Расстворяясь в бесконечности жизни

Белая ночь представляет собой
серый размазанный цвет.
Каждый из нас, выжигая пространство,
оставляет какой-нибудь след -
принцип определенности места.
Я смотрел на кровавое тесто
восходящего солнца и знал,
что здесь не хватает красок.
Я хватал воздух ртом, ничего не понимал,
меня окружали люди,
и я не увидел их глаз.
Мы проживаем одну только жизнь
бесконечное количество раз.
       02.32.12.03.05. Леха Никонов

Толпа всегда уничтожает человека странного,
       отличного от других, мутанта.
       Стивен Кинг

       Когда мы дошли до моста, наверное, был уже вечер, хотя в этом Мире трудно судить об этом. Но по моим ощущениям мы шли часов семь, если не больше. Странно, но мы почти не устали. Я уверена, что могла бы пройти еще столько же. Но чем больше ты движешься, тем больше ощущаешь какую-то пустоту внутри. Пока стоишь, приходит облегчение, но возникает странное ощущение, название которому я не могу придумать лучше, как отупение. Непроизвольно на лице появляется глуповатая улыбка, тянет хихикает, вплоть до хрюканья… Не хочется делать вообще ничего, а просто лечь и лежать и не вставать… до самого конца мира… В пути мы потеряли двоих. Ровно столько же мы делали остановок. Мы действительно уставали, но уставало не тело.
       Эти двое были нашими верными друзьями. Первой сдалась моя милая подруга Верочка. Она была нежная и ранимая, жаждущая и трепещущая, она не вынесла серости окружающего. Ей, да всем нам, нужны были краски, ощущения, но их не было. Серая непроницаемость Мира съедало ее изнутри. Она отчаянно хваталась за любой источник эмоций, но никто не мог дать ей этого. Мы оказались эгоистичными. Никто не хочет делиться тем, чего итак мало. Мы не хотим умирать, и никто не смеет за это нас осуждать. Мы просто хотим жить! Мы с самого начала знаем, что то, что нас окружает, пожирает наши внутренние силы, чувства, то, что дает жизнь. Даже все то плохое, что живет в нас, как будто притупляется. Наши отвратительные качества вылезают наружу, убивая все наши дружеские связи. Сейчас, вспоминая ее, я не чувствую к ней того же, что было вначале пути. Почему-то именно тогда, когда мы бросили Веру одну умирать в бесцветном сером пространстве, я поняла, что мы вряд ли можем выжить. Мы не знали куда шли, не знаем и сейчас, но почему-то идем. Я чувствую себя пустой, но все-таки я надеюсь, что впереди будет выход. Мы потеряли нашу общую подругу, потеряли навсегда. И она осталась там, среди этих серых безжизненных скал, на серой, похожей на соль, дороге, ни теплой, ни холодной, ни мягкой, ни твердой, никакой. Под никаким темно-серым небом. Я говорю сейчас, что жалею мою бедную, несчастную подругу. Но знайте, это лишь отголосок. Я не верю в эти слова. Они для меня так же пусты, как и эта пропасть, над которой тянется узенький извилистый каменный мостик, удерживаемый слабенькими тоненькими подпорками серых бесчувственных скал.
Этот мир вообще отличается особым черно-белым колоритом. Причем ни черного, ни белого в их первозданном виде нет. Есть только этот серый неопределенный цвет. Он раздражает. Он пугает. Хочется убежать от него, спрятаться где-нибудь. Свет это будет или Тьма – неважно. Лишь бы не видеть его, не ощущать его присутствия.
       Этот мир сплошные голые горы. Мы шли то между скал, то по серпантину вдоль пропастей. Порой мы заходили в туннели. Но и там была эта серость. Мы прекрасно видели друг друга и дорогу. Она усеяна чем-то похожим на соль, но я не берусь это утверждать. Я хотела это проверить, но «соль» не имеет вкуса, как и запаха, как и цвета. Она вообще ничего не имеет. Как и все вокруг. Плоское и серое. С каждым шагом нарастает пустота внутри. Я ее осознаю. Нельзя сказать чувствую, по-моему, чувств во мне не осталось. И она давит. Да, наверное это чувства. Но мне от них, как это говорится, «ни холодно, ни жарко». Странно безразлично. А ведь когда мы только пустились в путь, я еще чего-то боялась, что-то чувствовала, что-то внутри меня горело! Теперь лишь пустота. Такая же серая, как и этот мир. Порой мне кажется, что эти бесцветные скалы на самом деле живы. Они шепчутся. Их тихие голоса разносятся в стоячем воздухе, не встречая сопротивления. Они смеются над нами. Я почти уверена в этом. Они следят за нами. Они радуются нашим потерям. Они что-то постоянно шепчут нам. Мне кажется, это они заставили остаться Веру на высоком переходе, когда мы оказались на вершине одной из множества скалистых гор, и нашим глазам открылась ужасающая картина серых скал на всем протяжении до горизонта. А был ли горизонт вообще?
       Когда мы лишились Веры, мы осознали, что наш отчаянный поход почти бессмыслен. Я шла и пыталась вызвать в себе хоть что-нибудь. И я вспомнила того, кого любила. Когда-то он казался мне самым лучшим, но чем больше я пыталась вызвать мои прежние чувства к нему, тем меньше, казалось, оставалось их во мне. Тогда я пришла к ужасающему выводу – я его не любила никогда на столько, чтобы эта любовь могла меня защитить. И он меня не любил на столько. Теперь я четко понимала это. Я видела все, что говорило о том, что это лишь легкое увлечение. Мне стало горько и обидно. Я вот-вот умру, а я даже никогда по-настоящему не любила! В то время мы потеряли вторую подругу.
