никак не заснуть

40ХУ: Смешно, стыдно и глупо. Из-за того, что принц, например, сегодня, забыл посмотреть в твою сторону, твои косые (ну, ладно, не косые - смотрящие в разные стороны, мимо собеседников) глаза уже ненавидят его, и, сладко жмурясь, зовут на помощь слезы. И вообще, членам твоего загорелого тельца присуща извращенная оригинальность. Патологичная? Так же, как и твоей сестре, младшей: однажды пассажиры городского автобуса, в котором она обычно ездит с работы не на, а с, заметили, что у нее гнилые ноги, совсем-совсем, что у нее обе ноги и обе с гнильцой, - и вызвали полицию, хотя, разумеется, знали, что та не вправе решать такие проблемы: страна другая. Сестра приходила /раньше всех/ в суд с твердым намерением доказать, что может - и не побоится, ни за что, ни за кого - все делать по-своему, и кололась не в правую руку, как все честные люди, люди чести, наши прадеды, а в ногу - гляди, ей даже трудно подняться по лестничным ступенькам, ноги зацепляются, плеть о четырех хвостах - я, ты, мы, они, и наркотик, то, что надо знать, “Точтонадознать”, совершеннее, суперсевершенен, не горький и не сладкий, то есть, в процессе путешествия по органам, порой горьких (в меру) и сладкий (в меру; мера - количество прожитых от революционного переворота лет) и другого мозг уже не приемлет. Такой плетью впору разгонять нахальных любовников с палками различных сортов колбас в руках, но она боится: на смену им явится кто-нибудь другой - ты? - и посмотрит так, как бы ей не хотелось.
40ХХ: Я знаю, к а к , - так? Оцени по достоинству непристойное выражение лица. Строить рожицы сильным людям - моя слабость. А у тебя получится?
40ХУ: Ну?
40ХХ: Ой, да, да, точно. Только у тебя получается страшнее.
40ХУ: Э, это еще что! А вот - вот еще лучше. Каково? Проходя по улице Первой Революции, я быстренько натягиваю на лицо капюшон и тогда позволяю себе чуть-чуть расслабиться. Сразу ограничивается сектор обзора: так удобно. Жаль, капюшон меховой, долго в нем находиться скучно, и встречные девушки шарахаются от такого безобразия в стороны. Хотя в этом нет ничего зазорного: зазор между головой и тканью куртки невелик, в такую щель могильные цветы вполне пролезут, правда, если их немного, всего два: а зачем больше?
40ХХ: Незачем, незачем; всего должно быть в меру. Как и букв в игре, в которую твой отец с приятелями ежедневно играют на той же самой улице, помнишь? так надо складывать буквы обоих алфавитов, решать правильные арифметические уравнения, уравниловки - и всегда получать число 1917, это год России, а во Франции 14 лет июля, пока не до избирательного права; подводить все слагаемые под всеобщий знаменатель Драпо Руж’а, вычитать лишние составляющие, без остатка, вычеркивать мнимые числа, квантили ню - долой всякую мистику! - и опять, опять пялить глаза на куклу, тряпичное пугало, разрешенную мишень для протыкания булавками; Найнтин-севентин, всемирная американская революция (полюбишь ли ты меня в смутные годы еще крепче?), где засунуть интегральный делитель? Удачно примериться. Математическая некрофилия. Я однажды поиграла, было тоскливо - и обнаружила, что забыла имя жениха. Напрочь. Прочь-прочь. А вот ты-то помнишь, как звать твою жену, признайся?
40ХУ: Разумеется, нет; а зачем? Мне это совсем ни к чему. Если понадобится, возникнет нужда, малая, конечно, она сама напомнит. Имя. Или выдумает новое - так интереснее. Здоровый интерес. Всякая новизна, согласись, нельзя не согласиться, привлекает. Иногда, правда, я подозреваю, что она безбожно врет и несет всякую кинематографическую чушь, как в двухсерийных фильмах, они мне особенно подозрительны, лишь бы отделаться.
40ХХ: Это, конечно, зря. Если соврать в подобной мелочи, то потом тщательно подготовленной продуманной лжи могут не поверить. Поэтому мне нравится играть в сильного мушкетера, хотя я тебя скажу: я так и не удосужилась почитать о мушкетерских похождениях, как советовали подруги, бесплатные советы, такой книги на полке нет, книжные черви тоже осведомлялись о ней - но мне оставалось лишь со скорбью разводить руками: мне никогда не стать мушкетером, я женщина. Скажи, мой профиль похож на королевский - ну, как на монетах?
