Посвящается ЖэПэ Сартру

В организме пусто. Еще древние обзывали человеческое тело сосудом. И вот этот сосуд пуст, с сосудами так случается. Весь нектар выпит. Его надо вновь чем-то наполнить. Но есть такой момент, когда старое содержание души под натиском обыденности отмерло, а новое не найдено.
Это - пустота. Осознание пустоты болезненно, от нее кружит голову и щемит сердце. Тоска овладевает мыслями, отчаяние поселяется в человечьем теле. Краски, которыми изобилует мир за окном, блекнут, выцветают. И вот осень уже не золотая, а просто ржавая. Дождь – не музыкант, а нытик, солнце – забельмованый глаз злобного циклопа повседневности.
Это случилось не в одну ночь. Исподволь, постепенно наступала пустота. Словно эпикурействующая обыденность осушила кубок души до дна, а последние капли стряхнула на алтарь своих божеств. И вот я пуст. Во мне звон… К счастью, я не юный кубок, на мне еще осталась патина от прежних напитков. И память дает мне веру, что это не навсегда.
Я уже не слышу музыки сфер. Даже и человечья музыка, что еще год назад доставляла мне радость, теперь лишь бессмысленный набор нот. Лишь чужие выдохи во флейтах сиюминутности. Карнавальные костюмы моих любимых музыкантов, словно семечковая шелуха, вдруг перестают скрывать их наготу. И я вижу их мысли, вижу их алчность, глупость, себялюбие и безвкусие. И от понимания этого, не могу укрыться в музыке. Я один на один со своей пустотой.
Кто-то сказал, возможно даже и я сам в минуты безудержного веселья, что если нет пьянящего чувства жизни в душе, то можно тело наполнить хмельным зельем. Можно… Конечно, можно… Но сок пшеничных полей, в отличие от кактусового пойла или вялых напитков виноградных народов, делает мир контрастнее. В отличие от всего прочего, позволяющего жидкожильное гурманство, водка бескомпромиссна. Русская водка – единственный напиток отчаявшегося. Это только кажется, что водочный угар притупляет мысли. Впрочем, мысли он, наверное, и вправду притупляет, но вот чувства… В русской водке живы и великий исход Ариев, и нашествие монгол, и бурлацкие потягуши. Кровь, пот и стоны народов, имени которых не вспомнит ни одна история – все в слезной капле. Пустота вообще не терпит хмеля. Хмель не спасает от пустоты, он лишь растворяет ее в бесконечности иных пустот.
А вот и самый дурацкие вопрос… Что же делать? Но здесь не может быть совета. Я намерен наблюдать, выискивая тот смысл, которым можно было бы набить свое опустошенное чучелко. И пусть смысл этот будет самым сермяжным, без украшательств, без вензельков и булавочек… Путь он будет каким угодно, например, таким банальным, как смысл жить. Главное, чтоб это ощущалось, главное, чтоб он бился внутри. Чтоб этот смысл до краев наполнил кубок моей….
А пока - дзень… Я все еще пуст…