Сияющие горы часть 9

НЕШАХМАТНАЯ ЛАДЬЯ
Настоящее родство с родителями у меня возникло только в институте. Раньше я их воспринимал как папу и маму, а с поступлением в 1 Московский Медицинский Институт имени И.М. Сеченова они стали для меня коллегами по цеху, старшими товарищами. Естественно, с самым важным для себя вопросом я пришел к ним.
На первом курсе голова идет кругом от обилия дисциплин, которые необходимо учить. Это и химия, и биология, и физика и еще куча всяких предметов. На что же надо обратить особое внимание?
- Хирург в первую очередь должен знать анатомию. Это краеугольный камень, без него не обойдешься.
С такими рекомендациями, полученными от самых близких людей, я бросился в анатомичку, а вторая моя половина нырнула в «Ладью». Знаменитая студенческая пивная в Столешниковом переулке гостеприимно распахнула двери перед будущим хирургом и его товарищами.
Несмотря на свое название, к шахматам «Ладья» никакого отношения не имела. Хотя некоторая трансформация с посетителями происходила. За полтора–два часа, проведенные в «Ладье», обычная пешка надувалась пивом до настоящего ферзя. И мат не переводился, с этим тоже было все в порядке.
Для нас, студентов образца 1982-83 годов, «Ладья» была окружена ореолом лучших английских пабов. И мы терпеливо отстаивали длиннющие очереди, чтобы спуститься в благоухающий креветками подвал. Ходили обычно втроем-вчетвером. К истинным ценителям пива примазывался мой друг Вовка Свистаков.
Мы сошлись с первого дня и два года учились в одной группе. Пива он не любил, зато обожал компанию. Вовка был мой ровесник, рубаха парень из Донецка. К жизни относился легко и свободно. И рядом с ним как-то проблемы отходили на второй план. Квартиру Вовка снимал у одного деда алкоголика на Автозаводской и старался появляться там ближе к ночи, чтобы переночевать.
Свистаков был уникальной личностью: высоким, кучерявым и очень нравился женщинам. Весь этот набор качеств, в общем, отрицательно сказывался на учебе. Если бы не его старший брат, Вовку наверняка бы выгнали.
Алексей Свистаков на 5 курсе удачно женился на студентке из Марокко и к жизни относился серьезно. Знал все тайные институтские тропки и не раз выводил нас из практически безвыходных положений. Но об этом чуть позже. Вернемся в «Ладью». Зря, что ли, сорок минут стояли на ветру…
Очередь, змеей протянувшись через весь Столешников переулок, спускалась по лестнице на целый этаж вниз, петляла по двум огромным залам и заворачивала к вожделенным пивным сосцам. Опустив в заветную щелочку двадцать копеек, каждый мог рассчитывать на пол-литровую порцию желтого напитка, назывался пиво «Жигулевское», не пенился, в принципе, но свои основные эффекты – дурманящий и мочегонный - сохранял. Мы его так и называли – пиво. Только попав в Чехословакию в 1985 году я понял, как жестоко ошибался. Но об этом чуть позже.
На раздаточных столах стояли салаты из помидоров с огурцами и порции креветок за один рубль. Сейчас таких карликовых креветок и найти-то невозможно, но поскольку в магазинах они не продавались, креветки казались невероятным гастрономическим изыском. Все это изобилие можно было поставить на поднос как в столовой, затариться пивом и плюхнуться за ближайший свободный столик, если повезет. Со столиками была напряженка, на всех жаждущих не хватало. Иногда пили стоя.
Помимо креветок и разливного пива, особой достопримечательностью «Ладьи» были гардеробщики. Степенные джентльмены пенсионного возраста, с чувством собственного достоинства, одевали основательно поддатых студеозусов. Вставали со своих стульчиков, выходили к нам с заранее распахнутыми курткой или пальто, так, чтобы рукава сами надевались на непослушные конечности.
Разворачиваясь, ты обязательно натыкался на сложенную корзиночкой правую руку гардеробщика, которую тот деликатно держал внизу, у кармашка. В эту ладошку-корзиночку надо было положить десять копеек. Одеваться бесплатно считалось плохим тоном. Даже для нищих студентов.

