Персонаж

Если вы судите о произведении по первым строчкам, то учитывайте,
что они принадлежат Чарльзу Диккенсу, а чтобы понять, почему рассказ
начинается именно с них, вам придется читать дальше.

       ***

       В уютной комнате, хотя обстановка ее свидетельствовала скорее
       о старомодном комфорте, чем о современной роскоши, сидели за
       изысканно сервированным завтраком две леди. Им прислуживал
       мистер Джайлс, одетый в благопристойную черную пару. Он
       занимал позицию на полпути между буфетом и столом;
       выпрямившись во весь рост, откинув голову и слегка склонив ее
       набок, левую ногу выставив вперед, а правую руку заложив за
       борт жилета, тогда как в опущенной левой руке у него был
       поднос, он имел вид человека, который с большой приятностью
       сознает собственные свои заслуги и значение.

       Младшая леди усердно хозяйничала за столом. Случайно подняв
       глаза в ту минуту, когда старая леди смотрела на нее, она
       весело откинула со лба волосы, скромно причесанные, и ее
       сияющий взор выразил столько любви и подлинной нежности, что
       духи небесные улыбнулись бы, на нее глядя.

       В эту минуту к калитке сада подъехала двуколка, откуда
       выпрыгнул толстый джентльмен, который побежал прямо к двери и,
       каким-то таинственным способом мгновенно проникнув в дом,
       ворвался в комнату и чуть не опрокинул и мистера Д. и стол,
       накрытый для завтрака.

       - Никогда еще я не слыхивал о такой штуке! - воскликнул толстый
       джентльмен. - Дорогая моя миссис Мэйли... ах, боже мой!... и
       вдобавок под покровом ночи... никогда еще я не слыхивал о такой
       штуке!

       Выразив таким образом свое соболезнование, толстый джентльмен
       пожал руку обеим леди и, придвинув стул, осведомился, как они
       себя чувствуют.

       - Вы могли умереть, буквально умереть от испуга, - сказал
       толстый джентльмен. - Почему вы не послали за мной? Честное
       слово, мой слуга явился бы через минуту, а также и я, да и мой
       помощник рад был бы помочь, как и всякий при таких
       обстоятельствах. Боже мой, боже мой! Так неожиданно! И
       вдобавок под покровом ночи.

       Казалось, доктор был особенно встревожен тем, что попытка
       ограбления была предпринята неожиданно и в ночную пору,
       словно у джентльменов-взломщиков устанем вился обычай
       обделывать свои дела в полдень и предупреждать по почте за день
       - за два.

       - А вы, мисс Роз, - сказал доктор, обращаясь к молодой леди, -
       я...

       - Да, конечно, - перебила его Роз, - но тетя хочет, чтобы вы
       осмотрели этого беднягу, который лежит наверху.

       - Да, да, разумеется, - ответил доктор. - Совершенно верно!
       Насколько я понял, это ваших рук дело.

       Мистер Джайлс, лихорадочно убиравший чашки, густо покраснел и
       сказал, что эта честь принадлежит ему.

       - Честь, а? - переспросил доктор. - Ну, не знаю, быть может,
       подстрелить вора в кухне так же почетно, как и застрелить
       человека на расстоянии двенадцати шагов. Вообразите, что он
       выстрелил в воздух, а вы дрались на дуэли, Джайлс.

       Только доктор произнес эти слова, как в комнату вошел человек в
       черном фраке и в черном котелке. Все тут же резко замолчали.
       Мистер Джайлс прекратил собирать посуду и расстерянно
       посмотрел на вошедшего господина. Это был высокий человек с
       сухими чертами лица и колким, ядовитым взглядом. Всем своим
       видом он напоминал иностранца, и, глядя на него, казалось, что
       он сейчас заговорит на иностранном языке, но он произнес на
       чистом английском:

       - Это я подстрелил вора!

       Доктор взглянул на Джайлса, стыдливо опустившего глаза, а
       потом вопросительно посмотрел на дам, пытаясь в их взгляде
       прочитать правду о случившемся.

       - Это очень смелый поступок, - откашливаясь, произнес доктор. -
       Простите, я не имею чести...

       - Себастьян Краузе! - представился человек и вышел из комнаты.

