Сумрак или как он смотрел на дождь

Сумрак…

Время тени…

Пограничное состояние. Не Свет и не Тьма.

А что лучше Свет или Тьма?

Обжигающий Свет, в котором нельзя спрятать ничего, потому что в нём нет ни малейшей тени, и всё жаждущее скрыться не может этого сделать, а выставляется в Свете, нагим и открытым?

Холодная умертвляющая Тьма, в которой можно спрятаться и в итоге умереть, но зато ощутить, хотя бы вначале, сладость освежающей прохлады?

Мир ещё не ответил окончательно на этот вопрос, продолжая экспериментировать с тем и другим, смешивая их в различных пропорциях.

«Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч. О, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст моих. Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды», а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг…» - восклицал как-то Тайновидец в одной древней книге…

***

Устало, вытирая свой испачканный меч пучком травы, он глядел на обезглавленное тело древней ящерицы и валявшиеся поодаль отсеченные головы с застывшим последним смертным оскалом. Дождь, начавшийся сразу же, по завершении сражения, смывал кровь, слизь и сажу, и, заворачивая стремительными потоками в бурливые ручейки, уносил вниз под склон холма.

Он вспоминал все предшествующие дни, и на лице его блуждала, чуть заметная, улыбка…

***
«… Шарлемань. У нас вы можете хорошо отдохнуть.
У нас очень тихий город.
Здесь никогда и ничего не случается.

Ланцелот. Никогда?

Шарлемань. Никогда. На прошлой неделе,
правда, был очень сильный ветер.
У одного дома едва не снесло крышу.
Но это не такое уж большое событие.

Эльза. Вот и ужин на столе.
Пожалуйста. Что же вы?

Ланцелот. Простите меня, но...
Вы говорите, что у вас очень тихий город?

Эльза. Конечно.

Ланцелот. А... а дракон?

Шарлемань. Ах, это...
Но ведь мы так привыкли к нему.
Он уже четыреста лет живет у нас…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)


- Ах, не морочь мне голову, - проговорил Начальник городской стражи, - Никакой угрозы нашим жителям и прибывающим гостям, от этого ящера, нет!
- Есть! – кратко отвечал ему Охотник на драконов.
- Ты и тебе подобные всегда преувеличивают опасность. Всякие Георгии Победоносцы, Ланселоты Озерные и Добрыни Никитичи, только и ждут, как бы кого напугать и заняться своим привычным делом. «Гринписа» на вас нет! А ты у людей спрашивал? Страдают ли они от присутствия нашего старого доброго ящера?
- А ты?
- Я то не спрашивал, но я и так знаю! Была бы необходимость, то об этом бы стало известно!
- А может, они просто привыкли? Может, ты их к этому приучил, и они уже не знают, что может быть по-другому?
- Не много ли ты на себя берешь, уважаемый, Охотник?
Воцарилась тишина. Охотник не отвечал, а Начальник стражи вопросительно смотрел на него.
- И вообще, тебя просили прибыть сюда не для того, чтобы окончательно решать вопрос! Требовалось только немного остудить пыл этой змейки! Попугать, так сказать…
- Он не змейка. Он Змей!
- Ты опять преувеличиваешь!
Начальник стражи пытался смотреть прямо в глаза Охотнику, но не выдержал и отвел взгляд.
- И вообще население неспособно понимать, что для них хорошо, а что плохо.
- Ты уверен?
- Уверен! Народ – быдло!
- Не слишком ли резко, Начальник?
- Нет, не слишком! Ты ещё сам увидишь, что никто не поблагодарит тебя, а даже наоборот – закидают гнилыми помидорами!
- Тебе то, что за беспокойство?
Начальник поднял глаза на Охотника.
- Потому что я не хочу, чтобы ты убивал ящера. Он мне даже полезен. Скажу больше: он мой соратник и помощник. Мы славно жили вместе долгое время… Просто последнее время, он стал немного зарываться и выходить из-под контроля. Но это ещё не повод, чтобы его убивать.
- Я больше тебя, Начальник, знаю о драконах. Я их много уже повидал на своем веку и скажу одно: ни один из них ещё не подчинился и не плясал под чью-то дудку. Дракон всегда выходит из-под контроля и полумерами здесь не обойтись. Иначе он уничтожит всё живое здесь и затем полетит дальше искать место поселения, либо наплодит здесь потомства и сделает их коренными жителями, вытеснив людей. В таких местах в итоге остаются только змеёныши и змеёныши-полукровки.
- Ты опять преувеличиваешь и запугиваешь!

***

«… Бургомистр. Генрих, ко мне! Что это значит?

