---- Чтобы жить бедно и несчастно, нужно или быть совсем несведущим или очень уж постараться.
_______________
Занимая всю жизнь самое низшее положение в социальной иерархии – должность дворника, сторожа, рабочего третьего разряда и т.п., – трудно себе представить, что в обществе существуют клёвые, блатные работы. Устраиваются на них только по рекомендации имеющего «лапу». На первую такую работу (в 1971 году) – организатора экскурсий по Московскому кремлю – меня порекомендовал философ-диссидент Николай Боков (впоследствии издатель парижского журнала «Ковчег»). А когда эта удивительная работа для меня закрылась (из-за моей доброты: научил напарницу, как не сдавать государству часть выручки), Константин (двоюродный брат Николая, в то время вольный художник) подсказал мне другую, не менее интересную, работу – книгоношей. И начал я осваивать новую профессию…
Содержание работы до примитивности просто: берешь в магазине книги и продаешь их где-то на улице. Вообще-то не где-нибудь, а в определенной точке – обычно в районе магазина, но в те годы соблюдение этого условия особенно никто не контролировал. А заработок составляет от четырех до десяти процентов – в зависимости от статуса магазина и категории продаваемых книг.
Количество проданных книг (соответственно и заработок) зависит от наименования, содержания и внешнего оформления книг, места и времени торговли, умения преподнести книгу и т.д. Большими заработками никто из книгонош не хвастал, но главное достоинство работы в советское время состояло в том, что, во-первых, она спасала диссидентов от тюрьмы по обвинению в «тунеядстве», а во-вторых, давала огромную свободу в распоряжении своим временем и в выборе точки продажи (с возможностью, в потенциале, улизнуть от бдительного ока КГБ).
Однако на этой работе – с бесконечными возможностями для ее эффективной организации – удовлетворяться малыми заработками было бы просто грех. Рыба ищет, где глубже… И стал я варьировать параметры работы. Довольно быстро выяснилось, что наилучшее время работы – вечерние часы пик. Ну а лучшими точками торговли, бесспорно, были подземные переходы вблизи метро. Причем, чем ближе к центру, тем спрос на книги заметно возрастал. За короткое время я нащупал самое выгодное место в Москве – длинный подземный переход у станции «Проспект Маркса» («Охотный ряд»).
И тут я сделал для себя неожиданное открытие. Переход имеет несколько небольших изгиюов. Так вот, место торговли у самого последнего изгиба (перед выходом к Историческому музею) приносило двойной заработок по сравнению с другими местами в этом же переходе!
Этот феномен я объясняю так. Спустившись в переход, человек (потенциальный покупатель) попадает в темное помещение и в первый момент плохо видит. А на подходе к изгибу чувствительность зрения восстанавливается. К этому прибавляется и еще важный момент: до выхода из перехода еще далеко, и ничего другого не остается, как настроиться на просто хотьбу. И тут «жертва» попадается в сети завораживающей рекламы и… длинной очереди! А уж если очередь – значит, продают дефицит.
Иногда в переходе торговали и другие книгоноши. Из них выделялся один – по имени Паша, небольшого роста, бравый, с усиками и разгульным видом. Живостью и внешностью он был похож на Чаплина. Любил вино, женщин и рестораны. Работал красиво и элегантно (так не торговал никто – ни тогда в России, ни потом на Западе). Но главное – он давал продаваемой книге интригующую, но объективную рекламу. Мы постоянно обменивались друг с другом опытом.
Вскоре по качеству рекламы я его превзошел: на предыдущей работе – на организации экскурсий – мне не раз говорили, что у меня Левитановская дикция и постановка голоса (я видел, что мой голос и в самом деле просто гипнотизирует толпу…). И вскоре мои заработки поползли вверх. Дневной заработок продавца в магазине составлял около 3 рублей. А я даже в неудачные дни зарабатывал по 20-30 рублей. Наиболее же удачные дни приносили мне по 50-60 рублей, то есть полумесячный заработок.
