Как избежать заслушивания. истории из жизни майора

Как избежать заслушивания


- Это произошло до того, как я перевернул твой мир?
- Вместо того.
                (Из разговора).


Утром я вхожу в свой кабинет и наблюдаю такую картину. Петька, наморщив лоб (тем самым придав своему лицу оттенок глубокой и искренней озабоченности), ведёт душещипательную беседу с сидящим перед ним, сильно мающемся с похмелья мужиком:
- Полагаю, что все аргументы я исчерпал, но достучаться до твоего мозга мне так и не удалось, видимо, в виду его полного отсутствия, поэтому…
 Петька берёт со стола бумажку и зачитывает сидящему перед ним мужику то ли приговор, то ли гороскоп на ближайшие пять минут:
- …В силу твоего упорного противодействия ты мне не оставил иного выбора, как с помощью несложных манипуляций постараться вернуть твоё правосознание в русло закона.
В пользу того, что гороскоп точный и предсказания сбудутся очень скоро, причём буквально до мелочей, говорит тот факт что, зачитывая с бумажки пророчества, Петя поигрывает в воздухе чёрной милицейской дубиной. На дубину мужик смотрит заворожено, не отводя от неё взгляда, понимая, что именно с помощью неё и тех самых несложных манипуляций в любую секунду его скудное мышление будут возвращать в правовое  русло.
- Сразу видно: над раскрытием преступления бьется одно из самых лучших левых полушарий мозга в этом РУВД, – улыбаясь, говорю я, входя в кабинет. – Между прочим, хочу тебе сказать: красиво изъясняешься!
- Сам понимаешь, такие вещи не происходят с бухты бархаты! Пришлось подготовиться, полистать словари, в общем, подойти к делу серьёзно. Как я это умею, - самодовольно произносит Петька.
- Да я в этом и не сомневался, но извини за нескромный вопрос: а без бумажки вещать, пока не получается?
- Получается, но не очень складно, запинаюсь кое в каких местах. Слова умные, но трудные, однако я настойчиво тренируюсь перед зеркалом.
- Тогда доставь мне радость и прочитай свою пламенную речь ещё раз. Как ты там говоришь – «вернуть правосознание в русло закона»?
 - Бить-то когда будете! - почти возмущённо спрашивает мужик.
- Прекрасно, что ты безошибочно уловил смысл моих слов. - отвечает ему Петька. - Но, если не возражаешь, на пару минут я отложу экзекуцию и дам старшему товарищу ещё раз насладиться моей стройной и юридически взвешенной речью.
- Да, пожалуйста. Я не возражаю, - пожимает плечами мужик.
- Спасибо, - говорит Петька и с выражением и явным удовольствием повторно зачитывает свою пламенную тираду.   
- Славный спич, - говорю я, хлопая в ладоши. - Не думаю что я или да же Плевако  мог бы сказать лучше. Кстати, а это что за фрукт?
- Да, корешка ночью по пьянке зарезал, а правду рассказывать не хочет.
- Вы без меня такими интересными делами занимаетесь, а мне чего не позвонили?
- Да тут, вроде, всё понятно, нет смысла такого мастодонта , как ты, из-за всяких мелочей тревожить. Мы ведь всё понимаем: три дня в засаде, три дня в запое. Надо же тебе немного и отдохнуть.
Видимо, мальчишка хочет развить во мне комплекс вины. Поверь, Петька, он у меня есть. Мне действительно стыдно за то, что пока вы работали, я обрушивал свои накопившиеся комплексы на друзей детства, а они, помогая мне ностальгировать, таскались со мной по баням и кабакам.  Но сейчас я испытываю не только угрызения совести. Сейчас я испытываю  гордость. Гордость за то, что мальчишки выросли, стали профессионалами, и сами могут разобраться в преступлении, не дожидаясь чьей-либо помощи. Это одновременно и приятно, и немножко грустно.
- Хочешь с ним поговорить? - почувствовав моё настроение, спрашивает Петька.
- Нет. Не вижу в этом смысла, приступай к манипуляции с его совестью.
- Правосознанием, - поправляет меня Петька.
- В данном случае это одно и то же.
Внимательно посмотрев на меня и не найдя во мне того, кто остановит Петьку в его благородном стремлении всеми подвернувшимися под руку средствами достучаться до правосознания подозреваемого, мужик вздохнул и сказал:
- Ладно, ваша взяла. Записывайте.


Оставив Петьку принимать у задержанного «явку с повинной», я отправился на утреннее оперативное совещание. Оказывается, за несколько дней, что я пропустил этот «театра у микрофона», я успел соскучиться по своим «любимым героям».
- Что новенького в мире? - припомнив фразу из кинофильма «Москва слезам не верит», спрашиваю я у Егора, плюхаясь на сидение рядом с ним.
- Стабильности нет, - отвечает мой друг, демонстрируя блестящее знание классики. - У Паханкина со служебной машины спёрли рацию.
- Какой позор!
- И не говори. Боюсь, теперь нам вменят «почётную» обязанность по ночам охранять его машину.
- Просто «повезло», что он живёт в нашем районе! 
- Вот и я говорю: счастье есть!


Первым традиционно берёт слово начальник дежурной смены отстоявшей сутки в непримиримой борьбе с преступностью. Три раза щелкнув по микрофону ногтем указательного пальца и для порядка пару раз в него дунув, дежурный, убедившись, что всё функционирует, как надо, голосом доброго радиосказочника произнёс в микрофон:
- Доброе утро, дорогие друзья.
На мой взгляд, уместнее было бы сказать: «Доброе утро, мои маленькие радиослушатели». Но с другой стороны – «доброе утро, дорогие друзья» тоже вполне уместно.
- С прискорбием сообщаю, что рация, украденная с машины начальника ОУР города, до сих пор не найдена, поэтому массовые мероприятия по прочесыванию мест сбыта похищенного будут продолжены. Поэтому не забывайте по окончании рабочего дня рапорта о проделанной работе сдавать в дежурную часть. Кому вечером рапорта сдавать лень, можете сдать их с утра.
Последняя фраза говорит о том, что отработка и прочёсывание «чёрного рынка» украденных с милицейских машин служебных радиостанций в районе проходит вяло. Впрочем, я не припомню, чтобы раньше у нас на территории бурно развивался или вообще существовал «чёрный рынок» по продаже столь специфичной краденой радиоаппаратуры. Но, как знать, мир не стоит на месте, поэтому надо будет не забыть написать рапорта. 
- Уже, – говорит Егор и у меня создаётся впечатление, что он читает мои мысли, но на веский случай я переспрашиваю:
- Что уже?
- Вчера написали и сдали в дежурную часть десять рапортов на неделю вперёд, так что некоторое время мы можем жить спокойно.
- А почему именно на неделю?
- Через неделю я её найду.
- Да ты что?
- Точно, точно! – кивает головой Егор. - В принципе, я могу найти её и раньше, но не вижу в этом смысла.
- Ты такой загадочный! Рассказывай.
- Ты ведь не знаешь, как Паханкин проворонил вверенное ему казенное имущество?
- Ну, некоторое время я отсутствовал, и кое-что интересное упустил.
- Тогда послушай одну милую сказочку. Приехал домой один печально известный в узких кругах добрый молодец. Приехал не просто так, а пьяный вдрызг, и оставил машину открытой, не в том смысле, что не смог поставить её на сигнализацию, а в том, что, выпав из-за руля, потерял к служебному автомобилю всякий интерес и побрёл на исправно функционирующем автопилоте в свой трёхкомнатный терем. И вполне естественно для состояния, в котором он находился, оставил дверь служебной колесницы открытой.
- Меня просто умиляет свирепая вера доброго молодца в человеческую порядочность, - смахиваю я воображаемую слезу.
- И не говори, - кивает Егор. - Ну, так вот, в ту пору мимо машины брели два сказочных разбойника, а, вернее, два лоботряса пионера, возвращающихся из кружка «юный техник». Глядь - стоит открытая совершенно бесхозная машина и разговаривает человеческим голосом. Любопытство разобрало «юных техников», превозмогая страх, но движимые любопытством, заглянули они в автомобиль…
- Любой уважающий себя «юный техник» на их месте поступил бы так же, - подсказываю, я Егору.
 - Верно, - кивает Егор. - Глядят «юные техники», а рация в машине даже не прикручена к панели, как приписывает инструкция, а просто лежит между передними сидениями, не позаботился о том лох-добрый молодец. Не долго думая, юные и любознательные техники открутили у рации провода и пустились наутёк. 
- Егор, когда ты выйдешь на пенсию, с голоду не подохнешь, тебе можно детские сказки писать. Поверь мне, ты покроешь своё имя нечеловеческой славой, несравнимой со славой Самуила Яковлевича  Маршака и Корнея Ивановича Чуковского. Не говоря о чуждой нашей культуре славе детского садиста - писателя Ханса Кристиана Андерсена. 
- А что ты хотел? Я трёх девок вырастил, столько сказок перечитал…
 - Ты мне зубы не заговаривай! Откуда ты так всё хорошо знаешь и про машину, разговаривающую человеческим голосом, и про «юных техников», пустившихся наутёк. Колись! Не заставляй меня думать о плохом, надеюсь, ты не стоял на стрёме, пока «юные техники» с машины «большого босса» откручивали рацию?
- Ничего от тебя не укроется, - фальшиво вздыхает Егор. - Но в данном случае, всё гораздо проще. Один из «юных техников» учится в одном классе с моей дочерью. Сегодня мне позвонила его мать, спрашивает, что ей теперь делать?
- Надеюсь «юный техник» понёс суровое, но заслуженное наказание?
- Да. Отец его выпорол. Знающие люди, а именно его любящая мать утверждает, что теперь у него попа в полоску почти как у зебры, только в отличие от этого экзотического животного, у мальчика попа стараниями любящего отца - в синюю и красную полоску. Мать утверждает, что после этой экзекуции мальчик ни только не может сидеть, но и всё осознал и ему в голову ещё долго не придут шальные мысли.
- Тогда будем считать, что перед законом он чист, и поэтому пусть его мамаша поскорее несёт рацию к нам. В конце концов, из-за всяких алкашей с виктивным поведением, мы не станем портить пацану жизнь.
- Я так ей и сказал.
- А про рацию, я думаю, мы пока помолчим?
- Разумеется, – кивает Егор. - Нечего баловать. Сами просрали, вот пусть теперь и поищут, а мы подождём.
- Верно, – киваю я. – Если нам приспичит принести Паханкину радость, сделать это никогда не поздно. 
- Савранский! Карбитов! Вам что, неинтересно, что за сутки произошло в районе?! – берёт слово всё ещё исполняющий обязанности начальника РУВД полковник Чуркин.
После того как по милиции волной прокатилась сплетня о том, что Чуркина не назначат начальником РУВД, он собрал вещи и серьёзно задумался о жизни. Оказалось, что и у него есть друзья, которые ему предложили хорошую, высокооплачиваемую должность на «гражданке». Успокоившись, Чуркин превратился в нормального человека. Как оказалось, под кителем полковника скрывался обычный, добрый старик. Поэтому я посчитал возможным всё обратить в шутку:
- Да что Вы такое говорите, товарищ полковник! Неинтересно  это не то слово, нам очень интересно! Я даже хотел попросить дежурного вот именно с этого места излагать события минувших суток чуточку поподробнее, для образности, так сказать, и осознания тягостности текущего момента! – соскакивая со своего места, говорю я.
- Вот как! Тогда изложи свою версию, зачем было делать подкоп под стену склада, чтобы утащить оттуда два мешка цемента?
- Всё очень просто! Кому-то не хватило цемента для заливки фундамента под собственный чугунный памятник. Надо просто пробежаться по городу, найти свежий монумент, прочитать, кто на нём увековечен - и всё! Можно считать преступление раскрытым    
- Садись, – машет рукой Чуркин. - И почему я не могу долго на вас с Карбитовым злиться.
- Не расстраивайтесь, товарищ полковник, мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы разозлить вас по-настоящему, – успокаиваю я Чуркина.
- Садись, я тебе сказал!