Генрих. Ах, папа, обычная история.
Невинные жалобы нашей девицы
растревожили всех этих наивных обитателей
рек, лесов, озер. Домовой прибежал с чердака,
водяной вылез из колодца... Ну и пусть себе...
Что они нам могут сделать.
Они так же невидимы и бессильны,
как так называемая совесть и тому подобное.
Ну, приснится нам два-три страшных сна — и все тут.

Бургомистр. Нет, это он!

Генрих. Кто?

Бургомистр. Ланцелот.
Он в шапке-невидимке. Он стоит возле.
Он слушает, что мы говорим.
И его меч висит над моей головой…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)



- Всё-таки вы решили с ним расправиться? – крутя карандаш, спросил Начальник стражи.
- Да, - ответил Охотник.
- Вы не оставляете мне выбора! Вы меня вынуждаете подать в отставку! Вы пришли и уйдёте – а мне здесь ещё жить!
Охотник молча смотрел на собеседника.

***

«… Ланцелот. Боязливые жители вашего города
травили меня собаками.
А собаки у вас очень толковые.
Вот с ними я и подружился.
Они меня поняли, потому что любят
своих хозяев и желают им добра.
Мы болтали почти до рассвета.

Бургомистр. Блох не набрались?

Ланцелот. Нет. Это были славные,
аккуратные псы.

Бургомистр. Вы не помните, как их звали?

Ланцелот. Они просили не говорить.

Бургомистр. Терпеть не могу собак.

Ланцелот. Напрасно…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)


- Уходи лучше и больше не приходи в наш город никогда! – стайка юнцов вышла из подворотни и преградила ему дорогу. В руках у них угрожающе сверкнули лезвия ножей.
- Я не могу уйти. Убивать ящеров моя работа. Я не могу не убивать их, потому что знаю об их вреде. Это знание требует от меня действовать.
- Никакого вреда от него нет, и не было.
- Разве он не требовал каждый месяц по одной девице для пищи себе?
- Ничего страшного. В конце концов, эти девицы сами с легкостью и радостью шли к нему. Их никто не заставлял.
- Может быть, потому что им никто не говорил о том, что с ними будет? Может быть, им никто не говорил об участи их предшественниц?
- Нам тоже он нужен. С ним всегда было весело и всегда было можно свои безобидные проказы списать на него. Мы порой сами заводили девиц в лес, а потом сваливали вину на него.
- А ваши сёстры никогда не попадали в такие истории?
Юнцы замялись.
- Ты какую-то ерунду говоришь… Конечно, нет… Разве это весело?
- А если бы кто-нибудь проделал такие же «безобидные» проказы с вашими сёстрами?
Юнцы замолчали задумчиво.
- Это было бы неприятно… Только скажу тебе, что многие так делали. Даже Начальник городской стражи! - выпалил один из них, самый вихрастый.
- Ну, хорошо. А разве он не пожирал детей, которые ходили в Тот Лес, за земляникой?
- Ну, уж не так много он и сожрал! А за теми должны были родители смотреть. Нечего отпускать детей в лес без присмотра! Сами виноваты! И вообще! Ты надоел уже тут всем, умник! Зачем ты сюда пришёл? Чего тебе здесь надо?
- Я пришёл убить вашего ящера.
- А может быть, мы не хотим!
- Все так говорят!
- Ты дурак! Мы всё равно хотим проказничать и забавляться!
- Вы же сами только что сказали, что эти забавы выглядят невесело при определённом взгляде?
Охотник прошел сквозь толпу юнцов и пошёл по улице, не оборачиваясь.
- Ты нам ещё свои дурацкие сказки расскажи, про Казненного Бога Охотников! - услышал он вслед.

***


Охотник подкатил, пиная ногой одну из отсечённых голов, под стоявшую неподалеку ёлку. Дождь лил не переставая.
Он сел на голову ящерицы и под защитой еловых лап, набив трубку, закурил. Любоваться, умывающейся дождём природой, было приятно.
Он опять погрузился в воспоминания...
***

«… Бургомистр. Ах, боже мой!
Если мною недовольны, я уйду в отставку.

Ланцелот. Никуда вы не уйдете!

Генрих. Совершенно правильно.
Как он тут без вас вел себя
— это уму непостижимо!
Я могу вам представить полный список
его преступлений, которые еще не попали
в жалобную книгу, а только
намечены к исполнению.