А Паша стал работать все реже и реже. И вот однажды он подходит ко мне и говорит: «А я вчера продал на 500 рублей!» (т.е. почти полугодовой заработок обычного продавца!). И он рассказал мне о хитростях талантливого бизнеса. Во-первых, он «подмазал» директору книжной базы, который завез в его магазин несколько тысяч экземпляров дорогой книги большого спроса (кажется, об актерах мирового кино); во-вторых, он привез книги не на своем горбу (как обычно делал я) и не на такси (как иногда практиковал и я), а на грузовике (целый грузовик!); в-третьих, он дал «на лапу» милиционеру, дежурившему в тот день у станции метро «Площадь революции» и позволившему поставить грузовик прямо у ступеней вестибюля; и, в-четвертых, «позолотил ручку» дворничихе станции! Гениально!
Я полагаю, что Павел поставил мировой рекорд в немонопольной торговле! До такого таланта мне было еще далеко (лет через десять приближусь к нему и я: 350 рублей вместо 500)...
А вскоре мне повезло быть взятым прямо с улицы на должность ассистента на кафедру экономической кибернетики в Московский инженерно-экономический институт (ныне Академия управления). На 110 рублей в месяц! Но зато любимое дело!.. Как говорится, не хлебом единым…
Полугодовой заработок... за один день!
© Copyright: Виктор Сорокин, 2008
Свидетельство о публикации №208042300014
Свидетельство о публикации №208042300014
Рецензии
Фантастика! И всё-таки, Виктор, мне интересно узнать - как удалось уехать за границу? Каким образом было предоставлено политическое убежище? Почему одни диссиденты отбывают срок в зонах, другие попадают в «психушки», а третьи - в рай???
Любовь Рунова 20.11.2008 06:27 • Заявить о нарушении
Любовь Рунова 20.11.2008 06:27 • Заявить о нарушении
Приветствую Вас, Люба, и отвечаю на любопытство, проявленное в ваших вопросах:
«Виктор, мне интересно узнать - как удалось уехать за границу? Каким образом было предоставлено политическое убежище? Почему одни диссиденты отбывают срок в зонах, другие попадают в «психушки», а третьи - в рай???» (Любовь Рунова, 20.11.2008)
Если ответить совсем коротко, то это выглядело бы так.
«Как удалось уехать за границу?». Ни нам, ни другим диссидентам не «удалось» уехать, а нас просто-напросто выслали.
«Каким образом было предоставлено политическое убежище?». Оно было предоставлено потому и только потому, что на Западе были прекрасно осведомлены о преследованиях правозащитников в России, о заключениях их в тюрьмы и психушки, они об этом писали в газетах и сообщали по радио. Там даже создавались Группы защиты диссидентов, соответственно, они знали имена почти всех диссидентов… Поэтому с предоставлением политического убежища никаких проблем не было.
«Почему одни диссиденты отбывают срок в зонах, другие попадают в «психушки», а третьи – в рай???»
Потому что такое решение принимали власти – кого и куда отправлять – в лагеря, психушки или за границу. (Только вот не пойму, с чего Вы взяли, что здесь рай?!! (этот вопрос прозвучал для нас почти как упрек, как будто мы добровольно уехали за беспечной жизнью). Здесь, на Западе, разумеется, нет присущего России беспредела, но есть и свои, как везде, трудности, например, проблемы освоения языка и, соответственно, устройства на работу и т.д. Но в целом, конечно же, жить здесь безопасно, все наши права защищены, поскольку мы полноправные граждане этой страны и мы никогда не забудем приютившую нас страну).
А теперь чуть подробнее.
Во-первых, коротко о той эпохе, когда в СССР появились диссиденты, которые всего-навсего требовали соблюдения тех прав человека, которые предусмотрены Конституцией страны.
Это была эпоха не только вседозволенности властей, но и эпоха абсолютной власти КГБ над обществом.
При этом, для осуществления задачи абсолютной власти над обществом он создавал секретные институты и привлекал самые способные умы страны. Формула удержания власти звучала приблизительно так: нет такого преступления, на которое не пойдет КГБ ради достижения своих целей.
