Девушка в желтом плаще

-Генри, ты что совсем, что ли сдурел от этой любви?
-Габриель, отстань. Тебе не понять. Ты не любил. Не любишь.
-Да брось ты эти глупости. Какая любовь? Ты совсем забыл свои слова: любви нет. А это только страсть, которая рано или поздно все равно угасает. Вернись.
-Не отравляй мои чувства. Мне противно с тобой говорить. Я изменился. А ты? Ты остался все тем же. Нам не о чем говорить. Ты меня и слушать не хочешь. Пускай. Придет время, и ты полюбишь,…а сейчас, извини, я спешу…



Габриель остался один в опустевшем кафе на границе между ночью и днем, между смертью и жизнью. Он уставил свой взгляд на дерево, одиноко стоящее возле самого обрыва.
-Прошу прощения, но уже очень поздно и наше кафе закрывается.
-Да-да. Сколько я должен? – Габриель поднял глаза и увидел маленькую черноволосую девушку в белой блузке и черной юбке, едва прикрывающей ее острые коленки и худые ноги. Девушка смутилась.
-12 евро.
-Вот. Возьмите, можно без сдачи. Как вас зовут?
-Жаклин.
-Красивое имя. Вы здесь давно работаете? Почему я вас не видел?
-Уже как полгода. Работа у нас такая, быть незаметными.
-Жаклин, не забывай, что ты на работе! Поторапливайся, мне надо закрыть кафе до полуночи! – послышалось откуда-то из глубины кафе.
-Ну вот. Мне пора идти. До свидания.
-До свидания, Жаклин.

***
-Здравствуй, Габриель. Сто лет тебя не видел. Ты, кажется, возмужал с нашей последней встречи.
-Да, братишка. Ты тоже изменился.
-Как мать? Она всё еще зла на меня?
-Да, последний раз, когда вспоминала про тебя, проклинала судьбу за то, что она подарила ей тебя.
-Я даже и не надеюсь на прощение.
-Знаешь, Энрике. Она очень больна. Ты должен навестить ее. Вчера у нее снова был приступ.
-Она стара. Смерть давно уже охотится на неё.
-Как твоя Анна-Мария поживает? Она приехала с тобой?
-Анна-Мария? Что-то не припомню. Ах, да. Точно. Теперь вспомнил. Я ее бросил.
-Давно же? Чем же она-то тебе не подошла?
-Сразу после нашей последней встречи. Она была слишком умна.
-У тебя остался ее номер?
-Может и остался. Что? Хочешь встретиться с ней? Тебе она еще тогда нравилась, а она была моей. Всё, что нравилось тебе, всегда принадлежало мне.
-Энрике, не будем таким циничным, если не хочешь, чтобы и я отвернулся от тебя.
-Глупец! Ты уже пробовал это сделать, забыл?
-Послушай, как ты можешь быть таким эгоистом?
Услышав это, Энрике было нахмурился, но сразу же дал уверенный ответ:
-Просто. Не забывай, ты такой же, как и я. Ты ничуть не лучше. Мы с тобой одной крови.
На этот аргумент Габриель не нашелся, что сказать, и опустил голову, словно пристыженный ребенок.

