Километры холода

-53. Даже как-то не верится в возможность такой температуры! И красный столбик на градуснике уже совсем-совсем близок к своему нижнему пределу….
Стало еще грустнее…
Когда включив утром телевизор и увидев температуру ниже 40 градусов стало немного не по себе, еще не было гнетущего чувства неизбежности, еще было время не верить что сегодня понедельник, пока можно попить чай, не спеша одеться и только потом, перед самым выходом, сказать себе , что сегодня нужно идти на работу.
Стоя же на улице, в эту ужасную правду вериться очень легко, как в метро табличке «Выхода нет». Говорят, что так теперь не пишут, чтобы люди, находящиеся в депрессии, не восприняли эти слова, как приговор для всей своей жизни…
Странные мысли приходят в голову с утра! Хотя и не удивительно: вокруг какая-то гнетущая тишина, темнота, только окна теплятся слабым светом из под толстого слоя льда на них.
Птиц нет, они, наверное, все замерзли, собаки тоже молчат, в едком дыму от круглосуточно топящихся печей различимы только белые силуэты мертвых деревьев, закованных в лед - тронь ветку, и она со звоном рассыплется!
Пора!
Деревня нехотя просыпалась, отгоняя в утренних заботах, тоскливый приступ страха от ожидания нового дня.
Я снова зашел домой, на этот раз одеться уже окончательно. Два свитера, шарф до глаз, дубленка с поднятым воротником, меховая шапка с завязанными ушами, только что толку- все застынет в первые же минуты, станет негнущимся и громоздким, как скафандр.
Надо идти на автобус.
Это была единственная связь деревни с городом и хотя расстояние было всего 30 километров, автобус приезжал только шесть раз в день, часто ломался, а во время сильных морозов или бурной весны с половодьем, вообще прекращал сообщение.
Большинство жителей деревни зависело от этого автобуса, работы здесь не было уже лет десять и все трудоспособное население, включая студентов, школьников а также периодически болеющих стариков было вынужденно выстраивать свою жизнь, ориентируясь на расписание автовокзала.
Бывшие инженеры, художники-оформители когда-то работающего в этих местах завода стеклоизделий теперь потеряв квалификацию и социальный статус трудились охранниками и подсобными рабочими в разного рода сомнительных мелких фирмочках, где единственный царь, бог и закон-это хозяин. Поэтому жители деревни часто меняли работу: хозяева налагали на них денежные штрафы из-за частых опозданий, не желая вникать в тонкости расписания автобуса, когда на первом рейсе работник приедет на 2 часа раньше, а на втором на полчаса позже. Нехитрая логика хозяев: « 5 минут опоздания-100 рублей штрафа» вынуждала деревенских искать другую работу, но, как правило, условия на новом месте были не многим лучше. Человеколюбия и добросердечности такая нелегкая жизнь жителям деревни не добавляла.
Всё! Вышел из дома, теперь надо быстро-быстро добежать до остановки, пока холод не добрался до тела!! Все расписано поминутно. Закрываем двери, смотрим на трубу печки-все ли прогорело, идем до калитки, открываем тяжелые ворота у глухого забора.
 Чёрт! От вибрации, с калитки падает снег, прямо за шиворот! Хорошо, что там шарф, но когда снег растает, приятного будет мало!!!
Закрываем калитку, теперь быстро-быстро идем до центральной дороги, везде сугробы до колена, а под ними застывшая грязь в колеях, то и дело нога подворачивается!
Уф-ф, пробились до центральной дороги, она чище и висит над ней фонарь, фонарей на всю, растянувшуюся на километр деревню, всего три. Мне еще повезло с местом жительства!
Несмотря на шесть утра темнота стояла как в летнюю ночь на жарком юге. Над землей навис плотный туман застывшей влаги, густой и непроглядный, зато в трех метрах от поверхности сразу же начиналось кристально-чистое небо, с миллионами злых звезд - предвестниками еще больших морозов.
Всё. Одежда промерзла, руки уже не сгибаются, на ресницах густой слой инея, теперь осталось только одно - закрыть лицо варежкой и вдыхая в неё воздух из легких, немного согревать лицо, правда если потом убрать варежку - будет еще холоднее - влага начнет замерзать.
Иду, стараясь делать как можно более широкие шаги - заодно и согреюсь так, сильные морозы коварны тем что замерзать начинаешь резко, вдруг, сначала кажется что тебе довольно тепло, но потом за какие-то минуты охватывает всё тело холод и так же быстро становится нестерпимым.
На почти крейсерской скорости пролетаю по дороге, мимо мелькают блестящие от звездного света кресты и оградки - рядом с дорогой кладбище, которое какой-то странный человек, в свое время, решил расположить в центре села. Memento more!
 Дошел. Под вторым деревенским фонарем стоит толпа людей- все те, несчастные, кому необходимо ехать на работу, у кого не признаются больничные, кто работает сдельно или вынужден ехать из-за каких-то срочных дел.
Все прохаживаются по периметру перекрестка дорог, нервно глядят на часы, вверх поднимаются облака выдыхаемого пара, вперемешку с табачным дымом от беспрерывно курящих мужчин. Холод страшный, уже пробирает до костей и обжигает легкие, через несколько минут ожидания люди перестают нетерпеливо прохаживаться и замирают, чтобы не терять тепло.
Взоры и надежды пятидесяти человек направлены в одну точку горизонта, туда, откуда должны появиться огни подъезжающего автобуса. Забавно, что такая незначительная вещь, как общественный транспорт, может быть настолько важен и без преувеличения жизненно необходим.
В толпе появилось какое-то нервное ожидание, так бывает всегда, если транспорт где-то близко - каким-то потусторонним чутьем его приближение все ощущают. Посадочных мест в автобусе всего 30, в узком коридоре могут стоять еще 20-25 человек, а только на этой остановке людей ожидающих его почти столько, сколько максимально разрешено. Значит, придется в агрессивной толпе стараться занять сидячее место, чтобы потом не мучаться час в придавленной со всех сторон массе тех, кому досталась возможность ехать только стоя.
Подлинный триумф естественного отбора здесь максимально очевиден - в борьбе за место, не делают скидок на возраст или пол. На те десять минут что длиться посадка, люди скидывают привычные маски и забывают нормы поведения в обществе.
Каждый пробирается как может и молчаливую давку чаще всего выигрывают молодые парни, или бабушки за шестьдесят. И тех и других отличает крайний эгоцентризм и неуважение к любым правилам осложняющим их собственный комфорт.
Для всех же остальных существует еще последний способ оказаться на кресле автобуса - угадать то место где он остановиться, чтобы оказаться ближе всего к открытым дверям и первому встать перед ними, ожидая, когда водитель их откроет.
А дальше под напором толпы можно даже ничего не делать, озверевшие люди сами втолкнут тебя в транспорт.
Предстоит одновременно смешная и пугающая картина торжества агрессивной и животной природы человека.
Адреналин постепенно поступал в кровь людей и, едва завидев свет фар на горизонте, люди меняли позы, вынося вперед опорную ногу, чтобы совершить бросок к вожделенному транспорту.
Пока, однако, две тревоги были ложными - сначала проехал какой-то трактор, удивительно как еще заведенный в такой мороз, а потом грузовик, привезший хлеб в магазин. За рулем сидел такой же бедняга, который ради куска хлеба себе, и хлеба с маслом для хозяина, вынужден ездить в любую погоду по самым отдаленным деревням, ремонтировать машину за свой счет и сегодня, наверняка, чтобы приехать сюда в шесть утра, он со вчерашнего вечера разогревал машину.
Концентрация адреналина достигла своего максимума – наконец вдали показались четыре огонька, народ пришел в движение, разминаясь перед предстоящей битвой. Томительное ожидание и пугающие тревоги «приедет - не приедет?» остались позади.