В борьбе с диссидентами КГБ применяло самые разнообразные средства. Во времена Брежнева основным методом борьбы с инакомыслящими было тюремное заключение. Правда, Гинзбурга и Буковского прямо из тюрьмы обменяли на советских шпионов. У нас в то время мысль об эмиграции даже в голову не приходила. И потому лично я настраивался на пожизненное лишение свободы.
Однажды после задержания (за участие в демонстрации памяти жертвам сталинских репрессий у памятника Пушкину в Москве) допрашивающий нас гебист бросил: «Если вам не нравится жизнь в СССР, то можете эмигрировать куда угодно!» Все задержанные рассмеялись…
В 1980 году в СССР начался массированный разгром правозащитного движения. На воле мало осталось людей, кто мог бы оказывать заключенным и их семьям хоть какую-то помощь. Тюрьма представлялась неизбежной, и в декабре 1981 года подошла и наша очередь…
После добровольного выхода из КПСС Соня была уволена с работы в Институте Африки (директором которого был Громыко, сын министра иностранных дел). Семья осталась без средств к существованию. Старшего сына, студента-отличника экономического факультета МГУ, университетские холуи по приказу КГБ попытались отчислить за… неуспевание! Правда, грязная операция вскрылась и получила огласку, но гебисты были полны решимости довести дело до конца и отправить сына на мясорубку в Афганистан…
Через три месяца пребывания в Бутырской тюрьме, и после кассационного суда, я был переведен в Краснопресненскую пересыльную тюрьму. Через две недели, по завершении кассации адвоката, меня неожиданно выпустили из тюрьмы, заменив год лагерей на год исправительных работ (не по месту жительства). Адвокат был убежден, что причиной этой замене послужила подпадающая в нарушение буквы закона грубейшая ошибка прокурора: в одном месте приговора вместо моей фамилии второпях была вписана фамилия другого участника, проходящего по делу «Поисков».
По окончании срока исправительных работ нежданно-негаданно мы обнаружили в нашем почтовом ящике… приглашение на постоянное место жительства в Израиль, где у нас не было никаких ни знакомых, ни генетических корней!.. Как нам стало известно, сами же гебешники и подложили, чтобы избавиться от нас.
Это была та эпоха, когда страну очищали от диссидентов: одних сажали в тюрьмы, других – в психушки, а третьих, как ни странно Вам не покажется, - за пределы страны (как правило, в Израиль).
Но истинной причины высылки нас (как и многих других) именно за границу, мы, конечно, никогда не узнаем. Мы предполагаем, что определяющую роль тут сыграла Сонина «неудобная» биография.
Во-первых, будучи Кандидатом экономических наук (работала в Институте Африки АН СССР), в расцвете своей карьеры подала заявление в свою парторганизацию о выходе из рядов КПСС «по причине несовместимости пребывания в ее рядах со своими убеждениями, понятиями о моральных ценностях и совестью» (см. http://proza.ru/2008/04/28/540). Из Института, разумеется, ее уволили.
Во-вторых, Соня работала в Институте, где директором был Андрей Громыко (сын тогдашнего Министра иностранных дел). Властям, конечно же, не хотелось, чтобы его имя склонялось на Западе.
В-третьих, для властей так же страшна была сама мысль утечки информации о том, что даже члены партии покидают ее ряды да еще уходят… в диссиденты.
И, наконец, в-четвертых, помимо активного участия в диссидентском движении, Соня занимала должность секретаря Российского отделения Международной Амнистии (возглавлял его писатель Г.Владимов, которого впоследствии тоже эмигрировали), т.е. вела довольно бурную правозащитную деятельность.
Возможно, было и еще одно обстоятельство, добавившее веса в принятии решения о высылке – Новогодний отчет президента США о положении с правами человека в СССР, с перечислением последних политзаключенных. Как я слышал от кого-то из диссидентов, будто бы в этом списке оказалась и моя фамилия…
***
Да, нам можно сказать, очень даже повезло: поскольку отказаться от своих взглядов мы не могли, то нас могли ведь сослать и «в места не столь отдаленные», а могли, что еще хуже, упечь и в психушки. Мы очень благодарны судьбе, что, в конечном итоге, попали в прекрасную страну Францию, но очень удручены и очень переживаем, что на родине снова бесчинствует гебешная мафия.