После окончания оперативки мы с Егором возвращаемся к себе. Уже из конца коридора слышен весёлый смех, нет - гомерический хохот, который вырывается из моего кабинета и катится по коридору, поднимая по пути клубы пыли, окурки и «случайно» попавшую сюда обёртку от использованного презерватива.    
   Мы с Егором входим в кабинет. Все - Макс, Петька, Лёха, включая мужика, которого недавно «пытал» Петька, - сидят в различных позах, держась за животы. Посреди кабинета, стоит гордый Венька. На голове у него надета какая-то немыслимая кепка из меха умершей от бешенства лишайной собаки. Но это не всё,  «кралька», а, вернее, хвост сдохшей собаки пришит к самому центру кепки и забавно виляет у правого Венькиного уха.
- Что это за фигня у тебя на голове? Надеюсь, она умерла раньше, чем попала тебе на голову? – говорю я.
- Да ладно! Между п-прочим, это очень дорогой м-мех, моя любимая совершенно случайно к-купила кепку на распродаже в очень д-дорогом магазине. Между п-прочим, вся богема т-такие носит.
- Я так и понял.
- Она г-говорит, что мне надо м-менять имидж, – снимая с головы кепку и улыбаясь, говорит Веня.
- А! Так ты пытаешься приобщиться к жизни «новых русских», впавших в декадентство! – хлопаю я себя по лбу, делая вид, что на меня навалилось неожиданное прозрение. – Кстати, выходя на люди, постарайся не попасться на глаза нашему психиатру, он шуток не понимает. И вот ещё что, скажи своей подружке, если она действительно тобой дорожит, а не хочет поскорее от тебя отделаться столь экзотическим способом, пусть впредь не связывается с бродячими продавцами залежалого товара.
- Вы точно мне не з-завидуете?
- Точно-точно!
Веня, покрутив в руках кепку, надевает её на голову мужику, зарезавшему своего собутыльника.
- Не надо, – снимая с головы кепку, говорит мужик. – Я уже сознался в преступлении.
 После этих слов, новая волна смеха, распахнув дверь кабинета, вырывается в коридор, пугая бродящих по нему заявителей. Но всё хорошее не может длиться долго, поэтому почти сразу из-за двери раздаётся голос зам. начальника ОУР Семечкина:
- Савранский! Ты здесь?
Интересно, а где мне быть? На оперативке мы сидели в двух шагах друг от друга и  расстались меньше чем десять минут назад.
- Если ты принёс цветы и конфеты, чтобы поздравить нас с очередным раскрытием преступления, можешь не входить, а оставить их у двери. Я за ними потом кого-нибудь пошлю.
- Умник! - шипит из-за двери Семечкин. - Надеюсь после заслушивания у Выблюдова твоё настроение резко  ухудшится.
- Какое заслушивание?
- В 10-30 вместе с ОПД  по делу Белкина в УУР  тебя и опера, в чьём производстве находится дело, ждёт в своём кабинете твой «старый друг», - иезуитским голоском сообщает Семечкин. 
 После этих слов Семечкин, хлопнув  дверью,  удаляется по коридору в туже сторону, куда ветерок от нашего весёлого смеха  загнал, попавшую сюда совершенно случайно, обёртку от использованного презерватива, то есть в сторону своего кабинета. Его уход сопровождается ритмичным постукиванием женских каблучков о бетонный пол.
- Какая гадость! Он стал носить женские туфли, - фыркает Петька, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
- П-представляю, как он омерзительно выглядит в к-колготках! - поддерживает начатую Петькой игру Веня.   
- Ну почему? Наверняка, чёрные колготки скроют его клочковатую шерсть на бёдрах и ягодицах, - хихикает Петька.
- А я понял, почему он не зашел! - оживился Макс.
- Да, ну?!
- Побоялся, что мы отнимем у него его последнюю радость -Птицыну! - хлопает ладонью об ладонь Макс.
- Скорее, уж он закрывал ей грудью дверь, чтобы Птицына сюда не ворвалась, прекрасно понимая, что добровольно она от нас хрен уйдёт, а ему придётся впасть в детство и вспоминать, как заниматься рукоблудием, для пущего эрогенного эффекта обращаясь в мечтах к своим самым извращённым эротическим фантазиям. Кстати, за это мы должны сказать ему спасибо, - улыбается Петька. 
- За онанизм или извращённые эротические фантазии? - переспрашивает  Макс.
- За то, что он её сюда не пустил!
- Ты сегодня необыкновенно красноречив, - говорю я Петьке. - Лучше найди дело, насколько я помню, оно в твоем производстве. И поторопись, в логове дятлов не любят ждать.
- Это точно, дятлы - птицы жестокие и беспощадные. Вы там поосторожнее, - говорит Лёха, помогая Петьке перекладывать дела.   
Минут через десять, отыскав дело, я и Петька спускаемся вниз к моей машине.
- С дороги! - раздаётся окрик позади нас.
Мы отскакиваем в разные стороны - и мимо нас в расстегнутой до пупа рубахе пробегает Семечкин, по пути застёгивая рубашку и разбрызгивая воду в попадающихся ему на пути лужах. Сопоставление точек его линейного перемещения безошибочно указывает на то, что он прямиком направляется к ближайшим коммерческим ларькам.   
-  Не иначе кое-что забыл купить к чаю, - улыбаюсь я.
- А знаешь, Михалыч! - глядя вслед убегающему Семечкину, говорит Петька. - Иногда я не прочь плюнуть ему в спину.
- Конфуций говорил: «Если тебе плюют в спину, ты впереди». Ты считаешь, что он впереди нас?
- Нет, конечно! - пожимает плечами Петька. - Над словами узкоглазого мудреца я обязательно подумаю, но как быть, если желание у меня не пропадёт?
- Если после того как, ты постигнешь всю глубину мудрости Конфуция, желание у тебя не пропадет, при случае просто плюнь Семечкину  на спину, - говорю я, усаживаясь в машину.


Поудобнее устроившись в машину, Петька прикрывает глаза, решив следующие двадцать минут провести в лёгкой дрёме, а я закуриваю и, крутя баранку, задумываюсь о природе явления именуемого «заслушивание». 
Итак, заслушивание - это одно из любимейших форм управленческо-половых извращений в органах внутренних дел. Суть  его заключается в том, что тебя вызывают в вышестоящий орган и имеют по-разному за нераскрытое преступление. Но совсем не обязательно, что сотрудник, проводящий заслушивание, умней и тем более опытнее, чем тот, кого он заслушивает. А с тех пор, как вышестоящие подразделения стали формироваться из сотрудников, от которых в силу их тупости и никчемности из практических органов пытаются избавиться всеми возможными и невозможными способами, это шоу вообще перестало приносить хоть какую-то пользу. Зато потеря качества с лихвой компенсируется тем, что в ходе заслушивания, пользуясь своим вышестоящим положением, тебе неоднократно объяснят, какой ты идиот, и постараются научить, как надо работать, а заодно попытаются привить передовые методы расследования преступлений, почерпнутые не из опыта, а из книжек Дарьи Донцовой о приключениях самодеятельного сыщика Виолы Таракановой. И всё же не  только по этому  я не люблю заслушивания, а потому что тот, кто проводит заслушивание, делает это с удовольствием. Почти с таким же удовольствием, с каким я раскрываю преступление. А это противно и совсем ни одно и то же.   