Пора. Забили боевые барабаны, затрубили рога. Надо достать деньги за проезд иначе потом руку не то что в карман не засунешь, её даже поднять не сможешь - давка будет тяжелой! Проигравшие в этой битве пойдут домой, и будут впоследствии оштрафованы за прогул, или вообще уволены. Другие же будут стоять у дороги, ждать попутные машины, но в такой мороз их тут, скорее всего вообще не будет, придется идти пешком, рискуя получить обморожение.
Идти восемь километров, до трассы из местного аэропорта, где автобусы ходят через каждые полчаса. Но дойти туда равносильно подвигу на войне, желающих добровольно его совершать нет.

Все. Рога смолкли. Сражение началось!
 Засверкали в боевом азарте глаза, оскалились зубы, мышцы сжались в комок, чтобы противостоять напору толпы. Навались! Расталкивая друг друга, спотыкаясь и мысленно проклиная соперников, слившись в многорукое и многозубое чудовище, толпа в приступе борьбы за лучшую долю, хлынула навстречу автобусу, который сбавил ход и медленно катился к краю дороги.
Он миновал толпу, а та, хлынула за автобусом, стараясь не отстать от вожделенных дверей, в это время, на повороте, заднюю часть машины немного занесло, и она столкнулась с бежавшими вплотную к ней людьми. Раздались крики возмущения, но быстро сообразив, что промедление означает потерю мест, народ стал отталкиваться руками от борта автобуса и таким образом оказывался на расстоянии позволявшем бежать без опаски быть задавленным.
Наконец автобус грузно остановился и бегущая толпа изо всех сил прижала друг друга к закрытым дверям. Флегматичный шофер не спеша, выключил фары, проверил ручной тормоз и, наконец, открыл двери, впуская людей по одному и тут же собирая расчет за проезд.
Толпа утихла, чудовище распалось и усохло, его звериный облик отошел на второй план, растворился, люди стали вновь теми же, пусть и опустившимися, но довольно приличными людьми, без особой нужды не желающими причинять друг другу неудобства.
Однако с невозмутимым выражением лица, отсутствием признаков явной борьбы, толпа все же не снижала напор друг на друга, каждый стремился за счет своего веса вытеснить впереди стоящего и занять его место. Мне повезло - я один из первых!
Зашел! Так, теперь поиск свободного места. Почти все уже занято, люди занимают по два-три места, чтобы их более немощные товарищи могли доехать с относительным комфортом.
Вот свободно место у второй двери. Там правда дует из дверных щелей, но выбора нет. Садимся. Поднимаем воротник, чтобы ветер не дул в лицо, а если повезет, то дверную щель, быть может, затянуло льдом. Нет, теперь мне не повезло.
Народ все пребывал, уже стоят в проходах между креслами, уже начинают друг друга подталкивать, уплотнять, чтобы вошли те, кто еще стоит на улице.
 Автобус был куплен уже изрядно изношенным, в Корее, поэтому габариты его был рассчитаны на довольно миниатюрных людей. Тех, чей рост был выше 185 сантиметров потолки заставляли наклонять голову, а граждане тяжелее 80 килограмм полностью загораживали собой коридор между сиденьями. Теперь же все были закутаны в тяжелые шубы и пальто, уменьшая еще больше вместимость автобуса.
Наконец тронулись! Автобус, переваливаясь с боку на бок, поехал на вторую остановку, в другой конец деревни, рассекая облака пара
Быстро промелькнули огни окон, заборы и тени деревьев, остановка показалась на туманном и сером горизонте.
Там автобус поджидала такая же толпа желающих уехать. На этот раз процессом власти над народными массами наслаждался не только один шофер, но и люди сидевшие в креслах.
Они снисходительно улыбались отчаянным попыткам на ходу залезть в автобус тех, кто сегодня опередил своих земляков. Все знали, что для вновь прибывающих, удачей было уже просто встать там, где давка была бы меньше всего, однако ведомые иллюзорной надеждой на чудо - пустой автобус, люди с невероятными усилиями стремились стать первыми.
И так каждый день, в течении многих лет, без всяких надежд на лучшую долю.
Да. Если есть где-то рай, то он явно не здесь, если есть ад, то там, по крайней мере, должно быть жарко. Говорят, есть еще промежуточная часть-чистилище, где грешники ждут решения своей участи. Но нам-то никто ведь и решить ничего не обещал, просто живем и все здесь! Если не чистилище это, то очень уж похожее место, какая-то мучительная, ежедневная борьба за существование, судя по всему и называть его надо тогда не иначе, как мучилище !
Ага, уже трагичное началось! Автобус заполнился до максимума, а на улице еще стоит пара десятков человек! Теперь начнутся сначала робкие, потом грозные, потом отчаянные просьбы подвинуться и дать возможность уехать хотя бы еще одному человеку. Ну еще парочка влезет, а потом наступит физиологический предел, когда больше уже ни уговорами, ни попытками продавить стоящих впереди и хотя бы одной ногой встать на подножку, делу не поможешь и определиться, наконец, тот круг неудачников, которым придется принять то, что чего очень боятся все те кто едет сейчас в город.
Как и в остальной жизни, этим несчастным останется либо принять такое положение вещей, либо ценой риска выровнять свои шансы с теми, кто уехал. Физиологический порог вместимости автобуса пытались, и не однажды, преодолеть, но приводило это к сломанным дверям и выдавленным стеклам, на такие жертвы зимой шофер не пойдет!

