Быль

Маша любит раскладывать разноцветные камушки – красный, желтый, зеленый, синий – каждый цвет отдельно, а потом смешивать их одним капризным ударом. Так красивее.
Вы не подумайте, Маша уже взрослая совсем, Маша стоит в тамбуре, курит, дрожит, смотрит в окошко. Тут холодно и темно, разглядеть хоть что-нибудь можно только, если прижаться лбом к стеклу, но тогда от дыхания оно запотевает, да и лоб мерзнет. Все равно за окном только редкие огоньки – красный, желтый, зеленый, синий – и снег.
Два часа ночи уже, весь вагон спит, ей попались на удивление хорошие соседи, такие обыкновенные счастливые люди: бывший подводник едет к дочери, несколько семей с детьми, прекрасная пара – беременная она и нежный он – радостный муж, возвращающийся к жене, девчонки, довольные тем, что наконец-то сбежали от родителей… Как нарочно, чтобы было Маше обиднее стоять в тамбуре и убеждать себя, что трясет от холода и что она не плачет. Она больше не плачет.
Ещё пару дней у Маши была назначена встреча у Летнего сада, она смотрела на Фонтанку – домик красный, тюльпаны желтые, пальто зеленое, небо синее, - улыбалась, и никого счастливее не было в целом свете. Не заметно было совсем, что вокруг зима, тем более, что снега-то никакого не было. Ну так, апрель. Очень плохой и холодный, но апрель. И сердце сжималось от радости, и все время хотелось танцевать – прямо тут, на улицах и площадях, они для этого и предназначены, разве нет?
В отличие от своего спутника, Маша не избегала Невского, наоборот, она любила, чуть-чуть выбившись из вечно бегущей толпы, крутить головой по сторонам, невежливо показывать пальцем на людей и хихикать.
Вот женщина с серьезным-присерьезным лицом, настоящая бизнес-вуман, только одета с ног до головы в красное, даже чулки – и те красные.
«Аааа, это кровавая Леди, она заберет нас в свою страну!» - притворно визжит на ухо своему спутнику Маша.
Вот машинка желтая, маленькая стоит в пробке, а на капоте у неё нарисованная смешная улыбающаяся рожица.
«Ой, смотри, и сзади такая же!»
Вот близняшки, карапузы ещё совсем, ну года по три максимум, в комбинезончиках, застегнутых на все пуговицы идут, переваливаются с ноги на ногу, держатся за руки и торжественно несут зеленый воздушный шар, который, кажется, больше их и запросто унесет в небо, если за него держаться по одному.
Вот девочка идет на встречу, Машина ровесница, наверное, красивая, грустная девочка в строгом черном пальто, обнимается книжки, должно быть, замучили в университете. А глаза как море. Маша оборачивается, чтобы взглянуть ещё раз на такую хорошую девочку, а на спине у неё – рюкзак смешариком.
«Смотри, это же Карыч!»
Машин спутник решительно сворачивает с проспекта, его не то чтобы не веселит окружающее – он устал. Ему нравится смотреть на Невский из окна второго этажа и никак иначе.
Маша прощает ему это. Вокруг и без того полно интересного. Она смеется – она почти что воздушный шарик и для того, чтобы идти по земле, а не вознестись выше главою непокорной Александрийского столпа, приходится прикладывать усилия. Оттого и смеется.
Синее небо. Синие глаза.
И будущее видится Маше в самых ярких – красный, желтый, зеленый, синий – цветах.
Всего за одну ночь она станет старше на тысячу лет. Он скажет : «Извини, Маш, я передумал. Я не могу» и ей ничего не останется, как ловить такси (хорошо, что зимой не разводят мосты) и ехать на вокзал за билетами на следующий вечер.
«Маш, послушай», - ещё попробует сказать он. Она отмахнется – сама теперь, все сама. Это только счастье можно делить на двоих.
Маша будет раскладывать разноцветные камушки - красный, желтый, зеленый, синий – каждый цвет отдельно, а потом придет кто-нибудь взрослый и смешает их одним случайным ударом.
Но ничего. Когда-нибудь у неё все обязательно сложится.