глава 1. Тата

       Эх, молодо-зелено! мама и папа были молоды и красивы! Мама-хохотушка и заводила, всеобщая любимица. Папа. Папа просто очарованный принц. Очарованный злою колдуньей. Все перед ним всегда и во всём виноваты. НАВСЕГДА. Ангел-хранитель семейства - бабушка. Она же рулевой и капитан - заболела.
       Заметалось судёнышко. И норовило его воткнуть то в риф, то в песок. Бабушки не стало. Мама, зажмуривши глаза, с писком взялась за штурвал. А милый принц ушёл в подполье. Там к тому же был припрятан бочонок с превосходным элем. Так-то оно проще!
       Новоявленный капитан со страхом в сердце ,не умело по-первости,но всё же вёл кораблик далее. Да...была ещё и принцесса Фотина. Просто никто не знал, что она -принцесса, кроме неё самой. И её все воспитывали-воспитывали, воспитывали-воспитывали, отчего она стала просто очкастой девочкой с косичками. Ведь, всем известно, что от ворчания девочки дурнеют.
       Ну так вот, мама-капитан почувствовала, что в самой её серединке стал распускаться цветок. А какие могут быть цветы на борту вовремя шторма!? Капитан впал в панику и пришлось кое-как пришвартоваться, что бы найти колдуна, который бы...вообщем не нужен был никому этот цветок!
       Э-Э-Э-Х! молодо-зелено! молоденький капитан( а разве маме быть капитаном?)дрожа от страха с замиранием сердца переступил лесную колдовскую избушку. А в ней, на её счастье, был вовсе не злой колдун, а просто рядовой волхв. Он строго и внимательно посмотрел поверх очков на трясущегося капитана и произнёс:
       - Милочка! суть дела такова, что цветок этот-Цветок Жизни для Вас! - И спросил: -Жить хотите?!
       У капитана задрожали слёзы в глазах. Надо сказать в восхитительных, сказочно-голубых, как небо весной глазах!
Так Волхв, взмахнув волшебной палочкой, поставил приговор: " РОЖАТЬ "
       Это был первый подарок для Таты: ЖИЗНЬ...


       ********

       Тяжело набряк болью большущий живот. Буйно рвался к небу май. жара к ночи прорвалась, наконец, грозою! Далёко в небе полыхали зарницы и ветер норовил распахнуть окна и двери настежь. Нянечка с руганью то и дело закрывала окно. шпингалет был сорван и стекло угрожающе гудело, в очередной раз рванувшись к стене от порыва ветра. Духота отступила. Несвежая занавеска надулась туго, как парус. Озон и пряный запах нагретой земли, уже смоченной где-то первыми каплями, облегчали страдания роженицы. Очумелые деревья шумно полоскали листьями.
       Галочка весь душный день тихо мучилась болью, кусала пальцы и стоически молчала, лишь изредка постанывая.
Дитё уже дозрело.
И тут всё будто взорвалось: Полыхнуло так, что ослепило. Даже лампочка в 60 ватт показалась тёмной. Громыхнуло с треском, отчего нянечка, охнув, присела! А Галочку рвануло нестерпимой болью. Словно всё вокруг озверело. Она истошно завыла, но вопль этот потонул в грохоте .Казалось, что весь мир рухнул. Ребёнок пошёл!
       - Позовите врача! - взревела Галина.
Нянечка с обалдело-округлившимися глазами вылетела вон.
Врач подоспела вовремя.
Ребёнок родился и его крик потонул в свисте ветра, грохоте и полыхании. Одновременно по металлическому подоконнику забабахало! Это были первые тяжёлые крупные капли. Сначала редкие, но тут же прорвавшиеся целым водопадом потоки. В довершении зазвучали ещё более мощные аккорды. ФОРТИССИМО! - крупные градины заставили металл козырька хаотично вибрировать.
       - Поздравляю, у Вас девочка! - кричала беззвучно врач, вытирая пот со лба. Она устало улыбнулась
-Ну и аккомпонимент для её ПЕРВОЙ ПЕСНИ! У Вас муж-узбек, что ли?
       - Нет! мотнула головой Галочка, -А с чего Вы взяли? -Облизнула сухие губы и попыталась улыбнуться в ответ
       - Да у неё чернущие волосы! прокричала врач, и её крик прозвучал оглушительно, потому что грохот ,вдруг, прекратился и дождь тихо и мерно шуршал за окном.

