Часть седьмая

       ***
 Июль.

       
Это странное такое состояние, когда даже в самом несущественном я выискивал какой-то смысл, искал, о чем она, и, ругал себя, так и не понимал.
       
Это странная такая глупость, странное такое сумасшествие, и даже мысли такие у меня вызывали вопросы, на которые ответа я найти не мог. Чувствовать себя последним глупцом, когда плохо без нее, но трудно, когда она рядом, когда, как дурак, видел ее, останавливался, приглядывался, смотрел в эти лучистые глаза, детскую улыбку, эту, черт возьми, такую невероятную красоту видел и просто застывал. Что это со мной было, как так получилось, я уже не мог объяснить - так давно я не влюблялся, и влюбиться в нее... Нет, быть такого не может, я бы и представить такого не мог. Как-то я сказал, что придворный тот, глупый такой человек, не любил тогда эту несчастную принцессу, а потом ведь все-таки и полюбил. Сентиментально звучит, конечно, сентиментально и глупо, только ведь правда эта удивительная на каждом шагу уже, да и не деться от нее мне никуда, как от нее скрыться-то уже?.. Никак, все, повяз. Каждое слово я контролировал, старался, чтобы не заметила она ничего, чтобы взгляд мой был равнодушней, чем обычно, слова - коротки и отрывисты, лишь улыбка была теплая и счастливая, и не удавалось ее скрыть. Мне было трудно, я не знал, как себя с ней вести, не решался о чем-то говорить.
 
Она не была девушкой, о которой я мечтал - не была. Я представлял ту совсем по-другому, она была серьезней, сдержанней, не была такой пассивной. Но А - просто А!.. Казалось, что своей необыкновенной натурой, живым умом, бесцеремонностью, порой так часто проявлявшейся, спонтанностью, детской наивностью - всем этим и больше она была, безусловно, еще прекрасней, но все же - нет, это была не моя мечта.
       
Май и июнь прошли мимо меня тихо и незаметно, я лишь смотрел в окно по ночам и думал порой: "Надо же, уже лето..." Лето это было странное, не было в нем ничего летнего. Дожди прекращались лишь по ночам, днем было пасмурно, но мне было чаще всего все равно: хоть зима, хоть лето - нет разницы. Мне вновь позвонил В и сказал, что в честь его Дня рождения он приглашает меня на дачу.
       
Я увидел ее, конечно же, она ведь всегда была с В. Казалось порой, что она от него ускользает, а иногда, что она его и не оставит никогда. Сомневался ли я, что привязанность В к ней слишком дорога?.. Нет, в этом я не мог сомневаться, не сомневался никто, кто видел их вместе, и это жалило меня, и я внутренне кривился от неудовольствия. Я был лучшим другом В, и то, что он, от которого я в какой-то мере зависел всегда, чье мнение было особенно важным, и вот он любил девушку, в которую влюбился я. Мне хотелось трясти его так сильно до тех пор, пока он не понял бы, что это меня она любила столько времени, что это со мной она была бы, если бы я захотел. Я ненавидел в себе эти эгостичные мысли, ненавидел те собственнические чувства, возникавшие у меня к ней порой.
 - Ты ее сильно любишь, - сказал я ему в тот день, не признать я этого не мог, - А она тебя?
 - Да, - уверенно ответил В, и мне хотелось разубедить его, сказать, что он слеп и ничего не видит, что он вообще ничегошеньки не замечает, но в ту же минуту мелькнула мысль: вдруг это я слеп и ничего не вижу?.. - Не так, как я к ней отношусь, конечно, но тем не менее она всегда говорит, что хочет быть рядом со мной.
 - Если бы... если бы ты увидел, что она другого любит, ты бы ее отпустил?..
 - А ты отчего этим интересуешься?.. - мой друг не заподозрил ничего, он просто подумал, что я интересуюсь не ей, а его жизнью. Как он был не прав, но не мне было его переубеждать, - Если бы увидел, то отпустил бы, как же иначе?.. Только больно было бы, я без нее не могу, веришь?..
 
