Поезд для того, чтобы

Со скрипом опускается подвесной мост через ров, ты уверенно входишь в купе No 17-А, отказываешься от безнравственных попутчиков, решительно кладешь им на макушки по перышку какой-то блеклой птицы (не синей и не белой - для чего, в самом деле, здесь бы ли бы голуби: они, как всегда, изгадили б весь паркетный пол своим жутким мирским воркованием) - пассажиры-наркоманы, чихая, забираются друг к другу на плечи, строят - довольно-таки ловко! - правильную пирамидку и вытекают в соседний вагон. Зря ты, кстати, не причесываешься: постоянно болит голова, надетая на толстый шест, которую ты боишься поставить лицом параллельно окну, потому что знаешь, что за ним с ужасной скоростью течет совсем другая река - отличная от пернатой струи: холодный водоворот деревень, ферм, поросший местами поросячьим повизгиванием, счастливым ржанием молодых лошадей, вовсе не пегасов - обычных, сильных коней со здоровыми зубами, каких много валяется на полу в игрушечном магазине на первом этаже дома среди прочих продуктов светоидиотной техники, и хочешь найти в записной книжке-календаре дату своего неприезда сюда, осознать: никогда не останешься здесь.. поздно; часы стерли нарисованный на стекле овал почета, сломались, пробой, брейкдаун, - да и по расписанию полагается совсем иное. На твоих плантациях живут не лошади - автомобили, автобусы; чертик на багажнике похож на тебя-школьника, и буквы номеров соответствуют твоим инициалам - но почему тогда цифры так малы?
Деревенские парни машут вслед пучками моркови, что-то кричат и подмигивают, - а ты стараешься уловить в их движениях знакомую пластику ломаного танца и ждешь, когда же они, наконец, начнут кувыркаться, нечаянно заденут локтями, и можно будет безнаказанно избить любого из молодцев, оторвать ему уши и заставить съесть: ананасы задолго до прихода гостей были предусмотрительно спрятаны в надежном местечке. Хм, у стогов другая музыка, уравнение с тремя известными певцами, а за ним нельзя подняться на служебном лифте в хранилище облаков, а лестницу всяким проходимцам доверять крайне опасно: там спят петухи - петька дурак! - твое же удостоверение опоздало на курсовую регистрацию, из-за этого никак не представляется момент блеснуть умением. Жуй свои пряники с корицей, в суматохе закладные в бархатные перчатки - запас провиантом на следующий год, он вряд ли понадобится: через девять месяцев будет модным пить молоко.
Но вот водоворот утыкается длинным носом в канализационную отдушину, показываются каменные трехстворчатые шкафы, системный огород, о, город, О, страна, все равно, именно равенство, не сложение, так как театральная сумма проданных в рабство ногам дорог перевешивает на весах поиска освобождения грязную стопку маршрутных карт туристического бюро. Ты уже в тамбуре, уже сломана перегородка - слайды меняются, опять приближаются крики парней и ругань старой телеги, состав мчится на другой край света, объедет спущенный мяч по периметру и вернется на грязный вокзал, используя сильный пинок контроллера, швырнет тебя в зеркальные окна телефонных дисков.
Ты свешиваешь ноги с подножки, пытаешься зацепиться за шпалы, песок, гравий - но они расступаются, и стоптанные ботинки встречают лишь пустоту, звездный мрак, и лошади-пегасы смеются, смеются и пляшут, брызжут слюнями, а ты висишь на руках, раскачивая пропитанное зеленым дымом подобие своего тела, и слышишь, как вдалеке, мили за три, начинает чихать платформа, новый огород, новая пристань целевого состава, едущего не просто так, а по рельсам, по расписанию, и достаешь из заднего кармана пиджака половую тряпку - носовой платок для вокзальных воров, закрываешь глаза, ничего не видишь, нет ни грядок, ни гангстеров, ни шпал под ногами - только ураган, снег, град, чих, кашель,, и еще крепче, изо всех сил сжимаешь руками кусок разломанной перегородки, переогородки, стараясь не оторваться от нее.