       *****

Отчего так бывает? Человек пришёл в мир, для того, что бы любить всех и вся, а в его сердце вколачивают клин. А он, нет что бы поддаться и возненавидеть всех и вся терпит боль раз за разом и с дрожанием слёз повторяет вновь и вновь: " Все люди ХОРОШИЕ !"


       Тата разглядывала своё личико . Терраса была сплошь стеклянная, а потому в солнечный день была залита потоками света. Старое зеркало, мутноватое от времени, делало всё невероятно сказочным. Что для девочки, наделённой буйным воображением, было чрезвычайно приманчивым.
       Тату безмерно огорчал тот факт, что бровей не было видно! Они были светлые, совсем как и лёгкие серебристые волосы девочки. Но сегодня! Сегодня она с удовольствием разглядывала их, пытаясь направить солнечный лучик как раз на бровь! Она крутила головкой во все стороны так, что бы серебринки бежали, поблёскивая вдоль дуг. И ей очень нравилось, что над её глазками большими и бирюзового цвета( а именно такой оттенок они приобретали в яркие дни!) всё же БЫЛИ длинные и густые бровки!
       Для придания себе неотразимости девочка напялила на голову свои коричневые хлопчатые колготы. В её воображении они превратились в восхитительно-длинные косы, которые она могла бы при желании спустить вниз с башни принцу, который гарцует вооон там, внизу на красивейшей белоснежной лошади!
       - ТАТА! - Прервал сказку раздражённый окрик отца. И она, показав язык принцу, рассмеялась над тем, что лицо его вытянулось от удивления! - Тата, убери игрушки на своей полке! -голос был уже почти гневным!
Девчушка, вздохнув, поплелась к этажерке ,заваленной игрушками. Она не видела причин их убирать! Изумлённо пожала плечиками и заявила, что они так в порядке. Отец сердито протопал ногами, не поленясь оторваться от дивана и излюбленной задумчивости, и решительно перевернул этажерку.
Машинки, их было две - любимейших, загромыхали колёсами, глухо стукнув пластмассовыми бортами. Замечательная кукла-почтальон, Маша, жалобно мяукнув и закрыв от страха свои голубые очи, больно ударилась. Полетело на пол множество мелких игрушек, показавшихся бы любому другому, - мусором. Отец безжалостно сгрёб все эти ценности, велел отнести их в мусорное ведро.
       Тата начала громко протестовать. В ответ на это отец, с претензией в голосе, крикнул в кухню хлопотавшей там маме,:
       - Всё это твоё воспитание! - и Тата, поняв, что может разразиться скандал, сразу повисла на руке отца
-Нет, нет, папочка! Я всё уберу!
Отец спокойно уселся на диван, закурил привычно-зловонные папиросы и углубился в самосозерцание.
       Тата повздыхав начала перебирать свои сокровища. Это занятие налило тоской её сердечко! Игрушек сразу же оказалось необозримо много! Казалось, они увеличились в размерах и не желали лезть обратно на полки.
Тата грустно втискивала упрямые вещицы. Но грусть не селилась надолго! Девчушке легко было унестись мысленно далеко-далко! И она развернула действо ...
       Когда её всё надоело, она навозившись с ними, рапихала их кое-как. Затем решительно задёрнула занавески этажерки: жёлтую и зелёную, повернулась к отцу. Бычок дымил, норовя обжечь жёлтые от табака пальцы. Взгляд пусто плавал по поверхности крыш.
       - Всё, пап, убрала!- Обозначила Тата ямочки на пухлых щёчках.
       - Угум! задумчиво отозвался тот.
И Тата с чистою совестью поднялась с колен.


