Из семейной хроники и из... интернета

       
       Из семейной хроники и из …Интернета



       Начало моего повествования не ясно. Но это только одну, первую, минуту...
       
       Недавно, бродя по Интернету, неожиданно подумал: а вдруг от моего дорогого «прототипа» остался хоть какой-нибудь, может, виртуальный след? Это было бы важно для живущих и еще не рожденных потомков. Оказалось, интуиция не обманула. Более того, посмотрев на его фотографию, сделанную для паспорта, по казенному стандарту, я неожиданно для себя сделал весьма смелое предположение... Оно и послужило детонатором, взорвавшим воображение, и вызвало к жизни настоящий рассказ. И это притом, что в нем нет ни одного факта вымышленного...


       Начну с себя. Меня, по настоянию деда, должны были назвать Аркадием. В память о его безвременно ушедшем старшем брате. У евреев так принято, чтоб имя осталось и не кануло в вечность... А мой отец, будучи совсем молодым, ослушался своего отца, к тому же, еще и обманул его, сказав после моего рождения, что назвал меня Аркадием. Когда я пошел в школу, обман каким-то образом открылся. У деда случился нервный срыв... Его переживания, как они того заслуживали, никто с ним не разделил. Много позже, когда я думал об этом, понял: его терзали угрызения совести, которая до сих пор не успокоилась. Все просто – воспоминания вдруг навалились, и без того истощенная нервная система дала временный сбой.
       Когда мне было двадцать лет, мой дед скоропостижно скончался от первого и последнего своего инфаркта. Ему не исполнилось и семидесяти двух лет. Ничего из всего ниже описанного он никогда мне не рассказывал. Только, много позже, лет через пять после его смерти, я все узнал от бабушки...
       Я очень любил бабушку Риву. Она умерла от ожогов у меня на руках в возрасте семидесяти пяти лет. Месяц лучшие врачи специализированного ожогового центра боролись за ее жизнь. Ее положили на особенную, французского производства кровать, с тем, чтобы постель не прилипала к лишенным кожи частям тела. Я давал ей свою кровь, которая, казалось, идеально ей подходила. Дядька (ее сын и брат отца) доставал дефицитные на то время специальные комплекты не то свиной, не то искусственной кожи. Но все это было напрасным и, может быть, только продлевало ее страдания...
       
       Итак, оглянемся в прошлое.
       В жизни случилось так, что мой дед Шломо в юности, во времена НЭПа, был ...контрабандистом.
       В семье, которая осталась после смерти его бедной матери, он был старшим из мужчин. Отец Хайм-Герш, очень скоро повторно женился, оставил младших детей в селе на попечение шестнадцатилетнего сына (моего деда) и переехал в город. Старший сын Аркадий (брат деда) покинул родительский дом еще до того, как все произошедшее с семьей стало реальностью. Для того, чтобы прокормить семью, состоявшую кроме него из трех младших сестер, дед нелегально переходил с товаром румынскую границу. На разнице в ценах на потребительские товары юный Шломо строил свой маленький бизнес, или как говорили евреи, имел свой «гешефт». За что, собственно, и был осужден, и приговорен к расстрелу. Однако, будучи очень изобретательным, физически крепким и неробким юношей, он сумел бежать. Уйдя от преследователей с собаками, несколько дней укрывался в лесу. И, наконец, ночью он постучался в дом к раввину одной синагоги, который и снабдил его одеждой, деньгам и главное - документами, оставшимися от умершего недавно молодого еврея. Так, он, этот благородный и смелый человек, помог деду выжить и прожить после этого проклятого 1926 года, всю долгую и многотрудную его жизнь под чужой фамилией. Так, он помог появиться на свет моему отцу, мне и другим потомкам, которым благополучно дед передал свою чужую, но такую дорогую фамилию.
       Прошло время. Брат и сестры деда создали свои семьи и как-то сносно жили. Но Советская (сталинская) Власть в тридцатые годы, как известно, преследовала миллионы совершенно невинных людей. И, к сожалению, она не забыла и старшего брата деда -- Аркадия...
       Ранней весной 1937г. Аркадий неожиданно явился к деду в г. Сталино (ныне Донецк). Рассказал, что был вынужден оставить семью – молодую жену и маленькую дочь в Красноярске и немедленно бежать из города, так как на него настрочили донос, и уже следующей ночью должны были арестовать... Дед со своей семьей находились, во-первых, очень далеко от Красноярска, и тут Аркадия никто не знал, и во-вторых, чекисты не стали бы искать его в Сталино, потому что по документам дед – совсем не его брат, если, конечно, не вспоминать о том, что все евреи на земле братья и сестры...
       К тому времени у деда и бабушки – тогда молодых людей, был годовалый сын – мой отец. Так вот, Аркадий продолжительное время скрывался в г. Сталино, и жил в доме моего деда Шломо. Дед в то время занимался случайным бизнесом, который происходил в основном на базаре, часто выпивал, играл в карты, и даже иногда не ночевал дома… В семье были постоянные скандалы. Аркадий всегда принимал сторону бабушки, открыто ругал и стыдил деда – своего младшего брата, пытаясь наставить на путь истинный. Бабушка в 1937 году повторно забеременела, и уже к концу этого года беременность должна была разрешиться. Аркадий уговаривал ее перед родами временно уйти к родителям, дабы все обошлось благополучно... Не знаю, послушалась ли она его, но в отведенный срок (в середине декабря 1937г.) появился на свет мой любимый дядя – младший брат отца. Скандалы между братьями продолжались, и, наконец, закончились полным разрывом. В отчаянии Аркадий в начале февраля 1938г. решил вернуться к своей семье. Наверно, он наивно надеялся на то, что о нем забыли, или более того – надеялся на чудо...
       По приезде в Красноярск, его почти сразу арестовали. Через три недели тройкой УНКВД Красноярского края за антисоветскую агитацию он был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Еще через десять дней, приговор был приведен в исполнение.
Так быстро и просто его не стало. Что чувствовал и о чем думал он в эти последние десять дней мучительной неизвестности, в промежутке между судом и приведением приговора в исполнение, можно только догадываться... Он оставил молодую жену и трехлетнюю дочь долго жить в неведении, и почти без средств к существованию. Им сказали, что он осужден на десять лет без права переписки, и через двадцать лет, когда он был посмертно реабилитирован, узнали скупые подробности о его кончине.
       Светлая ему память. Таким образом, справедливость восторжествовала. Говорят, всему свое время. Бывает, неверно говорят...
       В конце повествования самое время вернуться к его началу.
       Что же я подумал, посмотрев на карточку брата своего деда, в контексте всего выше описанного?
       В первую же секунду я его узнал. Но как можно? Я же раньше никогда его не видел(?), и на деда он совсем не похож. Лицо же было очень знакомым и до боли родным... Да, это же мой дядька – младший брат моего отца, второй сын бабушки и деда! Невероятно, но ведь он (брат деда) мог быть его отцом? Скорее наоборот, это весьма вероятно... Он утешал мою бабушку, когда она ругалась с дедом... И в скорости, почти сразу после рождения второго ребенка – моего дядьки, окончательно порвал с дедом, и срочно уехал, чтобы ЭТО не открылось со всей наглядностью, и еще – чтобы умереть в сталинских застенках... Может быть за грех, который не имеет никакого отношения к приговору... А дед, в свою очередь, всю оставшуюся жизнь корил себя за эту ссору, за то, что отпустил брата на верную погибель.

       Конечно, это – лишь гипотеза. Не знаю, имеет ли она, с этической точки зрения, право на то, чтоб быть предложенной вниманию? Навряд ли...