Белка

       Маленький Дима проводил всю зиму на снегу. Он любил снег. Он знал родной двор как свои пять пальцев. Летом здесь не было ничего интересного, а вот зимой...
       Снега во дворе никогда не бывало много, местами он едва покрывал землю. Объяснялось это, видимо, тем, что дом, в котором жил мальчик, стоял на возвышенности, открытой всем ветрам. Дима любил собирать снег и скидывать его в кучу в самых неожиданных местах. Однажды он наделал в снегу дорожек, и двор стал похож на зебру.
       Дима не мог представить себе, как можно жить без снега. Почти каждую ночь ему снился один и тот же кошмарный сон: будто он негр и живёт в Африке, где никогда не бывает снега. Он часто кричал по ночам, будя своим криком мать, которой снилось, что она прыгает со сто десятого этажа горящего небоскрёба. Когда её сон прерывался истошными криками сына, она хватала длинные деревянные КЛЕЩИ для белья, висящие над её кроватью, и охаживала ими мальчика до тех пор, пока не выбивалась из сил. Избиение носило скорее ритуальный, чем воспитательный характер, однако, ребёнку от этого было не легче, он не был виноват в том, что любил снег. Дима постоянно ходил в синяках, а однажды, спасаясь от побоев, выбежал голеньким на улицу, где не замедлил схватить воспаление лёгких, после чего долго лежал в больнице. Дима вообще был болезненным мальчиком, особенно весной и летом. Он ненавидел весну, лето, Африку, негров, матерей и всё чёрное. Он любил только снег.
       Мать, утомлённая битьём, ложилась спать и уже больше не просыпалась до самого утра, когда она выкуривала сигарету и снова ложилась спать, чтобы спокойно и без снов проспать до двух, трёх, а то и четырёх часов дня.
       Метрах в тридцати от дома, где жил Дима с матерью, начинался огромный пустырь. Так как пустырь находился в низине, весь снег, сдуваемый ветром с окрестных возвышенностей, оказывался, в конечном счёте, там. За пустырём высились новостройки, но чтобы пройти к ним, надо было идти в обход. Иной раз какой-нибудь незадачливый путешественник, не зная особенностей местного рельефа, пускался напрямик через пустырь и утопал в снегу с головой. Каждую весну на пустыре оттаивало несколько трупов, что привлекало несметные полчища плотоядных птиц: ворон, коршунов, орланов и ещё каких-то непонятных сизых тварей с изогнутыми клювами и длинными когтями.
       Весна - страшное время года. Маленькие, беззащитные растения и зверушки, едва пробудившиеся от зимней спячки, ещё не готовы к встрече с жестоким, тупым, агрессивным миром, от которого нет спасения. Как нет спасения от матери с клещами. Встреча с миром чревата трагедиями.
       Весной Дима всегда простужался и попадал в больницу. Весной ему хотелось завернуться с головой в одеяло и плакать, плакать, плакать... Весной таял его любимый снег, повсюду текли отвратительные мутные ручьи, машины брызгались слякотью, воробьи клевали размокший хлеб, похожий на понос, с крыш и из носа капало. Весной всё было чужим. Весной происходили страшные вещи. (Однажды Дима смотрел в окно и увидел, как пьяного мужчину вырвало на электрический кабель. Мужчина, конечно, тут же умер.)
       В городе, где жил Дима с матерью, было много странных, зеленовато-жёлтых белок. Старожилы поговаривали, что пока не построили химкомбинат, все белки были нормальными, но Дима не общался со старожилами, поэтому и не знал, что нормально, а что нет. Белки появлялись поздней весной, когда становилось тепло, и залегали в спячку в октябре-ноябре.
       Как-то раз мальчик стоял во дворе, прощаясь с последним снегом и чувствуя, что простужается. Шёл март. Снег на пустыре стремительно таял, и голые ветви деревьев были сплошь покрыты хищными птицами. И тут Дима увидел ЭТУ БЕЛКУ (с которой всё началось). Она неслась, как бешеная, по самым верхушкам деревьев, ошалевшая от жестокости весеннего мира. Неизвестно, что заставило её проснуться так рано. В том месте, где стоял мальчик, между деревьями был большой промежуток (когда прокладывали газовые трубы, два-три дерева пришлось срубить), но белка заметила это слишком поздно. Она уже набрала скорость, и ей не оставалось ничего другого, как прыгать. Однако, здесь её постигла неудача. Не рассчитав траектории прыжка, белка чуть-чуть не долетела до спасительного дерева (там кончался двор и начинался лес, в который хищные птицы не залетали) и шлёпнулась в грязную лужу. Эта ошибка была для неё роковой. Туча кровожадных тварей тут же снялась с насиженного места и с оглушительным клёкотом набросилась на тёплый комочек испуганного мяса. Прежде чем Дима успел добежать до зверька, птицы взлетели и снова расселись по деревьям, оставив в грязи лишь маленький скелетик.