       Доктор, оторопевший от такого неожиданного признания, убрал
       руку, протянутую для так и не случившегося рукопожатия, в
       карман и с прежней энергией обратился к дамам:

       - А где этот грабитель? Проводите меня. Я еще загляну сюда,
       когда спущусь вниз, миссис Мэйли. Это то самое оконце, в
       которое он влез, да? Ну, ни за что бы я этому не поверил!

       ***

       В маленькое французское кафе в самом центре Парижа вошел
       мужчина средних лет в очках. Его звали Сергей, и он был
       писателем - по меркам современной литературы весьма успешным.
       У него уже было издано два романа, которые принесли ему и его
       издателям неплохие дивиденды. Теперь он мог позволить себе
       выбираться в Европу и заниматься, по его представлению,
       "настоящей литературой" - с глубоким погружением в реальность,
       наблюдая за людьми и тщательно описывая те места, в которых
       оказываются его герои.

       Сергей сел за столик рядом с окном и достал из внутреннего
       кармана пиджака блокнот и ручку. Официант подал ему кофе с
       молоком, и Сергей принялся наблюдать. Никто особо
       привлекательный для писателя в кафе сейчас не сидел, и поэтому
       Сергей, не тратя время, решил подробно рассказать на странице
       своего блокнота об интерьере этого кафе. Новый роман Сергея
       был почти написан, и в данный момент все его мысли были
       погружены в создание финальной сцены, в которой два главных
       героя общаются за столиком в маленьком французском кафе.
       Именно это место, в котором сейчас находился Сергей, он выбрал
       для последней схватки двух своих персонажей.

       Посвятив почти три листа блокнота описанию кафе, Сергей
       остановился и уткнулся взглядом в клетчатое полотно новой
       страницы. Он застопорился и не решался написать ни одного
       слова. Так он бессмысленно просидел почти полчаса. А потом
       позвал официанта и заказал двойной виски с колой. Он
       предвкушал, что именно алкоголь взбудоражит в нем вдохновение,
       достаточное хотя бы на несколько важных строк. Опустошив бокал
       и ощутив, как виски достигнуло цели, Сергей решился писать, но
       перечитав написанное, тут же это зачеркнул. Сергей удивился
       самому себе и продолжал ждать внутреннего откровения уже за
       следующей порцией виски.

       На улице стемнело. Кафе стали заполнять люди, и очень скоро для
       новых посетителей не оказалось свободных мест. Сергей уже
       напоминал одинокого алкоголика больше, чем ищущего писателя -
       он сидел с блокнотом и рассеянным взглядом озирал
       разношерстную публику. Устав от занятий "настоящего
       литератора", Сергей вернул блокнот в карман пиджака, оставил
       на столе деньги и покинул кафе.

       Он пошел по улицам ночного Парижа в поисках внезапного
       озарения. Сергей догулял до дверей гостиницы, в которой он
       остановился, но озарение так и не пришло. Учтивый метродотель,
       заметив Сергея, тут же поинтересовался:

       - Как продвигается ваш роман?

       - А вы знаете, что это самый частый вопрос, который задают
       писателям? - ответил вопросом на вопрос Сергей, встав перед
       лифтом.

       - Если бы я знал больше о работе писателя, я бы спросил вас что
       нибудь по-интереснее, - уважительно сказал метродотель.

       - Вы знаете, - сказал Сергей и подошел к стойке ресепшна, -
       меня так и тянет включить даже этот незначительный диалог в
       роман. Но я сам себя поставил в такие условия, что мне теперь
       нужна одна, совершенно конкретная сцена. Я знаю, чем она
       начнется и чем закончится. А как ее написать, не знаю.

       - А вы не хотите, чтобы в этой сцене вдруг появился абсолютно
       неожиданный человек? Например, метродотель, который бы просто
       вручил герою ключи от номера, - предложил метродотель,
       улыбнулся и протянул ключи Сергею.

       Сергей взял ключи и задумался, облокотившись на стойку. Вдруг
       его взгляд изменился. Сергей уставился в одну точку и
       пристально смотрел на нее, решая в голове сложное уравнение. И
       вот на лице Сергея появилась хитрая улыбка, которая говорила о
       том, что его осенило.

       Он положил ключи на стойку и стремительно выскочил из
       гостиницы. Сергей свистом остановил такси и доехал до того
       самого кафе.

       - К сожалению, все места заняты, - сказал Сергею седовласый
       официант.

       - Я могу присесть за барную стойку, - спросил Сергей, который
       просто сиял от удовольствия.

       - Конечно, - ответил официант и показал на свободный стул перед
       стойкой.