Ну вот, теперь можно закрыть глаза и проехать так до конца пути, все равно едем при выключенном свете и ничего не видно вокруг. Сейчас автобус развернется и поедет снова на первую остановку, где, наверняка, его ждут еще несколько опоздавших, но их шансы уже совсем призрачны, автобус им даже не остановится.

Грустна наша жизнь, и, похоже, что совершенно бессмысленна. Каждодневная борьба за право принести прибыль работодателю, зачастую ценой собственного здоровья – что может быть бессмысленнее? Рабов на строительство египетских пирамид или Китайской стены сгоняли силой, теперь же мы сами стремимся попасть на рудники и плантации, управляющие сумели максимально упростить свое существование и переложили обязанность по транспортировке рабочей силы на самих работников.
И деться некуда. Жилье в городе совершенно недоступно, его приобретение стоит вровень с покупкой яхты и виллы в Испании - вероятность наступления этих событий для меня абсолютно одинакова! Уехать в другой регион? Без денег почти бессмысленно, а заработать здесь их негде. Как в тюрьме. Заключение длинною в жизнь.
По салону пронеслась чья-то реплика, что в Москве морозы в двадцать градусов и там отменили не только занятия школьников, но и работу многих предприятий. Злой смех стал ответом пассажиров - еще бы, у них – 20, уже трагедия, а нас и в -50 никто и не думает освобождать! Нет ни льгот, ни послаблений, что-то очень знакомое…Рабство, одним словом!
Люди снова вернулись в привычный облик, исчезла агрессия, которая просто била через край, в момент посадки пассажиров в автобус, пропала ожесточенная конкуренция за место. Теперь система пришла в равновесие, те кто, стал победителем пожинают плоды своего успеха в виде комфортной поездки, те, кто немного опоздал в немыслимых позах, стоя на одной ноге тоже вполне довольны ситуацией. Исчез повод для борьбы и толпа людей просто едет на работу, чувствуя своеобразное единение в этой ужасно плотной толпе.
Шофер сквозь зубы проклинает свою работу - в такой мороз и без того старый автобус может сломаться, и вообще ему холодно, противно и тоскливо!
Час размазанной во времени тряски прошел в тягучем ожидании, наконец показались фонари- несколько километров до города были освещены- снова близок выход на холод.
       Автобус тормозит, и народ нехотя вываливается на одну из окраинных площадей города.
Вокруг густой туман и пар от чадящих труб, порванных теплотрасс и канализационных люков в которых ночью спасались бродяги. Сомнительно, что кто-то из них пережил сегодняшнюю ночь, к весне число нищих в городе заметно сократится, впрочем, как и бродячих собак.
Мысль о том, что кому-то еще хуже нисколько не согревала, но помогла хотя бы понять всю скорейшую необходимость поиска теплого транспортного средства. В такой холод, обычно переполненные улицы почти пустовали, водители маршрутных автобусов, кутаясь в шубы на плечах, нехотя тормозили и открыв двери приглашали пассажиров.
Как они умудряются заводить автобусы в такую погоду?

Быстрее в салон! Водитель поспешно закрывает двери, чтобы не выстужать маршрутный автобус. На пути к месту работы и спасительному чайнику остался один этап!

Всё! Ура-ура-ура! Двери, стол, чайник. Вот я и на работе, теперь можно с удовольствием рассматривать злых и простуженных прохожих, которых бессердечная судьба заставила выйти на улицу. Больше особенно и нечего делать - работа охранника в офисе не слишком разнообразна. Скоро приедет директор, поздоровается и на этом, все события дня будут исчерпаны.
Ага, вот и сотрудники: девушки, защищенные от мороза толстым слоем макияжа, в тонких итальянских сапожках, совершенно не рассчитанных на наш климат. Одна правда пришла в валенках, значит не еще так безнадежно. Девушки у нас довольно примитивны и чтобы не выслушивать их бесконечные и не очень связные рассказы о кавалерах, кафешках и сайтах знакомств, лучше разговор с ними ограничивать банальным приветствием.
Подходят и молодые сотрудники мужского пола, закутанные, не иначе как мамами или тещами в шарфы до глаз, шапки с завязанными ушами. Вид имеют крайне смешной, к тому же блестящие от слез, страдающие глаза на всем этом антураже делают их вид забавным до невозможности.
Вот пожаловал сам директор, без шапки, в расстегнутом пуховике. Не иначе как еще и на машине приехал! Есть у него такая особенность: живя в двух шагах от работы он ходит тем ни менее, за три квартала в гараж, чтобы приехать на работу на машине. Что проделывает в любую погоду, невзирая ни на какие сложности. Комплексы видимо, теперь будет каждые полчаса бегать машину разогревать, иначе потом она совершенно остынет. И ведь бензина больше потратит, чем денег за этот день заработает!
Вот и все в сборе, осталось теперь только скучать и отгонять случайных посетителей, чтобы не открывали лишний раз двери и не выпускали тепло!
И весь день разговоры будут только о том, как все замерзли, как было холодно и будет еще холоднее, какая там политика, экономика или мода! Погода - вот настоящая властительница дум населения!
Следующие три часа прошли в обмене мнениями по поводу морозов, в порядке живой очереди сотрудники высказывали свои чувства и предположения, что удивительно, практически, не повторяясь! Сошлись все в одном - к ночи будет еще холоднее.
Счастливчики, подумалось, вам ведь только на такси или на автобусе проехать полчаса, чтобы попасть в спасительные квартиры, где можно комфортно отсидеться до потепления, а мне еще предстоит целая эпопея, под названием «как бы до дома добраться»!
Электронное табло, показывавшее время и температуру на улице, окончательно вышло из строя и убеждало граждан в том, что сейчас глубокая ночь и минус ноль градусов. Хотелось бы поверить, но телевизор, стоящий в углу убеждал, что на улице полдень, а температура -46 градусов. Что-то будет вечером???

На обед горячий кофе из автомата и разогретый в микроволновке обед - якобы мясная котлетка и картофельное пюре, похоже, что абсолютно неорганического происхождения.
Клиентов за всё время ни одного не было, поэтому обед растянулся на три часа с подливанием себе в кофе, кипяченой воды и перекурами.
В атмосфере витало утомительное ожидание того, когда же, наконец, стрелка часов покажет 17-00 и можно будет без всякого сожаления отправиться домой. Настроение было тоже крайне бесцветным – его понижали погодные катаклизмы, безделье на рабочем месте, а также пугающие сводки ТВ о многочисленных жертвах холода среди лиц без определенного места жительства, лиц злоупотребляющих алкоголем и наркотиками. Грозили авариями на теплоснабжающих производствах, телефонной связи и транспорте, ну и для окончательной деморализации местного населения, как контрольный выстрел в затылок, обещали еще большее похолодание.

