После обмена...

       Когда он очнулся, а может быть проснулся… долго не мог понять, где находится: непривычная темень и тишина, как в гробу.
       Пошевелил всеми частями тела – все функционирует. Нигде ничего не болит. В глотке сухость: ну просто «колосники горят», в голове легкая боль и кружение. Протянул руки поперек постели – никого нет. Начал вспоминать события вчерашнего дня – вспомнил, что вчера осуществил свою давнюю мечту: совершил обмен своей квартиры на частный дом и теперь вот провел первую ночь в своем доме.
       В темноте встал, покачиваясь, и начал шарить руками по сторонам в поиске каких-нибудь ориентиров – ничего кругом не было. Сделал осторожный шаг вперед, наткнулся ногой на какой-то предмет - там что-то звякнуло. Сделал шаг влево - там оказалось - пусто. Еще шаг. Еще… Уперся во что-то. Обшарил руками: понял, что это книжный шкаф. Пошел вдоль него - уткнулся в стену. Провел рукой по стене в поиске выключателя – ничего нет. Пошел вдоль стены, на ходу ощупывая ее, натыкаясь на еще не распакованные вещи. Ощупывая ногой пол, осторожно пошел в сторону свободного пространства – вернулся к своей постели.
       «Колосники уже прогорели» - отметил. – Чем бы их залить?»
       Сориентировался по подушке и пошел в другую сторону. Наконец, нащупал дверной проем. Стал вокруг него ощупывать стену, внутри, затем снаружи – никаких выключателей не нашел. Ощупал стену от самого пола чуть не до потолка – все свободное пространство, куда только мог дотянуться рукой - выключателей не было.
       «Что за чертовщина! В какой комнате меня уложили-то? Где же здесь свет-то включается?»
       - Ау! – почти пропел тихо, растерянно.
       По дороге прошла машина, сверкнув фарами в завешенные чем-то плотным окна. Тут он, наконец, определил свое местоположения в доме. Ему показалось, что теперь станет легче искать выключатель. Однако легче не стало. Несмотря на системный подход к делу ощупывания косяков и прилегающих к ним площадей стен, никаких выступов, похожих на эти электрические приборы, найти так и не удавалось.
       Когда решался вопрос об обмене, он бывал в этом доме всегда в дневное время и ему в голову не могло прийти, что в таком простецком вопросе у него могут возникнуть проблемы.
       «Этот Матвеич – бывший хозяин дома, с собой забрал, наверно, все выключатели? …хотя провода-то должны остаться, – думал новый хозяин, тупо шелестя руками по беленой известкой стене. - Надо ж такому случиться: отрубился вчерась и не узнал, где эти проклятые выключатели. Не мудрено было отрубиться. Пока последним рейсом сына Матвеича перевозил, мои грузчики уже «хорошие» за столом сидели. Стоило к ним присоединиться, и понеслись «штрафные» – и вот не сдюжил… А теперь вот маюсь. Может быть в сенях выключатели?»
       Вышел в сени – там оказалось холодно, как на улице. Начал опять шелестеть руками по стенам – ничего не нашел. Вернулся в дом. Растопырил руки и в отчаянии побрел в кромешной тьме по незнакомому дому, постоянно на что-нибудь натыкаясь на своем пути. Под ногами что-то гремело, звенело, брякало, падало. Наконец он запнулся и упал вниз лицом, задев какие-то кастрюли. Они в тишине дома грохотали долго, как артподготовка перед боем. Тут же что-то упало тяжелое сверху и придавило его. Спустя насколько секунд вдруг, неожиданно, стало светло.
       - Ты что здесь шарашишься? – услышал он испуганный голос супруги.
       - Выключатель ищу, – ответил, вылезая из-под нескольких бумажных мешков с книгами.
       - Ты знаешь, что здесь все выключатели в передних углах? Как люди жили? Не представляю. Все шиворот навыворот...
       - Как в передних углах? – удивленно воскликнул.
       - Так! Вот смотри, где выключатель от люстры в комнате. - она показала его, находящегося в полметра от окна, противоположному входу в дом.
