Две ночи на пароме

Рассчитанный всего на три шага танец кружил голову нашим прабабушкам, а нам остались только звуки электронного пульса бешеного пса. Она не любила танцевать под стоны электрогитар и ударные, а потому сидела у барной стойки, потягивая свой лонг, дабы скоротать два часа перед сном.

В толпе она чувствовала себя не такой одинокой, как в каюте с тремя болтливыми финками или на продуваемой ветром палубе. Читать она не могла, потому что не было сил не думать о предстоящей встрече.

Ей это уже не казалось глупостью. Она уже смирилась с тем, что ввязалась в это. Не может же человек постоянно считать себя глупым, правда? Когда она решила, попробовать ей было 31, сейчас уже 32 и отступать просто не куда и бессмысленно.

Она заходила в агентство знакомств раз в неделю, по средам. Рассматривала фотографии европейцев и американцев, иногда даже арабов и японцев, но ни одна не вызывала интереса. Девчонки-менеджеры через пять месяцев уже махнули на неё рукой, и перестали обращать внимание на её посещения.

На шестой месяц она нашла то, что искала. В нем было 182 сантиметра роста и 82 килограмма веса, черные длинные волосы волнами по плечам и серые глаза. Нельзя сказать, что он был красив, нет, просто в нем была та притягательность, в которую она могла влюбиться.
За те же пять месяцев она выучила английский, вернее даже обновила свои способности говорить и писать на нем, прекрасно понимая, что это будет первый язык общения. Сперва, она написала ему письмо от руки, и наконец-то принесла фотографии для анкеты. Менеджеры агентства оживились и отсканировали письмо и фото, отправили по электронной почте. В письме не было ничего особенно важного и романтического, она писала о себе и своих интересах, о своей работе и образовании.

В последствии, в их частной переписке он признался, что был удивлен тем как может сложиться судьба человека. Она работала искусствоведом в небольшом издательстве, где писала вступления к детским учебникам по искусству, книжкам, составляла обзоры выставок проходящих в городе для местных газет, а иногда даже читала лекции в библиотеках. Она жила вместе с мамой, которая умерла за год до её первого посещения агентства, и никогда не была замужем. С детства играла на фортепьяно, а в годы института еще и на гитаре, но гитару оставила, как только закончила. Ей казалось, что гитара не полноценна в своем звучании и от этого не серьезна.

После того как не стало мамы, она боялась оставаться дома на долго, а потому обошла все ночные клубы в округе, но и это очень быстро закончилось. Её единственный мужчина, журналист из крупного автомобильного издания, был всегда очень занят и они встречались раз в неделю, а бывало и реже, когда он отлучался в длительные командировки. Предложи он её выйти за него замуж, она не раздумывая бы, сказала нет, но встречаться с ним на одну ночь в неделю была согласна. Мама ворчала про себя, но вслух ни разу не запретила. Он так и не сделал ей предложения, но после того как женился сам, пару раз намекал на место любовницы. Увы, она позволила бы себе встречаться с женатым мужчиной только в том случае, если бы сама была замужем.

Во всем этом не было ничего сверхъестественного или удивительного, и она не знала, что могло так восхитить Ридика, вот такое смешное имя оказалось у человека с портрета. Да и что может произойти удивительного в жизни женщины с именем Маша, рожденной от заезжего офицера.

Вот его судьба ей казалось куда интересней и загадочней. Родился он на границе Сербии и Румынии, много путешествовал с родителями, пока они окончательно не поселились в Бордо. Он получил образование во Франции, но работал в Дании на шоколадной фабрике управляющим.
Риддик писал о тех городах, где он побывал и где работал. Маше казалось, что просто не возможно, успеть посетить столько городов, да еще и успеть в них поработать. Она только один раз выезжала на море по путевке от маминой работы, и это было самое удивительное приключение в её 15 лет.

