Простая история

Когда ты сидишь дома. Тебя достала твоя болезнь. Ты не знаешь чем заняться. Просто тупо надень наушники, включи музыку и уйди в себя. В свой мир, который ты создаешь всю жизнь сам.
Для меня мой мирок стал реальностью, и я не знаю, как продолжать общаться с людьми, которые так далеко расположены от мира, в котором живу я. Они сбрасывают отходы на те улицы, по которым хожу я, оставляют здесь весь негатив, а что мне делать с ним. Я оставляю его тут и просто живу. Живу в самых отдаленных уголках разума человека. Для меня не существует ни света, ни ночи. Есть вечное пространство размышлений и взглядов. Путь, на который встают немногие. Просто потому, что не находят дверь, чтобы идти по нему.
Многие люди называют живых существ, таких как я, мертвыми. Я иду и не отбрасываю тень, не отражаюсь в зеркале, выхожу из воды сухой, а в жару остаюсь белой и холодной. Я мертвая для них лишь по тому, что они видят меня каждый день, а я их просто не вижу. Они обращают внимание на мою внешность, которую считают до безумства, яркой и броской. А я ничего не могу с этим поделать, просто я родилась такой. Большие желтые глаза смотрят и не видят никого кроме тех, кто случайно попал в мой мир цвета бесконечности. Странно, но когда я выхожу в светлую человеческую реальность, я вижу пустоту. Близится конец, голубое небо рвется на части, и кроваво-красные потоки космических частиц проникают в жизнь людей. Пожирают их своей ненавистью и сосредоточенностью.
Мне страшно и мое желание не возвращаться туда никогда. Злобно настроенное стадо против таких как я, непонимающих цель, для которой мы живем. Я вижу, как ОНИ ведут за руки маленьких детей, которым суждено стать такими же беспощадными и жестокими к нам. Как бы я хотела взять их за руки и отвести в углы их разума, туда, где обитаю я, и многие другие, которых я успела забрать.
Мы сожгли все правила реальности, создали жизнь мысли и буйство красок, идущих круговоротом разума. Причислили к жизни веру и нематериальные чувства. Придали им запахи, вкус. Запомнили через объектив камеры все моменты, которые возвращаем каждый раз, когда нам этого хочется.
Я не считаю себя земной тварью. Я что-то большее. Я живу в теле человека: слабом, больном и беззащитном. Оно носит меня туда, куда я захочу. Хотела бы я проникнуть в голову каждого и сделать мир рабом своим. Но скажу честно, мне хватает этого человека, который сейчас пишет эти строки. Она обычная игрушка в играх ее разума.
В общем, это простая история, которая не имеет ни начала, ни конца. Это размышление о том, что происходит с живыми существами, которые похожи на людей. Но у них есть одно отличие: у них есть крылья, и взгляд их направлен в небо. И что бы не случилось, они смогут справиться с этим. Эти люди представляют собой единое целое. Может они и не ядро общества. Но они ядро нового рождения, которое может стать началом новой жизни.

1
«…проснись…»
Звон, крики, стоны. Улица дышит.
«…проснись…» - стучит в весок.
Она проснулась. Открыла глаза. Поняла, что сидит на белом полу. Рядом кровать. Из крана капает вода. Раковина треснула и протекает. На полу образовалась лужа.
Девушка подняла свое искалеченное тело. Нагнулась за куском ткани, чтобы стереть ржавую воду с белого пола.
Лезвие. У раковины лежало кровавое лезвие. Она посмотрела на свои руки. Еще кровоточат.
Упала…
«…проснись…проснись…проснись…»
Снова поднимется белое тело. Куда идти. Все кружится, как будто качаюсь на качелях. Такая легкость. Вытирает пятна крови и воду с пола. Падает. Снова встает. Зажимает порезанные запястья, чтобы остановить кровь.
Крик.
Совсем бледная девушка подходит к оконному проему… кроме неба ничего не видно. Приходится подняться на носки, чтобы увидеть землю. Поднимается. Прислоняется грудной клеткой к бетонной стене с облупленной краской. Все еще удерживает кровь из запястий. Видит борьбу двух собак. Хозяйка кричит. Тут собака побольше хватает за горло ту, что поменьше. Хозяйка маленькой собачонки кричит, подбегает в эпицентр борьбы и пытается вырвать малышку из зубов коварной верзилы. Ничего не выходит. Малышка, задыхаясь, пищит. Хозяйка зовет на помощь. Плачет. Маленькая собачонка делает несколько рывков и вырывается из зубов страха. Раздается истошный крик. Хозяйка падает в обморок. Бледной девушке показалось, что собачонка улыбнулась, на несколько минут, повернувшись к ней. Перебрала маленькими слабыми ножками в сторону ее окна и упала. Она истекала кровью, злобная тварь, которая убила малышку, сейчас жадно живала кусок горла, которое выдрала.
Девушка отпрянула от окна. Кровь почти перестала идти. В моменты страха за животных ее рука так пережимала запястья, что пальцы можно было сравнить со жгутом.
Она смыла запекшуюся кровь с рук. Перевернула брошенную когда-то на пол большую коробку, называемую аптечкой. Достала оттуда перекись и бинт.
«…Теперь замотана вторая рука. Где я порежу себя в следующий раз…» - размышляла она, очищая ее любимое лезвие от крови.
«…нужно выйти на улицу…подышать…» Девушка оделась. Вышла. Душная темная комната в подвале, в которой жила Она, давала о себе знать. У нее закружилась голова от глубокого вдоха, который она сделала.
Жарко. Лето. Осталось найти знакомых.
Один сидел в парке на развалившейся лавочке. Красиво одинокий. Его котелок, который уже 89 лет не в моде, романтично сидел на его голове. В нем все было привлекательно и в то же время одиноко. Он законодатель будущего, обнимал плюшевого зайца с большими пуговицами вместо глаз. Она долго любовалась на него, не решаясь подойти. Сделала шаг.
Теперь он был близко. Она стояла напротив. Двое. Странные существа. Не люди. Тени.
Он просил взгляд на свежий бинт намотанный на ее руку. Потом поднял ярко голубые глаза на ее лицо. Немного колеблясь, протянул ей зайца.
- Красивый? – указывая, на игрушку спросил Он.
- Очень… - сказала она.
- Сам сделал… - как всегда краснея, пояснил Он.
Этот удивительный парень, с ярко голубыми глазами, всегда выглядящий как Пьеро, с удивительным мастерством делал игрушки. Он был дизайнером и подрабатывал фотографом.
Он взял ее за руку:
- Болит?
- Уже привыкла…
Он потер замотанное запястье. Взял камеру, висевшую на шее. Включил ее. Навел объектив на их руки и сфотографировал.
- Красиво – сказал он.
- Жаль, что ты больше не мой фотограф…
- Жаль, что ты теперь не моя модель…
Долгая пауза молчания принесла время воспоминаниям.
- Все еще живешь под землей? – прервал он молчание.
- …все еще
- Почему ты выбрала именно то место?
- Потому что, там я совершила один из своих прекрасных грехов…вместе с тобой.
Оба улыбнулись. Девушка вытащила руку из его руки и медленно отошла на линию движения людей. Он долго смотрел ей в след. Они жили в одном мире, но что-то их разделяло. Возможно они сами…

2
-…сделай это еще раз…ДА-А-А…
Она лежала на животе с привязанными руками в спинке кровати. Ее новая игрушка, мужского пола, удовлетворяла ее сзади. Он прижимал ее нижнюю часть к своей, испытывая невероятное удовлетворение от стонов, которые Она издавала. Он наклонился и провел языком по ее спине. Начал двигаться все быстрее и входил глубже. Она выгибалась как кошка. Стоны переходили в крики блаженства. Он остановился и лег под нее. Она провела языком по его шее поднялась к уху, потом сжала его бедра своими и попросила войти в нее… Это была прекрасная ночь.
После они лежали на постели. Курили.
Запястья еще немного побаливали, немного от того, что они были связаны, и от того, что на них еще не зажили порезы. Она посмотрела на своего партнера. Он был довольно симпатичный. Кареглазый брюнет. Накаченный красивый торс, загорелая кожа.
- Что-то не так? – спросил он, заметя, как она вглядывается в него.
- Нет. Все прекрасно. Ты хорош в постели малыш.
Она легла ему на плече и закрыла глаза.
«…я все еще помню нас с тобой… наш с тобой сладкий грех, совершенный на этой постели…»
Она обняла свою игрушку и заснула.