***
Габриель снова провожал взглядом холодное солнце, растворяя свою усталость в тяжелом воздухе, наполнившемся сигаретным дымом. Прощальный крик уснувшей природы оповещал о конце дня. Золотая полоска света блеснула на небосводе и скрылась за горизонтом, оставив лишь легкое дыхание жаркого, как раскаленная сталь, дня. Северный ветер, ветер перемен, подул так внезапно, что ваза с бледно-розовыми орхидеями опрокинулась и вода вытекла на колени Габриелю. Он продолжал сидеть так же неподвижно, как и несколько мгновений назад, не замечая, что его брюки пропитались влагой. Сердце терзали странные сомнения. Он вспоминал детство, когда он и его брат играли на самом краю скалы. Тот, кто первым отходил от обрыва, проигрывал. Энрике всегда был победителем и, важно прохаживаясь в сантиметре от бездны, смеялся над слабым Габриелем. Глупо было ненавидеть брата за его силу и жестокость, с которой он высмеивал Габриеля. Габриелю было не по себе: ему захотелось сейчас же сыграть в эту игру, как и много лет назад. Он был уверен, что теперь не проиграет: или жизнь, или смерть.
Габриель каждый четверг приходил в кафе, где работала Жаклин, и заказывал двойную порцию кофе и горький шоколад. Сначала это было лишь его обыденное времяпрепровождение, дабы скрасить минуты своего пребывания в этом мире, представляющемся ему в бледно-серых тонах, словно кадры черно-белого фильма. Теперь же вкус кофе, который, честно говоря, был здесь прескверный, приобрел для Габриеля какой-то особый вкус и аромат, а все работники этого кафе стали объектом пристальных наблюдений, в частности Жаклин. С того момента, как он заметил эту на вид невзрачную девушку, Габриель изучил каждый сантиметр тела Жаклин шаг шагом. Он нашел ее очень даже привлекательной, несмотря на непропорционально большие глаза и пухлые губы, худые ноги и совсем маленькую грудь. Теперь он знал каждую родинку на ее теле, каждую веснушку, каждую морщинку. Иногда он часто как бы случайно ронял платок или ложку на пол, чтобы когда Жаклин наклонялась за упавшей вещицей, он мог сверху взглянуть на ее длинные ресницы, которые больше походили на искусственные, чем на настоящие, но поражающие своей красотой.
Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и на небе выступили едва заметными пятнами бледные звезды. Сегодня в кафе почти никого не было и Габриель один сидел за маленьким столиком на веранде, допивая свой кофе, когда к нему подошла Жаклин. Он, как и всегда, будто бы случайно уронил на пол ложку.
-Сидите-сидите. Я сейчас подниму, - поспешно проговорила Жаклин. Когда она взмахнула своими пушистыми ресницами и подняла изумрудно-голубые глаза на гостя, то наткнулась на его ласковый и вместе с тем такой грустный взгляд карих, как переспевшие вишни, глаз. Габриель подал руку девушке и прошептал немного взволнованным голосом:
-Жаклин, я хочу вас видеть.
-Но-но вы и так меня видите. Сейчас и каждый четверг до самого закрытия.
-Нет, вы не поняли. Я хочу видеть вас каждый день, каждую минуту рядом с собой.
-Не шутите так. Я вас даже не знаю.
-Знаете. Вы знаете обо мне всё, что должны знать: я прихожу сюда каждый четверг и сижу до самой ночи, заказываю двойную порцию кофе и плитку горького шоколада на сумму в 12 евро. Остальная моя часть жизни столь незначительна, что, зная о ней, вы бы сочли меня за потерянного человека.
-Но, скажите, хотя бы как вас зовут? – смущенно проговорила растерянная Жаклин.
-Габриель Гомес Диас.
-Всё равно. Я не могу.
-Прошу вас, дайте мне один шанс и вы не пожалеете. Приходите завтра в начале восьмого в парк Сан-Пьер.
-Хорошо. Но только одна встреча.
-Благодарю тебя. То есть вас.


***
Габриель сидел у кровати больной матери и читал про себя молитву. Он смотрел на ее побледневшее морщинистое лицо, на миг замершее в полусне, и не мог поверить, что когда-то она была так же прекрасна и свежа как утреннее солнце, так же неутомима и жива как северный ветер. Он просто не мог вообразить себе, что когда-то молодой испанец прижимал ее к себе, страстно целовал губы, шею, руки проникал в нее, оставляя внутри свое семя; что когда-то она заключила договор с жизнью и отдала всю свою красоту и молодость нестареющей судьбе, жестокому времени, которые подарили ей двух неблагодарных сыновей и изуродовали ее душу страданиями. В эту минуту Габриель ненавидел себя за то, что ничего не смог сделать, чтобы остановить увядание матери. Он чувствовал себя недостойным быть сыном этой сильной женщины, выбравшейся из вечной нищеты исключительно за счет своих способностей и упорства. Сам же Габриель, как и его старший брат Энрике, был избалованным юношей, не знавшим нищеты и голода, который любил лишь самого себя и, вкусив все прелести жизни, остановился, когда жизнь ему постыла. К своим 20 годам он изведал все тайны жизни, кроме одной - любви.
-Здравствуй, Жаклин. Ты всё-таки пришла, а я и не надеялся.
-Здравствуй, Габриель.
-Какую кухню ты предпочитаешь: французскую или испанскую? Я заказал для нас столик в ресторане на углу.
-Не стоило. Я не голодна. Лучше пойдем просто прогуляемся.
-Как скажешь. Сегодня я исполняю твои желания.
Жаклин и Габриель шли по широкой аллее парка Сан-Пьер, вдоль которой, склонившись над дорогой, росли деревья, своими стволами напоминавшие фигуры людей. Жаклин немного отстранилась от Габриеля, боясь близкого контакта, Габриель же, напротив, старался подойти поближе к своей спутнице и легким движением коснуться ее плеч и рук. Одетая в серое платье и желтый плащ, Жаклин казалась еще более маленькой и хрупкой рядом с высоким, сильными Габриелем. Ее темные волосы струились по спине, закручиваясь на кончиках в мелкие кудряшки. Габриель смотрел на нее свысока и восхищался этой миниатюрной фигуркой, маленькими шагами, отмеряющими его жизнь.
Жаклин и Габриель сделали два больших круга по парку, когда нахмурившееся небо, обрушило свою печаль на город холодным дождем. Они побежали по дороге к выходу из парка по лужам, расплескивая маленькие океаны слез.
-Жаклин, скорее-скорее! Догоняй!
-Подожди, Габриель, я не смогу пройти здесь.
-Стой. Я тебе сейчас помогу, - Габриель вернулся к Жаклин и поднял ее над водой, перенеся на другую сторону дороги. Когда он держал ее своими грубыми мужскими руками, ему показалось, что это маленькое тело унесет ветер, и тогда он решил, что нужен ей как никто другой. Габриель не хотел отпускать Жаклин и, даже когда все препятствия были преодолены, он продолжал прижимать ее к себе, внимая биению ее сердца.
-Габриель, теперь ты можешь опустить меня на землю. Я могу идти сама, - шепнула Жаклин Габриелю, не желая спугнуть робкой улыбки с его влажных губ.
-Извини, я просто задумался.
-Знаешь, пожалуй, мне пора. Уже довольно поздно. Завтра мне рано вставать. Прощай.
Габриель на несколько секунд потерял связь с миром, но когда очнулся, пытаясь восстановить тонкую нить произошедших событий, обнаружил, что стоит посреди аллеи под дождем с шарфом своей недавней спутницы. Он прижал к губам тонкую материю и вдохнул в себя запах невинности и чистоты, запах свежести, ее запах – запах жизни.