       - Мне кажется вы еще днем не были седым, - пошутил Сергей,
       присаживаясь за барной стойкой.

       - Такая работа, - улыбнувшись, парировал ему официант.

       Сергей стремительно принялся записывать только что пришедшие к
       нему мысли. Он писал долго, менялся в лице, изображая реакции
       героев, и повторяя шепотом фразы диалога. Довольный своей
       работой, Сергей закрыл блокнот, подозвал бармена и заказал
       водки.

       - Обычно все писатели заканчивают у нас сигарой, -
       усмехнувшись, сказал бармен.

       - Как вы догадались, что я писатель? - спросил его Сергей, не
       скрывая удивления.

       - Сколько я себя помню - я все время работаю барменом. Поэтому
       я все вижу, - сказал бармен, поставил перед Сергеем стопку с
       водкой и положил сигару. - Обещайте, что вышлите нам свою
       книгу.

       - Еще две водки, и я сразу же сяду за перевод! - ответил
       Сергей, и они с барменом громко захохотали.

       Через две недели Сергей уже в Москве встретился с директором
       издательского дома - Александром. Ему было чуть больше сорока.
       Он всегда одевался со вкусом, в струе новых модных течений и
       своим внешним видом скорее напоминал тридцатилетнего.

       Сергей и Александр сели в конференц-зале за столом друг
       напротив друга. Александр достал из своего портфеля
       распечатнный роман и положил его на стол.

       - Сразу тебе скажу - я до сих пор нахожусь под впечатлением! -
       начал Александр с абсолютно серьезным выражением лица. - Этот
       роман просто на голову выше твоих предыдущих работ!

       Сергей при этих словах пытался скрыть довольную улыбку, и она
       все-таки выступила на лице, но почему-то с хитрым прищуром.

       - Поверь мне, это не комплимент! - подчеркнул Александр. - Ты
       мой друг, и поэтому я не стал бы тебе льстить. Я в восторге, и
       это серьезно. У меня есть только одно замечание.

       - Одно? Это действительно прорыв! - улыбнувшись, отметил
       Сергей.

       - Да, это точно прорыв! - сказал Александр. - Так вот - перед
       тем, как отдать роман в печать, мне нужно, чтобы ты изменил
       всего лишь одну сцену.

       Александр взял роман и открыл одну из страниц в конце.

       - Вот эта сцена, - сказал Александр и показал Сергею на текст,
       выделенный розовым маркером. - Я так прикинул, что если ее
       вообще убрать, то принципиально ничего не изменится. Но это
       мое субъективное мнение. Решать тебе.

       - А что тебе конкретно не понравилось? - спросил Сергей,
       вчитываясь в выделенный текст.

       - Мне кажется, это лишняя сцена, - сказал Александр, состроив
       недовольную гримасу. - На фоне всего романа она выглядит какой
       то пустой, несодержательной.

       - Хорошо, - сказал Сергей. - Я попробую ее убрать. Ну а вообще
       круто?

       - Очень круто! Меня просто вскрыло! Серьезно.

       ***

       Р. бросился вслед за мещанином и тотчас же увидел его, идущего
       по другой стороне улицы, прежним ровным и неспешным шагом,
       уткнув глаза в землю и как бы что-то обдумывая. Он скоро догнал
       его, но некоторое время шел сзади; наконец поровнялся с ним и
       заглянул ему сбоку в лицо. Тот тотчас же заметил его, быстро
       оглядел, но опять опустил глаза, и так шли они с минуту, один
       подле другого и не говоря ни слова.

       - Вы меня спрашивали... у дворника? - проговорил наконец Р., но
       как-то очень негромко.

       Мещанин не дал никакого ответа и даже не поглядел. Опять
       помолчали.

       - Да что вы... приходите спрашивать... и молчите... да что же
       это такое? - голос Р. прерывался, и слова как-то не хотели ясно
       выговариваться.

       Мещанин на этот раз поднял глаза и зловещим, мрачным взглядом
       посмотрел на Р..

       - Убивец! - проговорил он вдруг тихим, но ясным и отчетливым
       голосом...

       Р. шел подле него. Ноги его ужасно вдруг ослабели, на спине
       похолодело, и сердце на мгновение как будто замерло; потом
       вдруг застукало, точно с крючка сорвалось. Так прошли они
       шагов сотню, рядом и опять совсем молча.