ВЕРХНЯЯ БРЫЖЕЕЧНАЯ АРТЕРИЯ
Многочисленные форамены и мускулюсы отлично запоминались после нескольких кружечек пива, и богатая на латынь анатомия заполняла мозговое пространство значительно проще. Про анатомию мы не забывали даже в «Ладье».
Кафедра нормальной анатомии располагалась через дорогу от Столешникова переулка, сразу же за гостиницей «Националь», на Моховой улице. Старое здание уже снесли, а в 1983 году это был зеленый небоскреб из стекла и пластика. Между зданием гостиницы и центральным телеграфом оставался узкий проход, метра полтора шириной, через который мы, студенты первого и второго курсов, попадали на Моховую со стороны улицы Горького (сейчас ул. Тверская).
До сих пор нежная рука капитального ремонта не тронула лицо кафедры анатомии. Оно остается таким же, каким его помню я, несмотря на пролетевшие двадцать лет. Метровая кладка из красного кирпича, широченные ступеньки и огромный холл с невыветриваемым запахом формалина.
Событие, которое называется верхняя брыжеечная артерия, во многом определило мою карьеру хирурга и ученого. Именно это мудреное название перевесило многочисленные искушения, в которые окунулся с первых шагов. Я нырнул в студенческую жизнь с головой, как подводник. Дышать этим новым воздухом было так же удивительно и здорово, как через респиратор акваланга на дне моря.
Внутри меня всегда шла борьба плохого и хорошего, но тогда, на первых курсах института она достигла своего апогея. Я оказался совершенно не готовым к студенческой жизни. И событие, про которое я хочу рассказать, как будто склеено из двух совершенно непохожих частей. С одной стороны, это красные артерии и голубые ниточки вен, заполненные разноцветным застывшим латексом. Шестнадцатилетний мальчишка в белом халате днями напролет пыхтит в морге с микрохирургическими ножницами и пинцетом. В итоге - прекрасная верхняя брыжеечная артерия во всей своей аркадной красоте, застывшая в прозрачной банке. Этот препарат до сих пор стоит в музее на кафедре нормальной анатомии.
С другой стороны события, тот же шестнадцатилетний мальчишка стоит в очереди за пивом в нешахматную «Ладью», прогуливает лекции и отправляется в загул в одно из студенческих общежитий.

У событий есть своеобразные крючочки. Что-то важное для души, зацепившись в памяти, помогает легко вытащить на поверхность целый пласт воспоминаний. Это то, что придает смысл всему событию, как одно-два слова в анекдоте делают смешными десятки предложений.
Стоит вспомнить эти слова–изюминки, и сразу же всплывают недостающие части текста.
 События цепляются в душе и в памяти такими же крючками-изюминками. Многословие, как правило, не помогает погружению в событие. Постарайтесь найти смысловой образ события и назвать его словом.
Событийное мышление тренирует способность фокусироваться на главном. Выделять внутри события те самые крючочки–изюминки. В событиях это обычно люди. Их нужно вспоминать в первую очередь.



Так совпало, что на кафедру нормальной анатомии приехал защищать докторскую диссертацию один ученый из Саратова. И как раз по верхней брыжеечной артерии. Светлана Владимировна Виноградова, моя преподавательница, и одновременно председатель нашего студенческого кружка по анатомии, посоветовала прочитать автореферат этой диссертации и послушать защиту. Я, естественно прочитал… К чему же это привело?
Представьте себе, идет защита; чинно, мирно, по своим законам. Защита – это уже заслуженный финал, когда никто не ждет подвоха, тем более в лице первокурсника, который вдруг встает и задает двадцать шесть вопросов.
Какой же я был олух. Надо же было выбрать такое неподходящее время.
Особенно остро я это ощутил, когда сам защищал докторскую диссертацию и вспомнил несвоевременную любознательность на первом курсе. Ни в чем не повинный ученый терпеливо отвечал на вопросы, но его ответы меня не удовлетворили.
- Поезжай в Университет дружбы народов, - посоветовала Светлана Владимировна.
Она относилась ко мне как мама. И всячески поощряла тягу к знаниям.
