Забытая тетрадь. Часть четвертая. Они

"...Арон Моисеевич, главврач небезызвестной Вам клиники, неделю назад укатил в Австрию, на горнолыжный курорт Зельден. Вслед за ним, исключительно из зависти, отправился и автор. Но сложные трассы для подготовленных любителей, молодежные дискотеки прямо на улицах, шум, гам - не для пожилого литератора, потому и махнул я в Швейцарию, в очаровательное местечко Церматт. Тихо, чисто, респектабельно... ЧуднЫе аборигены в борьбе за чистый воздух запретили на своем курорте (и в пятикилометровой зоне вокруг) движение любого транспорта, кроме как на электрической и гужевой тяге. Еще там можно передвигаться на велосипеде, но с моим-то весом и умением... лучше уж пешком.
Отоспался автор, отъелся, загорел на ласковом альпийском солнце... и заскучал по своим подопечным - с первого номера по четвертый. Как они там без него?

Вернулись мы Ароном Моисеевичем одновременно, главврача мучили нехорошие предчувствия, да и у автора сосало под ложечкой, а может быть, икра в самолете была не свежей. Сразу, прямо из аэропорта отправились мы в клинику.

Подъехали к воротам и обомлели...
Нет, главный корпус, монументальная усадьба XVIII века, хорошо видимый с дороги, стоял на месте. Свежеокрашенный, с новой крышей из модной металло-черепицы, с зеркально сияющими окнами. А вот вокруг... Половины парка не стало, на этом месте зиял огромный котлован, в котором кипела работа - строители в оранжевых касках собирали опалубку, варили арматуру, подъезжавшие бетономешалки заливали фундамент...

В воротах с появившейся в наше отсутствие крупной надписью “Privacy! Stop! Don’t cross!” сторож (язык не поворачивается назвать его так – крепкий молодой человек с армейской выправкой и короткой стрижкой, в дорогом костюме, белоснежной сорочке и строгом галстуке) остановил главврача: «Ваши документы, пожалуйста». «Я..., я тут главный», - забормотал Арон Моисеевич, суетливо хлопая себя по карманам в поисках хотя бы какого-нибудь удостоверения, нашел водительские права и нервно протянул их молодому человеку - «вот, возьмите». После коротких переговоров по рации с неизвестным «Соколом» сторож пропустил нас на территорию клиники.
Быстрым шагом, почти бегом помчались мы по дорожке к главному входу, огибая вереницу припаркованных лимузинов, самым скромным из которых был «Майбах 62».

Внутри больничное здание тоже было не узнать: в холле на полу вместо протертого до дыр рыжего линолеума сиял чистотой светло-серый мрамор. Этим же материалом, но более светлым, были отделаны и стены, некогда покрытые казенной салатовой краской. Огромные зеркала повторяли и множили свет немыслимой формы люстр. Мягкие кожаные диваны, цветы... И никакие запахи уже не напоминали, что мы находимся в больнице.

Пройдя рамку металлоискателя под пристальными взглядами охранников, мы подошли к рецепции. За огромным полукруглым столом работали несколько девушек в униформе: отвечали на телефонные звонки, щелкали клавишами на компьютерах, принимали и выдавали посетителям бумаги... За ними высился стенд из полированного металла с табличками. «А.И. Гофман и партнеры - № 101-105», «The Financial trust company (Cameroon) - № 203-215» успели мы прочитать, прежде чем одна из девушек с улыбкой обратилась к нам: «Здравствуйте, чем могу Вам помочь?»
«Ээээ, а где здесь мой кабинет, то есть главврача?», - запинаясь и потея, спросил Арон Моисеевич. Не снимая улыбки, девушка быстро что-то набрала на компьютере и повернулась к нам: «Корпус Ц, первый этаж, комната № 1». «Корпус Ц? Так ведь это морг... Спасибо», - Арон Моисеевич отвернулся в недоумении и побрел к выходу. На полпути он резко повернул назад и закричал, брызгая слюной: «Кто тут у вас главный? Кто, я спрашиваю?».

***
Так, со скандалом, из-за которого у меня левый глаз не открывается, а главврач все время за пах держится, попали мы с Ароном Моисеевичем на прием к Главному - к Александру Николаевичу Беляеву, владельцу новомодного офис-центра «Березка-Сити» на территории городской клинической больницы № 57. Когда я увидел (правым глазом) на двери кабинета скромную табличку с его именем, в голове мелькнула страшная догадка - одного из моих персонажей, номера первого, ну, помните, руководителя, так же звали...

Переступив порог святая святых, Арон Моисеевич занервничал, даже сделал шаг назад, но уперся спиной в дверь, неслышно закрытую за нами секретарем, и замер, озираясь по сторонам.
Кабинет Самого был... Нет, уважаемый читатель, автору не хватает воображения описать это помещение, скажу лишь, что оно было не просто огромным, оно было колоссальным... «Как «Титаник», - почему-то подумалось мне. И таким же роскошным.