       Мещанин не глядел на него.

       - Да что вы... что... кто убийца? - пробормотал Р. едва слышно.

       - Ты убивец, - произнес тот, еще раздельнее и внушительнее и
       как бы с улыбкой какого-то ненавистного торжества, и опять
       прямо глянул в бледное лицо Р. и в его помертвевшие глаза. Оба
       подошли тогда к перекрестку. Мещанин поворотил в улицу налево
       и пошел не оглядываясь.

       Р. остался на месте и долго глядел ему вслед. Он видел, как
       тот, пройдя уже шагов с пятьдесят, обернулся и посмотрел на
       него, все еще стоявшего неподвижно на том же месте. Разглядеть
       нельзя было, но Р. показалось, что тот и в этот раз улыбнулся
       своею холодно-ненавистною и торжествующею улыбкой.

       - Спутал с кем-то, - сказал чей-то голос с немецким акцентом.
       Р. обернулся и увидел перед собой высокого человека, одетого в
       дорогой камзол. Человек смотрел вдаль, вслед уходящему по
       улице мещанину.

       - Вы слышали что он сказал? - дрожащим голосом спросил Р.
       незнакомца.

       - Слышал. Но, вы знаете, я не склонен ему верить, - сказал
       иностранец и взял Р. под руку. - Отчасти, потому что это только
       его домыслы. Кто он такой? Обычный прохожий, услышавший о
       преступлении, случившемся давече вот в этом доме. Вот и ходит
       теперь, называя всех, кого попало, убийцами, душегубами,
       палачами. А ведь это так неприятно слышать таким простым
       людям, как мы с вами, не правда-ли?

       Человек посмотрел в глаза Р. и хитро улыбнулся. "Значит, и в
       правду мне не показалось", - подумал про себя Р., - "раз это
       услышал не только я".

       - Себастьян Краузе, - представился иностранец и двумя руками
       пожал руку Р.. - А вас как прикажите называть?

       - Родион, - ответил Р., занятый теперь только мыслями о том,
       что же известно этому мещанину.

       - Ну что же, Родион, - сказал иностранец. - Мне придется вас
       покинуть. Спешу. А вы не принимайте все близко к сердцу - мало
       ли что человеку может на язык придти.

       Иностранец спешно побежал по улице и скрылся за поворотом. А Р.
       тихим, ослабевшим шагом, с дрожащими коленами и как бы ужасно
       озябший воротился назад и поднялся в свою каморку.

       ***

       Сергей, сидя в гостиной своей квартиры, в которой еще не
       закончился ремонт, перепечатывал на ноутбуке сцены романа. Он
       достал из пачки предпоследнюю сигарету и прикурил от спички.
       Пепельница уже была полной, что говорило о нескольких часах
       увлеченного погружения в работу. Когда Сергей закончил
       печатать, он бегло просмотрел переписанные страницы и закрыл
       ноутбук.

       Через пару дней Сергею, который проводил романтический вечер в
       одном из дорогих московских ресторанов в компании
       очаровательной девушки, позвонил Александр.

       - Ты можешь говорить? Не отвлекаю? - спросил он.

       - Все нормально. Говори, - ответил Сергей, меняя улыбку,
       которую он держал в разговоре с девушкой, на сосредоточенный
       деловой взгляд.

       - Ты убрал ту сцену, но зачем ты вставил две новые? - спросил
       Александр. Сергей не расслышал его слов из-за громкой музыки,
       играющей в ресторане.

       - Я сейчас тебе перезвоню, - сказал Сергей, встал из-за
       столика, показал своей спутнице жестом, что ему нужно
       поговорить, и что он скоро вернется. Она мило улыбаясь,
       проводила Сергея взглядом до дверей ресторана, а потом этот
       взгляд стал блуждать по ресторану.

       Сергей вышел из ресторана на улицу, которая шумела заметно
       тише, и набрал на телефоне номер.

       - Повтори, что ты мне сказал. Я не расслышал, - сказал Сергей в
       трубку.

       - Зачем ты вставил две новые сцены?

       - Это как-то само получилось. Мне показалось, что они будут как
       раз в тему.

       - Нет! Они все портят, - сказал Александр. - Сделай так, как я
       тебя попросил. Убери эти сцены и ничего не добавляй.

       - Ты хочешь, чтобы я вообще убрал этого героя? - спросил
       Сергей.

       - Так а зачем он нужен? Сам подумай. Откуда он вообще взялся?