       Что бы ни делала Тата, всё становилось для неё волшебным. Даже, самое наиобычнейшее мытьё посуды превращалось в сказку. Мыльные пузыри становились для неё хрустальными замками. Тарелки монстрами. Собственные пальцы - принцами и принцессами И, только, жирная вода , противно холодившая руки, вдруг, напоминала, что она, на самом деле должна домыть посуду. И Тата, поморщившись, наскоро тёрла тряпкой тарелки и, ополоснув их кое-как, рассовывала на решётке. Она, разумеется, получала нагоняй от мамы.
       Когда её просили что- либо принести, она неизменно запутывалась в дебрях занавесок. У них на каждой двери были занавеси. Тяжёлые, бархатные - чудные занавеси. Для Таты они превращались в лес или руины...
       Девочка выдумывала себе друзей и давала им странные прозвища!
Был заяц дешёвой пластмассы и странной, тускло-зелёной расцветки. Уши, лапы и хвост его вертелись на резиночках. Она называла его ЖУЛИК. Заяц часто заваливался за пианино и не желал оттуда вылазить. Она выковыривала его палкой и удивлялась:
- Ну почему ты так любишь туда прятаться!
Был мишка, которого она упрямо называла АЛКАШКА. Когда ей говорили, что это некрасивое имя, она бычилась и знала, что это не так, потому, что дедушка называл папку "Алкаш". А она любила ВСЕХ...
       

       Девочка так нуждалась в ласке! Впрочем, как и любой другой ребёнок! Жаль только, не все родители не осознают, что дети - ДАР Божий! А, ведь, каждый приходит в этот мир для любви и радости!
       Как часто, взрослые, занятые своими проблемами не замечают, что рядом с ними пытается быть счастливым маленькое существо. Существо, которое принимает на себя все вины. Полагающее, что оно только своим появлением нарушило счастливый ход вещей и явилось, что бы нарушить мир! Существо, чувствующее себя НЕВИДИМКОЙ. И это существо - ВАШ ребёнок! Радость и свет!
       Что делать: если нет мира в маленьком мирке. Если он тускл и сер? Тогда ребёнок заполняет его красками на свой лад и вкус! И этот мир может быть населён отнюдь не самыми добрыми существами….
       Хотя, всяко бывает!!!
Тата так и росла, думая, что она вся соткана из противоречий и нелепостей. Нескладная, несуразная. Перед всеми и за всё виноватая.