Виктор Сорокин 21.11.2008 23:37 Заявить о нарушении
«Виктор, мне интересно узнать - как удалось уехать за границу? Каким образом было предоставлено политическое убежище? Почему одни диссиденты отбывают срок в зонах, другие попадают в «психушки», а третьи - в рай???» (Любовь Рунова, 20.11.2008)
Если ответить совсем коротко, то это выглядело бы так.
«Как удалось уехать за границу?». Ни нам, ни другим диссидентам не «удалось» уехать, а нас просто-напросто выслали.
«Каким образом было предоставлено политическое убежище?». Оно было предоставлено потому и только потому, что на Западе были прекрасно осведомлены о преследованиях правозащитников в России, о заключениях их в тюрьмы и психушки, они об этом писали в газетах и сообщали по радио. Там даже создавались Группы защиты диссидентов, соответственно, они знали имена почти всех диссидентов… Поэтому с предоставлением политического убежища никаких проблем не было.
«Почему одни диссиденты отбывают срок в зонах, другие попадают в «психушки», а третьи – в рай???»
Потому что такое решение принимали власти – кого и куда отправлять – в лагеря, психушки или за границу. (Только вот не пойму, с чего Вы взяли, что здесь рай?!! (этот вопрос прозвучал для нас почти как упрек, как будто мы добровольно уехали за беспечной жизнью). Здесь, на Западе, разумеется, нет присущего России беспредела, но есть и свои, как везде, трудности, например, проблемы освоения языка и, соответственно, устройства на работу и т.д. Но в целом, конечно же, жить здесь безопасно, все наши права защищены, поскольку мы полноправные граждане этой страны и мы никогда не забудем приютившую нас страну).
А теперь чуть подробнее.
Во-первых, коротко о той эпохе, когда в СССР появились диссиденты, которые всего-навсего требовали соблюдения тех прав человека, которые предусмотрены Конституцией страны.
Это была эпоха не только вседозволенности властей, но и эпоха абсолютной власти КГБ над обществом.
При этом, для осуществления задачи абсолютной власти над обществом он создавал секретные институты и привлекал самые способные умы страны. Формула удержания власти звучала приблизительно так: нет такого преступления, на которое не пойдет КГБ ради достижения своих целей.
В борьбе с диссидентами КГБ применяло самые разнообразные средства. Во времена Брежнева основным методом борьбы с инакомыслящими было тюремное заключение. Правда, Гинзбурга и Буковского прямо из тюрьмы обменяли на советских шпионов. У нас в то время мысль об эмиграции даже в голову не приходила. И потому лично я настраивался на пожизненное лишение свободы.
Однажды после задержания (за участие в демонстрации памяти жертвам сталинских репрессий у памятника Пушкину в Москве) допрашивающий нас гебист бросил: «Если вам не нравится жизнь в СССР, то можете эмигрировать куда угодно!» Все задержанные рассмеялись…
В 1980 году в СССР начался массированный разгром правозащитного движения. На воле мало осталось людей, кто мог бы оказывать заключенным и их семьям хоть какую-то помощь. Тюрьма представлялась неизбежной, и в декабре 1981 года подошла и наша очередь…
После добровольного выхода из КПСС Соня была уволена с работы в Институте Африки (директором которого был Громыко, сын министра иностранных дел). Семья осталась без средств к существованию. Старшего сына, студента-отличника экономического факультета МГУ, университетские холуи по приказу КГБ попытались отчислить за… неуспевание! Правда, грязная операция вскрылась и получила огласку, но гебисты были полны решимости довести дело до конца и отправить сына на мясорубку в Афганистан…
Через три месяца пребывания в Бутырской тюрьме, и после кассационного суда, я был переведен в Краснопресненскую пересыльную тюрьму. Через две недели, по завершении кассации адвоката, меня неожиданно выпустили из тюрьмы, заменив год лагерей на год исправительных работ (не по месту жительства). Адвокат был убежден, что причиной этой замене послужила подпадающая в нарушение буквы закона грубейшая ошибка прокурора: в одном месте приговора вместо моей фамилии второпях была вписана фамилия другого участника, проходящего по делу «Поисков».