Мне всегда хотелось им восхищаться, восхищаться его бескорыстностью, искренними чувствами к ней, многим чем, что недоставало мне никогда. И мне было так ревностно, что она ценила в нем именно это, а во мне... во мне не было ни капли того, чем она могла бы дорожить.

***
 
Был уже вечер. Этот день я искоса наблюдала за ним, но не подходила, не разговаривала. Мной овладело какое-то дурацкое бессилие, безнадежность, будто не нужна ему - ну и пусть, пусть. А другой, В, ничего не замечал и всегда был рядом, где-то совсем недалеко. Это было как-то странно - быть с человеком, которого раньше всегда видел рядом с С, всегда. Мой В лишь улыбался, когда я с тоской провожала взглядом мелькавшего в толпе С.
 
Он был угрюм, задумчив и серьезен более, чем всегда, часто я видела на себе его такой странный взгляд, что я и объяснить не могла. В нем сквозило не равнодушие уже, нет, это было... Я так смотрю, когда виноватой себя чувствую, или когда жалею, что что-то упустила, а вернуть уже нельзя, ну не получится. Он разговаривал со мной вроде: "Подай, пожалуйста, бутылку шампанского" или "Тебя В ищет." Как-то официально, сухо, кратко. По сравнению с его приветствием эти последующие слова обижали меня своим жутким контрастом. При встрече он подошел, слегка тронул за локоть и произнес так тихо, что услышала лишь я: "Здравствуй, солнце." Он теперь всегда меня так приветствовал. Поначалу меня такие приветствия раздражали, но потом я заметила, что раньше он этого и не говорил никогда. За последнюю неделю он вел себя совсем по-другому, настолько с напускной угрюмостью и неразговорчивостью, что наши май и июнь казались чем-то вроде сна. Но я все же улыбалась ему всякий раз, когда замечала этот его странный взгляд, и он лениво и неохотно улыбался в ответ, и разом пропадала его холодность. Он снова включил эту игру горячо-холодно, как раньше, год назад, психологи ее называют таким потрясающе красивым названием - "мексиканский душ".
 
Я сидела за столом справа от В, слева от него сидел он. Всякий раз он поднимал глаза и смотрел на меня, стоило мне, к примеру, улыбнуться и прошептать В что-то на ухо или попросить бокал вина. И смотрел как-то пристально, что мне неуютно становилось и хотелось уйти и скрыться от этих странных глаз. В эти моменты я улыбалась ему, но улыбка, наверное, получалась нервной, и он хмурился и отводил взгляд. Когда же я молча посылала ему свой монолог глазами, он отворачивался. Это волновало меня, я начинала ненавидеть эту необъяснимую перемену.
 - ...Я всегда ценил твое мнение, ты это знаешь, - донесся до меня обрывок его речи, когда он поднимал свой бокал в честь В. Любопытство отогнало все мысли, - Я смотрю на тебя и вижу то, что ты так всегда и хотел. Твой успех в жизни, стабильность и, на мой взгляд, главное: девушка, которую ты любишь. Я знаю А и скажу, хоть ты и без меня это знаешь, что она... замечательная, - он обратил свой взгляд на меня, слегка понизил голос при последнем слове. Я крепче сжала руку В, с невероятной грустью подмечая, что С смотрит на меня с такой же невероятной грустью отчего-то, - Не упускай ее. Когда-то я был знаком с человеком, кто осмелился ее упустить и потерять, и он об этом жалеет, и если бы было в его силах, так он сказал, он бы вернул ее во что бы то ни стало. За тебя и за А!..
       