Грустно. Уже начинает темнеть. Хотя и время еще только три часа, но в пять будет практически ночь, север не балует своих жителей солнцем. За всю зиму солнце можно увидеть лишь несколько раз, да и то не позднее обеденного времени.

Еще немного горячего чая, как будто можно этим запастись теплом и время уже неминуемо движется к концу рабочего дня.
Менеджеры торопливо закрывают интернет и покидают рабочие места, укутываясь как можно теплее, они выходят на улицу бросая грустные взгляды на оставшихся.
Девушки немного запаздывают, но также торопливо выходят на улицу с таким видом, будто бы с головой бросаются ледяную прорубь.
Последним уходит директор, заглянув в каждый кабинет, он сухо прощается и уносит с собой, в стылую темень, остатки трудовой деятельности, шум и пряный запах коньяка.
Собираюсь, закрыв все двери и включив сигнализацию, потом еще долго стою перед зеркалом, старательно поправляя одежду - оттягиваю момент выхода. Перед выходом - еще один глоток кипятка. Пора!

Ледяной ветер сразу же обжег лицо, прикрыв его варежкой, почти на ощупь иду туда, где должна быть остановка. Безлюдно и снова уже темно на улице, потрескавшиеся деревья не защищают от пронизывающего ветра. Еще и ветер при таком морозе!
Тусклые фонари освещают ждущих транспорта на остановке.
Это в больших городах остановки оборудованы пластиковыми навесами и защищают людей от ветра и дождя, у нас же остановка - это просто участок проезжей части, где привыкли останавливаться автобусы, приезжему человеку найти их будет крайне трудно.
Ну вот, пальцы на ногах уже начали неметь - весело! И автобуса, как назло, никак нет!
Обледенелый до самой крыши автобус грузно тормозит и впускает пассажиров. Водитель с выражением лица угрюмого работника похоронной компании, громко просит поторопиться с посадкой.
Вот мой мир: автобус – улица – работа – улица – автобус. It’s my life! А у кого-то: чемодан – вокзал - Европа!
 Душный автобус, съевший постоянно работающей печкой большую часть кислорода в салоне, выпускает из своего чрева пассажиров. Ноев ковчег, иначе не назовешь!

Вокзал. Двери его закрыты, на них висит раскачиваемая ветром оборванная картонка «Вход с боковой стороны». Да, так и есть, здесь тоже тепло экономят.
Мраморное здание вокзала переполнено, многочисленные уезжающие и просто греющиеся здесь, занимают каждый свободный пятачок. Длинные очереди в кассы, снующие между ними частные перевозчики, которых жадность или нужда гонит и в такие морозы выходить на работу за сотни километров от дома.
-Э, Серега!?- раздается откуда-то снизу. Смотрю в сторону источника звука.
- Здорово, ты откуда? – машинально отвечаю увидел сидящего, и в голове всплывает: Руслан, земляк по месту жительства.
Он сидит на металлическом кресле, которыми скупо обставлен вокзал, и грустно смотрит на меня.
- С работы, откуда еще-то, а ты зря пришел - рейса не будет…
- Как не будет? – внутри у меня все разом застыло и камнем провалилось куда-то вниз.
Руслан, зло усмехнулся, - Автобус сломался на дороге, водитель еле доехал до вокзала и тут же ушел на больничный. Да и вообще, рейсы на расстояние меньше 100 километров отменили.
- Так, а что делать-то? Я никак не мог поверить в такой удар судьбы.

Руслан пожал плечами, покрутил часы на запястье и наконец глухо сказал: - да не знаю и сам, сижу вот, думаю…
Вот это номер! Надо что-то срочно решать!
- Руся, пошли! Я махнул ему рукой и показал на справочное бюро. Он послушно проследовал за мной.
Пришлось руками расталкивать очередь людей, каждый из которых говорил женщине за стеклом, что вот именно ему, именно сейчас жизненно важно уехать, за любые деньги, стоя, сидя, лежа - лишь бы ехать. Но женщина за стеклом, наученная годами работы здесь не слушать мольбы, холодно и кратко отвечала, после чего люди отходили от окна с выражением невыносимой муки и отчаянья на лице.
Моё воображение дорисовало на её плечах китель офицера СС, надело на голову фуражку с черепом и портрет был вполне закончен - её мимика, и жесты идеально соответствовали моему образу!
Отправив очередного несчастного на расстрел или в газовую камеру, её глаза холодно уставились на меня. Плечистый Руслан тоже протиснулся ко мне и встал с другой стороны окошка.
- Девушка, а разве рейсов сегодня, на пригородные маршруты, не будет? – я делал голос максимально мягким, молящим и лаковым.
Лицо девушки последовательно меняло выражение, начав со смертельной усталости от одинаковых вопросов, исказилось гримасой гнева по этому поводу, потом оно вытянулось и окаменело, видимо мысль о нахождении на службе её привела в боевую готовность.
Наконец она отчеканила:- Молодой человек, вы читать умеете? На двери же висит объявление, в связи с морозами пригородные рейсы отменяются на неопределенный срок!
- А что же нам теперь делать? Задал я давно готовый и вполне ожидаемый вопрос.
- Я не знаю, моя работа вас проинформировать. Дама, голосом робота, проговорила эти слова и уставилась на следующего в очереди, дав понять, что разговор окончен.

От такой радости очередь втолкнула нас с Русланом в сторону от окна, и спросить что-то еще стало теперь совсем не реально.

- Что делать будем? – севший голос Руслана вернул меня к жизни.
- Может наших поищем, кого-нибудь еще? Сказал я без особой надежды.
Он понял, что я высказался только для того чтобы не молчать и стал рассуждать сам: если даже кого-то и найдем, то, что толку, все уезжают, как могут, а если нам и попадется попутная машина то, чем будет нас больше, тем меньше шансов что нас подберут.
Да и какие машины в такую погоду!
Пошли вдвоем? Мы молодые, здоровые, нам проще всего, а встретим тут какого-нибудь пенсионера или женщину из деревни - они только обузой станут!
- Резонно, я тоже подумал об этом же, ну пошли, уговорил!

Такси поймать было бы нереально, они в нормальную погоду-то не соглашались ехать к нам, а уж теперь и говорить нечего! Хотя и таксистов что-то не видно нигде!
Остается рейсовый автобус, который ходил по трассе до аэропорта, выйдя на предпоследней остановке нам бы осталось еще восемь километров. Положение было осложнено тем, что интервал движения автобусов составлял официально 20 минут, реально 40 минут, а вот как в морозы они ходят, можно только догадываться.
К тому же остановка у автобуса была на проезжей части, ждать его предстоит на улице, либо где-то из теплого укрытия, где как партизаны будем смотреть на дорогу, чтобы успеть добежать до транспорта в случае прибытия.