***
Голубоглазый фотограф нес свое бледное хрупкое тело по ночной аллее. Смотрел на звезды. И кое-когда направлял свой объектив на то, что привлекало его внимание.

3
Потолок. Белый. Сломанная раковина. Опять не полностью закрутила кран. Придется вытирать пол. Сыро. Пахнет сыростью. Одеяло на полу. Холодно.
Звон. Она ошарашено прыгает с кровати. Собирает вещи и прячется за сломанный шкаф. В оконный проем, разбив стекло, влетел мяч, ударившись о сломанную дверцу шкафа, он отскочил, причинив при этом девушке боль, дверца шкафа ударила ее по плечу. К окну подбежали дети.
«…черт…надо уходить от сюда пока меня не нашли…» Девушка надела черный сарафан прямо на пижаму, поправила черную густую челку, схватила вещи и кинулась бежать по темноте к выходу. Слышала голоса детей. Они боялись темноты. Решали, кто пойдет первым. Девушка, мечась от одного темного угла к другому, искала выход из подвала. Свет. Конечно. Еще один оконный проем. Здесь можно вылезти. Она выкинула одежду. Потом ее худое тельце появилось на свету. Она быстро закрыла оконце. И побежала.
Ее убежище обнаружили. Ей нельзя возвращаться домой. Она сбежала.
Дома. Она устала идти. Куда идти? Некуда. Парк… Ведь Он там. Ее фотограф. Он всегда там. Он ждет ее. Она чувствует. Она направилась к нему.
Добежала…
Он сидел. Да, на той же сломанной лавочке. Снова красиво и странно одет: черная рубашка с короткими рукавами фонариками, наглухо застегнутая, красный галстук, со смешным значком который Он сделал сам, узкие черные джинсы и все это дополнено котелком, смешно сидящим на его голове. Она улыбнулась и сделала шаг. Но…Он не был красиво одинок. Что-то произошло. Он держал девушку и фотографировал их руки. У нее был красные напульсники на руках. Но под ними ничего не было: ни порезов, ни шрамов, ничего. И Она это знала. Девушка с красными напульсниками была совершенно обычной. Не моделью, ни дизайнером, ни фотографом. Полная безвкусица. Одежда не сочетается. Она чем-то повторяла за ним. Черная кофточка обтягивала жирок на животе. Галстук был совершенно никчему (ведь у нее не рубашка). Закончив фотографировать, он поднял голову, но не на ту девушку, а на нее. В его ярко голубых глазах блеснула слеза. Она хотела подойти к нему, но не решалась. Он ждал. Смотрел на нее. Она колебалась. «Красный напульсник» рукой повернула его лицо к своему. Он слез с лавочки. Его хрупкое нежное тело казалось, сломается, когда та обняла его за шею. Ему пришлось нагнуться потому, что девчонка была меньше его на две головы. Не такая изящная, как Она, и Он это понимал. Девчонка взяла фотографа за руку. Он обернулся, чтобы последний раз посмотреть своими великолепными глазами на Нее.
Она стояла и смотрела ему в след. Понимая, что происходит. Помня его последние слезы, и последний раз, когда он обернулся и потерялся вместе с той в людской толпе. Она медленно подошла, держа свои вещи в руке, к лавке. Плюшевый заяц. Он оставил его для Нее. Чтобы она помнила о Нем, и Он был рядом с ней.
Она села на лавку. Кинула вещи. Обняла зайца.
«…я всегда буду с тобой… всегда…»
***
- Я красивая? – девушка с красными напульсниками начала медленно раздеваться перед Ним.
- Иди ко мне…
Не ответив на вопрос «напульснику», он помог ей раздеться. Разделся сам. И провел день, получив удовольствие от куклы, которая только и мечтала получить его.
 
4
Будильник папы. Давно Она не слышала его. Белый потолок. Зажегся синеватый свет в коридоре. Утро дома.
«…я дома… это странно…». Она закрыла глаза и около часа притворялась что спит. Пока родители не ушли на работу, пожелав друг другу удачи. Она осталась дома одна. Она встала, достала из-под кровати мягкие домашние тапочки и медленно пошла в ванную. Пока она жила в подвале, уют успел уйти у нее из памяти. В душной темноте подземного жилья все было рядом. Была единственная комната: кровать, раковина, туалет, душ и шкаф, ну и один маленький оконный проем. Все удобства для летнего жилья. Все это было пока не эти дети. Она ненавидит детей. Ненавидит игру в футбол. Ненавидит свою квартиру, в которой сейчас живет. Ненавидит свое модельное агентство, за то что там нет Его. Ее любимого синеглазого Фотографа.
«…где же он сейчас???...»
Думая о нем, она оделась. Быстро перекусила. Положила плюшевого зайца в сумку. И, включив громко музыку в наушниках, отправилась на поиски солнечного дня. Только для себя. Красиво и одиноко. Как Они вдвоем, когда-то любили…

***
«…чудесный день…»
Она шла как тень. Тонкие ножки в черных капроновых чулках, белые босоножки из блестящей белой кожи, черное коротенькое платьице с рукавами фонариками и блестящими серебряными пуговицами, затянутое белым широким кожаным ремнем с большущей бляшкой черепом. Ее черным длинным, густым волосам, с челкой, всегда начесанной на оба глаза, мешал развиваться по ветру белый ободок с большим бантиком. Явная ретро культура, смешанная с красивым вечным миром, в котором пребывала Она уже многие годы. Кто-то считал ее приверженцем какой-то субкультуры. На улице много таких последнее время. Выдавали Ее сумка через плечо, с десятком значков, разных размеров, изящные бантики и заколочки, вечно забинтованные руки, порезы на теле. Возможно, она любила причинять себе боль потому, что боль возвращала ее любовь к жизни. Любила чувствовать себя беспомощной в глазах других. Плакала в местах, где много людей. Она любит свои странности, считая, что может все. Но есть единственная вещь, которая ей не подвластна. Она не может понять, что разделяет Ее и синеглазого фотографа. Ведь они такие одинаковые. Они всегда понимали друг друга. Стоило только посмотреть в глаза и все становилось слишком понятно, чтобы говорить что-то. Она помнит его широко открытые глаза, которые всегда смотрели в небо, наверное, по этому они с каждым годом становились все синее. Она помнит его губы, когда-то он проколол нижнюю губу, сам, ради интереса, что же ему сделают окружающие, но все прижилось и никто теперь не обращает на это внимание. Все еще чувствуется во рту вкус его странных поцелуев, когда он еле касаясь своими губами ее губ, проникновенно и осторожно касаясь своими пальцами ее щек, ласкал своим языком, бархатным и мягким, ее нежный рот. Да, он курил. Но он курил такие сигареты, которые придавали его поцелуям нежность и томный аромат. Это притягивало Ее. А он играл ей. Он еле касался ее тела, своими бледными хрупкими руками. Его длинные пальцы настолько нежно и плавно скользили по ее телу. Он знал каждый уголок Ее тела, знал, где провести и чем, чтобы не дать Ей остыть. Она была его тайной, а он был ее. Они не были даже друзьями. Просто жили в красивом одиночестве. Оба. И им не нужны были друзья. Их знали все. Каждый в городе знал, как их зовут. И казалось эти глупенькие дети, считающие себя неформалами, и называющие Ее и Его именами которые они придумывали, сделают все, чтобы общаться с ними. Кому-то везло. Она любила наслаждаться и свободу. Ему было труднее. Он любил тайну, свободу неба и молодых девушек. Но Их объединяли: их странный мир, который они строили как карточный домик, красота, вечность, ведь жить с временем было слишком трудно для таких как они и звездные ночи. Когда-то давно. Еще когда они были совсем юными тенями. Они выходили на ту самую аллею, садились на сломанную скамейку, исписанную ими самими странными знаками, и смотрели на звезды. До самого утра. Пока звезд переставало быть видно. Тогда они оба взяли в руки фотокамеры и, не расставаясь, ходили вместе, фотографируя друг друга и мир вокруг. И тогда же реальность начала рушится. И сейчас, до сих пор они существуют в, непонятном обычным людям, мире. Их пути немного расступились. Она стала моделью, а он фотографом. Но это лишь укрепило массивные мосты между его берегом и ее.