Мне хотелось сильно постучать ему по голове и потом спросить: "Что, больно?.." А если не больно, то постучать посильнее. Он же делал также. Давил на меня словами так, что своей тяжестью они не давали мне вдохнуть, а потом сочувствующе как-то смотрел и будто спрашивал: "Что, больно?" "Нет, что ты, щекотно!" - молча ответила ему я, но он не почувствовал это, к сожалению. Мне также хотелось вскочить и потребовать объяснений, что же он хотел этим сказать. "Неужели он говорил это про себя, неужели?.. Нет, конечно", - одергивала я себя, не может он так про себя говорить. Я ему не нужна и нужна не буду, он не жалеет о том, что потерял меня, для него это и не потеря, пустячок такой, подумаешь, чего в жизни не бывает!.. И точно уж не хотел он меня вернуть во что бы то ни стало, я же не его любимая Мечта, я просто та, которая слепо его любит всегда. Вот как он ко мне относится. Ничего я не видела в его глазах, я лишь крепче сжимала руку В. С просто отводил глаза.
       
Среди толпы я нашла его и остановилась сзади, пока он меня не заметил. Стояла и смотрела на его руки, на спину, кидала взгляд на плечи, они, наверное, были бы такими удобными, чтобы на них голову класть, когда засыпаешь. Наконец он будто почувствовал, что я рядом, повернулся ко мне поспешно вдруг, стремительно, увидел, заглянул в глаза и как-то странно и облегченно вздохнул. Вытащил дурацкую милую спичку, улыбнулся вдруг прежней, озорной и дерзкой немного улыбкой. Мне тут же полегчало, и я вздохнула точь-в-точь, как он. Вдруг он потянул меня за руку и шепнул на ухо: "Идем-ка отсюда." Я отыскала комнату, где раньше ночевала лишь мои родители, открыла ее ключом. Он пропустил меня вперед, сам же закрыл изнутри дверь.
 - Что это за бред ты говорил там?.. - как только мы вошли, резко спросила я, не понимая, что он хочет. Мной овладело пустое такое раздражение, охватило меня, когда я почувствовала, что меня будто загнали в угол. Будто мной играли и вертели, как тому вздумается, - И кто же это был, кто меня потерял и так об этом пожалел?..
 - Это неважно, - просто ответил он, схватился за голову, надавил на виски, и я заметила наконец, что он пьян.
       
Мне хотелось уйти, мне было слишком неуютно. Но я, удивленная, смотрела на него.
 
- Давно ты с В? - зачем-то спросил он, и я вновь почувствовала раздражение. Я скрестила руки на груди и принялась ходить по маленькой пыльной комнате взад-вперед.
 - Не очень, - неохотно ответила я, - Примерно семь месяцев.
 - Да успокойся ты! - вдруг резко бросил он, высунул коробок спичек и стал ломать их по одной. Также легко он ломал и меня тогда, - Почему ты согласилась быть с моим другом?.. - теперь его голос был уже гораздо мягче. Я ничего не понимала.
 - Какая разница, что он именно твой друг?! - я чувствовала, что срываюсь, а почему, толком и не осозновала, но голос мой становился громче и громче, - Тебе это каким образом теперь мешает, я уже не... - я остановилась на полуслове, идиотка несчастная. Не умею совсем за словами следить.
 - Что, ну что?.. - с любопытством спросил он, спокойно улыбнувшись, - Ты же не любишь В. Зря ты его обманываешь, да и себя тоже...
 - Ну а тебе-то откуда знать? Как можешь знать ты, который даже не видит меня и не замечает?.. Ты что-то можешь говорить о том, что я чувствую - бред, мне даже плохо от этого. Плохо мне от этого, понимаешь?.. Если ты не увидел во мне когда-то то, что видит В, это...
       
Я не успела закончить, он раздраженно отбросил все сломанные спички в сторону, быстро подошел ко мне. Я заметила его глаза, решительные, но будто удивленные самому себе. Он прижал меня к себе крепко, так, что я даже вдохнуть не могла. А я и не хотела, просто ждала, затаив дыхание, пока наконец он не протянул свою холодную руку, не коснулся моей горячей щеки и не осыпал меня, дрожащую с головы до пят, будто на от озноба, быстрыми поцелуями. Будто меня солнце грело, нет, большее, будто я улетела куда-то и не надо уже меня держать. Вот я, парю над землей, разве не видно, и смотрю на всех, улыбаясь и плача от радости. Это было просто невероятное, сумасшедшее, безграничное, сказочное, бесподобное, неописуемое, божественное, чертовски божественное... просто счастье. Просто нежность, просто море любви, и я чувствувовала эту любовь. Его любовь я чувствовала, и ошибиться было невозможно.
 
