Волчий Родник

-Волки у нас просто звери!
-Волки всегда звери, - заметил я.
-Ну а здесь, вроде как, особой лютости!
-Так в любом селе говорят.
-Может, и говорят, но я помню, что когда была маленькой, дядька Макар рассказывал…
-Ты что, меня на смелость проверяешь?
Маринка хмыкнула и ничего не ответила. Мы шли через лес. Лес… даже язык не поворачивается так называть это. Лес, это у нас за городом лес, а здесь…. Доисторические дебри? Заснеженное Лихолесье? Тайга, одним словом. Деревья гигантские, вдвоём не обхватишь, снега по пояс, а какие величественные ели... Я не мистик, но как-то дух захватывало от непонятного ощущения силы этого вековечного леса. Марина уверенно шла какой-то, только ей известной, тропкой, мне оставалось плестись следом, чертыхаясь и спотыкаясь. Мы приехали сюда три дня назад…
-Давай съездим, – говорила она, сидя у меня на коленях в теплой и уютной комнате нашего студенческого общежития, - с родней познакомлю, в лес сходим… на медведя, моя маманя такие пироги печет!
-Из медведя? – уточнил я, целуя её в ушко.
-Всякое бывает, - ответила она тоном, от которого я совсем потерял остатки разума. Да и к чему он мне был тогда? Сессия была успешно сдана и отмечена, впереди две недели каникул, Марина мурлыкала в моих объятьях, а я самозабвенно вдыхал аромат её волос…. В общем, я согласился, а когда наутро моя Синеглазая принялась собирать вещи, было уже поздно. Всё сбывалось с потрясающей точностью, и родня, и пироги, и лес, и дай Бог, чтобы медведя не было…
Маринкина малая родина, как оказалось, даже на карте не была обозначена. Собственно, даже не деревня, хутор в несколько домов, кузнецы и охотники, и все хоть как-то, но Маринке родственники. Суровые, молчаливые, на меня посматривали, вроде как, снисходительно, ну оно и понятно, ни медведя завалить, ни кочергу в узел завязать не смогу. Я не обижался, потому что правы, я ждал что-то вроде подобного отношения.
-И сдался тебе этот институт! – сказала как-то Маринкина мать, - оставалась бы дома, по тебе же пол-Залесовки сохло!
-Не институт, а Университет! – ответила Марина, и от холода в её глазах даже мне стало не по себе. На сим обсуждение моей персоны было закончено, но наверняка продолжилось потом, в моё отсутствие, конечно.… А Залесовка – это ближайшая от хутора деревня, куда Марина и все её многочисленные братья-сёстры бегали в школу.
А Маринка у меня красавица, стройная да ладная, улыбка светлая, а коса до пояса! До сих пор удивляюсь, как мне такое чудо досталось! А глаза!.. Синие, по-детски ясные, и в то же время мудрые, и внутренняя сила в них, как река, разлилась.
-Дядька Макар, мы завтра к Волчьему Роднику сходим, - сказала Маринка в тот же вечер плечистому и кряжистому старику, который, небось, до сих пор на медведя с рогатиной ходит раз в неделю. Таких даже Смерть уважает.
-Это ты со своим Степным Человеком? – улыбнулся он в седые усы. Степной Человек – это он меня так называет, а вообще-то моё имя Степан.
-Ага.
-Ну, идите, избушка на месте, в ней заночуете. Родичей если встретишь, привет от меня передай. А ружьё вам не понадобится, но лучше возьми….
Маринка кивнула, я понял, что ничего не понял, но куда деваться, придётся доверять любимой.
И вот мы шли к тому самому Волчьему Роднику, я тащил ружьё, которое не пригодится (конечно, не пригодится, если вдруг что, от меня с ружьём толку никакого), и мне оставалось только гадать, каких таких родичей имел в виду старый таёжник.
-А вот в прошлом году, - не унималась Маринка, - Когда наши на охоту пошли, Светкин муж отстал на секундочку, в кусты отлучился, потом только через три дня нашли останки. Причём ни криков, ни шума никто не слышал.
Я вспомнил Светлану, Маринкину сестру, маленькая, полненькая, ямочки на щёчках, улыбается часто, а глаза такие же пронзительно-синие, и силы в них не меньше.
-Что-то твоя Света не больно по этому поводу расстроена, - заметил я.
-Бил он её… и детей….