Справившись с волнением, Арон Моисеевич направился через зимний сад к дальней стене кабинета, где, по его мнению, должен был находиться Сам. С тупой покорностью судьбе автор поплелся за ним.
Утопая ногами в пышном ворсе ковра, мы вступили в заросли тропических растений, росших вдоль дорожки. Пели птицы, яркие бабочки порхали в лучах солнца, пробивавшихся сквозь ветви,... Мне даже показалось, что слева мелькнуло чье-то лицо, до глаз заросшее черными волосами. «Обезьян он тут развел, что ли?»
Наконец, в самом углу мы увидели рабочее место руководителя. Скромный, местами поцарапанный канцелярский стол, обыкновенный деревянный стул... На столе - единственный телефонный аппарат, древний, в черном эбонитовом корпусе с гербом на наборном диске, рядом раскрыт современный ноутбук... А где хозяин-то?"

***
Оглядевшись, мы заметили человека, стоящего у окна – на фоне яркого солнечного света лица его было не видно, а силуэт казался размытым, неясным.
«Вы хотели меня видеть? Слушаю вас», - сказал он низким сиплым голосом.
«Мы, то есть, я... Где мои больные, где врачи, медперсонал?», - задал главный вопрос Арон Моисеевич.
«Выздоровели. Все. Врачи уволились. По собственному желанию».
«А я...».
«Вам выделен кабинет в корпусе Ц. Временно. Пока не уволитесь».
Во время диалога Беляев подошел к столу, бесшумно сел на единственный, не скрипнувший под ним, стул и уставился в экран компьютера.
«Позвольте, по какому праву Вы здесь распоряжаетесь?», - Арон Моисеевич стал наливаться краской от возмущения.
«Задавайте вопросы по существу», - спокойно, без тени неудовольствия сказал Беляев, не глядя на главврача.
Таковых у нас больше не было.
Не прощаясь, мы повернули к выходу. Беляев даже не посмотрел нам вслед.

***
Пробираясь по лабиринту коридоров административной части здания (бывшая усадьба неоднократно перестраивалась, прирастала хозяйственными постройками, соединенными стеклянными проходами), автор с любопытством читал таблички на дверях кабинетов. «Главный инженер Беляев А.Н.» значилось на одной из них. Мы с Ароном Моисеевичем в недоумении остановились. Главврач осторожно, без стука, приоткрыл дверь с табличкой и заглянул внутрь. Обычная приемная, на месте секретаря никого не было, и мы вошли.
Вдруг открылись двойные двери хозяина кабинета, и в приемную вышел немолодой человек. Седая шевелюра всклокочена, блеклые голубые глаза бессмысленно шарят по углам, из приоткрытого рта по подбородку, покрытому щетиной, тянется нитка слюны. Одет он был странно. Вместо привычной офисной униформы, темного костюма с галстуком, на нем был засаленный, в пятнах, рабочий комбинезон, а на ногах резиновые сапоги, от которых на светло-зеленом ковролине приемной оставались грязные следы.
Не обращая на нас внимания, он быстро подошел к столу секретаря, нагнулся и стал шарить в мусорной корзинке. «Бл..дь, работничек, прячет, бл...дь, в разных местах...», - бормотал он из-под стола. «Есть», - радостно сообщил он сам себе и выпрямился, держа в руке пол-литровую бутылку водки, старинную, конца прошлого века, с зеленой этикеткой и «бескозыркой» на горлышке. Пройдя мимо нас в кабинет, он с силой захлопнул внутреннюю дверь. Мы прислушались. После минутной тишины из кабинета донеслось пение. «Ой, мороз, мороз...», - чисто выводил баритон. Зазвенела разбитая посуда, тот же голос воскликнул: «Бл...дь» и наступила тишина. Мы переглянулись. Арон Моисеевич решительно толкнул дверь и шагнул в кабинет.
Открывшаяся картина напоминала финал банкета в третьеразрядном ресторане. За огромным письменным столом, заставленным тарелками с засохшими и дурно пахнущими от воткнутых в них окурков блюдами, среди опрокинутых пустых бутылок из-под водки уронив голову в салатницу, сидел уже знакомый нам мужчина в комбинезоне. Он спал, негромко постанывая и шевеля губами.
Мы переглянулись и, не говоря ни слова, тихо, на цыпочках вышли в коридор.