       Напившись воды из чайника, новый хозяин стал изучать места расположения других выключателей. – Они все располагались в самых дальних углах от входных дверей комнат.
       «Какой же идиот так делал монтаж электропроводки?» – подвел итог своему первому расследованию.
       «Ну, Матвеич! Он же этот дом строил. Сам мне хвастал об этом. Что ж не мог выключатели нормально расположить?» – вновь укладываясь на диван, размышлял он.
       Подходил к концу март, когда совершился этот обмен.
       В тот год зима стояла необыкновенно холодная, в его коммунальной квартире батареи обогревали плохо, что способствовало быстрому согласию его семейства на именно такой обмен жилья. «Там-то сами будем отвечать за тепло в доме, сколько хочешь - столько и топишь.» – этот довод оказался самым убедительным для совершения такого решающего шага.
       В ту зиму он с женой объездил много домов, выбирая подходящий вариант. Но там были хотя и приличные, на его взгляд, дома, но расположение их от центра города, а также от городского транспорта ему не подходило. Зато этот дом располагался на одной из асфальтированных центральных улиц, и остановка автобуса находилась под окнами. Да и дом с улицы смотрелся довольно солидно.
       В момент знакомства с Матвеичем и его домом, он с женой не обратил внимания на то, что тот находился в нем в теплой стеганой безрукавке и валенках. А потом, при дальнейших встречах, в заранее назначенное время, в доме около горящей печи оказывалось всегда тепло, даже жарко. Это обстоятельство благотворно действовало на выбор именно этого варианта. Намерзшись в «хрущевке» за последние два года, всякое домашнее тепло убеждало в правильности выбора.
       Убедившись в надежности фундамента, отсутствии трещин на стенах и сырости под домом, а также надежности крыши, его семейство приняло окончательное решение на осуществление обмена. Оформив документы, он перевез имущество и вот провел первую ночь в этом жилище.
       «Что-то прохладно как-то, – лежа на диване, соображал он, – до «подъема» еще часа три, а в комнате не более семнадцати градусов. Сколько же они раз тут топили печь в сутки? Это сейчас весна, а что ж они тут зимой делали, когда на дворе под сорок мороза?»
       Матвеич этот, по его же рассказам, вышел на пенсию давненько. Он долгое время работал мастером в заводской кочегарке и отвечал там за привоз угля и вывоз шлака. В его распоряжении всегда находился транспорт. И он, надо полагать, этим пользовался на всю катушку. Завод-то был большой и богатый. Там всегда «подворачивалось под руку» то, что «в хозяйстве пригодится». И Матвеич не упускал случая: вез к себе домой все, что не попадя. Недаром, спустя уж много лет после выхода на пенсию, при переезде он вывез в деревню к дочери, где собирался провести остаток жизни, всякого добра полных два «КамАЗа»–длинномера. Да и новому хозяину осталось еще всякого барахла... По крайней мере, тот впоследствии, наводя порядок в сарае с углем, нашел несколько титановых листов...
       Перед самым обменом в беседах о доме этот Матвеич, как всякий продавец, выпячивал достоинства своего товара, показывая большой палец. Тем и убедил нового хозяина в правильности выбора.
       …Утром сходил в сарай, где набрал пару ведер угля и охапку дров. Принес и опустил рядом с печью. Почистив ее от шлака и золы, уложил топливо. При этом вспомнил свое раннее детство, в котором его бабушка вот также каждый день в холодную погоду растапливала печь. Поднес спичку к бумаге и лучинкам, затем прикрыл дверцу топки. Сидя перед ней, закурил. У горящей печки думается хорошо, легко. Приятные воспоминания из детства поплыли перед глазами. От дверцы топки пошло тепло, и огонь засветился в щелках.
       На огонь и на открытую воду смотреть можно бесконечно. Глаз не устает - картина меняется.