Близился вечер. Она сидела в парке. Она помнит как две тени, совсем хрупкие люди. Беззащитная худенькая девочка, беззащитный худенький мальчик. Они были даже похожи внешне. Как два цветка, которым не нужен свет и пища чтобы расти. Только они. В этом мире место только двоим людям. Именно им. Законодателям вечности будущего. Учителям, живущим без дня и ночи.
Мысли ушли. Она как будто очнулась ото сна. Музыка все еще играла в наушниках. Она посмотрела на плюшевого зайца с большими красными пуговицами вместо глаз, обняла его последний раз и положила на лавку.
«…прости…но ты всегда рядом со мной…»
5
Все походит. Время лечит. Но только тогда, когда ты забываешь обо всем. А забыть то, что видишь каждый день невозможно. Лето. Солнце. Все изнывают. От жажды наслаждений. Возбуждения. Все как с цепи сорвались. Девушки в коротких юбках. Неужели они думают, что никто не видит их мыслей. Парни расстегивают рубашки, показывая накаченный торс. В их глазах только и заметно, они как хищники ищут свою жертву, готовы сорвать с нее одежду и насладиться, приторно сладким привкусом любви, как некоторые это называют. А на следующий день, словно ненасытные волки искать жертву снова. А девушки. А что они могут сделать. Они рады чувствовать себя куском мяса. Они и сами делают из себя его. Бегут за модой. И такой модой, чтобы видно было, как им хочется волка, который будет разрывать их на куски, лизать, царапать. Прекрасная боль. Боль, которой наслаждается каждый. Даже самый наивный ангел, попадая на грешную землю, с нетерпеньем ждет момента. Чистота и непорочность потеряли в людях смысл. Это есть жизнь. Черная. Ядовитая.
Утро. Она проснулась не у себя дома. Ее родители уже не видели ее два дня. Для них это было не ново. Они слишком много ей позволяли и позволяют, и если им захочется что-то изменить в Ней, то будет уже слишком поздно. Рядом лежала игрушка. Его грудная клетка медленно поднималась и опускалась. Она отвела от него глаза. Зачем он ей. Все равно он ей не нужен. Зачем ей игрушки. Ведь она уже взрослая девочка. Иногда она играет. Да. Но на сегодня она наигралась.
Она встает с постели. Голова жутко болит. Значит вчера она пила и достаточно много. В горле сухо. Нужно найти ванную или кухню. Срочно нужно попить или она умрет от жажды. Она медленно встает. Ее руки. Странное чувство как будто после свежего героина. Она сморит на свое обнаженное тело и замечает ранку от укола на плече.
«…черт…неужели морфин??...»
Она оборачивается и с отвращением смотрит на живую игрушку. Он открывает глаза.
- Привет, детка… как ты?...ты была просто прелесть! Я еще не встречал таких, как ты…еще хочешь?
Она отвернулась и надела розовые шелковые трусики.
- Где туалет? – бросила она.
- эээ……направо, потом прямо, там будет белая дверь. Ты какая-то странная тебе не понравилось?
Она повернулась к нему и эротично облизала языком свои губы, проведя тонкими пальцами по красивой груди. В его глазах почувствовалось возбуждение. Она отвернулась. Ей действительно теперь было противно смотреть на нее. У него было обычное тело. Глупый мелированный брюнет, серые пустые глаза жадно смотрели на нее. Гадость. Она отвращено отвернулась. Ей было противно и потому, что она провела с ним ночь, и потому что такой пустой человечишка считает себя секс символом, но еще было кое-что. Он напоил ее до такой степени, что она наверняка раскрыла секреты своего мира. Морфин. Выйдя из туалета, она обнаружила свою сумку. Остался последний пузырек морфина.
«…ненавижу…эти игрушечные люди не замечают, что делают с собой…даже не знают, зачем им это…думают только о себе и о кайфе…ненавижу…»
Она зашла к нему в комнату и начала искать лакированные клепанные красные босоножки. Она как всегда необычная. Короткое черное платье-тюльпан. Под грудью, придавая изящность всему этому ретро - нелепому платью, обвивалась широкая розовая лента, завязанная большим бантом спереди. Ее густые лоснящиеся волосы были немного взъерошены. Это придавало ей какую-то неповторимость. Она была прекрасна. Достала из-под дивана босоножки, одела и застегнула железную клепку.
- Уходишь? – удивленно спросил он.
Она, не отвечая, вышла из комнаты. Игрушка, шокированная таким поведением своей королевы, обвернувшись одеялом, выскочил в коридор.
- Что происходит? Детка, я обожаю тебя, останься…
Она бросила на него томный взгляд. Улыбнулась.
- Тебе хватит, baby…
Захлопнулась дверь. Свежий воздух проник в коридор. Еще одна сломанная униженная игрушка. Прекрасный день…
***
Он шел по лестнице снова с фотоаппаратом, держа за лапу того самого плюшевого зайца. Он забрал его. Ему жалко оставлять свои работы. Они требуют труд. А он не трудится напрасно. И этот заяц был сделан не напрасно. Все, что произошло, было не напрасно. Он поднялся на двенадцатый этаж. Открывает люк на крышу. Свобода.
«…так вот что она любит…»
Он понял. Шагнул к краю. Нет страха. Вечность.
Он сфотографировал землю…

6

Кому-то суждено проснуться сегодня. Кому-то предстоит снова мучиться. Жить. Она любит жить, так же как любит жить Он. Сегодня солнце снова яркое. Он, в надежде увидеть лазурное небо, вдохнул кислород и открыл глаза. Немного морщась и не понимая, что происходит, встает. Где он? Ведь он должен лежать на крыше высокого дома. Его голубым глазам больно от темноты, которая начала давить на него. Где солнце, где долгожданный свежий кислород в легких? Зеленые исписанные стены. Запах гнили и падали. На него начал давить страх. Он смотрит вверх. Разбитая лампочка.
«…я под землей?...вместе с ней?...»
Вопросы, вопросы. Нет света. Душно. Как в могиле. Где он. Решетка на окне. Что происходит? Он поворачивается к выходу. Боль. Его тело болит. На руках синяки. Одежда грязная. На черной рубашке в области груди явные отпечатки следов от ботинок. Сумки и зайца нет. Паника. Дверь. РЕШЕТКА. Он в панике подбежал к решетке. Тянет ее изо всех сил на себя. Но его слабое тело не может даже заставить трястись дьявольские решетки.
- Эй? – он кричит, пытаясь звать на помощь. – Кто-нибудь выпустите меня…
- Ты чего орешь?
В его грудь последовал крепкий удар кулаком. Он падает. Сжимает губы. Боль. Не понимает за что все это. Не понимает где он. За решеткой стояла огромная тень. Она загораживала весь свет, пускай от лампочки, но свет был так нужен Ему сейчас. Какой ужас Он испытывал, глядя на эту черную жуткую тень. Его синие глаза стали мокрые. Он закрыл их, пытаясь высушить. О. не хотел, чтобы эта тень бросилась на него и разорвала. Если это смерть, то он должен встретить ее достойно. Тень начала открывать выход. Он приготовился прыгнуть, чтобы пройти сквозь тень и выскользнуть наружу. Железные прутья начали расступаться. Фотограф широко раскрыл глаза и с изящной быстротой направился тени. Но. Тень сильнее. Она схватила его.
- ПОМОГИТЕ… - этот крик единственное, что четко он смог выдавить из себя.
Тень прижала его слабое тело к стене.
- Наркоман что ль?
«…тень издает звук?...» Он немного успокоился, зная, что если существо умеет говорить с ним можно договориться. И возможно это не даст результатов, но тогда Он поймет, как существо мыслит.
- Чего ты на крыше делал?
«…еще один звук от тени…» Он попытался заговорить с тенью.
- Где я? В аду?
- Я сейчас шею тебе сверну, и в рай попадешь!
- В рай?
- Садись.
Тень бросила Его на стул у лампы. Все как в страшном сне. Сама же тень скользнула за стол. И начала задавать вопросы. Грубо. Ее речь была странной. Такая же, как у тех теней, что ходят на улице, что проходят у лавки, на которой он любит сидеть.
- Кто такой?
- Ангел…
- Ты со мной не шути, а то будешь сидеть здесь в аду дольше, чем надо.
- Вы человек!
- Не понял?
Он догадался, что тень, которая была перед ним – есть обычный человек. И понял, что нет смысла с ним говорить. Он узнал это место, в котором сейчас сидел. Обычная комната, где собирались только что пойманные преступники.
- Где мои вещи?
- В нужном месте.
- Где они? Мне они нужны!
- Я же сказал они там, где им надо лежать!
