Знакомство или, где наши пропадают. 1-2-3-4-5

- Ой! Ну, Вы правы, конечно, - говорила, засовывая руку в прогретую духовку Серафима Поликарповна, - но дочь, дочь мне посоветовала перед пляжным сезоном в солярий походить. А там такие денжищи нужны!
- И какие же, в количественном выражении, деньги там требуют? – спрашивал у Серафимы мужчина с плохопрокрашенными в рыжий цвет волосами.
- Двадцать копеек в час!!! Вы представляете?!! Это же сколько лет надо работать, и кем, чтобы, как следует подготовиться к лету?!!
- Них… себе!!! – резонно возмутился «крашеный», - Да они там ох…ли совсем!!!
- Ах, пожалуйста, подождите минуточку! Я такие красивые слова записываю в книжечку, чтобы потом внукам рассказывать. Доченьке сорок один годик… уж недолго ждать осталось, - и Серафима мечтательно закатила глаза.
- Конечно, конечно! Я таких слов знаю столько, что на десятерых внуков хватит, - «рыжий» довольно осклабился, - но сначала я хотел помочь Вам материально. Вот Вам рубль!
- Да, Вы министром работаете, что ли?!!
- Куда там, - обреченно махнул рукой мужчина, - чтобы министром работать, нужно на «тройки» школу закончить, врать уметь и воровать. А у меня – медаль золотая, два красных диплома, аспирантура, и тридцать лет стажа в закрытом НИИ. Нет, не министром. Я на днях пять старушек зарубил. По двадцать копеек «с носа». «На смерть» берегли. Я и Вас хотел. Но, поскольку, деньгами Вы не богаты, я Вас просто изнасилую.
- Ах, какая приятная неожиданность! – Серафима Поликарповна уже выключила духовку и начала расстегивать халат, - Вы меня потом и зарубить сможете. Сколько проблем сразу разрешится. Сорокалетнее воздержание и безденежье, отсутствие внуков и жизненных перспектив. И еще много-много всякой сопутствующей одинокую женщину «бытовухи», что я после духовки мечтала с балкона спрыгнуть, но, как видите, живу на первом этаже.
- Мне нужно длительно подумать…
- Думайте, думайте, только, пожалуйста, в моей спальне, в моей постели.
И она отдала свое упругое тело на нежное поругание…
***
- Мне на работу пора, - «рыжий» потянулся в постели и вульгарно похлопал правую ягодицу Серафимы.
- Жаль, конечно, изнасилование – такая приятная штука, но надо, значит – надо. Топор под подушкой. Кофе из одуванчиков в холодильнике.
- Я могу вернуться в Ваше гостеприимное жилище? Мне еще нужно продумать некоторые важные мысли.
- Вне сомнений! Только…
- Что, «только»?
- Одна маленькая просьба… можно?
- Вам можно хоть сколько, хоть две штуки. Слушаю.
- Скрутите пару лампочек у какой-нибудь зарубленной Вами старушки. Я последнюю в туалет вкрутила. Больше нет. А деньги коплю на солярий.
- Дороговато мне обходится Ваше хлебосольство. И я никогда не мародерствовал.
- Всё когда-нибудь случается в первый раз.
«Рыжий», открыв входную дверь, шагнул на лестничную площадку.
- Мужчина! – Серафима стояла в незастегнутом халате. – Как Вас зовут?
- Еб…ться в вертолетный агрегат! – хлопнул себя ладонью по лбу.
Пока женщина бегала за записной книжкой, «крашеный» снова вошел в квартиру, разулся, причесался и отхлебнул пару глотков одеколона.
- Сигизмунд Петрович!
Женщина побледнела и прошептала затухающим от возбуждения голосом:
- Сигизмунд и Серафима… это судьба…
- До вечера, Сера.
- До вечера, Сиги.
Дверь хлопнула и мы остались одни. Читать пока больше нечего.
***
Гладковыбритый подбородок Чуб-айза и не чесался вовсе, но он скреб его с остервенением:
- Что же это твориться? В какую жопу катится мой бюджет? Вертолет уже загружен и движется на теплоходе из Америки, а у нас в стране потребление тока падает. Ну и что, что седьмой? Я на нем по воскресеньям летать буду. И понедельничный хотел заменить. А эти суки перестали электроэнергией пользоваться. Раньше-то как хорошо было? Они воруют, а мы штрафуем, они воруют, а мы штрафуем! И как удачно повысили цену! Покупаем за копейку, продаем этим козлам за рубли. Пусть крутятся. Воду воруют и продают. Да пусть, что угодно воруют, лишь бы мне в карман бабки текли. А, что творится сейчас?
Он «спустил» восьмой бачек воды и вышел из туалета.
- Так! Крокодилыч! Киловаттную лампочку мне в туалет поставь. Сам буду тратить. Все равно шавки платят.
Николаич – Коляныч – Крокодилыч замялся:
- Мы вчера уже две киловаттных лампочки поставили, в люстрах заменили – хрусталь от температуры поплавился. Все подъезды у нас сияют киловаттами. Мало! Это очень мало!
- Если к вечеру не придумаешь, как поднять потребление, вычту из недельной твоей зарплаты сто тысяч долларов. Нет! В еврах будет обиднее. Ясно?!!
- Ясно, Толян… уехал бы ты на совещание какое. Уже всю плешь проел.