       Работа с печью ему нравилась и не вызывала никаких отрицательных эмоций – не была в тягость. Пламя под напором воздуха разлилось по всей топке, и от верхней чугунной плиты пошел жар. Кухня, где стояла печь, быстро наполнялась животворящим теплом. От тепла не хотелось никуда отходить. Немного погодя, когда первое ведро угля уже догорало, он ощупал рукой печь со всех сторон и сделал первый не очень обнадеживающий вывод: тепло от печи идет только от верхней чугунной плиты над топкой. Со всех других сторон, печь остается совершенно холодной, поскольку оказалась обернутой тонким алюминиевым листом, создававшим определенный благопристойный внешний вид. Но вместе с тем, создававшаяся воздушная прослойка воздуха между печью и листом, препятствовала обогреву дома. - Печь стояла в «термосе». Кроме того, этим листом закрывался доступ к колодцам для их периодической чистки. И печь фактически топилась напрямую: продукты горения уходили прямо в трубу, минуя колодцы. Вмонтированный в топку небольшой котел водяного отопления и тонкие трубы, проходящие по всему периметру, хотя и были горячи, но не могли в достаточной мере обогреть дальние углы дома. – Система отопления оказалась никуда не годной…
       Жена, в свою очередь, сделала свое открытие. Оно заключалось в том, что с утра, начав мыть посуду, обнаружила канализацию недействующей. Вода не уходила из раковины, а текла на пол, ибо канализация оказалась переморожена. Пришлось подставить ведро под раковину. Вскоре в огороде обнаружилось множество помоек, куда бывшая хозяйка сливала использованную воду…
       «Как же они тут жили и размножались сорок-то лет? – глядя на печь и канализацию, изумленно рассуждал про себя новый хозяин. – Надо еще непременно глянуть на чердаке толщину теплоизоляции. А то будешь тут целыми днями кочегарить…»
       Путь на чердак вел из кладовки. Размер проема, не позволял надеяться на возможность осуществления дополнительного внесения туда через него теплоизоляции. Кое-как пробравшись на чердак, он обнаружил, что потолок дома держится на магистральных рельсах, которые матово блестели в полумраке. Ему показалось, что, прильни он сейчас к ним ухом - услышит стук совсем недавно прошедшего поезда…
       «Эти рельсы тепло отсасывают из дома не хуже вытяжной вентиляции. Придется делать самому так называемое «слуховое окно», а уж через него занести пару машин опилок, планировал свои действия на предстоящее лето новый хозяин.
       - Надо же, там опилок сверху не толще, чем на спичечный коробок. Каким местом думал Матвеич, строя этот дом? А соседи говорят, что он очень хозяйственный человек – всю жизнь с инструментом в руках ходил. Что ж тогда у них там в домах-то? Если такого называют хозяйственным, – мучился мыслями новый хозяин.
       Своими открытиями он не делился с женой, чтоб не портить ей настроение.
       После обеда решил обойти надворные постройки. Накануне он везде бывал, но особо не приглядывался - не было времени. Сейчас же время стало достаточно. Всяких сараев и «загашников» перед новым хозяином открылось двенадцать штук. Из них только угольных оказалось четыре. Все стены этих построек были сколочены на скорую руку из стенок фанерных ящиков, как попало, тяп-ляп, внахлест - по шесть-восемь слоев добротной фанеры. Гвоздей Матвеич при их строительстве не жалел… Точно такие же оказались и заборы вокруг участка.
       Особое место в приусадебных постройках занимала баня. Стены бани были шлаколитые, без гидроизоляции со стороны земли. С внутренней стороны стены обколочены вагонкой и прокрашены на несколько раз, с наружной - оштукатурены и побелены известью. Но поскольку влага, идущая из земли, разрушала строение, то баня фактически держалась на деревянной части стен. Половые доски оказались брошены прямо на землю… Зато банная печь оказалась сварена из толстущего листа нержавеющей стали… Расчистив снег от двери бани, он решил испытать ее. Натаскал дров, залил в печь воду и, не торопясь, растопил печь. Несмотря на сгоревшие две охапки дров, температура в бане поднялась, но не так, как хотелось. Баня тепло не держала, а конструкция печи оказалась дурацкой, таковой, что все тепло улетало в трубу…
       Попытка воспользоваться баней по ее прямому назначению не увенчалась успехом. В ней удалось помыться только хозяину при полной загрузке топки березовыми дровами. Об использовании веника в этом процессе не могло быть и речи… Явившись в дом после помывки, он с разочарованием сообщил жене:
       - Только шишек набил себе на лбу и толком не помылся.