Теперь она плыла на пароме в не знакомый для неё город Стокгольм, чтобы первый раз в жизни увидеть Риддика. Они слишком долго готовили эту встречу, а потом откладывали и снова готовили. Идея встретиться всего на один день принадлежала ей. Она хотела обезопасить себя от разочарования тем, что в их распоряжении не будет ночи. Они успеют понять, насколько они нравятся друг другу, но не насупит время серьезных разговоров и принятия решений. Она не услышит его храпа или не увидит мокрым из душа, то есть останется расстояние, преодолевать которое она считала еще рано.

С одной стороны она не понимала чего ей бояться, а с другой она до сих пор не научилась не плакать, когда ей больно. Маша не была уверена в том, что письма Риддика не окажутся всего лишь маской для забавляющегося человека. Она не знала, как и зачем нужно доверять людям.
Коктейль закончился, и пора было решаться либо на второй, либо на сон в каюте. Решительно поднявшись, она отправилась искать лифт и свою палубу. Паром казался ей огромным домом, в котором можно было не только заблудиться, но и не найтись никогда.

Финок не было, видимо где-то в ресторане или баре засиделись. Маша воспользовалась этим и приняла душ. Не спрашивая соседок, выбрала себе верхнюю полку и уснула, вернее, легла, а вот уснуть у неё получилось не сразу. Как по заведенному маршруту прыгали мысли: а если он меня не встретит, а если это была не его фотография, а если будет приставать?

И все же спустя два часа она уснула тревожным, трепетным сном. Ей снилась мама и автомобильный журналист, которые сидели за одним столом, как семья, и пили чай. Она проснулась по паромному будильнику за два часа до прибытия, нужно было успеть позавтракать и накрасится.

Вещей у неё было не много: зубная щетка, шампунь и одна смена одежды, чтобы предстать перед ним в отглаженном виде. Да и собирать их с собой было не обязательно, ведь через восемь часов она вернется на паром и отправится в обратный путь.

Два часа до прибытия тянулись долго, она обошла открытую палубу и успела на ней замерзнуть, заглянула в магазин ДьютиФри. И простояла почти пятнадцать минут у самой двери, до того пока её открыли, чтобы выпустить пассажиров.

Риддик оказался таким же, как на фотографии. Она легко перешла на английский, и даже не заметила как её рука уютно устроилась в его руке. Они прошли вдоль Набережной и поднялись на высокое офисное здание, чтобы посмотреть на город сверху. Маша боялась высоты, и жалась инстинктивно в широкой груди Риддика, а тот как робкий школьник придерживал её за плечи и вдыхал запах сандала, которым пахли её волосы.

Они молча гуляли по Гамластану, и набережным, бродили по сумрачному двору Ратуши, улыбались друг другу и молчали. Он щекотал её ладонь и смотрел в зеленые глаза. Маше уже не было страшно, она уже забыла о том, что так страшило её в эту ночь на пароме. Она расслабилась и поняла, что сделала правильный выбор.

Риддик нес объемный пакет в руках во время всей прогулки, и она не спрашивала что в нем, а он не интересовался, что лежит в коробочке обернутой серебристой бумагой. И только в маленьком французском ресторанчике, где-то не далеко от центра Стокгольма (Маша совсем не замечала дороги, по которой её вели), он сделав маленькую пазу между «Дорогая Маша» и « я так ждал нашей встречи», про тянул её пакет.

Смущенная, она потянула его к себе, но не смогла пронести над столом. Пакет был тяжелый, хотя сверху в нем явно было что-то мягкое, похожее на плюшевую игрушку. Чудный черно-шоколадный мамонтенок взглянул на Машу, и она поняла, что это любовь с первого взгляда. В самом низу лежало несколько томов: Гете, Данте и альбом Боттичелли.
 У неё не было слов. Наверное, она писала о них, но никак не ждала такого подарка. Рассматривая и поглаживая свежие глянцевые обложки, она забыла про свой скромный шар отвечающий на вопросы. Это была спонтанная покупка. Она увидела его на прилавке магазина странных подарков, и подумала, что нет забавнее вещи, чем игрушка стихийным образом дающая ответы: да, возможно, нет, стоит попробовать, наверняка и т.п.