- Ты, что смерд?!! Панибратствуешь?!! Какой я тебе «Толян»?!! Анатоль! Понял?!!
- Да, понял, понял. Езжай уже…
- Обиделся? Ладно, ладно, не обижайся. Не в еврах, в долларах вычту.
Прооравшись и заработав из воздуха сто тысяч, Чуб-айз повеселел и велел заводить «середочного», - так он называл свой вертолет, на котором летал по средам.
***
- Вот ведь как бабе повезло!.. – Беседовали давно пронумерованные бабульки. – И мужик в доме, даром, что крашеный, и ногти уже цветными гелевыми ручками разрисовывает.
- Ага! Я ей говорю: «Сима, гелевые ногти и гелевые ручки – не одно и то же…», а она: «Сиге, нравится. А ты будешь вяньгать, превратишься из номера три, в номер один!» Я ей опять: «Я и так тут номер один! Посмотри на мой «прикид» - всё за внучкой донашиваю!» Тогда она достала книжечку какую-то и прочитала мне. Так, сейчас вспомню поточнее: «Отсоси х.. у пожилого австралийского аборигена через потную портянку…» Бабы! На языке вертится, не могу вспомнить – что такое ху..?
***
- Сера, - позвал Сигизмунд, закрывая дверь очередной комнаты, заваленной до потолка лампочками, - а, что там с внуками?
Сера, дорисовывая на ногте мизинца фигушку синей гелевой ручкой, грустно надула губки:
- Пока никак.
- А, что зять говорит?
- Какой еще зять?!! Моя «ласточка» незамужем! Еще не хватало, чтобы ее лапал какой-нибудь мерзавец!
- А какого х.я мы тогда ждем?!!
- Мы ждем не «х.я», - торопилась, записывая в книжечку Сера, - мы ждем внука!
- Сера! Ебит в жопу блин тудей! – Как можно медленнее продиктовал Сиги, - без мужа, без мужика, никаких внуков не будет!
- То есть, как это так? Сиги, зачем ты меня обманываешь?
- Ду-ра-ты-паль-цем-в-на-па-лич-ни-ке-не-до-де-лан-на-я, - по слогам произнес Сигизмунд, - записала? Теперь слушай. Нет, не пиши, просто слушай.

«…А как раз в это время, в теле женщины произошла овуляция, и вдоль фаллопиевой трубы, по направлению к выходу, двигалась яйцеклетка. Никакие внешние раздражители на нее сейчас не действовали. Она потихоньку продвигалась и думала:
- Здесь, конечно тепло и сыро, все как мне нравится, но одной, как-то, не очень весело. Вот пару бы провожатых, а лучше две пары, я женщина приятная. Почему никого нет? Шли бы, так вместе, разговаривали, может, и договорились бы до чего. Я свободна сегодня, время есть. Ну, хоть бы кто-нибудь подошел, бабий век короткий, все надо успеть.
И, как будто услышав жалобные мысли нашей девочки, из-за поворота материализовалась огромная толпа сперматозоидов. Повиливая хвостиками, они, увидев яйцеклетку, приблизились к ней и окружили.
- Ой, мальчики, не ожидала я, что вас так много будет. Я, конечно, женщина любвеобильная, - соврала наша девочка, поскольку еще сама не знала обильная она или нет, но не отпугивать же ухажеров, - но немножко боюсь, смогу я, потом, замуж выйти, или сплетники замучат.
- Не боись, девушка, мы только оболочку растворим, разденем тебя, короче, да потыкаемся чуть-чуть. Что мы звери что ли? А, муж твой будущий, сзади плетется, мужья всегда все в последнюю очередь узнают, а бывает и не узнают вовсе. Да, мы не расскажем, мы о будущем тоже думаем.
- А, почему он сзади? Хромой что ли? Не хочу хромого!
- Девушка! Какая вам разница, какой он, главное, чтоб надежный был. А, твой-то суженый, чего застрял? Путь ваш жизненный просматривает. Вы же с ним туда пойдете, вот он все поворотики и проверяет. Когда вы с ним сольетесь в едином экстазе, мы рядом будем. И пока он «любовью ослепленный» не будет видеть нихрена, ты уж нам не отказывай, нам еще потыкаться охота. Знаешь, какая чужая жена сладкая?
- Конечно, миленькие мои, вы же у меня первые. Не забуду вас никогда и о «том самом», тоже договоримся.
«Вот и муж мой будущий появился, страшный-то какой, мамочки, замученный весь, взгляд усталый - путь нам готовил. Заботливый. Медленно так подходит, испугать меня боится. Нежный. Примеряется долго. Степенный. Сейчас войдет… ой, мамочки. Крикнуть, не забыть. Ох! Вот это мужчина! Вот это вошел, так вошел!»
- У нас девочка будет. Видишь, как хромосомы распределились?
«Ой, мамочки, а умный-то какой! Хромосомы…»
- Мы посвятим свою жизнь нашему ребенку, всю без остатка!
- Ага-ага, - прошептала наша яйцеклеточка, чувствуя как, то справа, то слева, к ней подтыкиваются старые дружки.
«Мой-то и правда нихрена не видит, весь во мне растворился. Вот она любовь!»
Подумала наша яйцеклетка и начала делиться. Так зародилась новая жизнь. Девочка…»