Один из тех, с кем мне предстоит сегодня встретиться, полностью отвечает емкому японскому слову «киккакэ ». Что и говорить, я не очень рад встрече с человеком, носящим говорящую саму за себя фамилию  Выблюдков.
Надо же, так «повезло» человеку, фамилия сама говорит за него всё, чтобы он хотел бы скрыть от окружающих и кого Семечкин так мило назвал «моим старым другом». Выблюдков, человек своеобразный, он  ненавидит не только меня, он ненавидит всех, кто работает в практических органах, считая нас коррумпированными некомпетентными ублюдками, сосущими кровь из трудовых коммерческих элементов. Отчасти это верно, если заменить слово «сосущие» на «подсасывающие», я бы полностью был на его стороне, если бы не одно «но». Почти месяц Выблюдков плющил нашего начальника уголовного розыска, требуя сфальсифицировать уголовное дело в отношении одного парня, вступившего в хозяйствующий спор с бизнесменом, совершенно случайно оказавшимся близким другом подполковника Выблюдова.
Знакомы мы очень давно, и с годами наша «дружба» становилась всё «крепче и крепче», примерно как кислое вино, так и не превратившееся в благородный напиток, с годами становится всё кислее и кислее. 
- Можно? – Спрашиваю я просовывая голову в кабинет Выблюдова.
- А! Савранский! Ну, проходи, проходи, давно мы с тобой не виделись, хотя я думаю, ты мне не поверишь, если я скажу, что я по тебе сильно скучал.
В ответ на его слова я киваю, подтверждая, что верю в то, что он по мне не скучал.
- Я обратил внимание, что за последний год ты ни разу не промелькнул в приказах начальника ГУВД о наказаниях.
- Я на него за это не в обиде, – быстро вставляю я. – Хотя некоторое упущении в  работе  кадрового  аппарата, конечно  - на лицо.  Но смею вас  заверить,  они с лихвой  компенсировали этот  недостаток, заталкивая  меня чуть  не в каждый  приказ о  наказании начальника УВД  города.   
- Это хорошо, – кивает Выблюдов. - Но неправильно, поэтому я взял на себя смелость исправить  эту несправедливость.
- Спасибо за заботу, но почему ты со мной так мил? Может, это на тебя так действует мой амулет Асафетиды , который я ношу под рубашкой? А, может быть, ты знаешь что-то, чего не знаю я?! Скажи мне честно, как патологоанатом патологоанатому: после заслушивания я буду жить?    
- Амулет чего? – не понял Выблюдов.
- Асафетиды. Головка чеснока на верёвочке, между прочим здорово помогает от упырей и другой нечисти. Скажу тебе по секрету, я всегда его надеваю, когда меня вызывают  в ГУВД на заслушивание.
- Дай сюда справку – меморандум , клоун! – Сердито сводит  бровки  домиком мой  реноме.
- Пожалуйста, – я протягиваю, ему несколько листов  бумаги. – Будем надеяться, школа милиции, академия МВД и немножко сельхоз институт не пропали для меня зря, и ты подцепишь что-нибудь полезное для себя из этого краткого опуса.
Вырвав у меня из рук листы, Выблюдков углубляется в чтение. Читает он медленно, так что у меня достаточно времени вспомнить обстоятельства совершённого преступления. До недавнего времени убийство Белкина могло быть раскрыто только в том случае, если жена покойного захочет нам об этом рассказать, но пока она такого желания не изъявляла. В своё время мы много времени потратили на это запутанное преступление, и, изучив все обстоятельства убийства, сумели ответили на самый главный вопрос – кому это выгодно? Как оказалось, выгоду от смерти Белкина получила только его жена, унаследовавшая процветающие  предприятия покойного и немалый банковский счёт. Да ещё родной брат покойного, который до убийства работал таксистом, а сразу после его смерти купил таксопарк, в котором работал. Тем более это странно, потому что покойный всегда говорил о своём брате: дескать, левая половина мозга у него от водителя маршрутного такси, а правая - от солитера. Исходя из этого, верить тому, что брат дал глисту–таксисту деньги на покупку таксопарка буквально за день до своей смерти, не приходится. Больше верится в его осведомлённость или даже участие в совершенном преступлении.
К сожалению, это всего-навсего косвенные улики, прямых доказательств вины нет. Но появилась надежда. В результате безумной деятельности нового владельца таксопарка, некогда процветающее предприятие постепенно приходит в упадок, и он зачастил к вдовствующей невестке. Беседы между ними носят всё более и более напряженный характер, об этом мне сообщила близкая подруга «вдовствующей королевы». С подругой я установил близкий контакт, и она, даже не зная о том, является единственным и очень милым источником информации в среде подозреваемых. Но рассказать это всё Выблюдову, значит - лишить его радости стучать кулаком по столу, сомневаться в моей компетенции и обзывать меня идиотом. Имею ли я на это право? Думаю, что нет, и поэтому далеко не всё, что знаю я, изложено в справке, которую сейчас читает мой «старый друг»..
- Это всё? – отодвигая  от себя листы бумаги, спрашивает он.
- В общем, да, – киваю я.
- И добавить тебе, конечно, нечего? – На всякий случай уточняет Выблюдов, багровея.
- Думаю, что нечего, – пожимаю я плечами.
- Я могу добавить, - подает голос Петька.
На необдуманную Петькину фразу я довольно сильно пинаю его  под столом ногой, призывая  как минимум думать, прежде чем открывать рот.
- Что ты сказал? - прищуривает глаза Выблюдов, поворачиваясь к нему лицом.
- Я?!  Ничего, - потирая ушибленную ногу, говорит Петька. - Это у меня в животе булькает, позавтракать не успел.
- Ещё один клоун! - бросает Выблюдов и, повернувшись ко мне, задаёт страшно провокационный вопрос. - И кем ты себя считаешь?!
- Я остроумен, весел, почти красив, поэтому некоторые из окружающих, включая меня самого, считают меня неотразимым, но я считаю, что это не все мои замечательные качества. 
- Это верно, это не все твои лучшие качества! Даже старая больная обезьяна, не окончившая, как некоторые, академию МВД…   
Судя по началу монолога и тщательно подбираемым Выблюдовым оскорблениям в мой адрес, разговор обещает стать чрезвычайно содержательным. Но в этот момент у меня в кармане начинает вибрировать сотовый телефон, я вынимаю его из кармана. Не может быть! Сам полковник Чуркин! Для этого должно произойти что-то действительно экстраординарное.
- Я отвечу начальнику РУВД? – спрашиваю я у Выблюдова.
- Пошел в жопу твой начальник РУВД! Он что, не знает, что ты находишься на заслушивании в ГУВД?! – теряя над собой контроль, орёт успевший основательно подготовиться к заслушиванию Выблюдов.
- Думаю, что он даже не догадывается, где я. Осмелюсь даже предположить, что его не интересуют такие мелочи, – отвечаю я Выблюдову, включая сотовый. – Да, товарищ полковник.
- Савранский! Где тебя черти носят?!
- Я на заслушивании в  УУР у подполковника Выблюдова.
- Выблюдов,  Выблюдов… – в раздумье произносит Чуркин. – Нет, не припомню такого. Попроси его отложить заслушивание, у нас куча трупов,  расстрелянных в бане.    
- Извините, товарищ подполковник, - говорю я, выключая телефон и убирая его в карман. - Начальник РУВД просил наши милые шалости в виде половых извращений отложить на некоторое время, у нас огнестрел.
Повернувшись к Петьке, я слегка шлёпаю его по затылку:
 – Ну а ты чего расселся, винтовкин  сын? Я, что ли, старая больная обезьяна, окончившая академию МВД, за тебя работать буду?!


Когда мы садимся в машину, Петька спрашивает:
- А почему «винтовкин сын»?
- Потому что – штык.
- Это потому что стройный и… всегда в цель?
- Нет, это потому, что хотя и  тупой, зато всегда насквозь.
- Ты уверен, что это смешно? – недовольно морщится Петька и отворачивается к окну, из чего я делаю вывод, что «стройный и в цель» ему нравится больше.
Некоторое время мы едем молча, очень неожиданно Петька меня спрашивает:
- Михалыч! А когда ты захотел стать сыщиком?
Как ни странно, но я очень хорошо помню этот момент своей жизни. Мне пять лет. Выходной день, мы с отцом пошли в парк, он очень хотел покатать меня на аттракционах и самое главное - я тоже этого хотел,  целую неделю  ждал. Понимаете, мне всего пять лет, я ещё не выбираю себе  модные ботинки, пальто, рубашку… Ничего из одежды себе не выбираю, что купят родители, то и ношу, а почему я себе это не выбираю? Потому что  мне это неинтересно, мне это не приносит радости, а покататься на аттракционах вместе с отцом хочу. Очень хочу, но какой-то гад украл у отца кошелёк. Желание покататься на аттракционах не пропало, а возможность исчезла, и в тот момент я очень хотел найти этого человека, который украл у моего отца кошелёк, и не потому, что я хочу покататься на аттракционах, мне трудно видеть, как расстроился мой отец, ведь он думает, что не смог принести ребёнку радость. А ещё я очень хочу найти этого гада, чтобы объяснить: он украл не кошелёк, он украл радость.
Я пересказываю Петьке свои воспоминания.
- Красиво, – вздыхает он.
- А ты когда захотел стать сыщиком? – спрашиваю  его.
- А я никогда не хотел им быть, я в армию не хотел идти, поэтому и пошёл служить в милицию, а уже потом оказалось, что я хочу быть сыщиком.
- Не очень красиво, зато честно, – улыбаюсь я.