По окончании срока исправительных работ нежданно-негаданно мы обнаружили в нашем почтовом ящике… приглашение на постоянное место жительства в Израиль, где у нас не было никаких ни знакомых, ни генетических корней!.. Как нам стало известно, сами же гебешники и подложили, чтобы избавиться от нас.
Это была та эпоха, когда страну очищали от диссидентов: одних сажали в тюрьмы, других – в психушки, а третьих, как ни странно Вам не покажется, - за пределы страны (как правило, в Израиль).
Но истинной причины высылки нас (как и многих других) именно за границу, мы, конечно, никогда не узнаем. Мы предполагаем, что определяющую роль тут сыграла Сонина «неудобная» биография.
Во-первых, будучи Кандидатом экономических наук (работала в Институте Африки АН СССР), в расцвете своей карьеры подала заявление в свою парторганизацию о выходе из рядов КПСС «по причине несовместимости пребывания в ее рядах со своими убеждениями, понятиями о моральных ценностях и совестью» (см. http://proza.ru/2008/04/28/540). Из Института, разумеется, ее уволили.
Во-вторых, Соня работала в Институте, где директором был Андрей Громыко (сын тогдашнего Министра иностранных дел). Властям, конечно же, не хотелось, чтобы его имя склонялось на Западе.
В-третьих, для властей так же страшна была сама мысль утечки информации о том, что даже члены партии покидают ее ряды да еще уходят… в диссиденты.
И, наконец, в-четвертых, помимо активного участия в диссидентском движении, Соня занимала должность секретаря Российского отделения Международной Амнистии (возглавлял его писатель Г.Владимов, которого впоследствии тоже эмигрировали), т.е. вела довольно бурную правозащитную деятельность.
Возможно, было и еще одно обстоятельство, добавившее веса в принятии решения о высылке – Новогодний отчет президента США о положении с правами человека в СССР, с перечислением последних политзаключенных. Как я слышал от кого-то из диссидентов, будто бы в этом списке оказалась и моя фамилия…
***
Да, нам можно сказать, очень даже повезло: поскольку отказаться от своих взглядов мы не могли, то нас могли ведь сослать и «в места не столь отдаленные», а могли, что еще хуже, упечь и в психушки. Мы очень благодарны судьбе, что, в конечном итоге, попали в прекрасную страну Францию, но очень удручены и очень переживаем, что на родине снова бесчинствует гебешная мафия.
Виктор Сорокин 21.11.2008 23:37 Заявить о нарушении
В 1980 году в СССР начался массированный разгром правозащитного движения.
Виктор, именно в том 1980 году у меня состоялся разговор с сотрудником КГБ. И чувствую я каждой клеточкой, что и смерть моей дочери и друзей-писателей, и все мои проблемы и с инвалидностью, и квартирные до сегоднешнего дня, это их рук дело.
Любовь Рунова 22.11.2008 18:30 Заявить о нарушении
Виктор, именно в том 1980 году у меня состоялся разговор с сотрудником КГБ. И чувствую я каждой клеточкой, что и смерть моей дочери и друзей-писателей, и все мои проблемы и с инвалидностью, и квартирные до сегоднешнего дня, это их рук дело.
Любовь Рунова 22.11.2008 18:30 Заявить о нарушении
А за рай не обижайтесь, надо было в кавычки взять это слово, просто из моего ада - ваш, для меня кажется раем. Я то понимаю, как тоскует душа по родине...
Любовь Рунова 22.11.2008 18:32 Заявить о нарушении
Любовь Рунова 22.11.2008 18:32 Заявить о нарушении