       - Ну, мне казалось, это добавляет некой мистичности. Вдруг
       возникает странный персонаж, который появился ниоткуда и
       никуда ушел.

       - А зачем ему появляться? - недоумевая, спросил Александр.

       - Да просто для отвлечения внимания, чтобы сбить ритм, -
       оправдываясь, ответил Сергей.

       - Не надо сбивать ритм. Серьезно.

       - Да я не хотел бы его убирать. Пусть будет.

       Связь оборвалась. Последние слова Сергей произнес коротким
       гудкам на другом конце. Положив телефон в карман, Сергей
       вернулся за столик к своей спутнице.

       - Извини, - сказал Сергей девушке, - это мне из издательства
       звонили. Скоро выходит мой новый роман. Последние правки.

       - Как наверно интересно - придумывать свой мир, своих героев, -
       с восхищением произнесла девушка.

       - А ты читаешь современных авторов?

       - Если честно, почти не читаю, - ответила девушка. - Меня
       больше интересует современное кино.

       Сергей улыбнулся в ответ и поднял бокал с шампанским.

       - За современное кино! - произнес он, а девушка засмеялась.
       Сергей же рассмеялся про себя и посмотрел через окно ресторана
       на вечернюю, суетную Москву, напоминающую муравейник, который
       ближе к ночи облепляют неоновые светлячки.

       ***

       Когда уже стемнело, К. наконец расчистил дорожку и крепко
       утрамбовал снежные навалы по обе ее стороны - на этот день
       работа была закончена. Он стоял у ворот в одиночестве, вокруг
       не было видно ни души. Помощника он давно выставил и отогнал
       подальше; тот скрылся где-то, за садиками и домишками, найти
       его было невозможно, и с тех пор он не появлялся. Фрида
       осталась дома, то ли она уже взялась за стирку, то ли все еще
       мыла кошку Гизы: со стороны Гизы это было проявлением большого
       доверия поручить Фриде такую работу, правда весьма
       неаппетитную и неподходящую; и К., наверно, никогда не
       позволил бы Фриде взяться за нее, если бы не приходилось после
       их служебных промашек налаживать добрые отношения с Гизой.
       Гиза одобрительно следила, как К. принес с чердака детскую
       ванночку, как согрели воду и, наконец, осторожно посадили
       кошку в ванну. Затем Гиза оставила кошку на Фриду, потому что
       пришел Шварцер, тот, с которым К. познакомился в первый вечер,
       поздоровался с К. отчасти смущенно из-за событий, случившихся
       в тот вечер, а отчасти - весьма презрительно, как и полагалось
       здороваться со школьным служителем, после чего удалился с
       Гизой в соседнюю комнату. Там они до сих пор и сидели.

       К. посмотрел на мокрую кошку, которая из последних сил
       терпела, как ее спину натирают мылом, и пыталась вырваться из
       рук Фриды. Дверь дома открылась и на пороге очутился человек в
       длинном плаще и шляпе, которая закрывала его лицо. Фрида
       обернулась и поздоровалась с ним. Человек держал в руках
       кошку, и поэтому ему было трудно снять с себя плащ. После того,
       как он наконец сделал это, он подошел к Фриде и спросил: "Раз
       уж вы моете кошку, вы не могли помыть и мою?". К. показался
       такое поведение незнакомого человека чересчур вызывающим,
       потому что мытье кошки Гизы это уже было дополнительным и
       необязательным для Фриды занятием, а просьба помыть чужую
       кошку вообще выглядела обидной и унизительной. "Конечно,
       господин Краузе, - ответила Фрида и подобострастно улыбнулась,
       - Я сейчас домою кошку хозяйки и сразу же возьмусь за вашу".
       Господин в шляпе одобрительно кивнул и сел на стул, положив
       свою кошку себе на колени. "Мне кажется, это абсолютно
       бестактно с вашей стороны, - сказал К., - просить Фриду мыть
       вашу кошку". "Почему вы так считаете? - спросил господин из
       под шляпы, не поднимая глаз. - И кто вы вообще такой?". К.
       возмутился тоном, с которым был задан этот вопрос, и с
       сознанием собственного достоинства ответил: "Я - землемер,
       вызванный сюда для проведения землемерных работ. А до того,
       как я приступлю к своей основной работе, я временно устроился
       школьным служителем". "Вы никакой не землемер! - заявил
       господин в шляпе и посмотрел на К. недоверчивым взглядом. - Я
       знаю вас. И знаю, что вы никогда не приступите к землемерным
       работам". К. оцепенел от этих слов и с растерянным видом сел на
       стул напротив господина. Он же встал, снял с вешалки свой плащ,
       перекинул через руку и подошел к двери. "Господин Краузе,
       постойте! - окрикнула его Фрида, - Простите господина К.. Он не
       хотел вас обидеть". Господин в шляпе подозрительно посмотрел
       на К., открыл дверь и добавил перед тем, как уйти: "Так и быть -
       я сам помою свою кошку". Дверь за ним закрылась, а Фрида
       принялась вытирать кошку Гизы полотенцем.