***
-Габриель, ты ли? Не ожидал тебя увидеть здесь. Какая у тебя прекрасная подруга. Ну же, будь вежливее и представь мне ее, - проговорил Энрике, целуя руку Жаклин.
-Знакомься, Жаклин, это мой старший брат Энрике Гомес Диас. Энрике, это Жаклин.
-Можно просто Энрике, - с этими словами он, пододвинув стул, присоединился к Габриелю и Жаклин, - а как вы познакомились?
Габриель не спешил отвечать, Жаклин ждала, что сделает Габриель, видя возникшее напряжение при появлении Энрике.
-Я в кафе работаю, где Габриель часто бывает.
-Жаклин приехала из Франции на учебу и после занятий подрабатывать официанткой.
-Занятно, - заключил Энрике.
-Я отлучусь в дамскую комнату, вы пока тут поболтайте, - и оставила братьев одних.
-Она не твоего круга, Габриель. Она не красива, не богата. Что в ней такого?
-В ней – душа.
-Ты что, с ней уже спал?
-Нет! Энрике, ты даже такого слова-то не знаешь – душа!
Энрике передернуло.
-Будто ты знаешь. Сам, наверняка, только и думаешь о том, как бы затащить ее в постель.
-А вот и нет, - неуверенно проговорил Габриель в ответ. В эту секунду в нем зародились сомнения насчет его чувств к Жаклин.
-Ну, вот и я.
-Ну, ладно. Мне уже пора. Я опаздываю на встречу, - спокойно проговорил Энрике, вставая из-за стола. Габриель вздохнул с явным облегчением. Но пришел в безмолвную ярость, как только увидел, как брат вложил в руку Жаклин белую бумажку со своими инициалами и телефонным номером. Габриель постарался сделать вид, что ничего не заметил. Но бросил взгляд, полный ненависти, на уходящего Энрике.

***
Жаклин и Габриель встречались вот уже 3 месяца, и только несколько недель назад он позволил себе прикоснуться к ней и поцеловать. Они сидели в его кухне и пили чай, разговаривая о жизни и смерти, о любви и ненависти, когда Жаклин подошла к Габриелю и расстегнула блузку.
-Хочешь, я сегодня буду спать с тобой. Я готова. Я этого хочу сама.
-Милая, Жаклин. Ты прекрасна, но… но…
-Что? Ты не хочешь? – испуганно шептала Жаклин.
-Нет. Я хочу. Я очень хочу. Но если сегодня ты будешь спать со мной, то… то я боюсь, что не смогу любить тебя. И те светлые чувства, которые я испытываю к тебе, окажутся не любовью, а грубой страстью.
-Тогда подождем. Я дождусь, когда ты будешь уверен в своих чувствах. Я буду с тобой.
После того дня Габриель не встречал свою Жаклин. Ни в кафе она не появлялась, ни дома ее не было. Он запаниковал, обливаясь слезами в тихом отчаянии. Он просыпался среди ночи в бреду, щупая воздух, будто пытался что-то отыскать, и засыпал лишь под утро тяжелым, нервным сном. Со временем его тоска стала настолько очевидной, что даже больная мать, давно уже выжившая из ума, казалась более здоровой, чем ее обезумевший сын.

