Лампочка

Обыкновенный весенний дождик не спешил. Его ленивые струйки подталкивал холодный ветерок и все, включая дождик, были уверены, что наступила осень… Серое небо пыльной периной распласталось над небольшим самым обыкновенным городком. Обыкновенные люди плыли над грязными лужами под цветными парусами зонтов. Машины, разгоняясь до крейсерской скорости, мчались по мокрому шоссе с одной лишь целью – обрызгать нерадивых пешеходов. Серые обыкновенные дома дружной компанией возвышались надо всей этой суетой и подмигивали друг другу светящимися окнами. И вот, среди обыкновенных, спешащих укрыться от непогоды прохожих, появляется Она. Но чуда не свершилось, жизнь не остановилась, а шумящий поток сознания не задержался даже на мгновение. Она – часть обыденности… Глупо было надеется и строить глобальные планы, готовить себя к каким-то свершениям и покорениям вершин. Ты – серая мышь, винтик механизма, запасная деталь, лампочка, которая лежит на складе и ждет своей очереди, что бы сделать мир чуть лучше чем он есть, чуть ярче, чуть светлее… Но может случиться и так, что ты пролежишь там всю свою жизнь, невостребованная, а когда придет твой срок, электрик посмотрит на тебя, поморщится и скажет, что уже сто лет таких не видел, и лет тридцать таких уже не выпускают, в общем, – утиль! И что делать?
А наша обыкновенная шла спокойно домой. Сценарий её жизни давно уже написан, причем сценарист был так себе, средней руки, ни фантазии, ни размаха. Дом – работа – дом, и не надо обольщаться, на то, что дом написан два раза, это совсем не значит, что дома Она бывает чаще чем на работе. С восьми до восьми работа, с восьми до восьми – дом! Полчаса дорога на работу, полчаса – домой, минут сорок – магазин, все это вычитается из домашнего времени. Бывают выходные, тогда время делится между телевизором, сном, кухней и опять магазином.
Ах, эта обыденность бытия! Тем временем, наша обыкновенная мирно идет домой… В голове у ней разные глупости, одна из которых - смерть. (Чур, меня, чур!) Да, да, не стоит удивляться, именно смерть. Разве есть запрет, иногда, думать о своей смерти? Ну, вряд ли, хотя мы не привыкли об этом говорить вслух. Вот и Она, про это не говорила, а только думала. Шла и жалела себя, пересчитывала вещи, которые Она не успела сделать или завершить, этого хлама набралось очень много, плечи опускались все ниже и ниже от непосильной ноши ответственности перед человечеством, а погода усугубляла и без того серое настроение. На часах было почти восемь вечера, она уже подходила к дому, как дождь неожиданно кончился. Последние капли сорвались с выжатой тучки, а сквозь голубые прорехи звучным аккордом громыхнуло солнце. Почти закатившееся светило оглушило всех своей яркостью. Люди, машины, птицы замерли от неожиданности. Солнечный орган прозвучал, затем его зачехлили красным сукном и оставили в покое. А наша обыкновенная осталась стоять посреди улицы. Каждая её клетка вибрировала в так только что услышанной музыке сфер. И ей стало стыдно, Она не имеет право жаловаться на свою жизнь, она обладает не всем, но очень многим, у неё есть её семья, её муж, её дети, её родители, есть работа, которую как ни странно, она любит (и работа любит её), есть несколько человек, которых она может назвать своими друзьями и есть понимание всего этого.
Огромный солнечный диск перекатывался через линию горизонта, оставляя за собой темное пространство, для того, что бы нести просветление дальше и дать возможность лампочкам почувствовать свое предназначение.