***
Пройдя до конца крыла и спустившись по лестнице, мы попали в очередной коридор с дверями по обеим сторонам. На стенах коридора висели фотографии, портреты. Приглядевшись, мы поняли, что на снимках вместе с президентами, премьер-министрами и даже с Папой римским рядом стоит один и тот же человек. Немолодой, высокий, худощавый, с открытым приветливым лицом. «Где-то я его видел», - подумал автор.
Идущий рядом Арон Моисеевич внезапно издал всхлип и резко остановился, тыкая пальцем в дверь с табличкой «Директор по рекламе и маркетингу Беляев А.Н.».
Автор оторвался от очередной фотографии персонажа, стоящего в обнимку с темноволосым смуглым мужчиной в белой просторной одежде на фоне ликующей толпы с гирляндами цветов, и подошел к главврачу. За дверью что-то хлопнуло, раздался визг и хохот. Арон Моисеевич приоткрыл дверь и тут же ее закрыл. В короткое мгновение из-за спины главврача автор успел заметить следующую сцену.
В помещении, обставленном мягкой мебелью явно не офисного назначения, среди множества полуголых и просто голых мальчиков на диване сидел тот самый герой. В трусах, с голым волосатым торсом. В руках он держал открытую бутылку шампанского и поливал им...
Арон Моисеевич прижался спиной к стене коридора, он был бледен, икал и ловил подступившую тошноту. Автору тоже стало не по себе.
Собравшись с силами и отдышавшись, мы побрели к выходу.

***
Где-то по пути мы ошиблись, свернули не туда, куда надо, заблудились, одним словом. Очередной коридор привел нас в котельную в подвале здания. Здесь было темно, тепло и пахло разогретым машинным маслом, горелой изоляцией и чем-то еще. Арон Моисеевич повел носом, шумно вдохнул и выдохнул. «Туда»,- сказал он и двинулся на запах в проход между огромными ящиками сбоку коридора. В дальнем конце прохода горел неяркий свет, заметив который, мы ускорили шаг. Странный запах усилился. Когда мы вышли на освещенное пространство, то оказались в небольшом помещении, в центре которого стоял пульт с множеством экранов, мигающих лампочек, кнопок и тумблеров.
В кресле на колесиках спиной к нам сидел мужчина в голубых брюках и куртке и, внимательно глядя на один из экранов, негромко говорил по телефону: «Двадцать пять... нет, уже двадцать семь». Свободной рукой мужчина пощелкал тумблерами, опять приник к экрану, сказал: «В норме, да», и положил телефонную трубку. Затем он резко развернулся вместе с креслом и молча вопросительно посмотрел на нас. На его груди автор заметил бейдж с фотографией и фамилией владельца. «Беляев А.Н.»
«Заблудились...», - развел руками Арон Моисеевич. Не говоря ни слова, мужчина встал, принес из-за пульта два колченогих стула и жестом пригласил нас садиться. Потом он взял один из рулонов бумаги, стоящих вдоль стенки, развернул его и ткнул карандашом «Мы – здесь. Выход – здесь. Как выбраться, сообразите?». Это был план здания.
«Да, спасибо», - столь же лаконично ответил Арон Моисеевич. «Заходите еще»,- хохотнул наш спаситель.
Видя доброе расположение мужчины, автор рискнул спросить: «Простите, пожалуйста. Вы – Беляев?».
 «Да, Александр Николаевич. А что?»
«Там, наверху, директора ваши, ну, тоже Беляевы», - с вопросительной интонацией сказал автор.
«А, это... История длинная. Вы бы лучше поторопились на выход, а то здание закроют, ночь скоро».
Но автор уже не мог сдержать своего любопытства: «Расскажите, а?»
Мужчине, видимо, надоело одиночество смены, да и автор как преданный пес в глаза ему заглядывал. Он достал из сумки термос, поставил на пульт три пластиковых стаканчика, налил чай и откинулся в кресле.
«Вообще-то Беляев – один. Раньше, когда здесь еще больница была, лежал в ней пациент, Беляев Александр Николаевич».
Мы с Ароном Моисеевичем непроизвольно переглянулись.
«И?».
«С мозгами у него не всё в порядки было. Бевус..., бевусцайнс..., черт, шизофреник, в общем. Но умный.
Склеил он по интернету даму одну. Классную! Письма там, стихи ей писал, цветы посылал...
Короче, приехать она к нему на встречу собралась – лично познакомиться, понимаете? Вот тут крышу у мужика совсем сорвало. Надо же ее принять как-то, а где? В больнице?
Но мужик-то умный, я вам говорил, хотя и с дыркой в голове. Он пока главврача не было, уехал врач куда-то, расщепил себя окончательно...»
На этих словах Арон Моисеевич подскочил, расплескав чай из стаканчика, и спросил: «Как это – расщепил?»
«Да очень просто – вместо одного Беляева стало четыре. Главный наш, потом инженер-пьянчужка, пид... этот, голубой, короче, по рекламе который. Ну и я.»
Автора внезапно осенило: «Запах, странный запах... Это стеклом пахло! Мы со стекольщиком чай пьем».
«И что, встреча состоялась?»
«Не, на завтра, на утро назначили...»

***
Автор, не в силах сдержаться, так ему хотелось увидеть, хотя бы издали, чем закончится эта странная история, попросил: «Можно мы здесь, у вас, переночуем?»
«Да пожалуйста. Только с удобствами у меня туго».
«Ничего, ничего, мы и на полу можем поспать. Вы только разбудите нас, когда она приедет, хорошо?»
«Ладно, идите туда, за пульт, там найдете себе что-нибудь подстелить. А я дежурить должен».
И мы с Ароном Моисеевичем пошли устраиваться на ночлег...