***
-Здравствуй, Габриель. Что-то ты выглядишь неважно. Вот приехал тебя проведать.
-Кто тебе сказал обо мне?
-Мать. Позвонила.
-Она тебя простила?
-Нет, она переступила через себя только ради тебя.
Воцарилось многозначительное молчание.
-Послушай, Энрике. Давай без шуток. Мы оба знаем, что ты приехал ко мне не потому, что беспокоишься.
-Ты прав.
-Давай. Говори, зачем приехал.
-Жаклин…
-Не произноси ее имени. Твои уста оскверняют ее душу.
-Я с ней спал.
Габриель был поражен столь глупой попыткой брата отомстить за сказанные им слова. Но что-то внутри неосознанно поверило, что это правда.
-Как? Ты лжешь! Такого просто не может быть! – вскочив с постели, прошипел Габриель
-Можешь не верить, но это так. И она любила меня так, как никогда не полюбит тебя.
-Уходи. Я тебе не верю. Ты лжец! – кричал сквозь скрипящий крик разбитого сердца Габриель, захлебываясь то ли слезами, то ли болью.
-Я уйду, но прежде я расскажу тебе всё. Тогда в ресторане я оставил ей свой номер. Спустя 3 дня мы встретились, а через неделю я переспал с ней. С того дня мы стали видеться у меня дома каждый день: мы занимались любовью в кухне, в постели, в гостиной, в душе. Я прикасался к ней. Я был в ней.
Габриель упал на колени перед братом.
-Прошу уходи. Умоляю. Оставь меня. Ты отнял у меня всё, что было. Ты убил меня. Чего ты еще хочешь?
Энрике, нисколько не тронутый страданиями брата и довольный своей очередной победой, смотрел на Габриеля сверху как на жалкую тварь. Подойдя к двери, он бросил на прощание:
-Она больше к тебе не вернется. Не ищи ее. Сегодня я уезжаю к ней во Францию. Навсегда.

***
Бог знает, сколько еще времени Габриель пролежал бы без движения, раздавленный, на полу в своей квартире, но суждено было случиться тому, что случилось. К счастью для него, на следующий день пришел его старый приятель Генри, который давно уже собирался навестить Габриеля и у которого всегда имелся ключ от дома Габриеля. Когда он увидел лежащего Габриеля без чувств на полу, ни секунды не медля, сразу же отвез его в клинику, где провел с ним две долгих бессонных ночи, пока несчастный не пришел в себя.
-Скажи, Габриель, как тебя угораздило? Что с тобой случилось?
-Генри, ты был прав. Любовь есть. Я полюбил и…и люблю. Но это самая жестокая вещь в мире. Нет ничего страшнее любовной тоски.
-Ты? Ты полюбил. Я не верю своим ушам.
-Да. Но больше я никогда никого не полюблю. Я умру, а любовь останется и будет терзать чью-то душу.
-Габриель, тебе нужен отдых. Ты очень слаб. Лучше отдохни. У тебя ночью была лихорадка. Кажется, она еще не до конца прошла. А мне надо идти. Меня дома ждет жена. Я совсем забыл сказать, у меня будет сын. С этой новостью я спешил к тебе. Если так подумать, что если бы не ребенок, то страшно представить, что могло бы случиться. Прощай. Я еще к тебе приеду.
-Прощай, Генри.
Габриель, несмотря на все настоятельные советы доктора и Генри больше спать, сидел на кровати, тупо уставившись в окно, словно психически больной, превращенный психотропными препаратами в растение, неспособное ни чувствовать, ни жить. Вдруг он увидел в окне среди серой пустоты улицы девушку в желтом плаще, бегущую по аллее, не замечая луж, преграждавших ей путь, после долгого дождя. Габриель вскочил с кровати и подбежал к окну. Вдруг он почувствовала резкую боль где-то внутри, а потом холодное дыхание печали. Он стоял у окна и смотрел на девушку, пока она не скрылась из его виду. Тогда он опустился на стул и закрыл глаза.
-Габриель…, - тихо прозвучало в белой комнате. Габриель открыл глаза, - прости меня. Прости ради бога, что я бросила тебя. Что исчезла без предупреждения. Я должна была немедленно уехать во Францию к отцу.
Габриель молчал. Жаклин подошла к нему робкими шагами и, положив свою маленькую руку ему на плечо, поцеловала. Он плакал.
-Жаклин, я думал, что ты бросила меня навсегда. Я думал, что умру. Энрике сказал, что спал с тобой. А я, глупец, поверил. Прости меня. И не уходи. Я не могу без тебя. Я знаю, что люблю. Но если ты уйдешь, то моя жизнь оборвется с твоим последним взглядом.
-Глупенький, миленький, Габриель, я тебя ни за что не брошу. Я с твоим братом после той встречи даже не виделась и уж тем более не спала. Ты же знаешь, я люблю только тебя. Ну что ты, что ты плачешь. Дай мне свою руку. Я буду с тобой. Я же говорила, что буду с тобой…