Выходим на почти замерзшую улицу. Доходим до остановки молча и в гордом одиночестве принимаем позы ожидания. Через десять минут начинают ощутимо покалывать в пальцах ног, ресницы покрылись густым инеем. У Руси обмотанный вокруг лица шарф побелел и замерз, выдыхаемая влага сделал свое дело и теперь он скорее охлаждал, чем согревал.
Переминаемся с ноги на ногу, прыгаем.
-Фриц под Москвой forever!? - пытается шутить Руся.
Он работает на пилораме и потому одет всегда в разного рода старье, потому - что на работе все равно все будет пыльным и грязным. Но многослойность его одежды позволяет лучше бороться с холодом. Единственное, что его ноги обуты в китайские ботинки из кожзаменителя, гигантские и уродливые. Ноги в них мерзнут страшно- неиспаряющаяся влага покрывает ноги ледяной коркой. Доедет ли он в таких?
Стало совсем невмоготу.
-Слушай, пошли в магазин, погреемся?! Руся говорил, еле шевеля окоченевшими губами.
Я кивнул, и мы двинулись к маленькому привокзальному павильону, где торговали разными тошнотворными продуктами питания. Ветер завывал нам вслед.
Зайдя внутрь мы сразу почувствовали горячий воздух из тепловой завесы, конечности стремительно отогревались и стали ощутимо ныть.
-Серега! Лицо Руси стало озабоченным и виноватым, Серега, затариться бы надо, а то что-то холодно уж очень, просто так не дойдем!
Я опять кивнул, он снова угадал мои мысли, без согревающего станет совсем жутко, надо брать что-то с собой. Быстренько скинулись и купили на собранное три бутылки водки, маленькую нарезку колбасы в пластике и две бутылки с джин-тоником. Вернее, это был просто этиловый спирт и ароматизаторы придающие ему запах лимона. Самое легкое средство опьянеть быстро и без осуждающих взглядов - изобретение местных водочных королей, чтобы продукт был дешев, не считался водкой и одновременно вызывал привыкание. Тоник, считалось - это не крепкий алкоголь.
Стоя у стеклянной двери, открыли бутылки тоника и стали смотреть на дорогу. Уже почти полчаса как нет автобуса, опять в душу заглянуло отчаянье, при мысли, что автобусы сняли и здесь!
Однако тоник сделал свое дело, настроение улучшилось, и Руся даже стал рассказывать, как сегодня на работе был их сучкоруб, он был из очень далекой деревни и приезжал на работу вместе со своими земляками, на машине. Только вот места в салоне ему уже на хватает - на этой машине до работы добирается еще 5 человек - он приезжает в багажнике.
Сквозь слезы от смеха, захмелевший Руся, размахивал руками - Прикинь! Подъезжает этот катафалк - ну блин машине уже 30 лет, они все еще на ней ездят! Из салона человек 8 вылезает, как в анекдоте, блин, только на баяне там никто не играет! Открывают багажник - а там наш Васёк лежит, ему туда ватник подстелили, свержу еще одним накрыли, все как надо! Открывают верхний ватник - а он ничего, лежит себе, борода только вся обледенела.
Правда бухал он по-черному, как приехал сразу спирта стакан залил себе. Не, ну а куда деваться, иначе воспаление легких сразу будет! Весь день ведь на улице!
Русю прервали откуда-то сверху.
-Э! Долго еще тут торчать будем? Купили-вышли, а раз стоим, значит еще покупаем! Дюжий охранник приступил к своим обязанностям – выгонять людей из теплого помещения на улицу.
- Братишка, ты чё такой злой? -Руся попробовал разрядить ситуацию.
-Давай-давай, выходи, или еще что-нибудь покупай! Охранник был неумолим.
-Ладно, сейчас выйдем! Не очень пьяный Руся был миролюбив, но это временное явление.

Опять на улице. Холод чувствуется меньше, можно и постоять!
Да, в интервал в сорок минут все равно автобус не укладывается, но делать больше нечего.
Тоник уже наполовину пуст, а Руся одним глотком допил его до дна.
-Сейчас, ударит в голову, полегче станет! Руся подмигнул мне, в тяжелых ситуациях, чувство юмора и поддержки просто необходимо!
Я улыбнулся, говорить заинеевшими губами было больно.
Но вместо желанного опьянения в голову, почему-то ударил холод. Ударил по всему телу, страшно ударил, ломая руки и потряхивая тело. Стало просто нестерпимо!
Глядя на посиневшего Русю я предложил снова пойти греться в магазин.
Заходим туда неуклюже и угловато из-за застывшей одежды. Два космонавта!
Охранник, как Цербер, всегда начеку.
-Э! Ну что плохо понятно, что-ли?
Руся сделал отчаинно-угрожающее лицо: - Слышь ты, бивень, тебе, что тепла жалко? Или мы у тебя тут украдем что-то?
- Да, жалко! - охранник явно был настроен агрессивно – дома сидеть надо, а не шляться туда-сюда!
Тут уже вступился я:- Братишка, мы автобус ждем, нам еще до деревни ехать час, потом идти, мы тут погреемся постоим, и всё!
Охранник задумался, скандалить с двумя отчаявшимися, да еще и пьяными парнями ему не хотелось. Он сурово оглядел нас:
-Вон там, в углу стойте, не мешайте покупателям!
От сердца отлегло - наша маленькая победа! Теперь мы, по крайней мере, не будем мерзнуть больше чем предполагали!
-Автобус, Серега! Заорал Руся и распахнув двери сломя голову побежал к остановке! Я за ним, жаль не успели погреться!

Обледенелый Икарус, лет двадцати от роду, неуклюже плыл к остановке. Гремя металлическими боками он распахнул перед нами ледяные двери.
Заходим - салон довольно полон, хотя видимо этот рейс один из последних. Постоим у заднего стекла, там народу поменьше.
Автобус трогается. О Боже! Да у него летние форточки до конца не закрыты и обжигающий холодом воздух рвется в салон. Руся пробует её захлопнуть до конца - не получается, пассажиры на него смотрят насмешливо - видимо он не первый!
Ужас. Как мы живем? На чем ездим? Отходим подальше от беснующегося ветра у окна.