       Малыш долго плакал в пахнущее хлоркой больничное одеяло (он всё-таки заболел) и после этого проникся безграничной любовью, жалостью и состраданием к мелкой живности и, в особенности, к белкам. Теперь даже лето не угнетало его: он мог часами и днями напролёт созерцать резвящихся в листве деревьев белочек, забывая даже о том, что вокруг него совсем нет снега. Постепенно дошло до того, что и само слово “белка” приобрело для него какой-то таинственный смысл и произносилось им с благоговейным трепетом.
       Димина мать жила только ночными полётами с небоскрёба, днём же она напивалась дрянной водки и уходила в забытьё. Мальчик, тем временем, потихоньку рос. В школу он не ходил (какой же дурак будет ходить в школу, если никто не заставляет?) Снег и белки по-прежнему оставались единственными радостями его убогой жизни.
       Снова наступила зима. Однажды, выйдя из подъезда, он увидел незнакомого мальчика, весело и быстро шагающего по свежему, хрустящему снегу. На поводке перед мальчиком бежала красивая белая собака. Она была такая БЕЛАЯ, что Дима на секунду ослеп. Несмотря на то, что к собакам он не испытывал особой любви, пройти мимо ТАКОГО ЧУДА он, конечно, не мог.
       - Как зовут пёсика? - спросил он мальчишку.
       - БЕЛКА! - с гордостью ответил тот и, остановившись, потрепал собаку за уши. - Нравится?
       У Димы подкосились ноги. Если бы он не опёрся на стену дома, то наверно бы упал.
       - КАК БЕЛКА? - прошептал он, почти теряя сознание.
       Но мальчик уже уходил прочь.
       Никто, НИКТО кроме Димы не имел права произносить это святое слово. Никто, НИКОГДА! Дима решил тут же проследить, куда пойдёт малолетний негодяй. Это оказалось несложно; выяснилось, что подлец живёт в новостройках, в 3-м подъезде дома №5 по улице Макарова.
       На другой день (это был понедельник) Дима всё утро дежурил у этого подъезда и в конце концов выследил ублюдка, когда тот, весело насвистывая и размахивая портфелем, вышел на улицу, чтобы отправиться в школу. Дима размозжил ему голову камнем, а труп оттащил на пустырь и забросал снегом.
       Продолжая наблюдение, он просидел в кустах ещё пару часов. Вдруг из подъезда вышла жирная тётка с Белкой на поводке. Дима понял, что это мать убитого им мальчика. Игра в разведчиков становилась всё более занимательной и увлекательной.
       Тётка направилась к вино-водочному магазину, который как раз открылся и, привязав собаку к дереву, вошла внутрь. Теперь вступала в действие вторая часть плана. Дима достал из кармана пальто кусок колбасы. “Если Белка не клюнет на вкусную приманку, всё пропало”, - подумал он, протягивая колбасу собаке. Его опасения оказались напрасны: псина с жадностью проглотила лакомый кусок и завиляла хвостом. Дима быстро отвязал Белку от дерева и пошёл на набережную.
       Речка ещё не успела покрыться льдом. Вдали виднелось несколько теплоходов или сухогрузов (Дима туго разбирался в корабельном деле). Людей на набережной не было.
       - Ну что ж, с Богом, - прошептал Дима.
       Свободный конец поводка он привязал к массивной железной урне, опрокинул её, выгреб мусор, подкатил её к невысокому бетонному ограждению. Кряхтя и сопя от напряжения, поднял урну, водрузил её на перила. Отдышался, вытер пот со лба. Опустился на колени перед собакой.
       -Прощай, БЕЛКА! - сказал Дима, глядя в большие, преданные собачьи глаза. Поцеловал чёрный, мокрый нос.
       Резко встал, шагнул к ограде, толкнул урну. Белка, визжа, кувыркнулась через перила. Дима посмотрел вниз. На жирной, коричневой воде расходились ленивые круги.
       “Муууу! Мууууу!” - прогудел вдалеке теплоход-сухогруз.
       “Вот и всё,” - подумал Дима, вытирая о штаны испачканные ржавчиной руки.
       По дороге домой он встретил жирную тётку, мать убитого мальчика. Она бегала вокруг винного магазина и кричала:
       - Белка, Белка! Белочка! Белка, ну где же ты?