       ***

       В Москве выдался жаркий летний день. Пекло было такое, что по
       городу было невыносимо идти. Сергей, вытирая со лба пот, вошел
       в кафе, где его ждал Александр. Удивительным в этой встрече
       Сергею показалось то, что первые минуты их диалога Александр
       не затрагивал вопросы работы. Он вообще не говорил о
       литературе, а беседовал с Сергеем о легкомысленной натуре
       женщин, которым под сорок, о последних футбольных матчах в
       рамках кубка "UEFA" и о современных компьютерных играх,
       которые обещают стать "наркоманией 21 века".

       - Что по роману? - спросил наконец-то Сергей.

       - Мне очень стыдно перед тобой, - виновато ответил Александр. -
       Я сдал роман в печать со своими правками.

       - Ты сам вырезал эти сцены? - сурово спросил Сергей.

       - Я тебе сейчас все объясню, - пытаясь успокоить Сергея, сказал
       Александр.

       - Так отвечают только мужья, которых жены застают с
       любовницами, - рассерженно сказал Сергей.

       - Так еще отвечают и жены.

       - Какого черта ты это сделал?

       - Я не мог пропустить их в печать. И это зависело не только от
       меня.

       - То есть, вы там с кем-то решили, что "это полная чушь, и мы
       это печатать не будем", - сказал Сергей, гнусным голосом
       изображая слова редакторов.

       - Всё дело в Краузе! - сказал Александр и осторожно обернулся
       по сторонам, боясь, что их разговор может кто-то подслушать.

       - А в чём дело? Тебе его имя не нравится? - с удивлением
       спросил Сергей.

       - Себастьян Краузе - это особенный персонаж, - вполголоса
       сказал Александр. - Тебе кажется, что его придумал ты. А на
       самом деле, он появлялся у множества великих авторов. Но ты
       никогда не встретишь его имя ни в одной из книг.

       Сергей сидел молча и с подозрением смотрел на Александра,
       предполагая, что у его друга случилось помешательство из-за
       ужасной жары.

       - Первый раз Краузе появился в романе Диккенса "Приключения
       Оливера Твиста". Он просто сказал пару слов где-то в середине
       книги. Самое удивительное, что в последний сам Диккенс убрал
       сцену с Краузе. И в печать роман вышел уже без него. Но когда
       он вдруг стал появляться в рукописях других авторов, издатели
       поняли загадку Краузе. Себастьян Краузе - это персонаж,
       отмечающий великую книгу. "Преступление и наказание", "Замок",
       "По ком звонит колокол", "Бойня номер пять" и многие другие
       произведения в рукописях содержали сцену с Краузе. Именно
       издатели решили его убирать из книг и всеми способами прятать
       его имя.

       - Зачем? - спросил Сергей, продолжая смотреть на Александра,
       как на идиота.

       - Появление Краузе стало знаком для издателей во всем мире, что
       перед ними великое произведение, а значит, и потенциальный
       бестселлер.

       - Я так и не понимаю, зачем ты вырезал сцены, где у меня
       появляется Краузе? - возмущенно спросил Сергей.

       - Да меня бы просто лишили лицензии, а весь тираж твоего романа
       изъяли бы из продажи. Вот и всё! - объяснил Александр. - Ты
       пойми, это что-то вроде заговора издателей, которому уже около
       двухста лет.

       - Я смысла этого "заговора" не понимаю, - сказал Сергей, все
       тем же гнусным голосом проговорив слово "заговор".

       - Что здесь непонятного? Если видишь в авторском тексте Краузе -
       значит, печатай немедленно! Но Краузе надо убрать, чтобы
       бездарные писатели не вписывали его в свои идиотские повести.
       Если бы все знали про Краузе, у издателей не было бы тогда
       этого уникального знака, который им помогает отличать даже
       просто талантливое произведение от произведения, которое будет
       жить в веках.