За разговорами  добираемся до места преступления. Давно я не видел такой «кровавой бани», примерно с начала девяностых, когда подобные явления были обычным или даже рядовым событием. Но с тех пор утекло много воды, и бандиты научились не только читать, носить белые рубашки с галстуками, не считая их удавками, но и самое главное - научились договариваться между собой, не пуская в ход автоматы. Но, наверное, я ошибался, необоснованно полагая, что в XXI веке договариваться научились все. Видимо, те, чьи трупы сейчас плавали в лужах крови, были последние, кто этого делать так и не научился. 
И хотя на место преступления мы  прибыли почти немедленно, как того требовал начальник РУВД, однако  внутрь помещения нас не пустили. Вход нам преградили три свирепого вида сотрудника ОБГРП  в масках и с автоматами наперевес. Это может означать только одно: на место преступления прибыл САМ, и пока он волю не насладится картиной преступления, нас внутрь не пустят. Егор это тоже понимает, потому что, сняв с себя рубашку, он сидит на багажнике нашей служебной машины, подставив свой бледный организм лучам первого весеннего солнца.
- Не пускают, -  спрашиваю я у него, выходя из своей машины.
- Нет, – не поворачивая головы, говорит он.
- Ты один?
- Здесь ещё Макс, я отправил его оглядеться вокруг и поискать возможных свидетелей.
- Ты смотри не обгори или того хуже не подхвати воспаление лёгких, возможно, сидеть придётся долго, – проявляет участие Петька.
Егор приоткрывает один глаз, собираясь ответить Петьке что-нибудь достойное, но в это время во двор въезжают два здоровенный чёрных джипа, похожие на те автомашины, в которых в кино возят американских президентов. Номерной знак одного из автомобилей недвусмысленно намекает, что его хозяин горд и даже счастлив от того положения, которое он занимает в жизни - «777». 
- Как портвейн, - глядя на номер, провёл аналогию Петька.
- Кого ещё чёрти принёсли? – бормочет Егор, натягивая на себя рубашку.
Тем временем из глубин одного из передвижных «Пентхаусов» появились четыре бравых «оловянных» солдатика в одинаковых чёрных кашемировых пальто с рациями в левой руке и правой рукой засунутой глубоко в карман своего  новомодного  пальто. Спустя минуту, из другого лимузина с номером «777» появляется доставленная им вельможная задница.
- Прямо как в Америке, – сплёвывая на землю, говорит Егор.
Мельком взглянув на прибывшего, я отворачиваюсь, но прибывший в лимузине «вельможный пан» успевает меня заметить и в окружении «церберов» бешено вращающими головами, направляется ко мне.
- Савранский! – окликает меня приехавший. – Не узнаешь или не хочешь узнавать?
- Скорее, второе.
- Я так и подумал. Даже поздороваться не хочешь?
- По твоим понятиям мы должны обняться и поцеловаться. Боюсь, это введёт в заблуждение моих молодых коллег.
- Хотя с нашей последней встречи прошло много лет, наверняка, ты всё ещё майор? – пытаясь меня «поддеть», улыбается вельможный господин.
- Ты этому удивлён?
- Нет, – пожимает плечами приехавший. - Мир меняется, один ты остаешься прежним.
- Может, именно поэтому, он ещё и не обрушился. Зато, смотрю, ты преобразился, имидж меняешь? 
- Реализую данное мне государством право, в честной бескомпромиссной борьбе я избран депутатом областного законодательного собрания.
- Уверен: оказавший тебе высокое доверие народ, о тебе не всё знает.
- Только лучшее.
- А оно у тебя есть? Почём  ты  его  брал, если не секрет? Но надо отдать тебе должное, говорить ты стал красиво: «Реализую данное мне государством право…». Кстати, знаешь, что говорится в первом протоколе «Протоколов Сионских мудрецов» по поводу права? Не знаешь? Так я тебе подскажу: «Наше право - в силе. Слово "право" есть отвлечённая и ничем не доказанная мысль. Слово это означает не более как: «Дайте мне то, чего я хочу, чтобы я тем самым получил  доказательство, что я сильнее вас».
- Савранский, я всегда считал тебя умным человеком и полагаю, что вместе мы могли бы достичь много, но вместо этого ты предпочёл меня посадить.
- Благослови Бог твою память! Хорошо, что ты об этом помнишь.
- Сейчас бы, наверное, не ездил на этой рухляди, – кивает он головой в сторону моей потрепанной «девятки». 
- Я почти  в этом уверен, – пожимаю я плечами.  – Но, признаться честно, я никогда об этом не жалел.
- Не сомневаюсь. Ладно, давай к делу, – приехавший поднимает правую руку, и один из охранников между пальцев вставляет ему тесненную золотом визитку. – Если будет нужна помощь, позвони мне.
- Долг перед народом накладывает на тебя обязанность помогать органам правопорядка, а как это согласуется с твоими «заповедями», запрещающими тебе сотрудничать с органами внутренних дел?
- Условности, – поморщился мужик. – Здесь пострадал «мой» человек, и мой долг найти и покарать тех, кто это сделал. 
- Хорошо. Тогда первый вопрос: как твой человек здесь оказался?
- Понятия не имею! Не поверишь, но я не лезу в личную жизнь своих людей. – Пожимает он плечами.
- Будем считать, что неоценимую помощь органам правопорядка в борьбе с преступностью ты оказал и на этом наше сотрудничество можно считать исчерпанным, – говорю я, беря из его рук визитку и щелчком отправляя её в ближайшую лужу. Красиво просверкав в воздухе золотыми буквами, визитка шлёпается в грязную воду, своим праздничным видом диссонируя между плевков и окурков. 
Развернувшись, мужик в окружении своих дрессированных «церберов» направляется к входу в баню, при его приближении неприступные для нас коллеги послушно расступаются в стороны, пропуская его внутрь, а затем дружно смыкают ряды, оставляя нас по эту сторону расследования преступления.
- Друг депутата Антон Винторезов
 Кореша грохнул в упор из обреза.
 Народный избранник бросил упрёк:
 «Что ж ты обои испортил, дружок?».
 Глядя в след удаляющемуся «слуге народа», грустно прочитал «весёлые» стишки Петька, а затем, повернувшись ко мне, спросил:
– Я просто почувствовал исходящую от него любовь, ты с ним  что, давно знаком? 
- Да, знаком, – киваю я, закуривая сигарету. - Я его сажал. Правда, получила эта сука много меньше, чем того заслуживала, но всё равно вкус тюремной баланды он успел попробовать.


Наши бестолковые мытарства под первыми тёплыми лучами весеннего солнца продолжаются примерно ещё с полчаса, пока первые и самые главные зрители не начинают покидать место преступления. Первым выходит САМ. За ним мой «приятель» «народом избранный депутат», а в прошлом организатор убийства своего делового партнёра. Депутат берёт под руку САМого. Они останавливаются на крыльце, и «благообразный господин» что-то усердно «втирает» в уши САМому. САМ тяжёлым взглядом смотрит в мою сторону, ничего хорошего от этого взгляда ждать не приходится, что и подтверждает окрик САМого обращённый ко мне:
- Савранский! Ко мне!
- Помни! - напоминает мне Петька. – Приличная собака, подойдя к дрессировщику, обходит его справа налево, и садится на жопу у левой ноги хозяина, преданно глядя ему в глаза.
- И постарайся при этом идиотски не вилять хвостом, это всегда вызывает омерзение, -  добавляет Егор.
Ничего не скажешь, хорошие у меня друзья. Заботливые.
- Савранский! Всю добытую информацию передавать мне лично и немедленно! – почти орёт САМ. – Понятно?!
- Так точно, товарищ полковник!   – молодцевато гаркаю я. 
«Вельможный слуга народа», глядя на меня из-за полковничьего погона САМого, омерзительно улыбается, лишая меня всякой иллюзии по поводу того, куда в дальнейшем будет утекать добытая мною в неравной борьбе с преступностью информация. 
Отдав ещё пару распоряжений, САМ потерял ко мне всякий интерес, и меняя обычное, предназначенное для подчинённых, зверское выражение лица, на маску доброжелательности, поворачивается к «слуге народа» давая мне, возможность через свой полковничий пагон показать кукиш его собеседнику, этому «протеиновому гнойнику сознания». Тьфу ты! Несколько дней проведенных с друзьями в весёлом загуле не прошли для меня даром, я стал выражаться, как капитан космического корабля, вечный спутник моих ночных кошмаров. Ну, как бы там ни было, а кукиш своему визави я демонстрирую с большим удовольствием.
 

Махнув рукой Егору и Петьке, направляюсь к входу в баню, пора и нам взглянуть на картину происшествия и преступить к расследованию преступления. Банька представляет собой, здоровенную деревянную избу с закопчёной трубой на крыше и резными ставнями на окнах. Двор перед баней декорирован в сельском стиле, в углу двора стоит настоящая телега с сеном, разбросана сельская утварь, на стене бани висит хомут, а чуть ниже к стене прислонён настоящий плуг. В принципе, всё довольно мило и уютно, немного портит общую картину недостроенный коттедж. Видимо, у владельца участка это не последнее жильё, потому что, возведя полтора этажа коттеджа, строительство он основательно забросил, в окнах торчат кусты прошлогодней травы в человеческий рост. Однако баня имеет весьма ухоженный вид, что говорит о том, что, вероятно, ради неё и было затеяно всё это строительство. 
По ступенькам мы поднимаемся на крыльцо и проходим внутрь избы. Через сени попадаем в большую комнату с камином и деревянным столом посередине. Из комнаты ведут несколько дверей: первая - в душ, вторая - в туалет, третья - в предбанник и дальше в баню, четвёртая – в небольшую комнатку с большой кроватью для «любовных утех». На кровати лежат два трупа: мужчины и женщины. Их недвусмысленные позы говорят, что смерти они не ждали, а совсем наоборот активно занимались продлением жизни на земле. Второй труп женщины мы находим в душе, третий труп и тоже женщины - в парилке. Итог: четыре трупа с огнестрельными ранениями. У всех без исключения - по две лишних дырки в голове, что говорит о том, что стрелявший был не любитель и что он хотел быть уверен: после побоища его не ждут неожиданности со случайно выжившими свидетелями.
Орудие преступления - пистолет «Макарова» со спиленными номерами и привинченным к нему глушителем - лежит здесь же на столе среди остатков еды и выпивки. Что и говорить, для нашего «тихого» городка, весь этот антураж  времён «дикого запада» является явным перебором.
Смрад разлагающейся плоти и состояние трупов дают основание полагать, что смерть наступила от трёх до пяти суток назад, поэтому говорить о раскрытии преступления по «горячим следам» не приходится. А значит, нет никаких сомнений: никто из «общества анонимных оперуполномоченных» городского УВД и областного ГУВД не захочет забрать у нас это дело к своему производству, по крайней мере, до тех пока не появится реальная перспектива к его раскрытию. Что поделать, таков незавидный удел победителя - лавры неудачников обречены носить только районные опера. Я даже физически ощущаю, как у меня на спине «лопается» кожа от результатов разного рода заслушиваний, если преступление в ближайшее время не будет раскрыто.
Почесав между лопатками воображаемый кровоточащий шрам,  пытаюсь сосредоточиться. Надо найти что-то, что поможет распутать это кровавое преступление.
- Кто нашел трупы? - спрашиваю я у Егора.
- Почти фантастическая история, два мелких жулика заметили приоткрытую дверь и залезли внутрь в надежде чем-нибудь поживиться. Наткнувшись на покойников, они выскочили из дома и налетели на машину частной охраны «Сириус». Охранникам  с перепугу всё и рассказали, а те уже вызвали милицию. Воришки сейчас в РУВД, с ними работает Лёха.
- А кому принадлежит банька?
- Ещё одному покойнику. Год назад хозяин погиб при странных обстоятельствах - угорел в этой же баньке.
- Нехорошее место, а кто сейчас пользуется этим пунктом сангигиены?   
- Хрен его знает? - пожимает плечами Егор. - После смерти мужа его вдова вскорости распродала всё имущество и с тех пор живёт с детьми за границей. По документам, банька и коттедж принадлежат ей, но могла быть оформлена генеральная доверенность на продажу, которая не прошла регистрацию в управлении недвижимости.
 - Но кто-то ведь должен платить налог на имущество? Петя! Ты не трись здесь без дела, а быстро сгоняй в прокуратуру, у зампрокурора отличные отношения с начальником налоговой инспекции, пусть попросит её поднять документы и разузнает, кто вносил налог за имущество. Затем возьмёшь у него запрос  и поедешь в регистрационную палату, узнаешь, кому отошло имущество покойного после его смерти. И вот ещё что, Петя, постарайся сделать так, чтобы к моменту твоего возвращения я имел возможность восторгаться не только твоим красноречием, но и умом.