Риддик покрутил шарик в руках и улыбнулся, посмотрел на неё долго и внимательно. И, видимо загадав желание, тряханул игрушку. Маша не смогла увидеть ответа, но по выражению его лица догадалась, что ответ ему не понравился.

Их обед затянулся, и времени оставалось только, на то, чтобы добраться до парома. Тихими мелкими волнами на Машу накатывала грусть от того, что расставаться уже не хотелось. Встреча оказалась неправдоподобно волшебной, и надо было договориться еще об одной. Например, провести неделю в отеле на берегу моря. Она боялась предложить это вслух и уже размышляла о том, как напишет Риддику письмо.

Он молчал. Раскачивал пакетом с машиным подарком и торопливым шагом, опустив глаза вниз, шел к пристани. Уже у самого входа в морской вокзал, но поднял на неё глаза и спросил прямо:

- Ты … Я тебе нравлюсь?

Маша не нашлась сразу и немного запнувшись, ответила:

- Да… очень…

Он сунул ей в руки пакет и, пожелав удачи, двинулся в толпу желающих купить билет. Маша, опешив, не знала что предпринять. Она стояла и смотрела в спину Риддику. Когда он обернулся и увидел её, то он махнул рукой, указывая ей на паром – «иди!».

Маша прошла длинным стеклянным рукавом в паром, нашла свою каюту. В голове мельтешили мысли как мелкие мошки. Ничего не складывалось. Она ждала. Если Риддик возьмет билет, то она его увидит здесь на пароме. А если нет? Они даже забыли обменяться номерами телефонов, и узнать чем закончится попытка купить билет, она не сможет. В любом случае оставалось только ждать.

В каюту постучали, а потом открыли дверь. Это были те самые финки, с которыми она путешествовала сюда. Они шумно поприветствовали её и стали раскладывать вещи, устраиваться, умываться, шумно сморкаться и разговаривать на не понятном ей финском.
Паром отчалил. Маша поняла это по тому, что из громкоговорителя понеслась речь о правилах безопасности на корабле. Посидев еще две минуты, она не выдержала и решила выйти из каюты и в желании прогуляться. Открыв дверь, она увидела Риддика. На его потерянном лице расцвела улыбка. Оказывается, он забыл номер каюты и ходил по палубе в надежде, что она выйдет и увидит его.

Маша не дала ему договорить и обняла. Риддик окружил её кольцом своих рук и поцеловал в макушку. Почувствовав это, она подняла голову и, зажмурившись, потянулась к нему губами. Они стояли на самом неудобном месте, и потому Риддик не успел её поцеловать, нужно было пропустить человека идущего по коридору. От нелепости ситуации и от свалившегося с Маши напряжения, она засмеялась, захохотала, но не перестала обнимать его.

Они проблуждали всю ночь по парому: танцевали, сидели в баре, гуляли по открытой палубе, целовались в закоулках коридоров. Они не выпускали рук друг друга больше чем на 5 минут. Встречая рассвет, они решили, что Маша должна приехать к нему в Данию и немного пожить в его доме. Посмотреть на него в его буднях, на ту жизнь, в которую он хочет её забрать. Забрать к себе. Он так и сказал «к себе». Риддик объяснил, что посадив её в автобус в Россию, он самолетом вернется в Данию и там все сможет решить.

В автобусе Маша уснула. Ей снился вчерашний день, прогулки за руки, Ридик и хитрая улыбка начальника, у которого нужно было отпроситься на две недели за свой счет. Она просыпалась, улыбалась своему отражению в стекле и снова засыпала, потому что не возможно было оторваться от мечты, выпустить её из своего воображения.

Самолет из Ваанту в Каструп не долетел. Встретился в воздухе с грузовым Боингом. Из 215 пассажиров погибло 75 в их числе оказался и господин К. Дж. Риддик.