       - Это самое приятное из всех лживых оправданий, которые я когда
       либо слышал, - сказал Сергей и встал из-за столика. - И все
       таки ты поступил нечестно!

       - Теперь с тобой подпишет договор любое издательство в мире -
       даже самое крупное. Стой! - крикнул Александр, вскочил с места
       и догнал Сергея. - Для этого мне надо только написать
       подтверждения в издательства в Нью-Йорке, в Лондоне, в Токио,
       где угодно, о том, что на твоих страницах появился "С.К.". И ты
       меньше, чем через год станешь миллиардером.

       - Ты не должен был править мой роман без моего согласия! -
       сурово ответил Сергей и вышел из кафе.

       - Никто бы тебе не позволил его оставить! - сказал ему вслед
       Александр.

       ***

       Держа вершину под непрерывным огнем, лейтенант Беррендо
       направил патруль в одну из воронок, вырытых бомбами, откуда
       удобно было забросать вершину гранатами. Он не желал
       рисковать, - вдруг кто-нибудь жив и дожидается их в этом хаосе
       наверху, - и он сам бросил четыре гранаты в нагромождение
       лошадиных трупов, камней, и обломков, и взрытой, пахнущей
       динамитом земли и только тогда вылез из воронки и пошел
       взглянуть.

       Все были мертвы на вершине холма, кроме мальчика Хоакина,
       который лежал без сознания под телом Игнасио, придавившим его
       сверху. У мальчика Хоакина кровь лила из носа и ушей. Он ничего
       не знал и ничего не чувствовал с той минуты, когда вдруг все
       кругом загрохотало и разрыв бомбы совсем рядом отнял у него
       дыхание. Беррендо склонился на телом Хоакина. Из-за спины
       лейтенанта появился капитан в фашистской форме. Это был
       Краузе.

       - Он еще жив, - сказал он, показывая на мальчика.

       - Как вы здесь оказались? - спросил его лейтенант. - Почему я
       вас не видел во время сражения?

       - Вы не видели меня, а я не видел, как вы трусливо отсиживались
       в укрытии, пока не расстреляют вашего капитана, -
       усмехнувшись, ответил Краузе и протянул Беррендо свой
       револьвер. - Пристрелите его. А потом отрубите всем головы и
       заверните в пончо. Иначе они не успокоятся.

       Краузе хитро улыбнулся и пристально посмотрел на Беррендо.
       Лейтенант взял револьвер из рук Краузе, осенил себя крестом и
       потом застрелил Хоакина, приставив ствол к затылку, так же
       быстро и бережно, - если такое резкое движение может быть
       бережным, - как Глухой застрелил лошадь.

       Лейтенант Беррендо стоял на вершине и глядел вниз, на склон,
       усеянный телами своих, потом поднял глаза и посмотрел вдаль,
       туда, где они скакали за Глухим, прежде чем тот укрылся на этом
       холме.

       Que cosa mas mala es la guerra, сказал он себе, что означало:
       какая нехорошая вещь война.

       ***

       Спустя год Сергей снова оказался в Париже и навестил то самое
       кафе, в котором он дописывал свой роман. Теперь этот роман был
       издан по всей Европе, и сейчас Сергей держал в руках
       французское издание. Он сдержал обещание, данное бармену, и
       вместо того, чтобы отправлять книгу почтой, Сергей решил лично
       вручить свой роман.

       Сергей сел за барную стойку, достал ручку и написал на первой
       странице романа по-французски: "Прекрасному месту, без
       которого бы не случилось этой книги". Ниже он поставил свою
       размашистую подпись.

       К Сергею подошел седовласый официант и протянул меню.

       - Вы меня помните? - спросил Сергей у официанта.

       - Подождите, - официант прищурился, всматриваясь в лицо
       Сергея. - Точно. Это же вы - тот писатель, который был у нас
       год назад.

       Официант расплылся в улыбке и пожал руку Сергею.

       - Тогда именно в вашем кафе я дописал свой роман, - сказал
       Сергей. - А сейчас я принес свою книгу вашему бармену.

       - Он большой любитель литературы, - гордо отметил официант. -
       Насколько я знаю, очень многие писатели приносили ему свои
       романы. Я даже помню, как за этой барной стойкой сидел Курт
       Воннегут. У нас здесь видимо очень творческая атмосфера.

