Долгой и счастливой жизни

Вода уже начала понемногу остывать, когда я решился. Не скажу, что мне не было страшно, нет, но другого выхода просто не было. Вода начала окрашиваться в красный свет, и я закрыл глаза. Было не очень больно, я лежал и чувствовал, как пульсирует в руках. Страх ушел, все ушло: все мысли, желания, сомнения, боль. Боль тоже ушла, это было так хорошо… А потом захотелось спать. Я с трудом разлепил глаза. Последним, что я увидел, перед тем как веки сомкнулись, чтобы никогда больше не разомкнуться, были зеленые плитки стен. А потом темнота…И я покинул этот мир.

Яркая вспышка заставил зажмуриться. Вот только глаз у меня уже не было. А спустя мгновение все уже. Большой зал. Все здесь было белым: стены, пол, потолок. И отовсюду шло это успокаивающее мерное сияние. А ко мне уже плыл яркий светящийся шар.
- С возвращением, Сергей, – приятный женский голос.
- Спасибо, Дина - Я поднялся. - Я рановато, не так ли? Вы наверное не успели соскучиться?
Легкая рябь пробежала по шару: Дина улыбнулась.
- В это раз вы вернулись раньше, чем обычно.
- Как видите. Я устал, Дина.
- Да, я понимаю, - Дина, чуть заметно качнулась. – Идите, Сережа.
Я двинулся к выходу. По всему телу разливалась удивительная легкость, от которой я уже успел отвыкнуть за двадцать лет и восемь месяцев. Я вылетел из комнаты, и направился по коридору к большой двери, белой, как и все вокруг. Мимо меня проплыл еще один шар, такой же, как Дина. Такой же, как я. Он был мне знаком, его звали Денис. Мы кивнули друг другу и разошлись.
Дверь открылась передо мной, и я направился внутрь. Он уже ждал меня, как ждал сотни, тысячи других: Вселенский Разум. Огромная окутанная огнем сфера. Я двинулся навстречу, чтобы слиться с ней. Горячее тепло и удивительный покой разлились по всему телу, когда я входил внутрь сферы. Словно нежные руки любящей матери. А потом Разум вошел в меня, чтобы впитать всю информацию, все полученное мной за эту небольшую жизнь знание. Накапливать его было смыслом существования Разума. А потом он окутал меня своей лаской, словно плотным теплым коконом, и мне захотелось спать.
Я дремал и думал о своей закончившейся несколько минут назад жизни. Сколько было их у меня уже? Я не помню. Я прожил много жизней, умирал бесчисленное количество раз. Но никогда мне не было так тоскливо, как сейчас. Я умирал от старости, от болезней, меня убивали, но ни разу я еще не умирал, не успев родиться. И ни разу не уходил из жизни сам, по собственному желанию.
Мы не испытываем эмоций, как испытывали бы их, будучи людьми. Наши чувства притуплены, иначе мы бы просто не смогли жить с тем грузом воспоминаний, которые остаются после сотен тысяч прожитых жизней. Это было бы просто невыносимо, и лишь сейчас я впервые осознал это по настоящему. Несчастный парнишка, несчастная любовь, полоса неудач длиной в жизнь. И он сломался, не в силах вынести этого. Любой бы не смог.
Боль постепенно уходила. Нет, она не исчезла, лишь спряталась до поры, до времени. Сейчас, в лоне Всемирного разума, мне ничего не угрожало. Но стоит лишь покинуть его, и тоска навалится с новой силой. Боль пройдет, я знал это, иначе и быть не может. Но сколько времени уйдет на это, я не знал. Мои чувства так и не смогли притупиться до конца, как у Дины, красивой молодой девушки, которую изнасиловали и убили наркоманы. Как у принявшего мученическую смерть от рук Чеченских боевиков, расчлененного заживо Дениса, как у миллионов других. Нет, мир не стал более жесток, просто мне стало труднее забывать. Не все хотят вернуться туда вновь. Потому что память остается навсегда, даже если ты перестал чувствовать. И с каждой жизнью она давит все сильнее. Но я все равно буду возвращаться туда снова и снова. Слышать напоследок от персонала приемника-распределителя фразу «Долгой и счастливой жизни!», уже давно ставшую казенной. Возвращаться не только для того, чтобы прожить еще одну жизнь и добавить еще одну порцию знаний в копилку Вселенского Разума. Просто потому что помню не только боль, но и теплые радостные моменты, и хочу испытать их вновь. Потому что верю, что следующая жизнь будет еще лучше предыдущей.
И потому что, когда я там, я не помню об остальных прожитых жизнях.
Не помню о той боли.

25 января 2007 года.