Сказка Грозовой Тучи

Одним ранним летним утром, когда Солнце, умывшись в росе, и сев на невидимые качели приготовилось к полету над Небосклоном, проснулся Ветер. Принюхался к миру. Пробежался по округе, заглядывая в неплотно закрытые ставни деревенских домов, играя дорожной пылью и облизывая лица прохожих.
Ветер знал, что угомонится к полудню, потому спешил нарезвиться всласть. Он не любил зной. Потому в полдень предпочитал отлеживаться в тенистой рябиновой рощице у Лесного Родничка, а то и притаиться в избе у старика Генки, что всегда забывает прикрыть ставни и никогда не запирает дверь. Говорит, что дома все равно брать нечего, а гостям, даже нежданным, рад.
- Привет Викулишна!, - крикнул Ветер и помахал пушистым, как у белки или лисы, только серебристо-голубоватого окраса, хвостом.
Дородная Викуля, конечно же, не ответила. Не потому что не любила Ветра, а попросту не увидела и не расслышала. Женщине пошел седьмой десяток, в доме четыре ребятенка мал-мала меньше, что привезли подросшие дети на лето. Куда уж прислушиваться к прозрачным словам.
Кстати о ребятенках…
Ветер пробежался по огороду дядьки Кузьмы, перемахнул через невысокий, слегка покосившийся заборчик, протиснулся в дом через узкую щелочку в оконце и понесся к лестнице, едва не столкнувшись с дедом Сеней.
- Эй, эт че по дому сквознячища гуляет? - буркнул Семен.
- За молоком ходила, дверь открывала, видать, и впустила озорника, - Викуля Викулишна вошла в дом и принялась греметь ведрами.
Но Ветру было уже не до стариков. Взбежал на второй этаж, а там чуть приоткрыл дверь и протиснулся в небольшую светлую комнатку.
Натка еще спала, завернувшись в одеяло так, что даже нос укутала. Девочке пошел четвертый годок, но, говорила она уже хорошо, даже все буквы выговаривала. Как и все дети, хотела быстрее вырасти, и считала себя самой умной на свете. Но, главное, видела и умела разговаривать с Ветром.
«Странно, - думал он, - вот ее двоюродные братья со мной не общаются и, похоже, не видят, хотя с девчушкой одногодки, почему?»
Он осторожно наклонился над спящей девочкой и лизнул.
Веки дрогнули.
- Просыпайся, соня, уж Солнце высоко, - подул Ветер.
Девочка сложила тонкие губки и подула в ответ. Только потом моргнула и посмотрела на него.
- А я и не сплю, - улыбнулась она. – Ты пришел, чтобы рассказать мне сказку?
Ветер на мгновение задумался.
- Я еще не умею их сочинять, но с удовольствием поведаю одну из тех, что холодными ночными ливнями рассказывает моя бабушка Грозовая Туча.
- Да-да! – засмеялась девочка. – Я очень хочу послушать.
Ветер присел на спинку детской кроватки и начал рассказ:
- Однажды, пролетая над ромашковым полем, мой брат Предливень разворошил листья Старой Ивы…

Капелька прикрепилась к обратной стороне листа и отличалась от обычной росы не только расположением, но и цветом. В отличие от кристально чистых бусинок – осколков света, возвращающихся с первыми лучами Солнца к Небесам, Капелька казалась мутной и некрасивой. Еще она была очень маленькой, но и внутри нее жила своя, пусть и не слишком красивая жизнь.
- Ой, - сказала Капелька, когда потревоженный лист шелохнулся.
И родилась гусеница.
Все секунды, часы и дни напролет гусеница ела. И нисколько не отличалась внешне или внутренне от братьев и сестер, сидящих на том же дереве. Ну, если только прозывалась необычно – Капелька. Так назвал ее Предливень, а менять имя в угоду внешности не принято, даже если ты гусеница.
Так и жила безбедно, пока однажды, не занесло к ее листу какого-то Майского Жука.
- Уф-уф-уф, - сказал Жук.
- Хрум-хрум-хрум, - ответила ему гусеница, ни на мгновение не переставая жевать.
- И как же тебя, уродина, зовут? – поглядел на нее Жук.
Гусеница хотела ответить, но рот у нее был забит вкусным листом, и потому вместо «Капелька» получилось «Кжехкапьекхва».
- Жхи-жхи-жхи, - засмеялся Жук. – Это имя подходит тебе, как нельзя лучше, вот если бы тебя обозвали, например, Капелька, то я очень бы удивился.
И улетел.
А гусеница еще долго кричала ему вслед:
- Капелька, Капелька, меня зовут Капелька.
Но Жук даже не обернулся. Да и неясно – услышал ли.
- Не буду больше есть, решила гусеница. Вдруг еще кто-нибудь спросит, а я снова не смогу выговорить?
И перестала.
Но никто больше не прилетал к заветному листу.
- Ничего-ничего, - думала гусеница и перетерпливала голод.
Она сильно исхудала и в один прекрасный день услышала над головой голоса.
- Фу, какая тощая и неаппетитная, можно я не буду ее есть?
- Можно, сынок, эта гусеница даже лист не хрумкает. Наверное, она какая-то неправильная или больная.
- Меня зовут Капелька, - пропищала им гусеница.
- Ты? – засмеялся Воробей-сын. – Это имя тебе совершенно не подходит.
- А кому же оно подходит?
- Малиновке, к примеру, или Синице. Они симпатичные. К тому же, умеют летать, а полет – самое красивое, что может быть на свете.
И улетел.
А гусеница задумалась.
Думала она очень долго и потому снова ничего не ела.
«Ну, и пусть, - подумала она, свернулась в клубок и задремала. – Вероятно, если я такая ненормальная, то миру без меня только лучше будет».
Спала Капелька долго, а когда ясный солнечный луч осветил лист, поняла, что вовсе не умерла, но какой-то чудодей смастерил над ней непонятный толстый и узкий свод.
Она очень устала, но, наконец, выбравшись наружу, совершенно не поняла, где находится.
Если раньше ее лист был единственным и неповторимым, плоским и питательным, то теперь казался абсолютно обычным. Бабочка с удивлением разглядела, что находится на дереве, на котором сотни, если не тысячи таких же листьев. И на многих из них сидели некрасивые жирные гусеницы и ели.
Ей захотелось вдруг воспарить над этим старым миром, и она, совершенно не задумываясь над тем, что делает, расправила нежные, как лепестки Розы крылья, и полетела.
Больше никто и никогда не говорил, что ей не подходит имя. А сама Капелька, думала о том, что важно вовсе не то кем и где родилась, а то, на что ты способен, чтобы в один прекрасный день стать самим собой.

- Красивая сказка, - сказала Натка.
- Девочка моя, пора вставать, - отворила дверь бабушка. – Петушок пропел давно, а Буренка принесла вкусного парного молока.
Викуля Викулишна вошла в комнату, а Ветер поспешил лизнуть малышку в щеку и убежать в окно.
- Пока, - прошептала Натка.
- Я еще вернусь, - прошелестел он в ответ.
Ветер поднимался все выше и выше, спеша к Грозовой Туче, чтобы услышать еще больше сказок.