       - А шишки-то откуда?
       - О дверной проем. …Я понимаю: в бане должна быть небольшая дверь, но ведь можно ее поднять над полом. Ведь легче ногу согнуть и поднять, переступая через высокий порог, чем самому нагибаться в три погибели. И тепло она не держит. Вот мля, баня?! А я-то задавался вопросом: почему у них тропка к бане не чищена от снега? Оказывается вот оно что: ей зимой пользоваться нельзя. Да и летом вряд ли?!.
       - Куда ж ты смотрел перед обменом-то?
       - Я че - каждый год дома меняю? В этом деле опыт надо иметь. И тепло в доме во время посещения сыграло на руку Матвеичу, – оправдался он перед супругой.
       В этот день, самостоятельно проведя ревизию вновь обретенного жилища, его восторг сменился сдержанным пессимизмом, если не сказать полным унынием. Не смотря на весну, на душе становилось горько и холодно.
       Немного погодя, весна растопила снег, открыв огород и все надворные постройки.
       «Похоже на то, что Матвеич регулярно обновлял свои сараи и заборы изнутри фанерными кусками, привозя ящики на дрова. Но поскольку такую фанеру без циркулярной пилы невозможно распилить на дрова, он пускал ее в «стройматериалы». Из этого разнокалиберного стройматериала и строилось все.» – констатировал для себя факт новый хозяин дома.
       Для ликвидации этих построек и приведение «стройматериалов» в удобосжигаемые дрова он приобрел мощную циркулярную пилу. Дров с этих построек хватило в дальнейшем на несколько лет.
       Стены в доме были построены людьми, не знавшими, ни шнуров, ни уровней, ни отвесов. Все оказалось слеплено «на глазок». Это выявилось уже в ходе расстановки мебели и развешивании ковров и гардин.
       Особое неприятие у нового хозяина вызвали двери. Он неоднократно задавался вопросом:
       «Неужели нельзя было пользоваться отвесом, устанавливая коробки дверных проемов?
       Все двери имели наклон в сторону их открывания и для их удержания в закрытом состоянии необходимы всевозможные набойки на косяк из кожи, капроновых тканей или резины. Все косяки оказались испещрены гвоздями от набоек за многолетнюю их эксплуатацию. На некоторых он, ради интереса, насчитал около трехсот гвоздей! Все двери, включая и те, что находятся в холодной половине дома – в сенях и на веранде - обколочены толстым слоем войлока, вдоль разъема.
       «Какое тепло хотел удержать Матвеич, прибивая этот войлок? Если потолок на веранде из тонкого слоя фанеры. Да и в сенях он не утеплен.» – не находя никакой логики в строительной деятельности старого хозяина, удивлялся он.
       В дальнейшем, приступая к реконструкции чего-либо, пытался найти хоть какой-то смысл в действиях предыдущего хозяина дома. И не находил его. Это удивляло и изумляло до крайности. Вызывало только улыбку и смех.
       - Ты посмотри, – говорил он жене, подводя ее к капитальному сараю с углем, - как он установил дверь. Коробку поставил прямо на землю, а потом зимой, когда земля вспучится от промерзшей воды и приподнимет коробку, он каждый год рубил топором косяк, чтоб дверь закрывалась. Надо же - какой долбан? Трудно было дверную коробку приподнять над землей при строительстве?
       - Это еще че? Я вот тут столбик для веревки под сушку белья хотела сама передвинуть. А то стоит, как пуп, по середине огорода, – вторила ему жена, - но не тут-то было. Куда не ткну лопатой вокруг столба – она не лезет. Нельзя сказать, что там камень, но лопата не идет. Пришлось сына звать. Так он ломом из земли три охапки полусгнивших дров выкопал, прежде чем вынул этот металлический столб.