Я заткнулся. Меж тем начало смеркаться, и мы дошли до избушки, вернее милая моя дошла, а я доплёлся. Вот уж действительно, избушка, куриные лапки ей – и резиденция Бабы Яги готова. Марина затопила печь, достала из рюкзака нехитрую снедь, подогрела на огне хлеб и копчёное мясо (ох и аромат по избушке разнёсся!), заварила чай из душистых трав. Ничего вкуснее я в жизни не ел. Мы поужинали и стали готовиться ко сну.
-Завтра с рассветом пойдём к роднику, надо хорошо выспаться,- сказала моя ненаглядная, стаскивая с себя свитер, мою усталость как ветром сдуло. Уснули мы не скоро.

-Просыпайтесь, барин, скоро светать начнёт.
Его Светлость молодой князь Аркадий Милославский, гордость старинного дворянского рода, зевнул и потянулся на жёсткой, вовсе не барской постели. Приходилось терпеть некоторые неудобства, но чего не сделаешь ради хорошей охоты. А хорошую охоту Аркадий любил, охота горячила кровь и пьянила разум, как женщина. Женщин красавец-князь тоже любил, а ещё он любил всегда добиваться своего. Из-за этой любви пришлось на время покинуть обе столицы. Дуэль с братом одной наивной, но хорошенькой девицы слегка подмочила ему репутацию, противник был убит, но вышел нелицеприятный скандал, молодому Милославскому грозила каторга. Вмешательство отца и слёзные мольбы матери спасли буйну голову, но пришлось уйти в добровольное временное изгнание.
Однако Аркадий пока не печалился, он не умел печалиться, он предвкушал охоту. Здесь, вокруг Залесовки зверья было всякого видимо-невидимо. Деревенька глухая, народ молчаливый и гордый, барской плети вовек не знали, спин при встрече не гнули, шапок не ломали. Говорили толково, не лебезили, однако почтение выказывали. Это их поведение даже нравилось Аркадию, умными и породистыми псами повелевать приятнее, нежели глупыми шавками. Да и здешние красавицы не уступали столичным, простоваты и необразованны, конечно, но свой шарм в этом есть.
Аркадий вспомнил красивые полные губы Настасьи.
-Как там моя красавица? Не сбежала? – спросил разбудившего его холопа Тихона.
-Куда ж она из подвала денется? – ответил Тихон, пряча взгляд, - Тихо ночь просидела…
Если бы Аркадий не был занят сладостными мечтами о своей пленнице, он бы заметил, что Тихон врёт.
-Тихо? Поумнела, значит. А к вечеру ещё и добрее станет.
Подневольный человек покачал головой, не к добру эта барская затея, ой не к добру!
Хозяин же его никакими тревожными предчувствиями обуреваем не был, наоборот, настроение у молодого барина было прекрасное. Сначала ему предстояла радость зимней охоты, выслеживание, погоня, травля, выстрел!... А потом Настасья…
Эта сибирская богиня свела его с ума! Какой стан, какая грация, чёрная, как смоль, коса до колен, а этот взгляд, синий взгляд из-под пушистых ресниц! Ей бы княгиней быть, а не женой таёжного охотника! Пропадает в глуши такая красота, пока муж за сотню вёрст зверя добывает. Аркадий ходил к ней каждый божий день, но ни речи ласковые, ни уговоры страстные, ни посулы царские, ни подарки дивные не соблазнили красавицу. Гусарским натиском взять пытался, но молодая сибирячка легко оттолкнула страстного князя, вооружилась сковородкою и сказала:
-Шёл бы ты отсюда, барин, не дай Бог, зашибу ненароком!
Аркадий ушёл, но не отступился. Экая королевна нашлась, сковородкой его гонять! Трое княжеских слуг подкараулили «строптивую Катерину» у проруби, подхватили под белы рученьки и заперли в холодный подвал. Правда, досталось тем бедолагам, кому по роже ведром, кому под дых коромыслом. Но ничего, думал Аркадий, посидит в подвале, учтивее станет. Сколько надо, столько и просидит, а в деревне ещё долго её не хватятся. Муж вернётся не скоро, родни у ней здесь нет, из хутора она, что за лесом, и полгода не прошло, как замуж вышла, а дом её на самой окраине стоит.
Аркадий вышел за порог, глянул на розовеющее рассветом зимнее небо, на заснеженные деревья, на рвущихся с цепей гончих и остался доволен. Его гнедая стояла уже осёдланная, била копытом снег, мотала породистой головой.