- Им НАДО лежать рядом со мной.
Раздался звонок. Человек в форме поднял трубку цвета молока, и провод змеей заструился к его уху за трубкой. По его лицу было заметно как змея – шнур жалит его. Он корчил гримасы, издавая звуки. Фотограф потянулся рукой туда, где когда то висела камера. Но ее там не оказалось.
«…жаль…у человека…столько эмоций на лице…редко увидишь такое явление…»
Человек положил трубку на место. Презренно посмотрел на фотографа. Потом нагнулся и достал Его вещи. Сумка, фотоаппарат и плюшевый заяц.
- Чего, игрушки сам делаешь, говорят… - у человека сделалось обычное лицо, пустое и равнодушное. Как обычно. Как у всех.
- Сам.
- Ну, иди уже. Тебя там ждут.
Человек грустно откинулся на спинку и взглядом указал на деревянную дверь. Синеглазый ангел последний раз посмотрел на человека, в надежде, что в нем промелькнет хотя бы искра эмоций, искра любви к вечности и жизни. Но нет. Слишком глубоко этот человек погряз в жестокой реальности.
Он вышел, закрыв за собой стершуюся со временем дверь. Поднимает глаза. Вот он свет. Стоит она и смотрит на Него. Ее желтые большие глаза, как всегда жирно подведены карандашом. Она как всегда прекрасна. Как всегда короткое платьице, дополненное Его аксессуарами. Где-то далеко он желал ее. Как тогда под землей. Хотел все вернуть. Хотел быть небом, чтобы Она солнце всегда была в окружении его. Он сделал шаг. Они были рядом. Он взял ее за руку. Потер свежий бинт. Накинут сумку на плече. И произнес:
- Спасибо…
Она улыбнулась. Она всегда знала, что он хочет ей сказать. И понимала, что ей не нужно сейчас отвечать. Он поймет все сам. И ей не нужно было объяснять, каким способом она вытащила его из ада. Все было и так слишком ясно. Он опустил ее руку. Они вышли на свет. Она проводила его домой. И куда она уходила, ему было не важно. Ведь они всегда будут вместе. Они живут в мире, где невозможно потеряться. Им двоим. Они короли этого мира. И в нем у них столько же возможностей даже больше, как и у правителей стран в человеческом мире
7
«…пришло время…нет…не умру…нечем дышать…» Лежа в ванне она теряла сознание. Кровавая вода уже сочилась через край. Ее ноздри еле касались воды. Барабанная дробь. Взрыв. Она почувствовала, что летит. Она висела в воздухе. Вокруг ничего. Только тьма. Она боролась, пытаясь не видеть свет, который сочился сквозь ее ресницы. Кто-то крепко сжал ее талию. Она приоткрыла глаза. Она действительно плыла по воздуху. Неравномерно. То подлетая выше, то спускаясь ниже. Ее рука как у сломанной куклы делала неестественные движения. Она была неуправляема. Попыталась поднять руку. Ничего не получалось. Тело было слишком слабое. Она почувствовала, как легла на что-то мягкое. Странные звуки вокруг. Похоже на крики. Стоны. Слезы. То-то теплое опустилось ей на лоб. Потом это нежно поползло по ее телу вниз. Накрыло ее тело. Затем по ногам, как будто кролик, приближающийся к ее интимной части, ползло что-то неведомое ей. Она ждала оргазма. Но пушистый нежный кролик лишь только прилег на ее нижнюю часть. Но вдруг стало слишком холодно. Ее кто-то укусил за руку. Боль. Невыносимая. Она хотела позвать на помощь. Но из ослабленных легких вырвался лишь слабый стон. Она почувствовала влагу на теле. Может, это был пот, а может, это была вода. Ведь воздух только что поднял ее из ванны. Она снова начала парить в воздухе. Звуки стали громче. Они чем-то были похожи на человеческую речь.
Стены. Лестницы. Улица. Белая клетка. Боже. Ее хотят засунуть в клетку. Она попыталась вернуть гравитацию. Поворачивается. Но вдруг. Боль в ребрах. Воздух хочет уничтожить ее. Он хочет лишить ее свободы. Что происходит. Она в клетке. Какой ужас. Она широко раскрывает глаза. Ей не хватает воздуха. Темно. Тени. Люди. Они связывают ее. Что происходит? Клетка начинает дрожать. Страх. Паника. Она пытается вырваться. Но змеи веревки так стянули ее тело, что невозможно даже сделать малейшее движение.
«…звери…хищники…»
Ему мысли путались в бесконечные цепи. Кольца цепей сжимались все сильнее. Она хочет кричать. Но не может. На лице ее лежал прозрачный паук, который сшил ее рот своими склизкими веревками. Клетка дребезжала. У нее текли слезы. Она чувствовала себя в мясорубке. Ничего не понятно. Ее хотят сожрать тени. Нет. Паника. Страх. Кошмарный сон. Она закрывает глаза. Пытается представить, что это сон, но, открывая глаза, понимает, что этот сон испытание. Он никогда не закончится.
Клетка работала не долго. Пришло время. Она устала держать ее в своих железных руках. Она снова начала парить. Нет, не она парила. Она все еще была связана. Снова широко открывает глаза. Небо. Синее. Где же Он? Где его синее глаза? Он сейчас ей так нужен.
«…где ты?...»
Неужели небо. Она не понимала где она. Уже умерла, если не может проснуться. Нет, она хочет жить. Из ее глаз полились слезы. Над ней нависла тень, закрыв прекрасное небо. Что-то проскрипела. И снова. Боль. Колющая боль в руку. Зачем тени жалят ее?
***
Белы потолок. Она поворачивает голову. Окно. Дождь. Летний дождь. Небо плачет потому что она не рядом с ним. Снова поворачивает голову. Белый потолок. Поворачивает в другую сторону.
«…Боже…спасибо…»
На нее смотрели прекрасные синие глаза, о которых она так мечтала. Они оба смотрели друг на друга не отрываясь. Он навел на нее объектив и сфотографировал. Она не почувствовала боли в глазах от вспышки. Он опустил камеру. Они снова вместе. Он услышал, когда она просила его прийти. Он скользнул губами по ее плечу. Спускается вниз по руке. Она следит за ним взглядом. Он доходит до локтя и поднимает голову. Своими нежными бледными пальцами гладит свежий бинт, перетянувший ее вены…
- Болит?
- Уже привыкла…
Они снова посмотрели друг на друга. Два ангела, которые любят жизнь. Но любят ее не так как все. По-своему.
- Кто она? – она снова посмотрела ему в глаза.
- Кукла… - он улыбнулся.
Она улыбнулась ему в ответ. Она знала, что он это скажет. А он знал, что она спросит о ней. О тех. С кем он был. Но они оба знали одно, они никогда не умрут. Если им когда-нибудь суждено будет умереть. Они сделают это вместе. Ведь их мир должен жить. Или умереть. Он будет жить пока Они живы. Он умрет, когда они умрут. Их решение - жить вечно…

8
Ее выписали. На следующий день она прибыла домой. Мобильный телефон порос сообщениями как пылью.
«…игрушки желают насладиться…»
Она знала, кто посылает ей все эти сообщения. Ее поклонники. Ее игрушки. Она даже не читает их. Удаляет. Зачем они ищут ее. Если она захочет. Она сама найдет их.
Этот день предвещает быть великим. Великим и скучным. Ведь этот день она проведет со своей семьей. Возможно, они любят ее. Но не понимаю. Если бы все было великолепно, то она бы не сбежал от них. Не создавала бы свой мир. Что мешает им и ей. Они слишком реальны. А она не понимает их. Они учат ее. Беспокоят. Заставляют связывать себя по рукам и ногам. Заставляют строить вокруг себя стену. Бетонную. Закладывать кирпичами. Чтобы быть похожими на них. Бояться. Пропитаться страхом. Быть ничтожно приземленной. Реальной. Она никогда этого не хотела. Она была рождена для чего-то большего, чем стать просто человеком. Таким как ее родители. Да они считают себя реализовавшимися. И считают ее еще маленькой, чтобы действовать. Двигаться. Летать. Быть ангелом. Неужели они не понимают, что должны гордиться таким ребенком. Она единственная такая в этой вселенной. Она мыслит иначе. Она будет вести за собой толпы людей. Она все прекрасно понимает. Она знает гораздо больше чем Они. Все. Она запоминает все, что ей нужно. А они пытаются приземлить ее. У нее широко раскрыты глаза. Она видит мир. Мир в полном его предназначении. Весь. Все его цели. Она видит людей насквозь. Знает, чего они хотят. Она есть их рентген. Вся их грязь видна. От нее ничего нельзя скрыть. Как бы эти слепые, пустые люди не прятались. В ней тоже есть та же грязь. Ведь ее родители те же люди. Они создали ее. И их решение было оставить ее в живых. Спасибо им за это. Но почему они так реагируют на все ее действия. Если они родили ее. Пусть наслаждаются. Она уже достаточно взрослая. Ее учителями становятся небо, солнце, природа и Он.