Руся заговорщицкий глядит на меня! Я тоже гляжу на него с видом «Доставай!».
Надо еще принять, желательно с закуской, а то потом по - дороге будет неудобно пить и есть одновременно. Раскладываем колбасу на полочке у заднего стекла. Достаем бутылку водки и пьем поочередно из горла, следом отправляя в рот куски колбасы.
По вкусу водка идет как ледяная вода, а колбаса вообще напоминает кашу – брали самую дешевую, в таких видимо мяса нет вообще!
Кондуктор сурово глядит на нас, но связываться боится. Пассажиры тоже смотрят на нас неодобрительно и с такой, аристократической, в этой пролетарской среде, неприязнью.
-А что вы имеете против ?- вступаю я с ними в мысленный спор.
-Вы сейчас домой приедете, и в теплую квартиру, к кипящему чайнику и телевизору! А нам сейчас идти еще два часа по нечеловеческому морозу, а потом дома еще нужно растопить печку, пока все не нагреется хотя бы до комнатной температуры.
Да, мы живем хуже, беднее, наш быт убог и беспросветен, но что же вы тогда рядом с нами? Бегите туда, где лучше! А если не хотите - то терпите нас, мы тоже люди, и хотим выжить!
Оп-па! Пришло! Голова поехала куда-то, пол стал качаться сильнее прежнего, окольными путями опьянение добралось и до меня.
Холодная и злая реальность отошла на второй план, лицо Руси изъеденное оспинами, задубевшее от солнца и ветра с грубыми чертами, стало сразу самым смешным в мире.
Руся тоже глядел на меня во все глаза, он рассказывал мне о каких-то девках из деревни Малиновка, к которым он ездил недавно. Его лицо то удалялось, то приближалось, он смеялся во все горло, хлопал меня по плечу.
А я потерял уже цепь его рассказа и только поддакивал в нужные моменты. И ждал когда же он засмеется громче всего- это будет, значит что история закончена и надо поддержать автора долгим смехом.
Пассажиры вокруг нас постепенно исчезали, выходили на своих остановках, автобус ехал медленно, в час по чайной ложке. Мы пьянели все больше.
Вечерело, в открывающиеся двери было видно, как на улице вызвездило, значит, похолодало еще больше.
Легко представилось, как кондуктор голосом стюардессы объявляет « Уважаемые пассажиры! Температура за бортом минус пятьдесят три градуса по Цельсию!».
Я рассказал об этом Русе, он очень громко смеялся, а я недоуменно смотрел на него. В голове приятно шумело, хотелось петь, или плакать, или и то и другое одновременно.
Ну вот и подъехали, наша остановка.
Вывалились из автобуса, и попали в холодильник! Шум и концерт в голове сразу же стихли, и мороз отрезвляюще обжег лицо. Дальше дорога шла вниз, под горку, покрытая мраком и освещенная только светом частых звезд.
В душе вновь стали роиться злые демоны алкогольных паров, они делали страшные гримасы и тоскливо завывали. Впервые стало холодно и страшно одновременно. Надо это поправить.
-Так родной, ну-ка стой! Русин язык заплетался, но я и так понял, что он хочет делать – давай, добьем фашиста гранатой.
Бутылка пошла по кругу и после была выброшена в сугроб. Пока поправляли одежду и закрывали все возможные источники потери тепла, в голову вновь вернулся оркестр, заиграли клавишные и стало хотеться идти дальше.
- Побежали!? Руся шепнул мне в самое ухо, ударившись лбом о мой висок.
-Совсем пьяный он, - подумал я - но побежал вслед за них вниз под горку.
Ноги не слушались, совершено и подгибались в неожиданных местах, будто бы стали состоять из нескольких сгибов.
Наконец я упал и покатился под горку под заливистый хохот Руси, я сначала катился, а потом просто поскользил вниз, как на санках, Руся тоже упал на живот и поехал вслед за мной.
Меня тоже охватило веселье от такого ребячества. Будто бы мы вновь дети и нет сейчас страшной опасности замерзнуть, нависшей над нами. Я тоже смеялся, стуча зубами и чувствуя как холод все глубже проникает в меня, от этого было еще смешнее, Руся же вообще хохотал во все горло, как ненормальный.
Жуткая картина - в темноте, на покрытой льдом дороге, между черных сосен раздается истерический смех из двух глоток, смех, который маскирует отчаянье.

Скоро скольжение прекратилось, дорога выровнялась и нам пришлось вставать на ноги. Хорошо, что мы не местные туземцы: селькупы и кеты - они от алкоголя моментально впадают в черную меланхолию, а нам грустить сейчас никак нельзя!
Продолжая смеяться и отряхиваться мы поравнялись.
- Давай снова бежать, нам надо быстрее дойти и погреемся заодно! Я подчинился, потому-то ноги стали уже ныть нестерпимо, пальцы ног видимо совсем замерзли, а у Руси вообще, наверное, уже омертвели!
Стуча затвердевшей на холоде резиной подошв мы снова побежали по дороге. Хмель постепенно уходил, а его место занимал холод. Вдруг дошло до меня вся авантюрность ситуации - попутных машин нет, холод нестерпимый, идти еще часа полтора, а мы уже так замерзли!
Захотелось завыть от жалости к себе и от безысходности! Боже, где ты ? Или ты уже умер ? Как там у Ницше?
Гот ист Тод! Вспомнилось мне, на работе менеджер слушал песню с такими словами. Навязавшись на губах она засела в голове, я стал твердить эту фразу на каждый шаг, говорят ритм помогает переносить нагрузки: гот ист тод, гот ист тод, гот ист, гот ист тод!
Уф-ф-ф. Мы оба как по команде замерли. Бежать по снегу, в тяжелой одежде оказалось очень тяжело. Руся горячо дышал, хватая ртом раскаленный холодом воздух.
-Э, успокойся - воскликнул я- дыши ровнее, а то воспаление легких заработаешь.
Руся кивнул и наклонил голову, дыша в рукавицы, спина его быстро вздымалась.