Молодой князь запрыгнул в седло, рявкнул своим холопам:
-Чего там копаетесь? Плётки захотели?
-Мы сейчас, барин. Всё почти готово! – ответствовали мужики.
-Не извольте беспокоиться, ваше благородие, - сказал улыбчивый кудрявый парень в распахнутом полушубке, - к рассвету на месте будем! Гришка, подтверди!
Стоящий рядом с ним косматый мужик в тулупе до пят важно кивнул.
Два брата Мишка и Гришка, лихие залесовские охотники, вызвались показать барину самые богатые звериные угодья. Кроме них Аркадий взял трёх своих людей, Тихону же надлежало остаться в доме, чему тот был даже рад.
Аркадий не стал дожидаться, когда всё будет собрано, кликнул Мишку с Гришкой и выехал за ворота.
Тихон с тревогой посмотрел на подвал, вовсе не тихо сидела там пленница ночью. Сначала ходила, двигала что-то, видать, выход искала. А потом начала петь. Ой, не простая то была песня, дикая. Слов было не разобрать, но слышался в ней волчий вой и недоброе предзнаменование.
А ещё слышал Тихон, что говорили в деревне о хуторе, откуда была взята Настасья. Живут там кузнецы, а кузнецы, как известно, все с нечистой силой знаются. Живут уединённо, к себе не часто кого пускают, а если и пускают, то не дальше ворот. И кузнецы там, как на подбор, один искуснее другого, берут втридорога, но работают на совесть, со всей страны к ним с заказами съезжаются. Залесовка – самая близкая к хутору деревня, бывало, и гуляли вместе, и охотились, и женили молодых. Но вот только, если из Залесовки охотно отдают кузнецам невест, то на хутор за невестами ездят редко. Хотя девки тамошние и ладны, и складны, и лицом пригожи, и стряпухи, и рукодельницы отменные, и приданное у них богатое, да вот больно своевольны. Крика и рукоприкладства не терпят, мужей не боятся, глаз перед старшими не опускают, говорят на равных, а главное, в церковь ходят неохотно и молятся не слишком смиренно. Беды с ними не оберёшься! А с Настасьей вот как получилось:
Пришёл в деревню молодой парень, неизвестно откуда пришёл, может каторжный, может крепостной беглый, а то чего бы ему в такую глухомань являться? У самого ни кола, ни двора, из имущества только одёжа, что на себе, да ружьё старое. Залесовка – деревня небольшая, пришлого приняла. Парень начал обустраиваться, дружбу свёл с местными охотниками, на промысел ходить начал, и удача к нему охотничья так и шла. Вскоре дом построил на окраине, вот только невесту сосватать не мог, никому из местных не хотелось неизвестно за кого дочь отдавать. Взял тогда парень лучших соболей и песцов из тех, что добыл, серьги серебряные, что для будущей жены купил, ещё подарков всяких и отправился на хутор за невестою. Долго там пробыл, с месяц, наверное, и вернулся с Настасьей. Настасья, что и говорить, всех местных баб красой затмила, мужики слюной исходили на неё глядючи, но больно-то молодому супругу не завидовали, прочили наплакаться с такой женой. Однако пока жили молодые мирно, грубых слов Настасья не слышала, да и сама была нежна и ласкова. Может, и случались у них ссоры, но не на людях. А в церковь Настасья вовсе не ходила, муж говорил, дома Богу молится.
А вот молится ли, и какому богу, неизвестно. Никто точно не знал, но поговаривали, что на хуторе том до сих пор в Древних Богов веровали, капища строили, жертвы приносили, с духами лесными общались, безбожники!
-Христе, Сыне Божий, спаси и сохрани! – пробормотал Тихон, перекрестившись.

Аркадий Милославский скрипел зубами от досады, его гнедая чувствовала нарастающую злость хозяина и шла, пугливо прижав уши. Гончие, скучая, обнюхивали снег. Ничего. Ни следа, ни запаха, ни шороха. Лес как будто вымер.
Мишка и Гришка недоумённо пожимали плечами и бормотали, что, де, никогда такого не было, чтобы всё зверьё в раз пропало из здешних мест.
