Когда уйдем со школьного двора...

Когда она вошла, Никита, как по команде, тут же поднял глаза. Оторвавшись от правил про сложносочиненные предложения, с интересом разглядывал стройную фигурку, копну волос цвета меди, трогательный носик, и глаза. Серые, с синими вкраплениями, они выдавали свою хозяйку: она была смущена и растеряна. Но разве что чуть-чуть.
Никита закрыл книгу и привстал. Тем более, что сразу за девушкой в класс вошел директор школы, физик, Андрей Романович.
«Новенькая», - подумал Никита и приготовился выслушать имя и фамилию, а также историю ее перевода или переезда.
- Ребятки, минуту внимания.
Директор откашлялся.
- Прошу любить и жаловать, Альбина Николаевна. Ваш новый преподаватель по русскому языку и литературе. Молодой, так сказать, специалист. Между прочим, Фомичев, зачитывается Довлатовым и Лесковым. Правда ведь, Альбина… Николаевна?
- Не только. Многих люблю. Гюго, например.
Девушка все смущалась и не знала куда девать руки.
Тишину, которая образовалась, можно было пощупать. Ощутить. Даже вечно кашляющий от раннего пристрастия к сигаретам Димка Давиденко неловко умолк.
- А Раиса Адамовна где же?
- Ну так, дорогие мои, ей на пенсию уже лет 5 как пора. Надо же человеку отдохнуть-то от вас! Все, друзья, вы тут сами дальше разбирайтесь, мне тоже на урок идти.
Он церемонно, как бы в шутку, поклонился учительнице, и стремительно вышел из класса.
Повисла неловкая пауза.
Балагур и весельчак Давиденко решил сострить:
- А что, начнете нас двойками, типа, забрасывать?
- Да нет, для начала – знаниями. А там поглядим. Готовы?
Никита понял, что напрочь забыл о том, ЧТО только что учил, где он и что с ним. Любовь, как мощный и быстрый поток, затопила всю его душу и тело, поднялась к горлу, заблестела в глазах. Все его чувства и внимание были прикованы к этой маленькой и нежной девушке. Намертво. Навсегда.

«Если она после института, а поступила в него сразу после школы, то ей может быть в районе 22-23 лет. Разница небольшая, и выгляжу я старше своих 17-ти. Пойду работать, потом подготовлюсь в институт… Любимая…»
Его мысли бесцеремонно прервал вездесущий Димка.
- А скока Вам лет, Альбина…?
- Николаевна. 25.
«Опа! А чего это? Да ладно, не важно».
- А шо ж это Вы так, на второй год оставались?
- Да нет, я не сразу после школы поступила.
И чтобы пресечь дальнейшие расспросы, добавила:
- Работала. Зарабатывала на учебу. Если вопросы закончились, давайте перейдем непосредственно к уроку.
- А какие цветы Вам больше всего нравятся?
Никита не ожидал от себя такой прыти.
И опять глазами, как брызгами ледяной воды, отрезвила. Улыбнулась: солнечные зайчики запрыгали по комнате.
- Ну…, чтоб знать, что дарить на выпускной.
Чуть дольше, чем на веснушчатом лице Давиденко, задержались милые серые глаза на Фомичеве. На Никите. Склонив голову набок, прищурилась:
- Незабудки. Или ромашки.

Вечером, едва дождавшись звонка с последнего урока (ну не мог он в таком состоянии слушать сонное бормотание Ксении Юрьевны, биологички), полетел домой на крыльях любви.
Мама встречала радостной улыбкой:
- Сынуленька, ты вовремя сегодня! Только посмотри, кто у нас в гостях.
Наскоро стянул кроссовки, прошел на кухню, и остолбенел.
- Знакомтесь, это Альбиночка, племянничка моя. Будет работать в нашем городе. Помнишь, я рассказывала тебе? Сестры моей, из Днепропетровска, Аллы, дочка. Да ты проходи, чего стоишь, как истукан?
- А мы уже знакомы. Это Никита, так?
- Откуда же это?

Картинно протянув руку, безнадежно влюбленный сказал:
- Прошу любить и жаловать, Альбина Николаевна, учительница наша по русскому.
Сердце, подхватив очередную порцию крови, вытолкнуло ее через желудочки, предсердия и аорту. Красная горячая жидкость бешено застучала где-то в висках, заставляя расширятся зрачки и дивным образом отражаясь от вдруг порозовевших щек Али. Его Альбины.