40ХУ: У меня нет с собой монеты для сравнения: видно, все ушли на покупку лотерейных билетов, я всегда так делаю. Когда нет денег и настроения, то есть, оно есть, но упало, упадническое, и хочется есть, чуть почревоугодничать, я иду на площадь и покупаю выигрышный лотерейный билет. Интересно, кстати, отчего бедняки под мостом ленятся поступать подобным образом? Или их удерживает соц.страх?
40ХХ: Находить время для заботы о бедняках - большой талант. Ты талантливый человек.
40ХУ: Конечно. Та-лант, ла-ла-ла, тру-ла-ла. Иногда я очень жалею, почему не живу в доме для: там хорошо, мне рассказывали, и там много замечательных людей, непохожих на тех, что вынуждены (благодаря своему идиотизму), сгорая, как бенгальские огни, от стонущей зависти, ходить вокруг-около забора, боясь даже предположить свое существование по другую сторону. А там... Вопиющая оригинальность. Иногда они зовут меня - некоторые, я чувствую, весьма доброжелательно ко мне расположены; я слышу, прильнув стекленной головой, ухом, к стенке, их голоса - и сам кричу в ответ: “А-га-гей!” Но однажды прибежал мастер и умудрился, изловчился - выбрал ловкий момент и засунул мне в рот стираную майку с нарисованным свежей полиоксидной краской Микки Маусом. Хе, я укусил Микки за хвост (ишь, развилялся!) - как он завизжал! еще бы, это же больно - спрыгнул куда-то и исчез. (Под кровать?) Он - такая же шкодливая мышь, как и все. Печально. С тех пор я не кричу и ежедневно кладу в свинцовую мышеловку кусочек сыра, что уже бывает через силу съесть во время обеда: Микки, наверное, голоден. Порой я вляпываюсь в хорошее настроение, и когда тебя нет, шарю под кроватью веником, выметая абортированных приятельниц, магнитофонные /диктофонные/ кассеты со стихами, книги про мятежников и радиодетали приемников хорошего настроения. Тебя интересует этот хлам? Могу подарить на день рождения.
40ХХ: Если мне наконец-то приносят вещь, которая провоцировала на то, чтобы домогаться полгода, становится грустно - и я обычно возвращаю ее (Ну, если, конечно, не особо ценная вещь: ее-то я никому не отдам!) Поэтому лучше не надо. В другой раз. Раз-два-три. Слушай, я как раз полгода добивалась того, чтобы мое выступление, лекция о взаимоотношениях предметов была включена в регламент прошедшей конференции о защите сексуальных меньшинств. Но ее отказались слушать даже те, кто когда-то заказывал. Прошло полгода - и тема потеряла свою актуальность, сенсационность; всего лишь полгода - целая жизнь.
40ХУ: Если во время выступления все молчат - друзья - значит, время растрачено впустую. Тебя еще не судили за растрату ценностей и неустойку?
40ХХ: Суд состоится тоже через полгода. Это оптимальный срок. Почему мне пришлось совсем некстати прочитать в настенном календаре о готовящемся преступлении, ведь в нем планировалось и мое участие! Знать бы раньше... А ведь тогда стояло лето. Господи, вот жизнь-то была; не ценили, псы, не ценили!..
40ХУ: К началу судилища тебя заставят разыскать магнитофонную кассету с той же записью, песней: поймешь, что сегодня-то и удалось поздороваться с принцессой счастья, хотя скромное приветствие осталось полузамеченным, так, дань традиции, долг вежливости, проигранный в дурацкую карточную игру вчерашнему дню, который надо вернуть поскорее, иначе сам же себя и запрезираешь


Дрожащие голоса с шумом кружили по комнате, они вызвались сегодня на сеанс связи - не духа, нет: они сами были духами, душами - человека, готовящегося заснуть и улегшегося в кровать с балдахином, желанный приют стрейнджеров, мешая, как они думали, ему погрузиться в сон; но, увы, он уже незаметно умер, вот шельма, умер раньше, чем успели позвонить во все колокола (по количеству прожитых лет), чем успели сказать все свои речи, речки и заполучить внимание слушателя - мало схватить: как удержать? - а в соседней комнате орала музыка, и дуэт “привет, господи, как я рад тебя видеть!..” был так отчетливо слышен, что забывалось: человеку уже не встать с постели, кровати, уже никак не откликнуться и не вступить в качестве рефери в спокойный диалог зараженных /чувством?/ горячих сердец (жара такая, что не до хандры), уже никак не молчать в качестве равноправного собеседника, уже