Бледное зимнее солнце, меж тем, клонилось к закату. Князь подумывал, а не подшутили ли над ним лихие деревенские парни. Подшутили, так поплатятся, но и сами они вроде как раздосадованы не меньше. Артисты? Не похоже, но можно, на крайняк и этих лоботрясов по лесам погонять…
Княжий гнев нарастал, как снежный ком, и готов был уже скатиться на головы приближённых, как вдруг за деревьями послышался шорох. Мелькнул серый хвост. В нескольких метрах от незадачливых охотников из-за сугроба выпрыгнула молодая волчица. Стройная, легконогая, шубка пушистая, серебристая. Сверкнула озорно глазами, что-то уловила в воздухе чутким носом и скрылась за деревьями.
-Ай, да красавица! – восхищённо произнёс Мишка.
Гришка согласно кивнул.
-Чего стоим? Уйдёт же! – крикнул Аркадий.
-Не уйдёт, мы же по следам пойдём, - ответил Мишка.
Но тут гончие, все как одна, сорвались с цепей и кинулись за волчицей.
-Куда вы, сукины дети! – крикнул кто-то из княжьих холопов. Но псы и ухом не повели.
Молодой князь внезапно пришпорил гнедую и, догоняя гончих, помчался в чащу.
-Стойте, барин! Куда же вы так быстро?! – кричали сзади. Но в гнедую будто бес вселился, гнала напролом, лавировала между деревьями, брала с наскоку поваленные брёвна. Аркадий только успевал пригибаться и защищать лицо от веток. Гончие неслись впереди, едва касаясь снега. Сколько длилась эта бешеная скачка, Аркадий не знал, просто в какой-то момент безумная кобылица вынесла его на большую заснеженную поляну и встала как вкопанная.
Волчица была здесь, псы окружили её и глухо рычали, не решаясь напасть. Аркадий вскинул ружье, проверил заряд и прицелился. Внезапно волчица рыкнула и чуть бросилась вперёд, гончие отскочили и с визгом бросились в рассыпную, кобылица дико заржала, встала на дыбы и, сбросив седока, умчалась прочь. Аркадий вскочил на ноги и снова стал прицеливаться, ствол плясал в дрожащих руках.
-Одни мы с тобой остались, красавица, - прошептал князь, целясь волчице в глаз.
Ответом ему был смешок. И только сейчас Аркадий заметил, что была уже ночь, и полная луна светила так ярко, что можно было читать при её свете.
Волчица засмеялась в полный голос. Что за чертовщина? подумал Аркадий и почувствовал как холодок дикого страха пробирается по его спине.
Волчица меж тем отряхнулась и стала подниматься на задние лапы. И увидел князь Милославский, что вовсе это не волчица, а нагая девица в волчьей шкуре. Как заворожённый смотрел Аркадий на белое, освещаемое луной, девичье тело. Девица, меж тем, выпрямилась полностью, и волчья шкура вовсе исчезла с её плеч, открывая всё великолепие точёной фигуры. Пепельные, будто пропитанные лунным светом, волосы струились по плечам и опускались ниже, чуть ли не до пят. Глаза зелёные смотрели насмешливо и лукаво, губы алели зазывной улыбкой. Изящные ладони легли на восхитительные бёдра.
-Одни мы с тобой остались, князь.
Милославский нервно сглотнул. А краса-девица шла к нему, слегка покачивая бёдрами, и чуть слышно напевала напевала. Белые ножки не утопали в снегу, лишь слегка касались хрупкого наста.
Аркадий знал, что надо выстрелить, но не мог нажать на курок. "Кто ты?" хотел он спросить, но язык будто онемел. Незнакомка подошла совсем близко, отодвинула в сторону ружьё и сказала:
-Ну что же ты? Обними меня, али я хуже Настасьи?
Аркадий выронил двустволку и шагнул на встречу.
Немногим позже ищущие князя холопы услышали довольный волчий вой в глубине леса.
-Лесная Царица пирует, - опустив голову, сказал Мишка, - не вернуть теперь вашего князя, пропал, бедовая голова!
Гришка горестно вздохнул.
К рассвету приплелись собаки, запуганные, дрожащие. Плётка и долгие понукания в конце концов заставили их взять след.
В деревню вернулись к закату, уставшие, обессиленные. На санях, кои готовились для того, чтобы везти на них добытое зверьё, лежал бездыханный Милославский с перекошенным от ужаса лицом.
-Князь-то где? – допытывался Тихон.
Самый старший кивнул на сани и обсказал, как всё было.
-И понимаешь, не могли следов найти! И ночка-то светлая была, и снег ровненький, и ведь на лошади проехал, не по воздуху летал! Ан нет следов, будто глаза кто отводил!