       - Это точно, - подтвердил Сергей.

       - Вы - русский? - спросил официант.

       - Да, - ответил Сергей и улыбнулся. - У меня сильный акцент?

       - У вас русские глаза, - сказал официант. - А вы знаете, что в
       1863 году в этом кафе сидел сам Достоевский?

       - Не может быть, - удивидся Сергей.

       - Да. Именно здесь ему пришла идея "Преступления и наказания".

       - Я не знал.

       - У нас здесь были многие. И Хемингуэй, и Фолкнер, и Джойс, -
       официант наклонился к Сергею и стал говорить полушепотом. - И
       все они приносили нашему бармену свои книги с подписью. А вы
       поставили свою подпись?

       - Да, - ответил Сергей, изменившись в лице.

       - Вы что - мне не верите? - спросил официант.

       - А сколько же вашему бармену лет? - недоверчиво
       поинтересовался Сергей.

       - Если вы не верите мне, спросите у него сами, - сказал бармен
       и позвал бармена: - Себастьян!

       Официант подмигнул Сергею и пошел в зал. Сергей взволнованно
       посмотрел на дверь в подсобку, из которой сейчас должен был
       появиться персонаж его романа.

       ***

       Билли Пилигрим остановил машину в переулке и стал ждать конца
       собрания. Наконец все разошлись, но остался один мальчишка, с
       которым Трауту надо было договориться. Мальчишка решил бросить
       работу - и трудно, и времени отнимает много, и платят мало.
       Траут забеспокоился: если мальчишка и впрямь уйдет, придется
       самому разносить газеты в этом районе, пока не найдется
       другой мальчик.

       - Ты кто такой?- спросил Траут презрительно.- Тоже мне, чудо
       без кишок.

       Кстати, так называлась одна книжка Траута - "Чудо без кишок".
       В ней описывался робот, у которого скверно пахло изо рта, а
       когда он от этого излечился, его все полюбили. Но самое
       замечательное в этой книге, написанной в 1932 году, было то,
       что в ней предсказывалось употребление сгущенного
       желеобразного газолина для сжигания человеческих существ.

       Вещество бросали с самолетов роботы. Совесть у них
       отсутствовала, и они были запрограммированы так, чтобы не
       представлять себе, что от этого делается с людьми на земле.

       Ведущий робот Траута выглядел как человек, он мог
       разговаривать, танцевать и так далее, даже гулять с девушками.
       И имя у него было человеческое - Себастьян Краузе. Никто не
       попрекал его тем, что он бросает сгущенный газолин на людей. Но
       дурной запах изо рта ему не прощали.

       Однажды Себастьян пришел к гастрологу и попросил решить его
       проблему. Доктор тут же предложил роботу провести колоноскопию
       и попытался засунуть ему в анальное отверстие трубку, как это
       принято делать у обычных людей. На удивление доктора отверстия
       у Себастьяна не оказалось.

       - Послушайте, а как же это так получилось, что вы ходите без
       дырки в заднице? - спросил Себастьяна доктор.

       - Я забыл вас предупредить - я робот, - ответил Себастьян.

       - Это потрясающе. Вы так похожи на человека, а самого важного
       человеческого отверстия у вас нет! - восхищался доктор. - Нам
       просто необходимо его сделать.

       Доктор взял дрель и просверлил Себастьяну анальное отверстие.
       Самому Себастьяну это показалось странным, но безболезненным
       процессом, потому что боли роботы не чувствовали. Довольный
       доктор засунул колоноскоп в свежепроделанный анус и удивился
       еще раз:

       - Да у вас ко всему прочему нет кишок. Это чудо! Настоящее
       чудо! Чудо без кишок! - кричал доктор, и именно эта его фраза
       стала впоследствии названием книги.

       А потом доктор прописал Себастьяну зубную пасту. Так робот
       излечился от запаха изо рта, и человечество радостно приняло
       его в свои ряды.

       ***

       PS: В рассказе использованы отрывки из произведений
       "Приключения Оливера Твиста" Чарльза Диккенса, "Преступление и
       наказание" Федора Достоевского, "Замок" Франца Кафки, "По ком
       звонит колокол" Эрнеста Хемингуэя, "Бойня номер пять, или
       крестовый поход детей" Курта Воннегута.

       © 2008, Вадим Ватагин