 
Опыт или, как некоторым больше нравится, интуиция подсказывают мне: в деле есть что-то странное, несуразное, не соответствующее обстоятельствам совершенного преступления. Что это, я ещё не знаю, но мне обязательно надо это найти. Мы с Егором начинаем обходить помещения по второму кругу, более тщательно осматривая все, что находиться на месте происшествия и разговаривая с другими участниками осмотра места преступления, в первую очередь с судебным медиком и экспертом криминалистом. Следователь у нас сегодня достаточно опытный и знающий, с ним мы работали ни над одним преступлением, и поэтому он не лазит к нам со всякими глупостями, а даёт спокойно поработать, чтобы потом всем вместе из отдельных пазлов улик попытаться сложить общую картину.  От того, насколько точно мы сможем восстановить картину преступления, во многом зависит и дальнейший ход расследования.   
Первый, с кем я хочу поговорить, судебный медик. Так уж получается, что на самые «громкие» преступления выезжает мой закадычный приятель Женька Иванов, как один из самых опытных судебных медиков в нашей области.
- Мне в голову пришла одна мысль, - приветствую я своего приятеля. - Домашнего патологоанатома надо заводить раньше, чем в нём созрела необходимость. Это вселяет надежду, что когда пробьёт час, он воспользуется чистым скальпелем. 
- Свежая мысль,  - кивает Женька. – Кстати, как ты себя чувствуешь? 
- А что, я очень плохо выгляжу?
- Да нет, выглядишь ты как обычно. Так, наверное, выглядят все люди твоего возраста, страдающие с похмелья, но насколько я тебя знаю, для тебя это привычное состояние.
- А я сегодня не страдаю с похмелья,  просто хорошо выспался! 
- Да?! Странная реакция на здоровый сон, извини. Ну, тогда рассказывай, что за заразу ты подцепил? Как доктор, я готов к любой правде.
- С чего ты взял, что я вообще подцепил какую-то заразу? Это раз. И, на мой взгляд, очень сомнительный постулат, что ты доктор. Это два.
- Доктор я, потому что так записано в моём дипломе о высшем образовании, а то, что ты подцепил какую-то заразу, я знаю, потому что вчера  звонил тебе на работу и мне сказали, что ты болеешь.
- Надеюсь, ты  сейчас мне втираешь уши, что ты доктор не для того чтобы занять очередь, и иметь шанс первым расковырять своим грязным скальпелем кишки в моей голове? Питаю надежду, ты помнишь, что при жизни все считали тебя моим другом?   
- Вообще-то, я хотел проявить банальное участие. Так всё же, что с тобой приключилось?
-  Так, ерунда. Подозрение на имбецильность . 
- Уповаю на то, что анализы это подтвердили.
- Частично, но смею тебя заверить, что после сдачи мочи чувствую я себя значительно лучше.
- Очень жаль, это лишний раз доказывает, что в медицине ещё очень много белых пятен, - сокрушенно вздыхает Женька. - Тогда обрати внимание вот сюда, я нашёл кое-что. Это тебя может заинтересовать.
Женька подводит меня к покойнику, лежащему на кровати в объятиях своей мёртвой подруги.
- Красивая смерть, не находишь? - спрашивает  он у меня.
- Это всё, что ты хотел мне показать? Я то-то думал, это будет хотя бы восторженное письмо от твоих поклонников, а ты, гадкий циник, всего-навсего, хочешь, чтобы я порадовался за мертвяка? - разочаровано спрашиваю я.
- Ты не эстет.
- Нет, я не эстет. Не помню, говорил ли я тебе, но бытует мнение, что все эстеты гомосексуалисты.   
- Обрати внимание на кулак его левой руки, - проигнорировав моё последнее замечание, говорит Женька. - Видишь, она перемотана куском простыни и через неё выступила кровь.
- Вижу, - киваю я. 
- Так обычно бывает, когда перематывают свежую рану, и под рукой нет нормального перевязочного материала, а кровь остановить надо.
Женька  очень аккуратно снимает повязку с руки покойника.
- Смотри. Костяшки на левой руке у него сбиты, плоть, конечно, уже подверглась разложению, но могу с уверенностью сказать, что сбил он их незадолго до смерти. Причём удары наносились с большой силой, а то, что это именно удары, а не следы падения, видно по косвенным признакам, характерных только для удара. Причём чаще всего, я наблюдал такие раны от ударов о зубы.  Я внимательно осмотрел оставшиеся трупы, ни на одном из них вообще нет телесных повреждений за исключением пулевых ранений. Конечно, точнее я скажу после вскрытия, но, думаю, ничего существенно нового  к этому добавить не смогу. Да, и вот ещё что. Мне кажется, что покойный был левша.
- Почему?
- Часы он носит на правой руке, пепельница на кровати стоит слева и, наконец, упаковка от презерватива тоже отброшена влево.   
-  Шерлок Холмс против тебя со своими отсталыми методами дедукции просто дитя, но в любом случае спасибо. Последний вопрос: время наступления смерти?
- От трёх до пяти суток. Температура в помещении стабильная - двадцать два градуса, видимо, она такая была и на момент убийства. Процесс  разложения шёл быстро, поэтому точнее сказать не смогу.
- Работа у тебя неблагодарная, поэтому благодарить тебя не буду, - хлопаю я по плечу судебного медика.
- Ничего, - пожимает плечами Женька. - Пусть тебя это не тревожит, всей своей жизнью я был к этому готов.
- Ну, ничего-ничего! При твоей работе трудно оставаться оптимистом, - ободряю я своего приятеля. - Если найдёшь ещё что-нибудь  интересное, не забудь  меня порадовать.


Следом поражать моё больное воображение  наступила очередь эксперта криминалиста. На простой и понятный вопрос «Ну что?» он ответил так же просто, но совершенно непонятно:
- Ничего.
- Как ничего?!
- А вот так, ни одного отпечатка пальца. Всё, буквально всё тщательно вытерто, а то, что невозможно было вытереть, побросали в камин. Загляни, там много всякого оплавленного барахла.
- Косяки, ручки, выключатели, стол, лавки…- перечисляю я.
- Даже ковш из парилки, сидение унитаза и спинка кровати, - продолжает за меня эксперт-криминалист. - Ничего. 
- С каждой минутой становится всё интереснее и интересней, - в раздумье произношу я, и, обращаясь к следователю, спрашиваю. - Вещи убитых смотрели?
- Да, смотрели. Всё на месте: деньги, золото, но нет ни документов и ни одного сотового телефона.
- Вообще?!
- Вообще, - кивает следователь.
- Ну, что ж, я думаю, надо подвести промежуточные итоги, - после некоторого раздумья говорю я.
- А ты считаешь, есть что подводить? - спрашивает меня следователь.
- Думаю, что есть, - говорю я. - Во-первых, при всех видимых атрибутах заказного убийства (выстрелы в голову, брошенное оружие) эту версию можно сразу отбросить, как несостоятельную.
- Почему?- спрашивает следователь.
- Потому что ни один из заказных убийц не будет после себя наводить уборку в помещении, уничтожая отпечатки пальцев. В этом нет необходимости - он их просто не оставляет, -  поясняет Егор.
 - Верно Егор, - киваю я. - Во-вторых, он убивает трёх девок, зачем?
- Убирал случайных свидетелей, - пожимает плечами следователь.
- Вероятно, так оно и есть, но верно это только в отношении той, что в спальне, и той, что в душе. А зачем убивать ту, что в парилке? Ведь во время убийства она, скорее всего, ничего не видела. Вспомни её позу в парилке? Она просто мирно лежит на полатях, а значит, и не могла быть свидетелем преступления. А убил он её, потому что она знала что-то, что произошло здесь незадолго до убийства, и могла на кого-то указать, как на вероятного преступника.   
- Ты имеешь в виду сбитый кулак? - спрашивает следователь.
- А почему бы и нет? Мы ведь не знаем, что тут произошло, поэтому банальный межличностный конфликт мне видится наиболее вероятной версией случившегося. Косвенно это подтверждается и пропажей сотовых телефонов. Кто-то очень хотел скрыть связь между потерпевшими и преступником, связав их между собой простым сопоставлением  телефонных звонков.
- А зачем было городить весь этот огород  с кражей телефонов и уборкой помещения? Не проще ли было просто запалить баньку - и всё? - спрашивает следователь.
- Пожар? Да, при пожаре не надо наводить уборку, и отпечатки пальцев огонь уничтожит намного надёжней любой самой тщательной уборки, -  киваю я. - Однако есть одно «но». При пожаре трупы будут обнаружены очень быстро, а преступник, по всей видимости, этого не хотел. Может быть, выигрыш во времени он собирался потратить на подготовку ложного алиби, а, может, хотел использовать время  на то, чтобы скрыться.
- А если трупы у нас не установлены, откуда «депутат» знает, что здесь пострадал его человек? - хлопая себя по лбу, спрашивает Егор.
- Почему не установлены? Я не говорил, что не установлены. Я сказал, что при них нет документов, - говорит следователь. - В портмоне убитого найдено несколько  визиток, в том числе и  депутата. Я позвонил по указанным на них телефонам, и депутат ответил, что знает человека с приметами убитого и что он служил у него водителем. Я попросил  приехать сюда, чтобы опознать покойного. Вы бы всё это знали, если бы с самого начала работали на месте происшествия вместо того, чтобы загорать во дворе.
 Последнее замечание было совершенно не справедливым. Уж кто-кто, а следователь прекрасно знает, что покуда «высоколобое» начальство топталось на месте преступления, нас сюда не пускали. Ладно, пусть это пока останется на его совести.
Следователь, посчитав разговор оконченным, отворачивается от нас, и  делает шаг, тут же больно ударяясь лбом о приоткрытую дверь, совсем неожиданно и совершенно бесшумно подкравшуюся сзади.
- Кем бы ты ни был в другой жизни, ты это заслужил, - удовлетворённо говорю я следователю и по улыбке Егора  понимаю, что он полностью разделяет моё мнение.
К сожалению, сейчас не время сводить мелкие счёты, надо решить, что нам предпринять дальше, чтобы раскрыть это преступление, если мы не хотим быть замученными на разных заслушиваниях в УВД города и ГУВД области. Но прежде чем мы успеваем наметить следующий шаг, на месте преступления появляется Макс. Нетвёрдо вышагивая, он что-то весёлое мурлычет себе под нос, при этом ухитряясь грызть огромное зелёное яблоко. Макс основательно пьян, однако по его виду понятно, что он нашёл то, что нас обязательно порадует, и от этого он сейчас испытывает огромное удовольствие. Если бы это было не так, он бы не грыз так нагло огромное зелёное яблоко с нескрываемым наслаждением. Я его не тороплю и не одёргиваю, даю  в полной мере насладиться своим триумфом. 
Егор открывает рот, но я его останавливаю:
- Не надо.
Егор непонимающе на меня смотрит, но рот прикрывает.
Подойдя к нам, Макс широко улыбается:
- Яблока хотите?
- Давай, - говорю я.
Макс лезет за пазуху и достаёт два больших зелёных яблока, потерев их о свою куртку,  протягивает  нам. Покрутив фрукты в руках, мы с Егором вгрызаемся в их хрустящую мякоть, что делает нас в какой-то степени сопричастными к ощущениям, испытываемым Максом.
- Ну! Что ты нашёл? - чавкая яблочной мякотью, спрашивает Егор.
- Здесь наискосок через коттедж живёт бывший полковник ФАПСи , полный параноик. Не представляю, чего он в жизни накосарезил, но боится он чего-то весьма основательно. У него буквально весь дом и двор утыканы видеокамерами. Сначала натравил на меня собак, а потом мы просмотрели его записи, и вот что он мне дал. - Макс достает из кармана диск и подаёт его мне.
- А выпил ты где? - спрашивает Егор.
- Да ты не подумай ничего, он мне диск отказывался записывать, пока я с ним за мир и дружбу не выпил. Одинокий старик, к нему редко кто по доброй  воле заглядывает, а тут такой повод.
- Значит, для пользы дела?- уточняет Егор.      
- Для неё любимой. Для пользы, - кивает Макс.
- Тогда поехали в отдел, посмотрим, чего вы тут с параноиком нашпионили.   