- Там есть совершенно удивительный человек, - Вера Павловна Кулик. - Она не совсем обычная, не смущайся.
У Веры Павловны было тяжелое эндокринное заболевание, и выглядела она как мужчина. Носила мужскую одежду, брилась. Только голос у нее был женского тембра.
Ехал я к Вере Павловне со своими ненужными двадцатью шестью вопросами, а вышло так, что не я, а она задала мне вопросы. Всего два. Один, я за много лет к сожалению забыл, а второй помню до сих пор.
- Как вы думаете Геннадий, нерв дурак? - Ему все равно куда нервный импульс передавать или нет?
Это конечно не для первого курса. Да и вообще до такого вопроса дорасти надо. Я, например, еще не дорос. Событие верхняя брыжеечная артерия неразрывно связано с Верой Павловной и ее вопросами без ответов. Для науки - это здорово, иметь вопросы, на которые нет ответов, а то читаешь ученые труды и создается впечатление, что и вопросов больше не осталось.






БИОЛОГИЯ
Я по знаку зодиака – Весы. Центр - уравновешенный, зато по краям мотает то вверх, то вниз. И найти золотую середину для меня большая проблема.
Первый курс заканчивался пятью очень сложными экзаменами. Многие до второго курса не доживали. И передо мной и Вовкой замаячила тень исключения. А тень эту отбрасывала кафедра биологии.
Надо же было случиться, что на этой кафедре я попал к преподавательнице, у которой еще в десятом классе проходил тестирование для экзаменов в институт. Готовил меня Илюша Пушкин, и я знал биологию неплохо. Но в концепцию коммерческой подготовки к экзаменам умные десятиклассники не входили, и меня раскритиковали в пух и прах. Я швырнул десять рублей на стол и высказал даме в парике, проводившей набор в свою группу, все, что думаю про ее методы.
Первого сентября, сдав вступительный экзамен в институт по биологии на пятерку, я пришел на кафедру биологии и встретился с дамой в парике нос к носу. Теперь она выступала в роли моего преподавателя.
Брошенную десятку она мне не простила. С завидной регулярностью в журнале стали появляться двойки, а на мои возмущенные препирательства она многозначительно поднимала очи к небу. Мол, дал же Бог дурака.
В таких же дураках у нее ходил Вовка Свистаков. Он из солидарности несколько раз поддержал меня во время батальных сцен на глазах у всей группы после чего бананы расцвели и напротив его фамилии. Нас могли отчислить, и надо было что-то срочно предпринимать.
Если бы не Алексей Свистаков, не знаю, как сложилась моя судьба, а заодно и судьба его брата.
- Ребята, если вы попадете на олимпиаду по биологии, экзамен поставят автоматом - посоветовал Свистаков-старший.
Оказалось, что эта олимпиада проходит между всеми вузами, у которых есть кафедра биологии и чтобы получить автоматом экзамен, на ней нужно еще и выиграть.
Успокаивало только то, что претендентов на шесть мест участников было всего тридцать восемь человек. Шесть с небольшим студента на место. Ерунда! Когда поступали, конкурс был восемь с половиной.
Вовка сидел рядом со мной и все списывал. Мы прошли в шестерку, и попали в основной состав. Олимпиада проходила на Юго-Западной, в красивом корпусе Второго Медицинского. Наша команда заняла первое место. Ко всему прочему, мы выиграли первое, второе и третье места в личном зачете.
Профессор Богоявленский, зав. кафедрой биологии, ученый, чьим именем названо целое семейство червей, лично жал нам со Свистаковым руки и со слезами на глазах поставил отлично в зачетки. За неделю до сессии.
Тень дамы в парике поскребла когтями и бесследно исчезла из моей судьбы. Но это событие всегда напоминает о извилистом жизненном пути, на котором брошенная «за правду» десятка может отскочить и очень больно тебя ударить.


ОРИЕНТИРОВАНИЕ ВО ВРЕМЕНИ
ЭТАП 1 ПРОДОЛЖЕНИЕ
Про исторические события обычно в разделе личностных не вспоминается, хотя это, конечно, не директива. Если мысль останавливается на чем-то, не блокируйте ее движение, она сама потом вынырнет обратно. Если не вынырнет, значит, первый этап вы еще не освоили, и вам рано браться за второй, который учит глубокому погружению в события.