Целый день дома. Она лежит на кровати. Поворачивается, то влево, то вправо. Он. Почему она думает о нем. Она никогда не задумывалась над тем, чтобы быть с ним снова вместе. Они оба этого не хотят. Но она помнит. Помнит, как он всегда гладит ее руки. Сморит на нее синими глазами. Складывает руки на фотоаппарат, когда ждет ее в пустынном парке. Ночью. Утром. Днем. Она знает, он всегда там. Это их любимые места. Она помнит единственный шрам на его теле. Это было ее ошибкой. Она заставила его сделать это. Но потом поняла, что его тело должно оставаться неприкосновенным. Белым, легким, хрупким. Родители говорят, что, такие как он рано умирают. Такие не нужны в обществе. Он даже не похож на мужчину. Нет. Он больше. Он ангел. Может он не нападет. Но он сумеет защитить. Теплом. Любовью. Памятью. Объективом. Черно-белой фотографией. Ей никогда не нужно было большего. Только жить, и не задумываться над тем ради чего живешь. Как и ему. У них нет цели. Они просто живут. Живут как могут…
9
Он бежал, понимая, что люди преследуют его. Он знал, чем может кончиться все это, если он остановится. Люди в черном. Они бежали за ним толпой. Как стадо глупых баранов. Они смотрели на него своими кровавыми жадными глазами. Он знал, чего они хотят. Его крови. Чтобы он лежал на дне какой-нибудь ямы. Мертвый. Они хотели разрушить его мир. Он не мог отбиваться. Он один. Против всех.
«…только бежать…не останавливаться…»
Бежит. Незнакомая местность. Он теряется. Что происходит. Тишина. Никого вокруг. Хочется звать на помощь. Задыхается. Его сердце рвет грудную клетку. Оно сейчас взорвется. И он захлебнется в своей крови. Заворачивает в переулок. Единственный человек. Да. Он ему поможет. Укроет. Нет. Тот человек, быстро шмыгнув в дом, нашел себе укрытие. Конечно. В мире людей каждый сам за себя. О чем Он думал. Ведь он, создавший свой собственный мир, давно понял, в чем суть земной жизни – человеческого мира. Этот мир давно разочаровал его и ничем ему не помогал. Никогда. Даже сейчас, когда его черной волной вот-вот настигнет смерть, порвет его на куски. Он будет умирать в мучениях. Он понимал это.
Бежит. Его ноги несут его как могут. Если его не убьют. Он умрет от изнеможения.
«..нет жить…бежать…»
Неужели всю жизнь ему придется провести в бегах в мучениях. Он увидел цель. Дом. Чердак.
«нет…бежать наверх нельзя…»
Оборачивается. Стадо разделяется. Они хотят поймать его. Как мышку. Они окружают его.
«нет! ДУМАЙ ЖЕ! ДУМАЙ!»
Его голова, казалось, взорвется вместе с сердцем. Его мысли путались. Голова кружилась от нехватки кислорода. Страх овладел им. Не давал мыслить. Сковывал мышцы. Он не мог больше двигаться. Но это было необходимо. А то его ждет невыносимая, гадкая смерть в лапах этих чудовищ, которые пускают белую длинную слюну, глядя на него.
Он снова оборачивается. Они разбежались. Глупое общество глупых людей. Они думают, что он побежал прямо. Он в надежде широко раскрывает синие глаза и бежит в обратную сторону. Да, действительно они выбежали с другой стороны дома. Ему ненадолго стало смешно. Как Он, который живет не по правилам человеческой жизни и не понимает существ, населяющих эту планету, смог разгадать «коварный» план этих тварей земных.
Он бежал. Он был горд собой. Но гордость не давала повода не боятся. Страх все еще заплескивал его вместе с головой. Да. Вот же она. Цель. Ее дом. Она всегда его укроет. Она не такая, как все эти тени. Она второй создатель того мира, в котором они оба живут. Но что если он ей помешает. Вдруг она спит. Он знал все ее привычки, поэтому всегда ждал, когда она подойдет сама.
«…прости, но мне придется…»
В дом кто-то заходил. Еще чуть-чуть. Стадо настигало его. Его что-то сильно ударило в спину сзади. Он упал. До нее осталось совсем чуть-чуть. Он начал подниматься. Удар в живот. Он падает на спину. Как можно быстрее, превозмогая боль, он встает и снова бежит к ней. Удар чем-то тяжелым по голове. Снова удар по ноге. Он падает. Дверь в подъезд закрыла. Надежда погасла. Он начал бороться. Бороться за жизнь. Он хотел жить. Он знал, что только чудо может спасти его.
Его били. Разбили губу. Кровь. Удар. Похоже, сломали указательный палец на руке. Его убивали.
Он открыл свои синие глаза, чтобы увидеть свою смерть. На него поднимался черный тяжелый ботинок. Пыль с них посыпалась в глаза. Ему раскрошат череп. Он рывком увернулся, покатившись по земле. Что? Свобода. Он был всего в полутора метрах от стада тупых убийц. Бежать снова. К ней. Он отбежал от убийц еще на несколько метров. Он ждал, что кто-то зайдет в подъезд. Но он готов был защищался. Вот. Один из убийц сорвался с места и словно бык, шипя и кружа пыль, несся на него. Бедный парень, худой грязный, избитый был целью быка. Бык несся на него, не понимая, что тот ему совершенно ничего не сделал. Ничего. Он был просто другим. Не таким как бык.
«…что будет?...»
С этими мыслями Он широко раскрыл свои глаза, отцепил от грязного галстука значок и вытянул руку. Бык пронесся мимо него и остановился. Казалось, он сейчас упадет. Синие глаза долго за ним наблюдали. Бык повернулся. Стадо, стоящее в двух шагах, с изумлением наблюдало происходящее. У быка была вспорота щека, порез шел по шее, спускался на грудь. А на груди, среди висящих тонких кусков кожи, красовался значок человека, которого этот бык пытался убить. «Я слаб» - гласила надпись значка. Кровь хлынула из порезов. Бык, зажимая раны, выдернул значок и отошел к стаду. Бык свалился им на руки. Что-то говорил.
Человек шел к ее подъезду. Да. Он дождался.
«…надо бежать пока не поздно…»
Пока стадо, свирепея, готовилось наброситься на него. Парень быстро подобрал значок и что есть сил побежал к закрывающейся двери.
- Стой, сука, я найду тебя, порежу!!! – неслось в след…

10
Ее подъезд дышал ей. Ее запах. Дверь подъезда была закрыта. Тишина. Ни звука. Ни света. Все лампочки были выключены. Дом спал. Возможно, как и она сама. Он поднялся на ее этаж. Восемь утра. Ее родители, скорее всего, на работе. Прохладное летнее утро. Оно прекрасно. Так же как и она сама. Он сел рядом с ее дверью на бетонный пол. Сердце все еще колотилось. Немного посидев, он поднялся на ноги. Они ужасно болели. У него заслезились глаза. Боль пронзала все тело как иглами. Но он был рад, что ЧУДОМ вырвался из лап смерти.
Ее дверь. Коварно устрашающая. Черный дуб. Наверное, когда ее родители ставили эту дверь, именно Она вбирала дверь. Неожиданно дверь открылась. Перед ним стояла Она. В коротком белом платьице, которое она называла ночным. Ее черные волосы небрежно лежали на плечах. Не было черного макияжа. У нее были красивые длинные ресницы, которые она никогда не красила. Все было прекрасно в ней.
- …Тебе нужно отдохнуть… - тихо сказала она и впустила синеглазого фотографа.
Он же, не говоря ни слова, последовал ее приглашению.
Она посадила его на стул рядом со своей кроватью. Он не сопротивлялся. Ему было слишком больно. Она сняла с него галстук и рубашку.
- …через несколько часов они будут чистыми, - сказала она и не на долго ушла, куда-то в недра своей квартиры.