       - Тётенька, вы собаку ищете, да? - крикнул ей Дима.
       - Собаку, мальчик, собаку. Белая такая вся. Ты её, случайно, не видел?
       - Видел.
       Женщина подошла к мальчику.
       - Под будкой она. Жрёт чего-то, - Дима показал пальцем в сторону пункта по приёму стеклотары.
       Глаза женщины округлились.
       - Под будкой?! Да как же?.. Как же так?!
       Через несколько секунд тётка уже лежала на животе, вглядываясь в грязную, смердящую щель между землёй и полом грубого, наспех сколоченного строения.
       - Белка! Где же ты? Что-то я ничего не вижу. Белка! Белка!
       Поднять с земли тяжёлый свинцовый аккумулятор и уронить его на голову отвратительной бабы было для Димы сущим пустяком.
       Густое белое вещество пополам с кровью брызнуло на неструганные доски.
       Аккумулятор Дима утопил в снегу на пустыре.
       В ту ночь ему впервые в жизни приснился снег. Дима проснулся и заплакал от счастья. Когда все слезы были выплаканы, он тихо поднялся с кровати, пошёл на кухню, отвернул до отказа все ручки газовых конфорок, открыл духовку, оделся и вышел на улицу. Как уже было сказано ранее, мать, напрыгавшись с небоскрёбов, просыпалась ранним утром "усталая, но счастливая", выкуривала сигарету и снова засыпала, но уже без снов.
       Дима терпеливо стоял во дворе и ждал. Начинало светать.
       Мать проснулась, сладко зевнула, потянулась за сигаретой. Нащупала спички. Ещё раз зевнула. Сунула сигарету в рот. Открыла коробок. Достала спичку.
       “Чем-то пахнет, - подумала она. - Наверно, протухло что-то”.
       Чиркнула спичкой.
       Яркий голубой свет озарил мир...

       ...- Вот он, держите его!
       К Диме быстро приближался милиционер, за которым, едва поспевая, семенил маленький плюгавый старичок с красным лицом.
       - Я видел, это он её аккумулятором пришиб! Точно он, зуб даю.
       Дима бросился бежать. Милиционер быстрыми скачками нагонял его.
       "Что делать? Куда бежать?” - думал Дима, перепрыгивая канавы. Старичок давно и безнадёжно отстал. Дома по правую сторону кончились и снова начались; Дима понял, что находится на 3-й Коммунистической (он частенько приходил сюда за снегом). Милиционер бежал в пяти шагах сзади.
       Приоткрытая дверь подъезда. Стоп! Дима бросился к дому, рванул дверь, побежал вверх по ступенькам. “Бл..., надо было в подвал бежать”, - мелькнула в голове мальчика запоздалая идея.
       Лестница на крышу. Проржавевшая жесть узкого квадратного люка. Дима нажал. С душераздирающим скрипом люк открылся. На лестничную площадку пятого этажа хлынул солнечный свет. Дима вылез на скользкую покатую крышу, крытую листовым железом, и спрятался за кирпичной надстройкой, из которой торчало две ржавые трубы: одна прямая и толстая (из нее шел пар), другая, потоньше, изогнутая на манер перископа. Дима выломал изогнутую трубу, поставил рядом с собой.
       Над люком показалась голова мента, потом медленно вылезло туловище, затем появились ноги.
       - Сдаюсь! - крикнул Дима, выходя из-за угла. Мент начал отстёгивать от ремня наручники.
       Дима схватил трубу, шагнул вперёд и нанёс страшный удар по лицу ничего не подозревающего мужчины. Мент схватился за голову, упал, покатился вниз. У самого края крыши он уцепился рукой за какой-то провод, который застопорил падение. Мальчик подбежал к окровавленному блюстителю порядка:
       - Что, сука, не хочешь умирать?
       Свободная рука милиционера скользнула по кобуре. Дима коротко размахнулся, ударил по ней. Мент закричал от боли. Дима ударил по руке, сжимающей провод. Снова крик. Ещё удар. Еще. Ещё.
       Рука разжалась.
       Ещё удар.
       Мент медленно заскользил вниз. Под его ногами уже не было опоры.
       Ещё удар.
       Нога мальчика предательски подвернулась на наклонной плоскости крыши. Удар не получился: труба высекла искры в сантиметре от милицейского уха. В следующее мгновение рука падающего мента мёртвой хваткой вцепилась в конец трубы. Мальчик потерял равновесие...
       “Как жалко, что этот мерзкий старикашка будет жить”, - подумал Дима, вспомнив о пенсионере-стукаче.
       Полёт двух тел, соединённых трубой, продолжался около двух секунд.