Ангел мой

       Больничная палата. Лунный свет. Тихая ночь, омраченная лишь присутствием смерти, ощущением ее...
       Больничная палата... Большая... Но одна лишь койка, одна лишь судьба обреченная...
       Кардиограф медленно работает, вырисовывая будто бы очертания зеленых холмов. Все похожи друг на друга, но появляются так медленно...
       Умирает Светлана, умирает...
       Уже год, как ей поставили неисправный диагноз.: опухоль головного мозга...
       Сотни, тысячи, миллионы слез были пролиты в этой палате за три месяца...
       Умирает Светлана...
       Больничная палата. Тихая ночь. Одна лишь койка, вокруг никого...
       Тищину нарушил скрип больничной двери, звук неуверенно ступающих ног. Четыре шага... Через секунду – раз, два, три.э – побежали малеьнкие ножки к больной. Черноволосый мужчина, сделавший всего четыре шага, остался на своем на своем месте.
       - Мама, мама, мамочка! – залилась слезами маленькая Мэри, - мамочка, милая, не умирай! – обнимая мать, закричала во весь голос бедняжка Мэри, а слезы беспрерывно лились из ее глаз, капая на спокойное лицо Светланы.
       Умирает Светлана...
       Две крупные капли слез покатились вниз по щекам неподвижного мужчины. Послышался единичный всхлип.
       - Мама, мамочка! – закричала Мэри еще раз и сталацеловать руки матери.
       Уже три месяца Светлана не двигалась и не произнесла ни слова. Порою она начинала задыхаться, но спазма вскоре проходила. Казалось, она уже была мертвой в течение этих трех месяцев. Признаки жизни Светлана подавала, лишь когда Мэри приводили к ней.
       Отяжелевшие веки Светланы медленно приоткрылись. Синие губы задрожали в желании сказать что – то...
       Мэри еще пуще начала плакать, но все время смотрела на мать.
       - Ангел мой... – еле внятно прошептала Светлана, и глаза ее тяжелым движением снова закрылись.
       Удивленная, Мэри замолчала. Черноволосый мужчина уже не мог сдерживать рыданий.
       Умирает Светлана, умирает...
       Слова “ангел мой” – единственные за три месяца – поразили семилетнего ребенка. Она замолчала. Села подле матери и, крепко держа ее руку, не сводила более с нее глаз.
       Тело Светланы было неподвижно. Капельки слез блестели на исхудавших щеках, а в голове стучали одни лишь единственные слова - “Ангел мой...” И хоть глаза Светланы не открывались более, тем не менее она видела подле себя человечка, окруженного дымкой яркого света. То был ее ангел, то была ее Мэри...
       Прошло три часа. Кардиограф все вырисовывал медленно “зеленые холмы”, но Светлана умирала.
       Лунный свет проскальзывал сквозь окно, освещая мертвенно – бледное лицо Светланы. Мужчина стоял у окна.
       Два часа ночи. Нехотя глаза малеьнкой Мэри медленно закрылись от усталости, и ею овладела легкая дрема. В тот самый миг Светлана перестала видеть яркий свет. Кардиограф ускорил появление “зеленых холмов”. Вдруг он запищал и стал показывать лишь прямую линию. Мэри взволнованно открыла глаза...

       Но было уже поздно: ангел заснул, и Светлана тотчас же умерла.


Ангелы, не засыпайте!