Ланцелот. Замолчи…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)


- Позволь ещё одну девицу скормить ему хотя бы? А потом делай, что хочешь, - Начальник стражи стоял возле калитки дома, в котором остановился Охотник.
- Нет.
- Почему?
- Я же знаю, что ты просишь не для него, а для себя.
- Ты и это уже знаешь? Я же говорил, что у нас злые люди живут!
- Ты не говорил, что они злые. Ты говорил, что они быдло.
- Да, какая разница! – Начальник сплюнул в сторону, - Может, передумаешь? Ради чего тебе рисковать? Ведь может и не получиться ничего. Да и денег тебе за это не заплатят. Славу и почет на этом не заработаешь.
- Я не передумал. Уходи…
- Я ухожу из города. Совсем…

***


«… Ланцелот. Так знайте же.
В пяти годах ходьбы отсюда,
в Черных горах, есть огромная пещера.
И в пещере этой лежит книга,
исписанная до половины.
К ней никто не прикасается,
но страница за страницей прибавляются
к написанным прежде, прибавляются каждый день.
Кто пишет? Мир. Горы, травы, камни,
деревья, реки видят, что делают люди.
Им известны все преступления преступников,
все несчастья страдающих напрасно.
От ветки к ветке, от капли к капле,
от облака к облаку доходят до пещеры
в Черных горах человеческие жалобы, и книга растет.
Если бы на свете не было этой книги,
то деревья засохли бы от тоски, а вода стала бы горькой.
Для кого пишется эта книга? Для меня.

Эльза. Для вас?

Ланцелот. Для нас. Для меня и немногих других.
Мы внимательные, легкие люди.
Мы проведали, что есть такая книга,
и не поленились добраться до нее.
А заглянувший в эту книгу однажды,
не успокоится вовеки. Ах, какая это жалобная книга!
На эти жалобы нельзя не ответить. И мы отвечаем.

Эльза. А как?

Ланцелот. Мы вмешиваемся в чужие дела.
Мы помогаем тем, кому необходимо помочь.
И уничтожаем тех, кого необходимо уничтожить.
Помочь вам?

Эльза. Как?

Шарлемань. Чем вы нам можете помочь?

Ланцелот. Три раза я был ранен смертельно,
и как раз теми, кого насильно спасал.
И все-таки, хоть вы меня и не просите об этом,
я вызову на бой дракона! Слышите, Эльза?

Эльза. Нет, нет! Он убьет вас,
и это отравит последние часы моей жизни.

Ланцелот. Я вызову на бой дракона!..»
(Е.Шварц. Убить дракона.)

- Тебе то это зачем нужно? Что тебе не живется спокойно? Шёл бы ты домой и устроился куда-нибудь на работу! – рычал парящий в небе над его головой змей.
- Ты же знаешь, что я не могу. Я должен это делать. Потому что знание моё, мне не даст покоя, если я не буду этого делать!
- Но ты же знаешь, что это бесполезно! На месте каждой отрубленной головы вырастут ещё несколько других!
- Я не знаю этого. Но даже если и допустить, что я это знаю! И что с того? Я всё равно должен делать то, что должен!
- Но ты же не должен мне помогать? Когда-то давным-давно один неудачливый охотник отрубил мне голову. Тогда она была у меня всего одна-единственная! И имя её было Гордость! Из той раны и начали расти все остальные мои головы. Меня не победить!
- Я не знаю этого! И сдается мне, что ты обманываешь меня, пытаясь испугать!
- Ну, тогда начинай, а я повеселюсь! А я покуражусь!

***
«… Дракон. Вранье, вранье.
Мои люди очень страшные.
Таких больше нигде не найдешь.
Моя работа. Я их кроил.

Ланцелот. И все-таки они люди.

Дракон. Это снаружи.

Ланцелот. Нет.

Дракон. Если бы ты увидел их души —
ох, задрожал бы.

Ланцелот. Нет.

Дракон. Убежал бы даже.
Не стал бы умирать из-за калек.
Я же их, любезный мой, лично покалечил.
Как требуется, так и покалечил.
Человеческие души, любезный, очень живучи.
Разрубишь тело пополам — человек околеет.
А душу разорвешь — станет послушней, и только.
Нет, нет, таких душ нигде не подберешь.
Только в моем городе. Безрукие души,
безногие души, глухонемые души,
цепные души, легавые души,
окаянные души. Знаешь, почему бургомистр
притворяется душевнобольным?
Чтобы скрыть, что у него и вовсе нет души.
Дырявые души, продажные души,
прожженные души, мертвые души.
Нет, нет, жалко, что они невидимы…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)


Дракон выплюнул струю огня в Охотника и тот едва успел укрыться за ближайшим камнем.
Вынув меч, Охотник короткими перебежками стал приближаться к змею, прячась за редкими укрытиями.



Во время боя, одна из отрубленных голов, разбрызгивая раскаленные капли, отлетела и попала в сарай к одной живущей на окраине города ведьме-людоедке.
- Зачем ты всё это затеял? Чтоб спалить мой овин? – кричала она на Охотника, выбежав из дома, в одном исподнем.