И тут я понял, что самое страшное началось именно сейчас! Мы слишком вспотели при беге и организм стал терять тепло гораздо быстрее. Мокрая спина моментально стала покрываться панцирем, показалось, что я стою на морозе совершенно голый и ничего не защищает меня от холода. Меня начало трясти! Я похолодел от ужаса!
Руся поднял на меня глаза, он тоже был напуган.
Открыв пакет он молча протянул мне бутылку, вторую взял себе. Не сговариваясь, мы поспешно сорвали пробки и стали глотать обжигающую холодом водку.
Она казалось шипела проходя по телу, холодной змеей укладываясь в желудке, но потом ощущение ледяного панциря на теле сменилось теплом, водка спасает!
Руся достал из пакета упаковку от колбасы и засунув туда палец стер с неё остатки колбасного жира, пальцем он обмазал себе нос и щеки.
- На, братишка, хоть не обморозимся! Он протянул мне блестящий конверт, я тоже обмазал салом то, на что его еще хватило. Поможет ли не ясно, но говорят, что северные народы только этим и спасаются!
Да, настоящая Россия, мороз, водка и мужики! Мне снова стало весело, хотя выпито было уже много, опьянение слабо чувствовалось.
- Ну все, Руся, пойдем, пойдем! Я захлопал в ладоши, стараясь заразить своей энергией и его.
Попрыгав на одном месте мы пошли пружинистым шагом, стараясь мысленно еще больше подгонять себя.
-Вперед, вперед, никаких мыслей, никаких чувств, мы просто машины для ходьбы, безжалостные к себе и бесчувственные. Мы не чувствуем ХОЛОДА!
Отхлебнул еще, один глоток, сразу же еще один, водка уже не жгла она просто соскальзывала внутрь и замирала в животе, как снежный, маленький зверек.
Земля под ногами шаталась, в глазах появлялись то звезды то белая дорога, то снова звезды! Чувства попеременно выключаются, то звук, то зрение, все мелькает и прыгает. А, это же от моих шагов качаться моя голова, постепенно привожу её в устойчивое положение - смотрящей на горизонт. Опять пришло - весело думаю я.
Оглядываюсь назад - Руся бредет следом, его ноги периодически цепляются одна за другую, но он никак не падает. Становиться смешно, хотя тут же думается что, немудрено не кушав почти восемь часов и выпив столько водки вот так опьянеть!
-Руся !- кричу я, он удивленно вертит головой, не понимая кто его зовет - Руся, волки сзади!
Руся испуганно поворачивает свое коренастое, как обрубок, тело в поисках опасности и тут же падает. Я, смеясь, помогаю ему подняться и вдруг земля рванулась ко мне, и я сам ударился лбом о дорожный лед. Вдруг напала какая-то слабость и дрожь в ногах…
До чего ж холодно, чертовски холодно! А он, наверное, уже пальцы себе отморозил!
-Русь, поднимайся, нельзя нам тут лежать, мы же замерзнем здесь, ЗАМЕРЗНЕМ !
Я кричал ему в ухо, сам не понимая в каком направлении, мы лежим и куда надо идти.
Руся, встал и нетвердой рукой зашарил в рукаве ища бутылку, сделал богатырский глоток, и быстро пошел вперед, хотя скорее по инерции чем, по своей воле.
Я тоже отпил глоток, и страшным усилием воли остановил вращение мира в своих глазах.
Бежать нельзя! Надо идти, не быстро, чтобы не устать и не вспотеть.
Руся брел впереди меня и вдруг до меня донеслось какое-то мычание, я прибавил шаг и понял что это Руся мычит себе под нос в ритм шагам, чтобы идти было веселее.
Хотя нет, гул нарастает!

Вдруг темноту поворота разрезал свет фар, сквозь туман, и гул, к нам стремительно приближались огромные желтые глаза!
Машина! Дошло не сразу, спустя минутную паузу.
-Руся, машина! Тормозим её! Мой крик был отчаянным, криком навзрыд, я теперь только признался себе, что сами мы не дойдем, что мы еще только на пол - пути, но уже выбились из сил, смертельно устали, опьянели и замерзли.
Руся нелепо взмахнул руками, и бросился в центр дороги, приняв запрещающую позу с бутылкой в вытянутой руке, ноги его подкашивались и дрожали.
Я упал, рядом, и опираясь на землю, пополз к приближающейся машине тоже вытянув руку вперед! Вот она, уже близко!
-Тормози! - зарычал Руся, -тормози!
Я тоже не то кричал, не то шептал - тормози, пожалуйста, тормози!
Мы не успели даже осознать, что едущий автомобиль аккуратно обогнул шатающуюся фигуру Руси по обочине и, не снижая скорости, поехал дальше, обдав нас ледяным ветром.
-А-а-а-а! Руся от ярости смог только зарычать, его била крупная дрожь, по щекам текли слёзы. Он бросился бежать вслед за удаляющейся машиной, но через несколько метров обреченно остановился.
Я с трудом, пошатываясь, встал на ноги. Ангел не взял нас с собой в рай, нас оставили здесь в Чистилище, или Мучилище, как его правильнее назвать…
Мы придем в рай сами!
Я заставил свое тело двинуться вперед, видя впереди себя сгорбленную, нечеткую тень – такое же изможденное тело Руси.
Еще полбутылки у меня. Надоело её нести с собой, отпив еще немного я оторвался от горлышка и увидел, как Руся тоже допивает свою водку. Он просто задрал голову вверх и позволил водке перелиться в его желудок. Хотя какая водка- это технический спирт, разведенный водой! Нельзя же так, организм может просто отключиться от такого количества алкоголя!
Если дойду, то завтра я просто умру с похмелья!
Хотелось застонать, и я застонал, вкладывая в звуки все свое отчаянье, страх, беспомощность и опьянение.
Брел так, что каждый шаг отдавался болью в замерзших ногах, я неловко растирал щеки рукой, но потом вспомнил, что этого делать нельзя и поспешно убрал руки в карман.
Все моё существо кричало от холода, но водка уже перестала помогать, я выбросил бутылку на дорогу - в память тем, кто не хочет помочь ближнему!
Русина тень маячила далеко впереди, я видел его смутно, голова отстранилась от происходящего и ,казалось, тоже стала покрываться льдом.
Вдали показались огоньки в дымке, наша деревня, но как невыносимо далеко, еще несколько километров, смертельно далеко!
Я концентрировался на точке-огоньке, пусть это будет мой дом, мне надо туда, надо быстро! Я шел зигзагами по дороге, размахивая руками, падая, ползая и поднимаясь.
Наверное, у меня замерзло все, я перестал чувствовать боль и холод, я просто передвигался в пространстве, каким-то странным способом, наклонив голову вперед и заставляя свое тело неуклюже передвигать ногами. Раскачиваясь на ходу из стороны в сторону я вдруг подумал, что не вижу Руси!
Неужели я так отстал? Мне нельзя тут одному!
-Рус-яа! Я закричал из всех сил, но звук получился какой-то слабый и глухой!
Где-то в стороне раздалось ответное мычание.
-Ага, подумал я в пьяном умилении, он здесь, он не бросил меня!
Снова бредем, снова падаю и спотыкаюсь, проклятое опьянение, когда же оно отпустит! Я не могу так больше!
Еще тысяча лет прошла в чудовищном по усилиям движении, в хаотическом сумбуре из картин опьяненного мозга: проносились эпизоды на работе, в школе, дома, какие-то отрывки из фильмов, без всякой связи и сюжета.
Чудились тени на небе и на земле, слышался не то вой, не то плач, из леса на меня смотрел высокий старик с развевающимися длинными седыми волосами. Обнаженный по грудь, скрестив руки, он зло глядел на меня из черных дебрей соснового леса. Слышен какой-то полный ненависти шепот! Отшельник? Леший? Галлюцинация? Как я его вижу, если иду к лесу боком?
Иду я или уже нет? Что со мной? Мозг задавал вопросы, но тело ленилось на них отвечать и все как-то опало и растворилось во всёпогружающей истоме, немая пустота заполняла меня, хотелось, до невозможного хотелось, закрыть глаза и провалиться в сказочный мир грез.
Я закрыл глаза, и чьи-то руки подняли моё тело и отправили его в полет к звездам. Я плыл растворенный в хаосе невесомости, глубоко внутри я почувствовал небывалое умиротворение, невыносимое счастье и радость! Нет больше боли, не холода нет ничего и я доволен этим инфернальным небытием! Горячие слезы потекли из глаз, я не хочу просыпаться!
Может быть, и надо было мне принять этом мучение холодом, чтобы испытать такое блаженство? Ведь оно стоит того!
Мыли, стали тяжкими, они проносились в голове медленно как грозовые тучи и это новое ощущение смутило меня и мысли замерли в сладкой истоме.
Снова невидимые руки опустили меня на что-то мягкое и теплое, наверное это какой-то дивный цветок на лепестках которого я сейчас блаженствую? А старик, это индуистский бог, воскресивший меня, и теперь я какое-то блаженное существо на лепестках лотоса!
Я преклоняюсь перед ним, будь это мудрый Брама, благостный Шива или свирепый Вишну, только не обрывай это блаженство!
Вдруг резкий холод, разорвал мой покой, и я забился в конвульсиях дрожи, тело выгнулось, стучало все: руки, ноги, зубы, даже волосы на голове! Тело сжалось в пружину и скручивалось, ни одна мышца не была в покое! Но и это счастье, ведь за ним последует такое блаженство Небытия! Нет боли без радости!
И скоро дрожь утихла, в темном зале, печальный ангел в синем плаще коснулся меня и по телу разлилась приятное блаженство тепла! Оно было все ярче, все сильнее! Я с благодарностью посмотрел на ангела, его белокурые волосы спускались до плеч, он глядел на меня ласково и укоряющее. Вдруг я понял что у ангела очень знакомое лицо, овал, глаза, брови - это же Руся ! Он бледен и прекрасен, нет больше оспин и несмываемого загара, но он все тот же Руслан, мой попутчик и приятель!
От этого открытия я широко улыбнулся, мое истосковавшееся тело, снова, погрузилось в покой и негу, а разум провалился в пустоту забытья. Ангел накинул на голову капюшон и растворился в темноте.