Ее комната была как будто живой. Не удивительно, что Она большую часть жизни провела именно здесь. Неубранная постель. Беспорядок, создававший какой-то странный уют. Комната дышала. В ней были запахи не такие как во всей квартире. Другие. Как будто она представляла собой отдельное здание…Отдельный мир…
Зашла Она. С баночкой перекиси и ватой. Ее левая рука была обмотана свежим бинтом от локтя до запястий. На правой лишь был вчерашний бинт на запястье. Она нежно начала дотрагиваться влажной ваткой до его лица. Правой рукой она держала ему голову. Ее нежные белые пальцы массировали его пыльный затылок. Он закрыл глаза и поддался ее нежным рукам, которые никогда не причинят ему вреда. Он опрокинул голову. Он двигалась все нежнее и нежнее. Его тело перестало чувствовать боль. С ним что-то происходило. Впадение в некий транс. Казалось, они встретились в их мире на мосту, соединяющем ее и его берега. Нежность, доверие. В ней было все. Ее рука с влажной ватой спустилась ниже. На его грудь. Он облокотился на спинку стула. Она двигалась медленно. С ними обоими что-то происходило. Что-то неясное.
Пахло свежими цветами. Было прохладно. Не смотря на то, что было жаркое лето. Ее комната всегда была отлична от всего мира, который был создан ее родителями в квартире, или людьми на улице. Он растворялся в ней. Чувствовал каждое ее прохладное прикосновение, которое снимало боль. Он не хотел, чтобы этот день кончался. Как ему хотелось в тот момент запомнить все это на камеру.
Она прикасалась к нему, испытывая невероятное блаженство от его шелковой кожи. Белой, изнывающей от боли. Она старалась приложить все свои эмоции и силы что бы спасти его от всего того, что настигло его сегодня. От него веяло теплом. А ей так не хватало истинного тепла. Чувств. Ей надоели все ее игрушки, которые только охлаждали ее. Ее сердце забывало - что есть настоящее чувство тепла.
Она почувствовала как тепло пробирается по ее ногам к талии. Он проводил своей рукой по ее телу. Она встала перед ним на колени и сложила голову ему на ноги. Он поднял ее лицо. Они посмотрели друг на друга. Долго не сводили глаз. Он спустился со стула. Теперь они вместе сидели на полу. Как раньше. В детстве. Она подняла руку и положила ему на щеку. Он закрыл глаза. Она медленно приблизила свои губи к его губам. Их лица, казалось, сомкнутся в поцелуе. Но они сидели, приблизившись к друг другу, на сколько позволяло расстояние, при котором они могли чувствовать друг друга не соприкасаясь.
Его дыхание. Ее дыхание. Его тепло. Ее прохлада. Запахи смешивались. Они не могли ничего сделать. Она только могла положить руку на его щеку. А он мог только погружаться в их мир и чувствовать там Ее.
Казалось, все это уничтожало их обоих. Они не могли прикоснуться к друг другу. Его душили странные чувства. Эмоции. Его легким не хватало воздуха. Она же не могла смотреть ему в глаза. У нее текли слезы. Происходили странные превращения. Неужели им не суждено высушить реку, разделяющую их берега. Река выделяла смертельные испарения для них обоих. Им нельзя долго находиться на мосту.
- Что происходит? – все еще не открыв глаза, говорит Он. – Мне трудно дышать!
Он лег на спину. Потянут за собой ее.
- Что ты делаешь? Тебе плохо? – она открыла глаза и смотрела, как он, будто теряя сознание, велит ей помочь ему.

11
Он лежал на мягком белом полу. Раскинув руки. Наивная, почти детская улыбка не сходила с его лица. Он держал ее за руку. Она поняла, что именно он хочет. Она опускает свое лицо к нему. И смыкает свои губы с его губами. Поцелуй такой сладкий. Хочется не останавливаться. Никогда. Он потянул ее за собой, для того чтобы они были вместе. Она поняла это. Ложится рядом с ним. Поворачивает его лицо к своему, чтобы не разрывать поцелуй.
Лежат на полу. Закрыты глаза. Их мягкие губы нежно соприкасаются. Прохлада. Вкус его сладкой крови. Она приблизилась к нему телом. Он положил свою руку ей на талию. Поднимает выше. Гладит спину. Она прижимается к нему. У нее текут слезы. Он чувствует, что ее лицо становится соленым, но не останавливает поцелуй. Он прекрасно понимает, из-за чего она плачет. Они никогда не могли быть вместе. Они не знают даже имен друг друга. Они боялись спросить имена до сих пор.
«Как она прекрасна…»
 Они остановили поцелуй и открыли глаза. Частое дыхание. Сердца бешено колотились в груди. Ее глаза блестели от слез. Ее губы красиво и обаятельно улыбались. Он улыбался ей в ответ. Он отвел глаза. На пыльном столе лежала камера. Он поднялся. Его лицо чуть затронуло чувство боли. Удары, нанесенные чуть раньше, давали о себе знать. Она наблюдала за его движениями. Теперь камера была в его руках. Он сдул пыль с великого изобретения человека, как он считал. Открыл объектив и навел его на Нее.
Она лежала на белом полу. Ее правая рука лежала на черных волосах, небрежно раскинувшихся на полу. Левая рука лежала на животе. Ее глаза, из-за сна превратились в черные. Белая кожа, совсем белая. Она повернула голову к правой руке, давая ему знать, что готова, чтобы е фотографировали. Вспышка. Он улыбнулся ей снова. Он пытался сделать запомнить ее такой, какая она сейчас была. С помощью камеры и нажатия средним пальцем на кнопку «фото». Нажимая указательным пальцем (его верным помощником в создании шокирующее прекрасных фотографий), Он чувствовал невыносимую боль. Вспышка за вспышкой. Он обожал ее тело. Обожал, как она позировала. Она лежала и не смотрела на камеру. Она не хотела смотреть своим пронзительным сонным взглядом на тех, кто будет смотреть эти фотографии.
Он упал на колени. Она резко поднялась с пола. Чувствуя, что что-то не так. Вспышка. Он просто хотел поймать ее в таком настроении. У него нет ее фотографий, на которых она так ярко выражает эмоции.
- Ты обманул меня – она широко раскрыла глаза.
Ее лицо было ангельским. Глаза начал принимать свой обычный желтоватый цвет. Снова вспышка. Ему нравилось все, что связано с ней. Он обожает ее.
Она тянет к нему свою руку. Снимает с него камеру. Он покорно отдает камеру ей. Она встает, делая вид, что хочет положить камеру снова на пыльный стол. Но. Резко поворачивается и фотографирует его.
- Ты тоже обманула меня – его улыбка была на столько счастлива и наивна.
У них обоих не было раздражения. Они никогда не обидят и не обидятся друг на друга. Неужели они любят друг друга. Это и есть любовь. Но почему же они никогда не были вместе. Почему никогда не говорили друг другу прекрасных слов. Нежных. Не признавались в своих чувствах. Наверное, это лишнее в их мире. В мире людей слова любви давно лишились своего смысла. Скорее по этому они не хотят говорить что-то друг другу. Что-то из мира людей.
Их губы снова сомкнулись в поцелуе. Он прижал ее к себе. Ее ангельские руки держали его лицо, и развязавшийся бинт щекотал его шею. Он провел руками по ее талии. Спускается к бедрам. Вот здесь заканчивается ее ночное платьице. Его хрупкое тело сгибается. Голову держит прямо, чтобы не разорвать сладкий поцелуй. Он берет ее за бедра и поднимает. Она обхватывает его бедра своими тонкими бледными ножками. Он садится вместе с ней на мягкий диван. Они не могут оторваться друг от друга. Он снимает с нее ее платье. Она остается только в шелковых светло-фиолетовых трусиках. Его любимый цвет. Он проводит рукой по кружевам на ее нижнем белье. Его рука мягко и плавно уходит под кружевное белье вниз. Ее дыхание учащается. Ему это нравится, и он двигает рукой. Ее завлекает возбуждение. Она расстегивает его ремень, потом штаны. Их поцелуй становится с каждой минутой более страстным. Она пытается снять его штаны. Он помогает ей. Они раздеты. Возбуждены. Он переворачивает ее на спину. Медленно и нежно входит в нее. Она издает короткий стон. Ему нравится это. Он помнит, как соблазнительна она была в первый раз. Он начинает двигаться. Медленно. Его дыхание разносится по всему ее телу. Тепло. Нежно. Так легко. Он встает на колени, все еще находясь в ней. Ее тонкое белое тело выгибается. Она похожа на кошку. Он откидывает голову назад. Его дыхание часто. Она проводит рукой по его животу, поднимается к груди. Звуки и запахи блаженства витают над ними.