Во второй части событийного мышления начинаются большие энергии и торопиться не просто нельзя, а по-настоящему опасно.
Заканчивается ориентирование во времени сегодняшними событиями. Это просто. В первую очередь, вспомните людей, которых вам подарил сегодняшний день, и мысль сразу же выделит появление события яркими красками.
Ну, что? Мысленная зарядка на сегодня закончена! Приступайте к водным процедурам.




СЕЧЕНОВЕЦ
События, внутри которых плещется алкоголь, всегда чем-то похожи. Опьянение отнимает тонкую душевную энергию и притупляет остроту восприятия.
В спирте огромное количество калорий. Почти в два раза больше чем в сахаре. И пока алкоголь разогревает, мир кажется ярче. Потом начинается пожар. И сгорают в море бушующей стихии нежные клетки нашего организма. Он становится пьяным и неустойчивым. А еще глупым. Если не остановиться вовремя.
Вовремя для пива – это кружка, для вина - два стакана, для шампанского - до трех бокалов. Для водки – две рюмки. И ни в коем случае не мешать.
Представляете, сколько надо выпить, чтобы сделать такой вывод. Нет, вы не представляете. А этот вывод - мой, кровный. Вымученный.
Нет, не по изысканным салонам,
В подворотнях знал я этикет,
«Южное» мешал с одеколоном
Это, братцы, фирменный букет…
Нашего известного барда, судя по строчкам, тоже не минула фаза студенческого алкоголизма. Я через нее шел целый год. Как на войне через колючую проволоку лез. Вершиной моего падения на поле этой битвы стал студенческий лагерь «Сеченовец».
После второго курса, летом я отправился в Туапсе. Как приличный человек. С чемоданом, набитым одеждой, ластами, маской и трубкой. А еще в трусах лежало 120 рублей, которые со слезами на глазах выделили мои родители. Их сын шел по явно наклонной лестнице вниз, но отпустить на отдых без денег они не могли.
Свистаков уже ждал на юге, и я представлял, как он в окружении самых красивых девушек лагеря встретит друга на вокзале. Вовка уехал на две недели раньше квартирьером.
Его брат и здесь умудрился подсказать правильные ходы и выходы. Но Свистакову в этот раз не повезло. Квартирьеры вкалывали с утра и до вечера, готовили «Сеченовец» к нашему приезду. Вовка в первый же день получил сотрясение мозга и встречал меня в медсанбате. Один из студентов забивал кувалдой сваю, и случайно попал проходившему мимо Свистакову по его кучерявой голове.
Так что безобразничали мы без Вовки. За то со мной увязался Лешка Скосырев. Когда-то он притащил меня на дзюдо, пришла пора возвращать долги. И я сказал в поезде, что он студент фармацевтического факультета. Прокатило.
«Сеченовец» запомнился неотчетливо. Виновата в этом, конечно, занзибуха. Ну, еще немножко чача, но все-таки занзибуха больше. Местные гнали из винограда бормотуху. Легкое вино, в которое они добавляли всякую дрянь, для более сильного опьянения. Литр занзибера стоил рубль. Продавали трехлитровыми банками.
Пили каждый день прямо с утра. Скоса я практически не видел, у него завязался роман, и он ушел в подполье. Свистаков пару раз выходил на пляж с перевязанной головой, а меня носило как «осенний листок». Три недели пролетели одним днем, я даже не успел загореть.
Домой возвращался опухший, без денег, снаряжения и чемодана. На третьей полке, потому что умудрился потерять обратный билет, и в чужих тренировочных. Приехал, посмотрел на маму и с тех пор больше не пил.
 С этого времени я занялся хирургией на кафедре топографической анатомии.


ОРИЕНТИРОВАНИЕ ВО ВРЕМЕНИ
ЭТАП 2
В семидесятых годах прошлого столетия в Америке было проведено очень интересное исследование. Ученые поставили задачу выяснить, насколько важны для формирования личности воспитание и наследственность. Рождается ли человек «запрограммированным» на определенную модель поведения, или основными факторами служат семья и близкие?