Кто-то постучался в дверь, громко и требовательно, дернул несколько раз за ручку. Это был В, я знала это, он наверняка искал меня, но мне было все равно. Моя сумасшедшая мечта стояла и обнимала меня, и ведь это не сон, это лучше сна, лучше любой сказки, лучше яви.
 - Нас тут нет. Теперь я тебя никому не отдам. Пусть думают, что тут никого нет, - прошептал он мне на ухо, вдыхая мой запах часто-часто, будто не мог насытиться, вдыхая так, будто и правда никому не отдаст. Как хочется в это верить.
 
"Но ведь тебя и меня и так нет, я и ты же уже не на этой земле. Нас нет и для нас никого нет..."

***
 
Меня разбудил дождь, с какой-то излишней яростью стучавший по крыше. Кап-кап-кап. Не открыв глаза, я представил, как этот дождь будто ударяет по мне огромными каплями повсюду, ударяет, и я таю от какой-то безысходности.
 
Я открыл глаза, привстал на локте. В комнате было темно, такой таинственная и неприятная, тревожащая ночь, она будто подступила ко мне со всех сторон и притаилась, готовая вот-вот кинуться и... сделать что-то, чтобы больно стало. Я был укрыт теплым одеялом, я разглядел сначала темные длинные вьющиеся волосы, тонкую шею, хрупкое округлое плечико, обнаженную смуглую спину, вновь одеяло. Привстав повыше, я аккуратно посмотрел на лицо этого небесного создания. Она спала, медленно дыша во сне, глаза ее были закрыты, губы были непривычно плотно сжаты. Это была А - непросто А...
 
Осознав, кто рядом со мной, я вскочил, темная комната подступила ко мне ближе, довольная моим удивлением. Я замер, припоминая подробности последнего вечера, а вспомнив, уныло понурил голову.
 - Черт, черт, черт, черт, - без конца повторял я громким шепотом, забыв о спящей А. Она шевельнулась, но в ту же секунду вновь замерла, я замер также, прислушиваясь к ее дыханию, - Не должно было так, нет, не должно было...
 
Я был, наверное, чертовски пьян, чтобы решиться на все. Я чувствовал себя последней сволочью, что предал В, что не смог удержаться, что жалею обо всем и что собираюсь уйти и не вернуться. Я был просто последним... последней сволочью.
 
Закрывая дверь, я обернулся. Вновь противное кап-кап-кап-кап. Луна за окном освещала ее волосы, небрежно раскиданные по подушке, очертания ее ног проглядывались своим совершенством, рука изящно покоилась на талии, слабо подрагивая отчего-то. Я ощутил невероятный прилив нежности, и перед лицом вдруг возник в который раз взгляд В, полный упрека, но его быстро сменила А своей грустной улыбкой, счастливо-несчастной.
 
Я осторожно прикрыл дверь, стараясь не разбудить ее.
Я ушел.

***

Когда я услышала прикрывшуюся тихо дверь, я больно сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы эта боль заглушила ту, первую. Не удалось, она, черт возьми, была лишь слабейшим отголоском. Я боялась плакать, боялась, что буду сейчас плакать горячими слезами, буду плакать кипятком, и он будет обжигать мое лицо, которое недавно с такой нежностью целовали без конца, и слезки-то сотрут эти поцелуи, и я их больше не буду так явно чувствовать.
 
Он думал, что я спала. А я и и не могла бы спать, я боялась, что усну и назавтра ничего не будет. Я не уснула, но ничего все равно не было. Все эти несколько часов я смотрела на него, смотрела и таяла от счастья и все боялась, что кто-то кроме меня его также увидит, что что-то его заберет, и он уйдет.
 
Хочу лишь уснуть и, плача, умоляю, чтобы больше я не открыла глаз.
Он ушел.
Знаю, не вернется.