Мусульманские мотивы

Ночь, блаженная ночь. Мрак, нарушаемый сиянием звёзд, что греют твой сон. Тишь, блаженная тишь, нарушаемая благозвучием моего нежного голоса, что украсит твой покой. Безветренная глушь природы, над которой время не властно с каждым закатом пурпурного солнца, и лишь колышутся крылья мои, и волосы курчавые, цвета омута твоих глаз, окропят водою покорности ткань из белоснежных лепестков лотоса, сорванными девственными руками на рассвете, которой я прикрыла свою наготу. Реки слёз, полноводные, словно Тигр и Евфрат, разольются по долинам месопотамских черт лица, и наполнят горными водопадами кубок, цвета твоих губ, чтобы утолить твою жажду.
Встань и читай – скажу я тебе, и ты, не проснувшись, взглянешь в очи мои душою своей и спросишь: «Что читать?».
Молчание моё лучами, копьями, стрелами блеска вонзятся в твоё сердце болью.
Читай – скажу я снова, и волосы виноградной лозой покрывавшие плечи выпрямятся, потускнев.
И не взирая на сухость губ, превозмогая тяжесть языка, спросишь ты: «Что читать?».
Слух мой не услышит более слов, слёзы, падая на цветочное одеяние, не дарят жизнь, а уничтожают её.
Исчезнет темнота моих глаз, в которую кутаются сонные звёзды, и крылья мои оживут, разлетевшись стаями белых голубей – бликов сияния глади воды в твоей чаше, что опрокинул южный ветер.
Читай – прошепчу я и слова мои, звуки моими губами сотворенные осколками ранят тело.
«Что читать?» спросишь ты, увидев перед собой нагую беглянку правды.
«Что читать?» повторишь ты с грустным непониманием, которому было суждено погубить меня.
«Ничто» шепчут мои глаза, потухшие синевой предрассветного часа; «ничего» шепчет журчанием тишины кровь моя; «ничего, уже ничего» шепчут мои седовласые косы.

Овладев телом, равно как и душой, ты, широко открыв глаза, увидишь пустую обитель своего божественного сна, распахнутое окно и кубок, из которого не успел разлиться напиток моей печали.
«Что читать?» спросишь ты у разума своего, он тебе не ответит; «что читать?» спросишь ты у сердца своего, оно промолчит, «что читать?» спросишь ты у души своей, и она наведёт глаза твои на книгу в золотом переплёте луны и звезды, в серебре страниц, омытых моими слезами, молочной вязью моих волос.
Омоешь руку правую чистотой моей, омоешь руку левую невинностью моей, омоешь лицо истиной моей и возьмёшь в руки дар любви моей и прочтёшь слово, слово «Смирение».

       Посвящается П*****