-Да девка всё это чернявая наколдовала! – с досадой сказал второй, - Больно хороша, не иначе ведьма!
-А где она, кстати? Всё в подвале сидит? – спросил третий.
-Сидит она, как же! Утром думал посмотреть, как она, открываю – нет её! Как и не было! Как выбралась, чёрт её знает! Точно ведьма! Вчера с ног сбился, искал. В доме еёшнем пусто, соседи говорят, видать, лыжи нацепила и к своим через лес ушла. Часто, говорят, так делает. Ведьма! – с досадой рыкнул Тихон и резко сплюнул под ноги.

Я вздрогнул во сне и проснулся. Остатки сновиденья носились в моей голове и исчезали как клочки тумана. Снились волки и охотники, и ещё чертовщина какая-то, мистика.
За окном была ночь, луна светила ярко, скоро полнолуние, как говорила моя Маринка. Сама она тихонько посапывала со мной рядом, улыбалась даже, значит, снилось ей что-то хорошее. Ну и славно, я смотрел на неё спящую, и тревога моя улетучивалась. Так бы лежал и смотрел на неё, но тут я услышал волчий вой.
По уму, конечно, остаться бы в доме и сидеть тише воды ниже травы. Но меня потянуло наружу, погеройствовать захотелось, наверное. Я взял ружье и как-то сразу вспомнил, как его заряжать, вот что значит поспать в настоящем охотничьем доме. Укутал Маринку получше, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Посреди залитой лунным светом полянки сидела волчица (я почему-то сразу решил, что это именно волчица, а не волк) и выла на луну. Всё происходящее было настолько нереальным, что я понял, что это очередной сон, и вышел на крыльцо, плотно закрыв за собой дверь.
Волчица смотрела прямо на меня.
-Здравствуй! – сказал я, ночная гостья кивнула мне в ответ. Во сне всё так просто, ты говоришь с лесным зверем, он тебе отвечает. Я сразу понял, что здешние волки – родичи деду Макару и всей его семье. Родичи скорее по духу, чем по крови, хотя, всё может быть….
Маринка моя сказки собирает-изучает, все курсовые её на эту тему. Рассказывала мне одну:

"Давным-давно, когда Люди были Богами, а Боги ходили среди Людей, жил был один Охотник. И случилось ему однажды повстречать в лесу девицу красоты неописуемой.
-Пойди за меня! – сказал ей Охотник.
А девица засмеялась и убежала. Искал её Охотник, но не нашёл.
А на следующий день повстречал он в лесу волчицу в серебряной шубе. Не бежала та волчица от Охотника, не кидалась на него, оскалившись, а смотрела на него внимательно.
-Пойди за меня! – сказал ей Охотник.
Но опять красавица только хвостом вильнула и убежала.
Пришёл тогда Охотник на Волчью Поляну, без страха и без оружия. На глазах у всех волков подошёл к своей избраннице и сказал в третий раз:
-Пойди за меня!
Обернулась тогда волчица красной девицей, дала Охотнику руку и сказала:
-Нету мне мужа среди Волков, искала я мужа среди Людей, но только ты меня в волчьей шкуре узнал.
И пошёл от них род дивный, парни удалые, девицы ладные. А прабабка Волчица зорко следит, чтобы никто её внучат не обидел…"

"Так ли, Лесная Царица? Или приврал чего?"
"Нет, не приврал…"
"Привет тебе от деда Макара…"
"И ему тоже…"
Волчица встала на четыре лапы, подпрыгнула, крутанулась через себя и исчезла.
Я зашёл в дом, разделся, лёг рядом со своей синеглазой и придремал. Проснулся до рассвета, и не душе было от чего-то легко и радостно. А когда вышел из избушки, увидел на пороге волчий коготь (и тут сразу опознал, что волчий, а чей ещё?). Так и сидел на крыльце, сны свои вспоминал, коготь в руках вертел. Проснулась моя милая, подошла, подсела рядом, в щёку чмокнула и сказала сонно:
-Родичи, видать, приходили. Не испугался?
-Не видел никого, только сны всякие снились.
-А ружьё зачем зарядил?
Я вздрогнул, значит, то был не сон, занятно.
-А с этим что делать? – спросил я про коготь.
-Как что! На шею повесить и носить! – подивилась Маринка моей недогадливости.
Я кивнул и сказал:
-Давай собираться, что ли, завтракать и в путь, дорога-то неблизкая.
-А ты откуда знаешь?
-Родичи твои сказали.