       Она была больна. У нее были проблемы с сердцем. Любое волнение приводило к страшной боли. И, не смотря на то, что здесь физическая боль не имела никакого значения, духовное сердце ее болело безумно. Ее переживания разрывали его, причиняя Любе жгучую глубокую боль. Она обессилено оперлась на серый камень, а скалы начали шептаться еще сильнее. Я слышала их шепот. Это было жутко. Люба сползла по камню вниз. Мы попытались заставить ее встать. Она лишь отмахивалась. Она что-то сказала нам, но мы не расслышали. Я знала, чтобы Люба выжила, мы должны отдать ей часть своих духовных сил, но мы снова испугались. Испугались и бросились прочь от умирающей. Именно тогда я и пришла к тому ужасающему выводу о том, что мне не удалось найти свою любовь.
       Мне осталось только надеяться, что я не буду следующей, что где-то есть портал в другой мир. Яркий и красивый. Кстати, этот серый мир нельзя было назвать некрасивым, он был по-своему прекрасен. И это угнетало еще больше. Порой, мне казалось, что я вижу еще кого-то между скал. Еще кого-то, как мы, идущих неведомо куда, за спасением. Они были так же как мы одиноки и печальны. И они тоже теряли своих. Рано или поздно. Я могу судить об этом потому, что иногда я видела одни и те же группы людей. Видимо наши дороги сходились и расходились. Вначале я пыталась кричать им, звала их, но они не слышали меня. Однажды, мне улыбнулась удача. Человек, я видела его смутно, но, по-моему, он был очень похож на того, кого я, кажется, когда-то любила, он махал мне в ответ, что-то кричал, но до меня не долетало ни звука. Я пыталась найти проход к ним, но его не было. Если не ошибаюсь, моя память как-то тоже начала давать сбои, я видела, как мне машут и другие люди, но я не утверждаю этого. Может, это в истерике кричит мое растерзанное воображение. Не знаю.
       Серые когти скал дерут глаза, хочется избавиться от этого ощущения бесконечного преследования, насмехательства, издевательства Никакого мира. И этот мост. Он не внушает уверенности. Одна надежда осталась у меня, и я надеюсь, что в конце пути меня ждет награда. На том конце моста еще одна скалистая серая гора. А в ней видится проход. Как лучи от солнца, расползаются от него по неровному камню скал огромные змееподобные выступы. Камень пред входом неровный, волнистый. Вместе это так похоже на заходящее солнце… Надо идти. И мы идем.
       Я вступаю на мост первой. Не происходит ничего. Лишь на мгновенье приподнимается серая пыль и тут же оседает в первозданном виде. Я иду чуть дальше и оборачиваюсь. В первый раз я замечаю, что я не оставляю следов. Моя спутница тоже. Мы идем дальше. По-моему это уже середина моста. Трудно судить. Он то ныряет вниз, то поднимается вверх, то резко сворачивает вправо, то влево. Позади меня слышится слабый вздох. Я как раз только что прошла близко к мосту расположенную скалу. Я оборачиваюсь. Моя последняя, третья подруга стоит ровно напротив этой скалы и смотрит на меня так, что мне хочется отвернуться, закрыть лицо руками и сбежать. Я вижу, что она умирает. По ее неестественной бледности. По тому, что она теряет цвет. Она становится частью этого мира. Я никогда не видела здесь смерть. Мои подруги «обесцвечивались» – это служило для меня признаком надвигающегося конца. Но, ни Вера, ни Люба не были настолько серыми. Надя, моя последняя подруга, настолько истощена, что, похоже, смерть спешит к ней просто семимильными шагами. Я отворачиваюсь. И во мне обрывается последняя ниточка, что еще давала мне какие-то чувства. Теперь я понимаю, что выхода нет. Я должна так же «обесцветится» и умереть, как и мои подруги. Она что-то прошептала. Похоже, мое имя. Я вновь оборачиваюсь. Она уже лежит, но все еще борется с подступающей неизбежностью. Все во мне, уничтоженное этой серой реальностью вспыхивает с невероятной силой. В последний раз, чтобы навсегда уйти в небытие вслед за моей последней подругой. Я чувствую влажность на щеке и понимаю, что это слеза, нелепо и глупо выкатившаяся из уголка моего глаза.
       – Надя, - шепчу я, но не делаю к ней и шага.
       Я опять отворачиваюсь. Тяжело и больно смотреть на ее смерть. Ее прерывистое дыхание наконец-то обрывается. Навсегда. Я облегченно вздыхаю. Чувства мои ушли с ее последним вздохом. Растворились в серой бесконечности. Я смотрю на свои руки, на ту часть меня, что я могу видеть, но не нахожу ничего кроме глупого серого цвета. И я стою здесь и не знаю, что мне делать дальше. Идти ли вперед, возвращаться назад, а может остаться и превратиться в еще одну нелепую скалу, что итак случится в независимости от того пойду я или остановлюсь. Или просто сигануть вниз, в серую бездонность пропасти. Что ждет меня там? Врятли что-то хорошее. Да и на что мне это? На своем жизненном пути я потеряла все, что имела. Я потеряла трех своих подруг. Меня покинули Вера, Любовь и Надежда. Меня не стало вместе с ними. Все, что осталось от меня – лишь эхо, добавившееся в общую копилку бесчувственного мира, лишь отзвук имени – Душа…