Около одиннадцати часов утра. Их тела все еще сплетались. Они жаждали друг друга все то долгое время. Но что-то должно было случиться. Они оба это понимали. Потому что было слишком приятно. И они слишком долго находились на мосту, над той рекой, которая выделяла ядовитые пары и отравляла все вокруг.
***
Близился полдень. Они все еще были вместе. Они продолжали сою близость в ванне, это могло предотвратить не желаемого результата и получить великолепное удовольствие.
Их высшие точки наслаждения не давали им соврать. Им было приятно находиться вместе. Но что-то их разделяло. Почему? Почему они не могут быль вместе. Почему они не могут быль вечно вместе. Зачем они отравляют свои тела, находясь с теми куклами и игрушками. Общаясь с людьми. Ведь они могут всегда быть вместе. Сбежать и никогда не появляться на глазах у реальности. Видеть только друг друга. Жить в их мире. Высушить реку. Жить на континенте.

12
Еще один день. Она проснулась. Счастлива. Смотрит в окно. Нет людей. Слишком рано или поздно. Лето. Кто-то ушел на работу. Кто-то уехал в отпуск. Кто-то еще спит. Ее комната все еще наполнена тем ароматом.
«…уже неделя прошла…а ничего страшного не произошло…»
Все было прекрасно. Мир дышал. Глубоко и спокойно. Ей ничего не было нужно. Она думала только о нем. Они уже неделю не виделись. Но сегодня для свидания был не подходящий день.
Она начала собираться, ведь сегодня у нее фото сессия. Она снималась для клуба, который выпускал одежду, для ярких, неординарных людей, как там говорили. Расчесала черные густые волосы. Черную прямую челку до глаз. Подвела черным жирным карандашом глаза, серые тени-дымка. Глаза стали выразительными. Еще больше чем были. Желтая радужка ярко выделялась на пятнах черно-подведенных глаз. Она надела черное платье выше колен. Как всегда с завышенной талией. Белый широкий пояс под грудью с прелестным белым бантом, в середине украшенным черным черепком с маленьким бриллиантом. Вместо привычных для нее ободков с бантиками, она надела черную шляпку с белой лентой и авторским рисунком, чем-то похожую на Его котелок. Сумка через плечо со значками. Тонкие, легкие наушники, вместо тяжелых, больших. Она не могла жить без музыки. Так же как и не могла жить без него.
«…я живу только рядом с тобой…» - подумала она.
Ее странно привлекали эти слова, и она решила записать их. Но чтобы родители не подумали ничего плохого, она положила лист со словами в сумку. Сегодня она решила выйти немного пораньше и взять с собой фотоаппарат. Он был не такой как Его камера, но сегодня ей хотелось запечатлить свой путь.
Она вышла на улицу. Немного пасмурно. Погода такая мистическая. Как раз такая, какую она любила. Девушка в черном, в шляпке идет по пасмурным улицам города. Одиноко. Красиво. Казалось, все так, как должно быть. Всегда. Дома. Улицы. Некоторые окна разбиты. Кривые кирпичные улочки. Она решила зайти в нежилой переулок. Туда, где любила гулять с ним. Дом. Тот самый на крыше которого они сидели. Она жутко боялась высоты. Но почему бы не залезть и не запомнить на камеру вид, которым они любовались.
«…сейчас посижу немного на крыше и пойду к нему в парк, мы же так долго не виделись…»
Она зашла в открытый подъезд. Поднимается по лестничным пролетам. Странно. Ей как-то не по себе. Высоко и она без него. Но что же может случиться с ней. Но вот что было странно. Дверь на чердак, через которую можно было пробраться на крышу, была закрыта на замок. Но нет ничего невозможного. Она проникнет на крышу и именно через эту дверь. Она достала иголку и маленький ключик от шкатулки. Они помогут ей.
Дверь не хотела открываться где-то около часа. Она даже хотела бросить эту глупую идею с дверью, как вдруг дверь поддалась. Она открылась. Девушка зашла в пыльный чердак. Вдруг на ее лице возникла улыбка надежды. Счастье. В уголке лежал плюшевый заяц, похожий на того, с которым она забирала его из милиции. Но он был, может, чуточку поменьше и другого цвета. Желтый – ее любимый цвет. Да он говорил ей, что оставил для нее сюрприз, кое-где. От двери шли следы. Его, но они были трудно различимы. Еще следы, наверное, людей, которые забирали его отсюда. Странно, прошло больше трех недель, но следы еще можно было увидеть. Она решила походить по его следам. Сначала, следы вели к зайцу. Она взяла его и положила в сумку. Она ходила тихо, боясь, что ее услышат снизу. Не издавала ни звука. Потом посмотрела на лестницу ведущую на крышу. Она накинула камеру на плечо и начала подниматься на крышу. Ветер. Свобода. Но все же 12 этаж. Высоко. Она заметила разводы засохшей пыли на крыше. Наверное, когда он был здесь, у него вспотели руки. У нее тоже были мокрые руки. Поэтому она не стала полностью выходить на крышу. Слишком хочет она жить. Слишком дороги для нее встречи с ним. Слишком дорог для нее их мир. Зачем рушить его. Если жить это прекрасно. Страх заставил ее снова спуститься на чердак. Она стояла на пятне. Наверное, здесь он заснул. В пятне на пыли были заметны очертания ног. Его сумка. Камера. Руки, голова. Котелок лежал рядом с головой. Его следы вели к окну на чердаке. Оно до сих пор дышало ветром. Возможно, он открыл его, чтобы сфотографировать землю. А потом забыл закрыть. Все забыли. Она пошла по его следам к окну.
«…я тоже хочу сфотографировать землю…»
Она подошла. Высота. Страх. Она не стала подходить близко к окну. Зажала камеру в руках, чтобы не выронить. Высунула руки в окно. Хлопнула дверь чердака. Возможно от ветра. Испуг. Высота. Ее руки не выпускали камеру. Но сфотографировать ей удалось только небо…
***
Он сидел в том самом парке. Ждал ее уже неделю. Что-то происходило. К нему подошла девушка. Чем-то напоминающая Ее. Одинокая, хрупкая, в черном. Рыжие кудрявые волосы падали на плечи. Бантик. Десятки значков. Не модель. Обычный человек, который думает не так как все. Но все же она была простым человеком. Он взял ее за руку. Сфотографировал ее лицо.
- Хочешь получить удовольствие? – она была прямой и откровенной.
Это никогда не пугало его. Он даже любил таких девушек, которые падали в его объятия. Его раны, которые причинило ему стадо, практически зажили. Только был забинтован палец. Но это не было поводом отказываться от удовольствий, которые она ему предлагала. Раньше он, не думая, соглашался на такого рода предложения. Но сейчас что-то заставило его задуматься. Что-то было не так.
- Нет. Я не могу! – этот ответ резко вырвался у него из груди.
Казалось, это напугало девушку. Но он ничего не мог с собой сделать. Что-то произошло. На прошлой неделе. Он и она. Они, похоже, высушили ядовитую реку между их берегами.
Девушка подмигнула ему глазом. И скрылась в толпе. А он даже не смотрел ей в след. Он ждал ее. Он готов был ждать ее вечно. Темнело. А ее все не было и не было.
13
Кому-то суждено проснуться сегодня. Кому-то предстоит снова мучиться. Жить. Она любит жить, так же как любит жить Он. Сегодня пасмурно. Снова он пришел в парк. Его телефон зазвонил.
«…мама…» - он улыбнулся.
Его любовь к родителям была всегда нежной. Он не мог сделать им ничего плохого. Никогда не ругался и не грубил им. Он знал, что возможно он трудный ребенок. Плохие оценки в школе. Он месяцами ее пропускал. Ужасное поведение на людях. И его родители его старались понять. Ведь они знали, что он не такой как все. Необычный. Поэтому ему нужно особое отношение.
- Я наслаждаюсь одиночеством… - ответил он в трубку.
- Здравствуй, сына.
Ему приятно было слышать мамин голос. Он был ласков. Как всегда. Но что-то изменилось. Горе? Трагедия?
- Что-то случилось? – спросил он.