Авторы статьи разыскали по всему миру двадцать две пары однояйцевых близнецов, которых судьба разлучила в раннем детстве. Анализу подвергались только взрослые пары, достигшие возраста совершеннолетия. Родившись с одинаковой наследственностью, они больше 18 лет получали различное воспитание. Большинство разделенных братьев или сестер разбросало не то что в разные города, а даже в разные страны.
В статье приведены фотографии близнецов, их биографии, подробные интервью и тесты. Результатом данной работы был потрясающий вывод. Наследственность является подавляющей. Лишь на 15-20% воспитание способно изменить заложенные в генах особенности поведения человека в тех или иных ситуациях.
Это значит, родители передают потомству определенную программу, которая будет влиять на поведение детей в течение всей жизни. Каким же образом пишется эта программа и куда она записывается? Со вторым вопросом несколько легче. Наследственная информация хранится в генах. Генетика прочно вошла в наше сознание, и, надеюсь, по этому вопросу образовалась некоторая ясность.
Что касается ответа на первый вопрос, - каким образом записывается наследственная информация на генетический код, то позвольте предложить мою собственную версию. Этим записывающим механизмом является событие. Силы, которые внутри конкретного события действуют, влияют на всего человека в целом. И сохраняется не только мысленная, но и генетическая память.
Этим отличаются ситуации от событий. Ситуации, в отличие от событий, не записываются в наследственный багаж и легко стираются из памяти. События остаются навсегда, и будут определять не только собственное поведение, но и поведение ваших детей.
Задумайтесь о том, что такое память. Это взгляд мысли в прошлое. Чем он внимательнее, тем глубже погружение в минувшее! Подробнее всплывает из прошлого то или иное событие. Когда я вглядываюсь в события, принципиально изменившие судьбу, «топочка» стоит на первом месте.


ТОПОЧКА
У каждой кафедры есть свое лицо. А вот у топочки был свой голос. Кафедра топографической анатомии располагалась и стоит по сей день на улице Россолимо, параллельно большой Пироговской, рядом с Вьетнамским посольством.
Голос топочки слышен далеко от ее стен. Она гавкает всеми цветами радуги – от фиолетовых рычащих басов до ярко-желтого щенячьего визга. В виварии топочки живут собачки. И почти все время подают голос.
Студенты, планирующие связать свою жизнь с хирургией, мечтают попасть в студенческий кружок этой кафедры. Не стал исключением и я. Причем, никаких особенных препятствий и не было. Пройди посвящение, сделай несколько докладов и… вперед. В операционную.
Осенью 84 года на кафедре было две хирургические бригады. Они состояли из студентов четвертого и пятого курсов, фанатично преданных своему делу. Оперировали все. И сердце, и легкие, и кишечник. Для аспирантов эти студенческие хирурги и анестезиологи были на вес золота, потому что делали всю экспериментальную часть диссертаций.
Событие, которое называется топочка разделено на две части – собачью и хирургическую.
Собачье посвящение запомнилось навсегда. Виварий находится в подвале и состоит из двух этажей клеток. Они квадратные, полтора на полтора метра, сварены из железных прутьев, и чтобы попасть внутрь, нужно согнуться пополам, а когда залезешь, трудно выбраться наружу. Собаке, конечно, значительно проще. Обычно животных ловят вдвоем, а то и втроем, но на посвящении этот шаг надо было пройти одному.
Мой первый барбос был чуть меньше сенбернара, но крупнее ротвейлера. И вылезать из клетки категорически отказывался.
Поймать собачку, это значит вытащить ее из клетки, связать пасть, притащить на второй этаж к операционной и сделать ей снотворный укол.
Сначала песику на шею нужно накинуть петлю. Но я же не чукча аркан кидать через прутья. Даже на полтора метра. Дверь в клетку пришлось открыть…. Собака Баскервилей оттуда сразу вышла, посмотрела на меня осуждающе и отправилась со второго этажа вниз. Я как представил, что она со мной может сделать на открытом пространстве, сразу и прыгнул на лохматую спину. Да так удачно, что прижал ее голову к полу и сразу начал вязать пасть. На этом моя удача кончилась.