У Таты была старшая сестра - Фотина. Пухленький подросток с двумя косицами. Вся красота её голубых, как незабудки, глаз была спрятана под круглыми роговыми очками.
       Фотина тогда занималась музыкой. Не занятия, а мучения!
 Как и все старшие дети, Фотина испытывала на себе всё педагогическое рвение родителей. Ей не нравилось ходить к педагогу, которая безжалостно лупила её по пальцам при малейшей ошибке. Но мама не желала верить, что интеллигентно выглядевшая блондинка может быть столь жестокосердной. У неё была репутация блестящего педагога. А папа девочек страстно искал в них даже не крупицы таланта, а проблесков гениальности! Не меньше, а даже и больше! Он, ещё пока, не отчаялся обнаружить гений в своих генах. А потому сестру понуждали к занятиям. У девочек вообще не было права ни на ошибку, ни на сопротивление! Папа полагал, что ребёнок-это лист, на котором можно писать всё, что вздумается. А потом преспокойно стереть, -как след от карандаша ластиком!
       Тата помнит, как мама взяла её на музыкальные занятия сестры. Полногрудая тётя, пыша пряным жаром, искусственно улыбалась ярко накрашенным ртом . Она была садистки вежлива. Тата встала у пианино и педагог, щедро улыбаясь ей, посмотрела на неё такими глазами, что по её спинке пробежал холодок. Девочка повернулась к маме и сказала серьёзным голоском:
       - Мама! Эта тётя точь-в-точь как ведьма из моего сна!
Учительница неприятно рассмеялась и сказала, сквозь зубы, приторно улыбаясь:
       - Какой прелестный ребёнок! И какая буйная у него фантазия!- При этом Тате показалось, что тётя хотела её укусить!
       - Я, между-прочим, девочка, а не мальчик! Не у него, а у неё! - Поправила она учительницу неприязненно.
       Фотина жалобно взглянула на сестрёнку, прося отойти.
Мама извиняющееся улыбаясь, оттащила её . И усадив, подле себя на стул, держала за руку оставшееся время. А учительница, сокрушённо кивая аккуратно-причёсанной (волосок-к-волоску) головой, давала понять маме, что её Фотина - бездарь! Тату эта ложь возмущала до глубины души!
       Ах! Как Фотина музицировала дома! Инструмент волшебно пел под её пальцами! А Тата, накинув на плечи прозрачное покрывало, кружилась мотыльком вокруг стола, стоящего посередине залы!
       Тата больше всего на свете страшилась потерять маму или сестру: она любила их обеих больше самой себя! Невнимание к ней мамы было вполне объяснимо: Тата была вылитая отец! Он был не много ни мало домашним тираном! Это , безусловно, нисколько не оправдывало, но мама целиком и полностью ушла в свою любимую работу: там у неё был непререкаемый авторитет, которого дома не было и следа!
       Мама! Это слово наполнено волшебным смыслом и теплом для любого ребёнка. Мама - добрый голубоглазый эльф. Одно только присутствие мамы в комнате наполняло мир Таты светом и теплом. Повсюду распускались диковинные цветы, наполняя воздух пленительными ароматами!
       - Жаль, только, маме не хочется быть с такой плохой девочкой! Я им чужая! - Думала Тата. Она полагала, что её нашли давным-давно в один из мерзко-пасмурных дней! Она представляла, как её подобрали возле ворот, завёрнутую в розовое шёлковое одеяльце.

       Фотина время от времени дразнила Тату, как делают абсолютно все старшие сёстры и братья! Но обе девочки знали, что они дороги друг другу.
       Они вместе строили дворцы изо льда в ясные зимние дни. Прятались в подвал и с замиранием сердца слушали звуки дома. Покрывали шалости друг друга. Они знали друг о друге то, о чём родители даже догадываться не могли!
       Впрочем, возрастная разница между ними была большая и скоро Фотина обрела мир взрослых, а Тата осталась в своём, испытывая острое одиночество.
       Тата росла фантазёркой. Её восхищало и удивляло всё на свете. В любой самой обыденной вещи для неё был сокрыт сказочный мир, наполненный странными существами. У неё был секрет: она их ВИДЕЛА. И никто на свете ей не верил, считая выдумкой, даже сестра!
       

       Тата ещё со школы уяснила себе, что доверчивость наказуема предательством. Девочка жаждала справедливости. Она была её яростным поборником и бойцом, наивно полагая, что справедливость СУЩЕСТВУЕТ ! И ничто не могло её разубедить!
       Она вполне познала жестокие, подчас, шутки одноклассников. И всё-таки её отличала редкая мечтательность, наивность и доверчивость.
 Тата могла яростно отражать атаки расшалившихся ровесников, и всё же, она была добра и умела прощать!
       Когда девочки пекутся, уже, о своих нарядах и, блестя глазами шепчутся о мальчиках - она гоняла на велосипеде, разбивая в кровь коленки. Лазала по деревьям и штурмовала крыши. Дралась с мальчишками на равных, хотя и была хрупкой и маленькой. Подбирала и лечила бродячих собак и кошек, раненых, отбитых у дворовых пацанов птиц.
       А ещё,сколько она себя помнила,Тата всегда читала. Читала всё и везде!
       Растя мальчишкой, любя «железки» и мальчуковые забавы, Тата всё же выросла, против ожидания, нежной барышней, бойкой на язычок.