       - Я знаю, почему так получилось! – уже поняв психологию и строительные способности старого строителя. - Бабка Матвеича попросит его веревку для белья натянуть, он подходит к поленице берет несколько палок и забивает в землю у столба. А за столько лет-то и образовалась эта куча дров, которую сын выкопал. Нет, чтобы раз сделать хорошо – залить столб бетоном. …Он каждый раз «ремонтировал», вбивая палки, тесал дверные проемы, и всякие кожинки на дверь набивал. Век человек прожил, а ума не нажил. Еще на производстве людьми руководил. И соседи его «хозяйственным» мужиком называют… Тьфу!
       - Для руководства людьми большого ума-то не надо. - Выдал задание и проверяй исполнение. А тут самому соображать надо.
       - Действительно. А если соображать нечем? Вот и лепил… А я-то пытаюсь понять логику его действий. Нет никакой логики! И не было никогда. А он ведь этот дом строил еще, будучи молодым.
       …Особую роль в строениях играли гвозди. Их везде оказалось заколочено тысячами. Создавалось впечатление, что Матвеич ежедневно ходил по этой усадьбе с гвоздями в кармане и молотком в руках. Забивание гвоздей у него являлось своеобразным хобби. Но новый хозяин заметил одну закономерность. - Величина гвоздя почти всегда не соответствовала размерам сколачиваемых досок. Имелось сколько угодно тому примеров, когда трехслойная фанера или листовое железо приколачивалось к ящичной доске самыми огромными гвоздями. И, наоборот, два бревна скреплялись почти обувными гвоздиками с использованием металлической пластины, в которой просверлены специальные отверстия. В эти отверстия загонялось под разными углами до пяти гвоздей в каждое. Это обстоятельство говорило о том, что гвозди попадали к Матвеичу случайно и не совсем законным путем. Сегодня такого размера гвозди украл на заводе - вколачиваем. Завтра другого – и эти пойдут.
       А когда начал ломать эти надворные постройки, то с крайним изумлением обнаружил, что многие из них были «приколочены» к земле все теми же обыкновенными гвоздями. Тут он понял: пределов человеческой безграмотности, слабоумию и дурости не существует. И, находя в дальнейшем несуразности, больше не обращал на них внимания. Перестраивал свое приобретенное хозяйство по своему разумению и исходя из материальных возможностей.
       Только на восьмой год жизни в доме, осознал, что его переделал для себя. Часто задавал себе вопрос: «А можно было избежать столь грандиозной ошибки при выборе варианта?» И отвечал сам себе:
       «Можно!»
       Ведь расположение выключателей, обернутая печь в алюминиевую фольгу, перекошенные и оббитые ненужным там войлоком двери, сараи, сколоченные на «скорую руку», окрашенная внутри баня, дверная коробка сарая, установленная на землю и прочее, - все кричало о том, что здесь живет Глупец.
       Эти, на первый взгляд, -- мелочи -- говорили о будущих грандиозных переделках во всем доме. В результате такого опрометчивого шага новому хозяину пришлось строить новую баню и сараи. Переделать всю систему отопления и утеплить дом, обложив стены снаружи пенопластом и кирпичом. Полностью заменить крышу. Выстроить совершенно новую канализацию и сделать еще много всего, чтоб превратить частный дом в благоустроенное жилище. Стоило ли идти на это? Нет! - На новом месте сроить дом всегда легче и проще.
       Выявилось только одно преимущество: оказалось, что можно жить в доме и осуществлять его ремонт одновременно, а это не потребовало сразу больших вложений денег.
       Не стоило слушать старого хозяина о том, что он сам о себе говорил, показывая большой палец. следовало только смотреть и оценивать плоды его деятельности. Особое внимание уделять мелочам. К сожалению, в решающий момент таким подходом к обмену он воспользоваться не смог. Теперь сожалел о напрасно утраченном времени. Утешало одно: после реконструкции в доме его семье всегда будет тепло и уютно.
-----------