-Руся, зачем? Я возмущался тем, что кто-то меня трясет за руку!
Открыл глаза, сразу стало очень больно! Свет, словно бы раздирал голову изнутри, руки и ноги не слушались, да и вокруг показалось, сначала была только сияющая пустота!
-Сергей?! Сережа!!! Открой глаза, это очень важно!
Постепенно контуры стали проявляться. Знакомые предметы, мебель. Я лежу в постели у себя дома!
Разве это был сон? Нет, передо мной сидит осязаемый пожилой мужчина в белом халате Поверх толстого свитера.
-Сергей, как Вы ?
-Ну ничего вроде бы, я пока ничего не чувствую! Я смог сказать это только с третей попытки и попробовал пошевелить одеревеневшими пальцами.
- Хорошо, вам особенно ничего не угрожает. Вы заработали обморожение носа и щек, но это не страшно. Вам очень повезло! – врач удовлетворенно кивнул.
-Вы шли один?
-Нет еще Руслан был, он вместе со мной шел!
-Хорошо, вам действительно очень повезло! – тяжело выдохнул врач и встал с постели, намереваясь уйти - вы на работу позвоните, вам нужно как минимум неделю больничного режима! И не вставайте лишний раз без необходимости!
Я кивнул:- А Руслан где?
Врач не услышал вопроса и вышел из комнаты.

Снова появилась смертельная усталость, веки налились свинцом и стали закрываться сами. – Ну все хорошо, подумалось, все живы теперь можно и поспать! Я не стал сопротивляться той силе, что увлекала меня в царство грез.

Через несколько дней я уже мог спокойно передвигаться по дому, застывшие мышцы пришли в норму, как будто и не было ничего, будто бы я провел на холоде несколько минут. Сидя на табуретке, возле разгоравшейся печки я каждой клеточкой ловил тепло, мое тело никак не могло отогреться и теперь любое малейшее похолодание приводило к жуткому ознобу.
Я подставил руки к огню и внимательно слушал.
Седой хмурый мужик сидел на соседнем табурете, положив ногу на ногу. Стряхнув пепел от сигареты в гнетущей тишине, он хрипло проговорил:
-А потом приехал Славка, его на работе задержали, и говорит, что на дороге два пьяных мужика его тормозили, он останавливаться не стал. Только часа через два, пришел и заявил, что может им помочь надо, а он проехал мимо! Поедем, посмотрим! Совесть замучила видимо.
Ну и пока машина не остыла поехал и я с ним, к вам то есть , тебя-то мы быстро нашли, ты почти возле деревни и был. Весь заиденевший, еле ползешь на коленках…
Ну что делать, тебя надо как-то спасать! Привезли домой, растерли водкой, хотя думали уже, что бесполезно, у тебя тут такая дрожь началась! Фельдшера позвали.
Рассказчик замялся.
- А Славка поехал второго искать. Возвращается, говорит, нет его нигде, все объехал! Поехали с ним вдвоем, но куда уж-ночь на дворе! Так и вернулись. Позвонили в милицию, так там трубку никто не берет.
Мужик, взял еще одну сигарету, затянулся:
-Наутро нашли его, ты намного дальше ушел, Руся лежал на обочине, в сугробе. Может упал, а может согреться так хотел! Хотя вся одежда на нем расстегнута, как будто жарко ему! В руке бутылка разбитая, а он её так обнимает еще рукой, а на лице улыбка…
Как спит вроде бы…Погрузили просто как полено…
Летом ведь - час ходьбы! Сам сколько раз ходил! А сейчас вот…
Мужик зло бросил сигарету в печь и уставился к окну. Рядом стоял стол, на котором стояло три стопки, одна из них была наполовину полная, накрытая сверху кусочком хлеба.
- А там еще рядом с ним, как вроде следы чьи-то, как будто босой человек наступал! – мужик задумчиво теребил рукой штору - или это померещилось мне !?