Добытые Максом материалы позволили нам с Егором поломать некоторые сложившиеся стереотипы и хотя бы на некоторое время начать относиться к нашему юному герою, ни как к дремлющему в углу начинающему хроническому алкоголику, а как-то по-другому, добрее, что ли. И тому есть серьёзные основания. Хотя параноик бывший полковник ФАПСи не шпионил за своими соседями, а в основном был озабочен вопросами собственной безопасности, это не помешало его видеокамерам запечатлеть момент прибытия гостей в соседскую баньку. На экране бежит хронометраж, говоря нам о том, что всё произошло около девяти вечера, четыре дня назад.  Мы видим, как мимо дома полковника проезжает большущий джип, похожий на один из тех, что совсем недавно привозили на место преступления моего знакомого «слугу народа». Мы видим, как машина, проехав мимо «крепости» полковника, останавливается возле ворот баньки. Из машины выходит человек, лица разглядеть невозможно, темно и большое расстояние, но видно, что это мужчина. Он открывает ворота, и машина въезжает во двор. Пока ворота остаются открытыми, мы видим, что из машины выходит ещё один мужчина и три женщины, водитель закрывает ворота, и все приехавшие входят в дом. На этом запись прерывается.
- Немного, но интересно, – говорит Егор.
- Не торопись, дальше ещё интереснее, – бормочет Макс, поворачиваясь с боку на бок.
Следующий фрагмент записи показывает нам, что прошло три часа. Из бани выходит человек, он открывает ворота и воровато оглядывается по сторонам. Затем садиться за руль и выгоняет машину со двора. И вот тут происходит самое интересное. Выехавшая со двора машина становится так, что в косых лучах света мы можем прочитать номер – «777». Мужчина закрывает ворота, и сев за руль машины уезжает. На этом запись заканчивается.
- Макс! За свою беспримерную пытливость ума ты заслуживаешь присвоения тебе внеочередного звания, – восторженно говорю я.
- Думаю, ты прав, – самодовольно подаёт голос, наш молодой герой.
- У меня есть знакомый психбольной, он считает себя министром внутренних дел, я попробую с ним поговорить. А пока могу предложить пива. Хочешь?
- Нет. Но всё равно давай его сюда, оно мне пригодится, когда начнёт трещать башка.   
Вынув из сейфа две банки пива, я подаю их Максу. Он  прячет их под подушку и со счастливой улыбкой засыпает. 
- Пора нам навестить моего «старого друга», – говорю я Егору, вынимая из компьютера диск и засовывая его в карман.
В эту минуту  в кабинет забегает возбуждённый Петька:
- Знаешь, кто заплатил налог на землю? – спрашивает он.
- Боюсь, что догадываюсь. Депутат?
- Нет, его секретарь, но от его имени.
Оставив Егора в РУВД заниматься установлением личностей трупов и в целом координировать всю работу по раскрытию преступления, я забираю Петьку и отправляюсь на встречу с избранником народа.


 Перед дверью места паломничества обиженных и оскорблённых, несущих свои беды последней надежде - своему народному избраннику, нас встретила одетая в форму охраны здоровенная баба-качок. Одно из тех существ, которые занятие в спортзале ни за что на свете не променяют на мытьё посуды или сюсюканье с ребёнком. Тиская теннисный мяч, баба- Геркулес играет буграми мышц, всем своим видом демонстрируя что нам  грозит если  придёт  эра  матриархата . Глядя на нее, понимаешь – а выбирать-то, собственно говоря,  не из чего! По этому лично я двумя руками, пусть,  за тривиальный, но патриархальный  строй. В подтверждение моих мыслей, подкинув в руке мяч, она, как заправский портовый грузчик, почесала своей  могучей рукой промежность, намекая на то, что безмерное поглощение стероидов  не прошли для неё безнаказанно.   
Петька, слегка приоткрыв рот,  несколько прямолинейно уставился на эту особь частично противоположного с нами пола.
- Ну что вытаращился? Или я для тебя не хороша? – глядя на Петьку, спрашивает баба-качок.
Петька от такого вопроса слегка растерялся, и я прихожу ему на помощь:
- Ну, что ты! Конечно, ни то чтобы ты являла собой классический эталон красоты, но по-своему ты, безусловно, прекрасна! Разумеется, при неортодоксальном взгляде на вещи. 
Пока она соображала, чем ответить на мой двусмысленный комплимент, мы с Петькой предъявили служебные удостоверения и прошли внутрь.
В приёмной депутата нас встретила полная противоположность «вратаря» у дверей офиса. Тонкая и изящная, лет около тридцати одетая неброско, но с большим вкусом, аккуратный макияж очень красиво подчёркивает её утонченные черты лица. Петьке секретарша понравилась, потому что он расплылся в одной из самых обворожительных своих улыбок и автоматически приоткрыл рот. Что-то часто он начал  впадать в ступор от женской красоты, не иначе скоро весна. Хотя в его возрасте весна круглый год. 
- Что Петя, понравилась?
- Ага.
- Не иначе у них тут питание хорошее.
- Не иначе, – соглашается Петька.
- Вы что-то хотите?- заметив нас, спрашивает секретарша.
- Я бы хотел поцеловать Вам руку, а ты? – толкаю  в бок Петьку.
- И руку тоже, – выходя из коматозного состояния, кивает он.
- А серьёзно? – улыбается секретарь.
- А если серьёзно, нам нужен Ваш босс, он на месте?
- Как  вас представить?
- Меня, принцем на белом коне, а тебя? – снова толкаю в бок Петьку.
- И меня, – кивает Петруха. 
- Постой, постой! Это я просил представить меня рыцарем на белом коне, а ты можешь попросить представить тебя в виде небритого папуаса в набедренной повязке из прошлогодней соломы с костью в носу и ожерельем из гнилых зубов гиппопотама на шее. Женщина должна иметь право выбора!
- А серьёзно, – улыбается секретарь.
- А серьёзно - скажите своему боссу, что его хочет видеть майор Савранский.
Секретарь уходит и появляется ровно через минуту:
- Проходите.
Оставив Петьку в приёмной пускать слюну в компании секретарши, направляюсь в  кабинет. Проходя мимо хозяйки приёмной,  успеваю ей шепнуть:
- На обратном пути я признаюсь, что ради Вас я готов бросить семью.
- Так Вы женаты, - как мне показалось немного разочаровано, произнесла она.
- Нет. Но как бы Вы это узнали, если бы я ни сказал, что ради Вас я готов её  бросить?
 