Остальные горожане, высыпавшие на окраину города, наблюдали за битвой, болея за змея. Они кричали и скандировали одобрительные речёвки дракону и уничижительные Охотнику. Когда одолевал змей, то толпа одобрительно гудела, если же начинал брать верх человек, то слышались разочарованные возгласы.

«… Ланцелот. Бургомистр,
рассердившись на вас,
посадил вашего единственного
сына в подземелье?

2-й горожанин. Да. Мальчик
и так все кашляет,
а в подземелье сырость!

Ланцелот. И вы подарили
после этого бургомистру
трубку с надписью: "Твой навеки"?

2-й горожанин. А как еще я мог
смягчить его сердце?

Ланцелот. Что мне делать с вами?…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)

В Охотника, устало бредущего по улицам города, летели гнилые помидоры и расторопные хозяйки выплёскивали из окон помои, прямо ему на голову. Всё это сдабривалось отборными ругательствами и поношениями в его адрес, да такими, что покраснели бы портовые грузчики, услышав их.
Он шел, улыбаясь, держа в усталой руке меч. Дождь, который лил не переставая, омывал его тело и одежду, освежал его разгорячённую голову.
***

«… Ланцелот. Значит, ты меня любишь по-прежнему?

Эльза. Папа, слышишь?
Мы столько раз мечтали, что он войдет и спросит:
Эльза, ты меня любишь по-прежнему?
А я отвечу: да, Ланцелот!
А потом спрошу, где ты был так долго?

Ланцелот. Далеко-далеко, в Черных горах.

Эльза. Ты сильно болел?

Ланцелот. Да, Эльза.
Ведь быть смертельно раненым — это очень, очень опасно…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)



Он не мог уйти уже из этого проклинавшего его города. Дождь перестал, и в лучах выглянувшего солнца окружающие деревья и трава засверкали тысячами весёлых искорок. Ему хотелось остаться в нём и устроиться, наконец, на обычную работу. Хотя бы дворником, чтобы просто убирать улицы. Или, может быть, садовником…
Главное теперь - не занять место дракона… Вот это главное...

***

«… Ланцелот. Эльза,
я не тот, что был прежде. Видишь?

Эльза. Да. Но я люблю тебя еще больше

Ланцелот. Нам нельзя будет уйти.

Эльза. Ничего. Ведь и дома бывает очень весело

Ланцелот. Работа предстоит мелкая.
Хуже вышивания.
В каждом из них придется убить дракона.

Мальчик. А нам будет больно?

Ланцелот. Тебе нет.

1-й горожанин. А нам?

Ланцелот. С вами придется повозиться.

Садовник. Но будьте терпеливы,
господин Ланцелот. Умоляю вас —
будьте терпеливы. Прививайте.
Разводите костры — тепло помогает росту.
Сорную траву удаляйте осторожно,
чтобы не повредить здоровые корни.
Ведь если вдуматься, то люди, в сущности,
тоже, может быть, пожалуй, со всеми оговорками,
заслуживают тщательного ухода…»
(Е.Шварц. Убить дракона.)

Он устроился работать садовником и у него был отличный сад. Лучший во всей округе.
И там он встретил свою Судьбу, свою Любовь в этом саду…

Вскоре у них появились детки, чудесные малыши. Говорят, что у любящих всегда рождаются красивые дети…

А потом им вдруг стало не о чем говорить…

А потом она впервые подумала о другом…

А он впервые ударил её…

Наступила осень… Время дождей и слякоти. Он всё чаще садился у окна и садом совершенно не хотелось заниматься. Почему то думалось, что он тогда не добил дракона. Что, может быть, одна голова выжила... Но он гнал эти мысли...

Продолжение следует… Может быть…

***


Сумрак…

Время тени…

Пограничное состояние. Это может быть раннее утро, за которым последует яркий день, а может быть и вечер, за которым наступает ночь.

Но даже если, это и вечерний сумрак, то в своё время вновь забрезжит рассвет, как бы ни была темна ночь.

Также и светлый день сменит ночь, вновь в своё время…

Порой бывает сумрак дня. Набежала туча ненадолго, омрачив светлый лик дня, и ушла вновь, а иногда и остается на длительное время. Но надежда, не обманывает никогда, и в своё время тучи непременно освободят небосвод. Сумрак всегда отступает…

Он всегда отступает, как бы ни нравилось это состояние некоторым несмышлёным. Уж лучше умертвляющая холодная Тьма или обжигающий и обнажающий Свет, нежели сумрак!

Уж лучше быть холодным или горячим, нежели тёплым…