Как сейчас вижу – псина медленно поднимает вместе со мной огромную башку и разворачивается на сто восемьдесят градусов. При этом умудряется стряхнуть бинт, который я накинул на пасть, и зажимает зубами руку. Хорошо, что в таком изогнутом положении ей неудобно было меня сильно кусать. Я вырвался и все-таки затянул бинт на морде. Пока вязал бинт, собака умудрилась вылезти из-под ног и маханула наверх. А там идут занятия.
Представляете, откуда-то снизу вырывается разъяренный огромный пес с завязанной бинтом мордой, а следом за ним вылетает студен - третьего курса, весь в собачьих какашках. Барбос ухитрился не только меня укусить, но и обкакать. Тихий ужас. Вернее, это он в первые секунды был тихим, а потом такой крик поднялся…
Думал, выгонят, но, оказывается, такие истории повторяются практически со всеми претендентами. Не случайно им доверяют самых крупных животных.
- Это еще хорошо, что он на улицу не побежал, - успокаивал меня Алексей Федоров. Я своего пса до Парка Культуры гнал, и обратно.
Так я попал в кружок по топографической анатомии. Началась вторая часть события - хирургическая.
Алексей Федоров через год закончил институт и передал мне свои операционные дни и часть хирургических инструментов. К этому времени удалось сколотить группу единомышленников, с которыми мы оперировали животных пять раз в неделю, а в оставшиеся два дня я ездил к отцу и помогал на всех операциях, которые шли по дежурству. Тогда в зеленоградской больнице еще не было строгой специализации и разделения на урологов, травматологов и гинекологов. Дежурным хирургам приходилось удалять аппендициты, сшивать разорванные суставы и оперировать внематочные беременности.
Работа хирурга в больнице - это в основном не операции, а писанина. Не зря же говорят, что у хирурга главный инструмент ручка. Можно сделать виртуозную операцию и получить выговор за неправильную запись в операционный журнал и историю болезни. Так что приходилось не только держать крючки, но и постоянно писать. Почерк от этого у меня лучше не стал, сам порой разобрать не могу, что накорябал. Хорошо, что компьютер появился. Можно теперь не перепечатывать целый лист из-за двух ошибок.
В виварии большую часть времени мы тратили на выхаживание собачек. Кормление, мытье, перевязки ран и инъекции четвероногие пациенты не воспринимали как помощь и каждый раз пытались вырваться. Операции были тяжелые - многие животные умирали. Очень было жалко. За три года я прооперировал 258 собак. После института у меня появился страх перед животными. Наверное, как наказание.
Но все это было впереди. Институт еще надо было окончить. И на рубеже четвертого курса на кафедру топографической анатомии пришел новый диссертант - Антон Игоревич Марченко

ОРИЕНТИРОВАНИЕ ВО ВРЕМЕНИ
ЭТАП 2 ПРОДОЛЖЕНИЕ
Процесс вспоминания чем-то похож на просмотр старого фильма с помощью видеомагнитофона. Миллионы кадров, на которых записаны изображение и звук, оживают на экране.
Экраном, на котором осуществляется просмотр, служит сознание человека. Считывающей головкой видеомагнитофона является мысль, а магнитной лентой, где записаны кадры и звук, – генетическая цепочка, содержащая всю информацию о прошедших событиях.
В процессе жизни мы постепенно учимся запоминать свои собственные события и делать выводы на будущее. Но не надо забывать, что где-то глубоко, внутри клетки хранится информация, накопленная нашими родителями. Причем не только папой и мамой, но и дедушкой и бабушкой. А так же прапрабабушками и прапрадедушками. И мысль способна прочитать эту наследственную информацию. Вспомнить события прошлых поколений.
Время записано в нас самих и может развернуться любым событием. Как раскрывается цветок поутру. Только что ничего не было, один маленький сжатый комочек - и вдруг, от одного солнечного взгляда бутон взрывается сотнями разноцветных лепестков.
В нас спрятаны миллионы таких нераскрывшихся бутонов! Хотите посмотреть, какой цветник вы прячете в саду своей души? Для этого приступайте ко второй части ориентирования во времени.