 
Депутат встречает меня,  развалившись в огромном кресле.
- Лучше поздно, чем никогда? Решил лично, минуя посредников, доложить об успехах в расследовании преступления?
- Нет, конечно. Я ведь принципами не торгую, просто возникла необходимость задать тебе пару щекотливых вопросов. Но прежде я должен проверить одну версию…
Я подхожу к депутату, беру его за волосы и резко запрокидываю  голову назад. Затем свободной рукой оттягиваю его верхнюю губу и внимательно осматриваю внутреннюю сторону рта с правой стороны. Всё происходит настолько стремительно, что депутат даже не успевает, как следует возмутиться.
- Жаль, – говорю я, отпуская депутата.
- Савранский! Да, ты в своём уме! – хватая платок и вытирая им рот, орёт депутат. - Что ты себе позволяешь?!  Я сейчас позвоню твоему начальнику…
 - Не пугай, - брезгливо оттряхиваю руку, говорю я. - Я ведь должен был проверить твоё алиби. Теперь, если судебный медик не ошибается, оно у тебя есть. 
 - Я что, должен  сказать тебе спасибо?!
- Не мне, судебному медику. Я-то с тебя подозрений не снимаю, поэтому не торопись меня благодарить. Хотя можешь поблагодарить меня за то, что я совладал с собой и не плюнул тебе в открытую пасть, хотя мне очень хотелось это сделать. А теперь поставь вот это занимательное кино в свой компьютер, посмотрим его вместе, – протягиваю я депутату диск с записью, который Макс добыл у параноика полковника.
Просмотрев «документальный» фильм, депутат некоторое время трёт виски руками.
- Правда, моя  кинохроника покруче «Титаника» будет? За душу берёт, будь здоров! А теперь, если ты не возражаешь, от художественной ценности этого киношедевра мы перейдём  к банальной прозе жизни. И так кроме нас с тобой этого кино пока никто не видел, а так же и о том, что банька принадлежит тебе, тоже кроме нас с тобой никто не знает.
- Уже докопался.
- Это было легче, чем ты думаешь. 
- Мне нужны гарантии.
- Если мы не найдём общий язык, то гарантировать я тебе могу только утечку информации на три-четыре телеканала, где тебя точно не любят. Знаешь, как любят говорить репортёры: «Как стало известно нашему корреспонденту из достоверных источников в правоохранительных органах, имеющий богатое криминальное прошлое депутат «такой-то», замешен в четверном убийстве, совершенном в принадлежащей ему бане. Кстати, баня и недостроенный коттедж, которыми сейчас владеет депутат «такой-то», ранее принадлежали известному в городе бизнесмену «такому-то», погибшему год назад при странных обстоятельствах. В правоохранительных органах не исключают связь между этими преступлениями. Пора прекратить проникновение криминала во властные структуры…». Ну и так далее, сейчас не девяностые,  и товарищи по цеху вряд ли встанут на твою защиту, все хотят быть чистыми.
- А что тебе помешает слить информацию в прессу, после того, как я тебе помогу?
- Поможешь ты не мне, а себе. И потом ты же меня знаешь, я не свожу мелких счётов, сам же сказал: «Мир меняется, один я остаюсь прежним».
- Машина моя, - наконец решается депутат.
- Кто бы сомневался, а кто за рулём?
- За рулём ездят три человека, одного ты видел в бане. Второй был со мной сегодня, но его посадили за эту машину три дня назад, раньше он к машине доступа не имел. Есть ещё третий, но он заболел, сказал, что наркоманы пытались его ограбить  и сильно  избили, и что ему несколько дней надо отлежаться  дома. 
- Ты уверен, что он не смылся из города?
- Не знаю, но сегодня я с ним разговаривал по телефону.
- Попроси секретаря позвать сюда моего бойца из приёмной и водителя, который сейчас ездит за рулём машины, которую мы видели в кино.
Когда все собираются, я объясняю, кому и что делать. Во-первых, прошу депутата позвонить водителю, который отлёживается дома и попросить или уговорить его под каким-либо предлогом приехать срочно в офис и сесть за руль. Объяснив это тем, что водителя, которого посадили за руль его машины, с признаками приступа аппендицита отвезли в больницу. Во-вторых, я почти в этом уверен, если наш подозреваемый согласится, он обязательно перезвонит на сотовый телефон своему напарнику, чтобы убедиться, что это не подстава. Поэтому я прошу его подтвердить, что это «правда», а чтобы быть уверенным в выполнении просьбы,  я прошу Петьку где-нибудь вместе с ним посидеть, там, где приехавший водитель не сможет их увидеть.    
Как оказалось, депутат умеет быть убедительным, а наш подозреваемый жадный. За сотню баксов  согласился приехать и подменить заболевшего товарища. Отправив Петьку с водителем ждать контрольного звонка, мы с депутатом остаёмся вдвоём.
- Как они попали в баню, ты им разрешил?
- Ключи от бани валялись в той машине, которую  мы видели на съёмке. Они знали, что я туда никогда не езжу. В принципе, я не запрещал ею пользоваться. Просто велел, чтобы после посещения бани там было чисто.
- То есть в этот раз у тебя никто разрешения не спрашивал?
- Нет.
- Будем считать, что это правда. Кстати, а где твои холуи с крутящимися башками?
- Охрана? Отпустил пообедать. Зачем они мне здесь?
- Кстати! Я сегодня ничего не ел, организовал бы что-нибудь пожевать.
Депутат ухмыляется:
- А ты не боишься, что тебя заподозрят в коррумпированных связях?
- Смеёшься?! Это я знаю, что ты мерзавец и бандит, а для окружающих ты солидный человек, радетель за народное счастье, депутат, ходишь с начальником УВД под руку. Поэтому я думаю, что если я пожру за твой счёт, меня никто не осудит.   
Пока депутат отдаёт распоряжение секретарю заказать в «Мак Дональдсе» обед для меня и моего молодого сотрудника, у меня в кармане начинает вибрировать сотовый телефон. Я смотрю на дисплей - звонит Петька:
- Всё, как ты и предполагал, – говорит мой  молодой  напарник, когда я снимаю трубку. – «Бандит» отзвонился водителю машины, тот подтвердил, что у него приступ аппендицита.
- Хорошо. Будь где-нибудь поблизости, не думаю, что клиент  сильно обрадуется  встречи с нами.


Обидно, но водитель появился раньше, чем принесли обед, поэтому я так и не успел отведать деликатесов из ресторана быстрого питания.
 Он вошел в кабинет депутата, поздоровался и спросил, где ключи от машины и куда надо ехать. Ни капли беспокойства или волнения. Я даже засомневался, а он ли тот самый человек, который совсем недавно хладнокровно расстрелял четверых человек, а затем так же хладнокровно уничтожил все следы, которые могли привести нас к нему.  Но сомневаюсь я всего долю секунды, пока он не поворачивается ко мне правой стороной лица, где под глазом и на скуле сияют большущие синяки, а над верхней губой, всё там же справа, пришлёпан кусок лейкопластыря. В общем, как я уже сказал, пока я не увидел картину целиком, меня полсекунды мучили сомнения.
Парень оказался крепкий малый. Мне пришлось порядком попотеть, прежде чем я надел на него наручники. Даже депутат, устав смотреть на мои старания, вынужден был вставь со своего уютного кресла, чтобы мне помочь.
- Тебе это обязательно на том свете зачтётся, – переводя дыхание, говорю я ему. – А в этой жизни про тебя, может быть, даже напишут в газете.
- В газете не надо, лучше пусть это останется между нами.
- Как хочешь, – пожимаю я плечами.
Петька появился всего на минуту позже, чем следовало бы:
- Сам справился? – глядя на закованного в наручники подозреваемого спрашивает он. – Ну, молодец! Значит, зря некоторые говорят, что ты старая ни на что неспособная рухлядь.
- Так говорят? – поднимаю  я удивлённо брови.
- Говорят или не говорят, утверждать не возьмусь, но, по слухам, многие об этом думают, – пожимает плечами Петька.
 

Доставленный в отдел задержанный не очень-то спешит пойти с нами на контакт. Видеозапись не производит на него впечатления, он смотрит её тупо, без эмоций,  как будто уверен, что доказательств у нас нет. А у нас, их действительно нет, нам их ещё предстоит найти. Поэтому Веня вместе со следователем отправляются по  адресу, где жил задержанный, чтобы провести обыск и постараться найти то, что поможет привязать его к делу.  А самое главное - поговорить с его домочадцами, если таковые имеются и узнать, когда и во сколько он пришёл в тот вечер, когда произошло убийство, и что пояснил по поводу своих телесных повреждений. Тем временем Егор отправился на квартиру найденного нами в бане убитого приятеля подозреваемого, чтобы найти его записные книжки, установить круг знакомых, найти что-то, что поможет  связать его с поездкой в баню. Лёха вместе с экспертом осматривают пригнанную в отдел машину, потом он поедет в телефонную компанию, чтобы установить все телефонные  контакты подозреваемого и убитого в вечер совершения преступления. Петька  вернулся в офис к депутату, чтобы поговорить с людьми. Но всё, что смогут найти мои товарищи, будет косвенными доказательствами вины. Хотя есть небольшая надежда, что наш подозреваемый жадный и что-нибудь оставил себе из вещей убитых, но всё равно, нам нужно его  признание, а он тупит и разговаривать не хочет.
Какие только хитроумные психологические приёмы я не применяю, всё напрасно. Спустя два часа непрерывных разговоров, ощущаю себя индейцем с луком и стрелами бегающим вокруг танка. Вроде и стреляю метко и туда, куда надо, а никого результата. Я устал, я вымотан, я раздражен, потому что не знаю, что ещё предпринять, а он молчит. Уставился в одну точку и тупо молчит. Наверное, столкнувшись именно с таким поведением, Зигмунд Фрейд раз и навсегда отошёл от дел. Но я-то не Зигмунд Фрейд, я простой опер уголовного розыска из захолустного районного управления внутренних дел, и я должен получить от него признание.
Когда я был уже близок к отчаянью, в кабинет вошла кошка. Наша одноглазая райотделовская кошка, которая  ночует где-то в подвале, а днём обходит кабинеты, выпрашивая что-нибудь поесть. Откуда она взялась и сколько она живёт в отделе, никто не помнит, все давно к ней привыкли. Даже служебно-розыскные собаки, которые иногда бывают в отделе, на неё ни кидаются. Скорее, они относятся к ней, как к коллеге, пусть неприятному, но всё же коллеге по работе. Короче, все уверены, что кошка была здесь всегда и кличка у неё, для такого места, как наше, простая и незатейливая - Дежурка. Ну а как её назвать? «Вятка» - в честь райотдела, по-моему, очень помпезно. Назвать её как-нибудь уменьшительно ласкательно в честь начальника РУВД, например «Чурочка», так опять же начальники РУВД меняются часто, а кошка живёт здесь вечно. Что ж, её каждый раз к новой кличке приучать? А что может быть в РУВД более вечного, чем дежурная часть? Ничего, поэтому  «Дежурка» - и баста!
Так вот, как обычно толкнув лапой дверь, «Дежурка» вошла в кабинет, оповестив о своём визите громким мяуканьем.
- А! Припёрлась, стерва одноглазая, опять пузатая? – приветствую я кошку.
Кошка виновато мяукает. Мол, что я, виновата? Так получилось. В этот момент я поднимаю глаза на задержанного, и меня словно током ударяет: он сидит и улыбается, с умилением глядя на животное. «Батюшки! Да ты кошатник!» - осеняет меня. А надо сказать, что кошатники - люди своеобразные. Человеческая жизнь для них ничего не значит, но за кошку они убьют, не моргнув глазом.
Кем я ощущал себя в этот момент? Сволочью как минимум - это точно. Подняв кошку с пола, я прижал её к столу и начал ей закручивать хвост. От ужаса и боли у кошки округлился её единственный глаз, и заорала она таким нечеловеческим голосом, что мороз пробежался по коже. Кошка пытается вырваться, но я её не отпускаю и продолжаю закручивать хвост. Кошка уже не кричит, а плачет и сердце моё разрывается. Неужели я ошибся и страдания, которые сейчас испытывает животное совершенно напрасны, если это так, я себе этого никогда не прощу. Да что там не прощу, эти воспоминания  будут мучить меня до конца моих дней.
- Командир! Перестань мучить животное, я всё расскажу, – неожиданно подаёт голос задержанный, и гора сваливается с моих плеч. Значит, я не ошибся и у этого бронелобого танка есть своё слабое место. – Я всё расскажу, доказательств у вас мало, но всё равно с живого вы с меня не слезете, пока не посадите. Так что отпусти животное, оно тут не причём. 
Я беру кошку и сажаю её задержанному на колени. Руками, закованными в наручники, он прижимает кошку к себе, стараясь её успокоить. Некоторое время мы сидим молча, затем, опустив кошку на пол, он говорит:
- Дай листок бумаги, я всё напишу.
Я протягиваю ему листок  и авторучку, а сам звоню, заместителю  прокурора, прошу его прийти и допросить задержанного. Человек он опытный, много лет отработал следователем, и накопленный им опыт сейчас очень необходим. А в отсутствии достаточного количества доказательств по делу каждое слово, внесённое в протокол, будет иметь очень большое значение. Зам прокурора это тоже понимает и потому без лишних уговоров соглашается провести допрос лично.   
Разбудив Макса, я оставляю его с задержанным, а сам отправляюсь в магазин купить каких-нибудь кошачьих консервов, чтобы помириться с кошкой, но прежде захожу к Чуркину и докладываю о результатах работы.   
- И за что он их перестрелял? – спрашивает Чуркин.    
- В присутствии проституток потерпевший обозвал своего приятеля – пидором, а тот на зоне был в категории опущенных. Слово за слово, вышла драка, потерпевший был покрепче нашего злодея и хорошенько его отделал. Тот в порыве гнева пошёл в машину взял пистолет и всех перестрелял.
- А пистолет чей?
- Говорит, потерпевшего, мол, он его всегда в машине возил. Косвенно это подтверждается, Лёха при осмотре машины нашёл следы ружейного масла под сидением, но мы будем это ещё проверять.   
- Получается, простой бытовой конфликт - и четыре трупа.
- Так получается.


