То, чего не было

...Уже долгие годы он живёт уединённо, сторонясь людей и простых человеческих радостей. Когда весна - так сказать, в рамках своего победоносного шествия, - одаривает деревья свежими клейкими листочками, он начинает страшно хандрить. Он запирается дома, целыми днями сидит в полумраке; он бесцельно глядит в окно или же перебирает какие-то бумаги, листает тетрадки, исписанные корявым почерком - и всё это под песни, звучащие с видавших виды CD и плёнок. Бывает так, что на потёртых бумагах даже появляются мутные расплывающиеся пятнышки.
Это глупо - плакать о том, что уже давно всеми, кроме тебя, забыто. Тем глупее - видеть, как такое происходит с почтенным человеком, которому вроде как положено с доброй улыбкой утешать юнцов, страдающих от несчастных любовей и прочей белиберды. Впрочем, ему-то как раз некого утешать - верней, ему самому не от кого получить утешения...

Кто-то, говорят, как раз в такое время вспомнил о его существовании, пришёл к нему - и он не прогнал этого человека.
Торопливо собрав свои бумаги, он радушно принял гостя; усадив того в мягкое, но весьма потёртое кресло, он уставился в окно и начал молчать. Гость, разумеется, не знал, что сказать, и не раскрывал рта от неловкости и недоумения.
А он, намолчавшись, тихо спросил надтреснутым фальцетом - не столько у гостя, сколько у пространства - что-то пафосное и грустное. И, не дождавшись ответа, начал рассказывать:
-Однажды меня предали. Меня жестоко предал человек, которому я... - рассказчик сделал паузу, кашлянул и продолжил: - Я ей доверял все свои тревоги; она всякий раз меня поддерживала, что бы я ни сказал, на кого бы ни жаловался... Мы могли часами говорить о чём угодно, и она понимала меня с полуслова. Она просила рассказывать и писать ещё, ещё, ещё... ведь, как вы знаете, тогда я считал себя поэтом... - Он глубоко вздохнул, и тень томной, печальной улыбки скользнула по его лицу (тут же, впрочем, сбежав). - Я писал, даже если было не о чем писать - сначала, чтобы сделать приятное ей; потом уже - для собственного удовольствия. Она очень хвалила меня; она говорила: "Не слушай никого, пусть все остаются при своих мнениях, а у тебя всё обязательно получится!" - и я был рад этим словам, и писал, желая снова и снова испытать эту радость... примерить крылья...
А потом кто-то крепко ругнул меня и мои стихи. Помню, было много шума; одни были за меня, другие против - и она неожиданно оказалась в числе этих "других". Оказалось: тот человек, с которого началась эта каша, был ее другом...
Она ушла. Я послал ей вдогонку какую-то гадость - провокацию, на которую она не клюнула. После этого всё затихло.
Я писал всё меньше и меньше, потому что читать мою писанину вдруг стало решительно некому. В конце концов я замолчал, ожидая, когда же кто-нибудь меня вдохновит, и плавясь в ядовитой скуке...
...Позже я как-то встретил её. Услышав случайно высказанное ею по какому-то поводу замечание, я наговорил в ответ много оскорбительных вещей - кажется, я назвал её предательницей, лицемеркой и ещё как-то...
Она же, немного погодя, ответила мне:
-Да, сударь, я виновата перед вами. Я виновна в том, что вообще связалась с вами; ваши стишки, признаться, с самого начала не годились никуда. Вы спросите: почему же я говорила о них совсем другое?.. Хорошо, я отвечу; и отвечу честно - терять мне уже нечего.
Я верила, что вы всё-таки сможете хорошо писать, я видела, что у вас светлый ум, и пыталась помочь вам перейти на новый уровень... А потом мы пошли бы по выбранной нами дороге вместе, держась за руки; и, быть может, уже вы вели бы меня вперёд... Потом, я была увлечена вами; или просто думала, что это так, - теперь это уже неважно.
Но вы, как бы то ни было, не разглядели этого. Вы гонялись за каким-то модным идеалом; а я тем временем, опасаясь обидеть вас, продолжала нахваливать ваши стихи - да, я совершила чудовищную ошибку, навредив этим враньём и себе, и вам!..
В какой-то момент мне надоело лгать; и я сделала то, что сделала. Так было честней, уверяю вас...
А ещё я вас очень попрошу забыть меня и не терзать себе душу. Мне жаль, что вас эта история не научила ничему; и в том, что вы остались в одиночестве, вы сами же и виноваты! - И она ушла. Мне хотелось остановить её и сказать что-то очень важное, но я поймал себя на мысли, что у меня никогда не хватит слов, чтобы выразить это "важное" хоть сколько-нибудь внятно...

Он замолчал и посмотрел в окошко.
-А дальше? - спросил гость.
-А дальше началась другая жизнь, которая привела меня к тому, что есть сейчас. Я перестал считать себя поэтом. Я отчаялся найти тот самый идеал; а ведь этим поискам я посвятил всю свою жизнь - потому что отказаться от него полностью у меня так и не достало сил... Вот и всё.

Он снова замолчал и больше уже не отрывал взгляда от окна. Гость поднялся с кресла и вышел из комнаты с твёрдым намерением никогда больше не возвращаться.
Шёл дождь...



[Апрель 2008.]