захватывает.
…И актёры, ...и режиссёрски всё такое…
Шутка сказать?!
Ни какой-то там тебе Тютькин..., а мастера типа Серджио Леоне, Скорсезе, Кополлы, или ещё какой-нибудь там..., я не знаю!..
Тут понятно! – вытаращивая глаза, дёргал головой редактор.– Есть чему поучиться!..
Так Вы учитесь!
Кто мешает?
...Сериалы, мать их!..
Ну, ведь кто-то их пишет?
...Допустим, …сцена убийства!
Сначала, он кого-то убивает..., потом, его долго стараются убить, ...и всё никак не могут!
Взрывы, огонь, стрельба, погони! – распалялся Альфред Адамович, разглядывая себя в мутном зеркале под замусоленной лампочкой. – Понимаешь, сколько денег угрохано!..
А постельные сцены?!– брезгливо скривил он губы.– Это что это такое?..
Эротика? – уткнувшись носом в стекло, раздувая ноздри, с жаром продолжал Альфред Адамович. – Порно!!!
Редактора понесло! 
- Где фабула? Где интрига?
Где, я спрашиваю? – тряся рукой, вперившись глазами в зеркало, допытывался он в сердцах.
Горящие глаза, полные восхищённого трепета, вдруг округлились... 
Альфред Адамович вожделенно вытянул шею и замолчал... 
В проёме длинного коридора в потоке солнечного луча, выстреливающего пронзительной полосой из полуоткрытых дверей спальной, дразня и будоража его буйную фантазию, проплыла фигура полуобнажённой Марты...
- Да... Ну, вот...
 О чём, я...? – теряя нить разговора, прищурившись, заморгал он.– ...Ах, да! Так вот!
Интрига расплывчата!
Сюжетная линия растянута!
Вырисовываются шероховатости, вылезает несостоятельность и всё такое!..
Ну, в общем...,– сокрушался редактор, отрываясь от зеркала, шаря  глазами по коридору с только что промелькнувшей Мартой,–  в результате однообразие, банальность...
Тебе становиться неинтересно…, скучно!
Как вы молодые говорите, – снисходительно улыбаясь, добавил он, – по барабану всё...  Совсем всё пофиг!
Засыпаешь прямо перед экраном, а когда очухиваешься, кино уж кончилось!..
    В глубине комнат с грохотом упал железный поднос.
- Да!..– не обращая внимания, бережно ощупывая лысину, закачал головой Альфред Адамович. – Куда идём?..
К чему стремимся?..
Не знаю!..
Вот так, дружок!..– заключил редактор, глубоко разочарованный «таким вот, кино" и, растянув унылым коромыслом влажные губы, скорчив отвратительную гримасу в зеркале, сосредоточенно принялся выдавливать на носу свежий прыщ...
  Наступила пауза...
- Алло-оу! Алло-оу!..– встрепенулся Альфред Адамович.– Алло-оу!
- Да, да, …я слушаю Вас...
- Мне показалось, ты куда-то пропал!?
- Нет, нет! Я весь - внимание!..
- Так вот…, я и говорю... Словно ничего, и не было.
...Понимаешь, о чём бишь, я? Нет?!
Я думаю,– затряс  пальцем редактор, – сто раз надо всё-таки отмерить, а один отрезать! И решить для себя, наконец, надо ли тебе всё это?!
Кого хочешь удивить?!
Чему хочешь научить?!
...И вообще, кому всё это, а главное - зачем?..
Понимаешь, о чём я?.. Алло-оу, алло-оу!..
  В трубке, молчали…
- Алло-оу! Алло-оу!..– по-птичьи вытягивая голову, заокал редактор.
В голосе заискрились нотки раздражения...
- Да, да, конечно, понимаю…– тихо соглашался на другом конце провода «молодой»...
Ему было слышно, как Альфред Адамович прикурил, и глубоко затянувшись, выпустил дым.
- Вот ты, к примеру, пишешь...– продолжал редактор.
- Фред, ну скоро ты? – закапризничал где-то в глубине трубки женский голос.
- Ну, сейчас, сейчас я подойду! – запрокинув голову, прокричал Альфред Адамович. – ...Извини, дружок! Я сейчас!..– прикрывая микрофон рукой, скороговоркой прошептал он в трубку. – Жена чего-то спрашивает?!
Эбонит ударил о стекло и мелкие шажки зашаркали прочь...
  Далеко в наушнике дребезжало радио...
Занудный пианист выстукивал нескончаемую музыку, вводя юношу почти в сомнамбулическое состояние.
- Что ты кричишь, мася? – отчётливо было слышно в трубке.– Одевайся, одевайся!..
- С кем ты так долго можешь разговаривать, Фред?
- Тише, тише, дорогая!
Ну, ты же видишь?! – вкрадчиво шипел Альфред Адамович. – Работа такая…, разговаривать!.. Мать их, ...как тараканы!..
- Да!..– вздохнула Марта и, поставив на краешек кресла полную ножку, стала медленно натягивать чёрный капроновый чулок...
- М-м! – промычал Альфред Адамович. – Какая ты у меня!..– и, растопырив пальцы, со страстью припечатал чувственными ладонями жёнины ягодицы.– М-м! Не могу!..
- Ну, Фред...?! Да, ну...
Ну, чего ты какой, прямо?! – неприлично смеясь, закрутила головкой Марта.– Ну, не сейчас же?! А-а-а!.. О-о!..
- У-у-у!!! – стонал Альфред Адамович, опустившись на колени, прижимаясь щекой к капроновой ноге жёнушки. – Какие ножки!..
- Сам виноват! Телефоны раздаёшь... – закивала Марта, и с лукавой строгостью  посмотрела на мужа. – Ну, чего они звонят? Звонят и звонят! Звонят и звонят!..– чирикала она, не замечая сладострастного ухаживания мужа, кокетливо почёсывая мизинчиком кончик носа. 
- Киска, да тише ты!..
- Ну а что?.. – жеманничала киска, напуская на себя милую обидку.– Не так что ли?..
   Смешанное, распирающее изнутри чувство неловкости, стыда, смешливых ассоциаций и досады, обожгло, охватило «молодого»...   
Он словно подслушивал «сладкую парочку», или даже будто подглядывал за ними в замочную скважину... – Ах, как...!
  Задрав голову, с увлечённым вниманием рассматривая хитросплетения разбегающихся трещин на облупившемся потолке, юноша щурил глаза и чему-то, улыбаясь, постукивал трубкой по ладони.
Мысли суматошно прыгали в кучерявой голове, слова хаотично роились на языке, выстраиваясь в предложения... 
Курсор зазывно подмигивал на белом экране компьютера.
"Вот так, вота!.." – бросив трубку на аппарат, решительно отстучал он по клавиатуре.
  ...Утро заползало прохладной свежестью в приоткрытое окно.
Небо с каждой минутой светлело.
Серая от пепла, склеенная и переполненная окурками тарелка с позолоченной надписью  - "РЕСТОРАН",  Бог весть, откуда и когда появившаяся в доме, казалось, вот-вот упадёт с края стола…
На тихой улице пичужки робко пересвистываясь, перелетая с дерева на дерево, радовались прозрачному воздуху, молодой проклюнувшейся листве, подымающемуся из-за гряды домов, ослепительному солнцу...
Где-то неподалёку изгаляясь в вариациях, разрушая идиллическую тишину утреннего города,  верещала автомобильная сигнализация... 
Ночь  пролетела, как  одно мгновение...