Купив в магазине «вискас» я три раза обошёл весь райотдел, но оказавшую неоценимую помощь следствию «Дежурку» так и не нашёл. Видимо, сильно она на меня обиделась. В надежде на то что, отведав  деликатесов, она меня простит,  оставляю открытые банки возле её норы и поднимаюсь в свой кабинет. В кармане у меня начинает вибрировать сотовый телефон, на дисплее высвечивается номер Выблюдова. Вот уж кого меньше всего я хотел бы сейчас слышать.
- Тебя можно поздравить? Тебе опять повезло.
Видимо, эхо о том, что мы раскрыли четверное убийство, докатилось уже и до областного ГУВД. Как говорится, хорошие вести не сидят на месте.
- Везение тут не причём. Как сказал Эйнштейн в одном научном споре с Нильсом Бором: «Бог не играет в кости». Могу к этому добавить, если бы он хотел, чтобы преступление осталось нераскрытым, он бы меня туда не послал.
А про себя подумал: «Он бы послал тебя». Но вслух, конечно, я этого не сказал.
  - Умник, – фыркает в трубку Выблюдов. – Заслушивание по делу Белкина переносится на послезавтра на десять часов.
- Да-да, я помню, ты поставил целью устранить допущенную, с  твоей точки зрения, несправедливость, что начальником ГУВД за год на меня ни разу не  накладывалось взыскание.
- Вот именно, поэтому попрошу не задерживаться, – говорит Выблюдов и выключает телефон, не давая мне возможность процитировать ещё одну мысль Эйнштейна, которая мне очень нравится: «Иногда мне кажется, нам не нужен Бог, чтобы выглядеть смешными…»


В кабинете зампрокурора Макс, Лёха и эксперт-криминалист собираются на следственное действие «выход на место преступления». Чтобы преступник мог показать, как и что произошло во время совершения преступления, всё это заснять на видео и впоследствии в виде доказательства представить видеозапись в суд. 
- Ты нашёл кошку? – спрашивает меня задержанный. Видимо, по моему лицу он понял, что мучение кошки не приносило мне удовольствие, и в эту минуту я ему даже был благодарен, ведь заговорив, он избавил меня и кошку от ненужных страданий.
- Нет, но возле её норы я оставил консервы.
- Хорошо, – кивает он.


Оставшись в кабинете один, я чувствую, как  устал, но прежде, чем пойти домой, набираю номер телефона своего человека, близкого к вдове Белкина. По её голосу  безошибочно понимаю, что домой я собрался рано, а, возможно, что домой я сегодня вообще не попаду.
- Давай увидимся, – предлагаю я. 
- Соскучился или нашёл на меня время?
Ни то и ни другое, мне нужна информация о том, что происходит у вдовы Белкина, но ей же я не могу этого сказать, иначе я вообще никакой информации не получу и вообще ничего не получу. Поэтому говорю  совсем не то, что думаю, а то, что она хочет услышать:
- Конечно, соскучился, давай куда-нибудь сходим, в центре открыли чудесный итальянский ресторанчик, почему бы нам его не посетить?
- А почему бы и нет.
- Тогда, я заеду за тобой через час.
- Хорошо, через час  буду готова.
А вот в этом, честно говоря, я сильно сомневаюсь. Поэтому, положив трубку телефона,  валюсь на диван и прикрываю глаза. Женский час длится как минимум полтора два часа, и я хочу провести их с толком, то есть, поспать. 


Ровно через два часа я звоню в дверь своему источнику информации. Она встречает меня злая, но в потрясающем по красоте макияже, умопомрачительном нижнем белье и с пустой вешалкой в руках. И я понимаю, что «источник информации»  в ней  не главное. И мне уже плевать на заслушивание и на информацию, которую она может мне дать, и совершенно точно мне не хочется идти ни в какой итальянский ресторан, а хочется остаться с ней дома и провести в ласке весь вечер. Но как ей это объяснить, ведь она же ждала, готовилась.   
- Извечный женский вопрос - что надеть? - спрашиваю я, проходя в квартиру и оглядывая повсюду разбросанную одежду.
- Вот именно! Может быть, что-нибудь посоветуешь?
- Это тщетное занятие, чтобы я тебе не посоветовал, ты всё равно всё сделаешь наоборот.
- Ну?
- Что, ну?
- Ну, так посоветуй что-нибудь, чтобы я могла сделать всё наоборот и успокоиться!
- Одевайся!
- Что?
- О-ДЕ-ВАЙ-СЯ!
- Во что?
- Да какая разница, во что, просто одевайся!
- То есть ты хочешь сказать…
- Вот именно! Сделай всё как ты и должна сделать, то есть  наоборот, - говорю я, подходя к ней и обнимая за талию. -  Одевайся! А пиццу и лазанью нам привезут прямо сюда, я точно знаю, у ресторана есть такая услуга - доставка блюд на дом. Так что - одевайся!


               





1 ПЛЕВАКО Федор Никифорович (1842-1909) , российский юрист, адвокат, оратор.
2 МАСТОДОНТ -  допотопное животное Америки, сходное со слоном и мамонтом, но самое огромное из всех доныне открытых.
3 ОПД - Оперативно Поисковое Дело. Оперативное производство на нераскрытое преступление.
4 УУР – Управление Уголовного Розыска.
5 Киккакэ (kikkake) - "позер", человек, пытающийся казаться круче, чем есть.
6 асафетида [перс, aza смола + лат. foetida дурно пахнущая] - смолистое вещество с резким чесночным запахом, добываемое из корней многолетнего зонтичного среднеазиатского растения ферулы асафетиды; применяется в медицине.
7 Справку – меморандум – краткое изложение обстоятельств совершенного преступления и результаты проделанной работы, направленные на его раскрытие.
8ОБГРП – Отдел Борьбы с Групповой и Рецидивной и Преступностью. (Хрен поймешь, что за структура, что-то вроде личной гвардии начальника УВД города обеспечивающей демонстрацию его высокого статуса). 
9АНТУРАЖ антуража, м. (фр. entourage). Совокупность окружающих условий, обстановка, среда, окружение.
10 ИМБЕЦИЛЬНОСТЬ (от лат . imbecillus - слабый), средняя степень задержки психического развития - олигофрении: словарный запас скудный, больных не удается обучить счету и чтению, можно привить элементарные трудовые навыки.
11 ФАПСи - Федеральное Агентство  Правительственной Связи.


Рецензии
Ах каков Ваш этот Выблюдов! И вот, что понравилось: "Но совсем не обязательно, что сотрудник, проводящий заслушивание, умней и тем более опытнее, чем тот, кого он заслушивает. А с тех пор, как вышестоящие подразделения стали формироваться из сотрудников, от которых в силу их тупости и никчемности из практических органов пытаются избавиться всеми возможными и невозможными способами, это шоу вообще перестало приносить хоть какую-то пользу". Про Виолу Тараканову вообще молчу. Однако вспоминаю, как наши доморощенные комсомольцы и штабные из тех технарей, у которых руки из жопы росли, которые спали и видели, как бы с земли,т.е. с бетона и с матчасти, от самолета хоть куда-ниудь... потом наши боевые подразделения учили вешать на самолет ракеты, заряжать боекомплект, сажать пилотов по тревоге в кабину и вести хронометраж...Вот уж гнуснее и подлее не видел, однако чего сейчас ворошить и нервнчать- пустое.ВСЕ КАК ВЕЗДЕ И КАК ВСЕГДА.
Успехов и удачи, с ув. Дмитрий.

Дмитрий Ансеров   19.02.2012 20:04     Заявить о нарушении
К сожалению это проблема всех сообществ носящих пагоны. Потому, к сожалению и имеем то, что имеем и в армии и в милиции. Одни реформы чего стоят.
Спасибо вам за добрый отзыв. И Вам больших успехов и удачи!
С уважением, Михаил.

Виктор Ковыль   19.02.2012 20:54   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.