То, что сказала его мама, повергло его в шок. Он не стал дослушивать ее речь. Выключил телефон. Бежать. Нужно бежать.
Он мчался. Ветер дул ему в лицо. Начался дождь. Как будто небо знало, что Он не захочет, чтобы прохожие видели его слезы. Он бежал к тому самому дому, где 12 этажей. Лестница. Дверь. О, нет. Она была открыта и запечатана. Он аккуратно отклеил печать. Зашел. Ее следы совсем свежие. Она ходила по его следам. Зайца нет. Он закрыл чердачную дверь. И быстро побежал вниз. Всего пять минут хватило, для того чтобы пешком преодолеть все лестничные пролеты. Он выбежал на улицу. Ему нужно было видеть землю рядом с окном на чердаке дома. Он забежал за дом, ища то окно. Страх. Все оказалось правдой. Он не мог дышать. Зачем он позволил себе быть с ней рядом. Река отравила их. Она начала разливаться и затопила их берега.
На разбитом асфальте. Отпечаток смерти. Лужица крови. Довольно широкая лужица. Он упал на колени перед ней. Слезы текли. Дождь смывал кровь. Он лег на пятно крови, закрывая собой все, что от нее осталось в этом мире. Его предупредили. Она умерла. Его мама сказала, что были свидетели. Девушка упала с какого-то окна. Когда к ней подошли, она была уже мертва. С ней рядом была разбитая камера.
«Мне нужно найти ее!»
Он со слезами на глазах пошел в милицию. Там его долго не хотели слушать. Но он все же вымолил ее вещи.
Он открыл ее сумку. Желтый заяц, которого он специально приготовил для нее. Его захлестнуло чувство вины. Если бы не этот заяц и не ее боязнь высоты. Пенал. Он открыл его. Там лежали ручки, карандаши, резинка, ее любимое лезвие, сигарета, зажигалка и. Еще кое-что. Листочек бумаги свернутый в несколько раз.
- «Я живу только рядом с тобой» - прочитал он.
- Что ты там бормочешь, юнец? – кто-то из служителей закона попытался заговорить с ним. – Это девушка твоя что ль? Расстались?
- Нет – его душили слезы.
Он забрал эту записку и ее любимое лезвие.
Он в доме у родителей в своей комнате. На всех стенах весят фотографии. Его. Ее. Их вместе. С самой первой их встречи. Фотографии тех мест, где они были вместе. Тот роковой дом. Открытки, которые она дарила ему. Ее письма. И теперь вот – Ее прощальная записка и лезвие. Неужели она убила себя из-за него. Он не мог в это поверить. Она любила жизнь. Он не могла. Не могла…
***
Было слишком трудно теперь находиться в родительском доме. Здесь все напоминало о ней. Он не мог жить без нее. Их мир, который они так любили. Рухнул. И все из-за чего? Из-за него? Почему теперь он не может подойти к ней и спросить, что случилось? А вдруг это была случайность. Она боялась высоты. Вдруг ей стало плохо. Ну почему? Почему она не предупредила его, идет туда. Ведь он так ее ждал. Он ждал ее целую неделю. А ее все не было и не было.
Он ушел. Оставив дом в одиночестве. Ему нужно было побыть одному. Хотя он и так теперь один. Один среди людей. Один в своем мире. Он одинок. И больше никто не скажет ему, ни слова. Не подарит ему поцелуя. Не укроет его в вечности. Теперь он смертен.

14
Он шел. Один. Ее больше не было рядом. Он шел по направлению к своему дому. Открыл дверь. В коридоре не было ни одной пары обуви. Наверное, родители уехали отдыхать. Неужели они не хотят видеть своего сына. Ведь он первый раз за долгое отсутствие пришел домой. Именно туда, где как он думал всегда его ждут. Это чувство сформировалось с тех пор, когда Он вместе с ней сбегали именно в тот подвал. И их искали неделями. Родители всегда ему говорили, что будут ждать его, даже когда он сам купил себе квартиру.
Но их не было. Обычно в конце лета они уезжают на отдых в горы или еще куда-нибудь. Он поднялся по лестнице, которая вела к спальням в его доме. Его спальня. Белая деревянная дверь с ключом в замке. Он закрыл ее перед последним своим уходом. Он стоит. Трогает ручку двери. Он что-то не дает ему ее открыть. Возможно память о ней. Прошло почти больше месяца. За окном осень. Грустная. Желтая. Ее любимый цвет. Он не появлялся в институте уже пять недель. Он не мог. Сердце кололо. Он не спал ночами. То пятно крови не выходило у него из памяти. И она. Всегда живая. Перед ним. Сводила его с ума. Поэтому он не хотел идти в морг. Чтобы помнить ее всегда живой.
Он сидел на кухне. Доедал попкорн. Она любила с сыром. Когда они были маленькие, он покупал попкорн с сыром. Они садились рядом у телевизора и смотрели ужасы. Она любила их. Говорила, что там кроется больше смысла, чем во всех фильмах вместе взятых. Ему двадцать пять. Ей было всего двадцать два. Он не знал, что им осталось так мало времени.
Он выходит на участок при их доме. Огород. Качели. Он любил, когда она качалась на них. Она всегда была ребенком. И Богу нужно было дать ей время, чтобы повзрослеть. Он достал сигарету и снова эмоции. Память о ней. Курит. Делает большие тяги, чтобы успокоится и хоть как-то забыться. Теперь ему нет места ни в мире людей, ни в его мире. Потому что его больше нет. Ничего больше нет. Его нет. Фильтр. Он выбросил бычок в грядку с помидорами.
- Прости, мам – тихо сказал он и зажег еще одну сигарету.
Он зашел с ней в дом. Курил. Шел осторожно, бросая пепел в папину пепельницу, которую прихватил с собой. Поднимается на второй этаж, где были спальни. Кладет руку на железную дверную ручку. Поворачивает ключ. Дверь открыта. Он вошел. Пыльные фотографии. Память. Ее записка. Он заметил свое снаряжение для альпинизма. Наверное, родители думали, что он поедет вместе сними в горы. Но так и не дождались его, оставив снаряжение на стуле. Его старый турник, на котором он и она любили играть в детстве.
Турник, снаряжение, стул. О чем он думает. Как же его любовь к жизни. Как же его родители. Но ему нужно спросить, почему она умерла. Просто необходимо. Он сделал петлю из снаряжения. Привязал ее к турнику. Он надел ту одежду, которую она любила, потому, что хотел быть красивым, таким же, как она. Чтобы она увидела его и сказала, что она ждала его таким. Его Единственная мысль, которая была у него в голове, когда он стоял на стуле, одевая петлю на шею, это быть с ней. Ее имя было на его губах. Он погрузился в нее.
***
Его тело обнаружили на следующий день его родители. Они вернулись с отдыха в горах. Его мать винила себя, что оставила сына. Что не уследила. Не дождалась. Она знала, что он приходил домой, когда надеялся, что родители его ждут. Отец же ругал его и успокаивал жену. Плохо отзывался о нем и просил Бога, чтобы Тот позволил Отцу поскорее забыть о глупом сыне.
Ни записки, ни знаков он не оставил. Но родители просто не заметили, что все стены были сплошь покрыты ее фотографиями. Это и было прощанием. Адресом, оставленным им, куда он ушел навсегда.
Врачи сказали, что он умирал мучаясь. Задыхался около двух часов. Сказали, что у него был шанс выжить, но он не боролся. Значит, он хотел умереть.


Когда ты сидишь дома. И тебя достал твой кашель. И никто. Не звонит. Никто не хочет слышать тебя. Родители говорят грубости и странные вещи. Когда любовь теряет всю свою силу. Ты понимаешь, что никому не нужен.
Они встретились. Их души теперь вместе. Они превратились в звезды. Такие истории природа не оставляет не замеченными. Поэтому сейчас вечер я смотрю на небо и даже сквозь облака видно их. Их поцелуй. Они были красиво одинокими в этом мире. Поэтому сейчас они ушли в свой мир. И как они и хотели. Им хотелось быть вместе вечно, совершенствую собственный мир. Их мечта сбылась. Они только вдвоем. Они будут вечно вместе.
А я одинока. Но мне приятно видеть, что кто-то вместе. Пусть они дорого заплатили за то, чтобы быть вместе. Но теперь они счастливы. Это самое главное.
Любите друг друга. И пусть любовь всегда освещает вам путь. Это самое красивое и нежно чувство, которое существует на Земле. Не бойтесь его. Любите…