На круги своя 3

       «И от тюрьмы, да от сумы не зарекайтесь…»
       (народное изречение)

       За Митей закрылась тяжелая металлическая дверь с откидным решетчатым окошком и новичок «влился» в «дружную» атмосферу обитателей камеры…
       Оглядев место дальнейшего своего обитания, Митя привычно оценил обстановку. Обычная камера при отделении милиции, оборудованная в подвале двухэтажного здания. Высоко расположенные решетчатые окошки со скошенными проемами пропускают скудный дневной свет свободы. На улице вечерело, поэтому в камере зажгли свет, что исходил от замызганной лампочки, расположенной в решетчатом фонаре. Полкамеры занимало сколоченное из досок возвышение, у одной стены что-то вроде большого плинтуса - вместо подушек. На крашенных стенах красовались прикольные надписи и рисунки – свидетельства судеб человеческих. Но все же - это еще не тюрьма, тут все не так серьезно. На удивление, в камере находилось всего трое «узников».
- Заходи, браток, располагайся, - обратился к Мите пожилой мужик со щетиной, отливающей проседью на сухом морщинистом лице, - Курнешь?
       Митя прошел к сколоченным нарам, присел на краешек, затем оглянувшись на доски, растянулся устало на возвышении. К его удивлению, никто из присутствующих не стал лезть к нему с расспросами – изучающее посмотрев на избитое лицо новичка, приняли молча, как своего…
       Первую ночь Митя провел, дрожа от весенней прохлады, поскольку отопление в камере уже, очевидно отключили. Рассеченная бровь, залепленная изжеванным хлебным мякишем, присохла рыжей коркой, а подбитый глаз и губа – распухли. Сон был коротким и каким-то тревожным. Часто просыпаясь от ноющей боли в плече и боку – от «мягкого» ложа, Митя сожалел, что снова окунался в действительность. В коротком сновидении он снова видел своих ребят – живых и здоровых. На броне свежевымытого и сверкающего «Самца», почему-то с парадными белыми кругами на дисках колес, дружно расположившись вокруг башенки, сидели все его пацаны вместе с Потапычем. Митя пытался крикнуть боевым друзьям, но крик застревал в глотке и почему-то ноюще отражался в верхней губе.
***
- Гюрза! Гюрза! Я Скаут один… Прием…
- Скаут один! Я Гюрза… Доложите обстановку! Прием…
- Гюрза, в пятом квадрате замечены признаки засады… Ждут в гости с «самоварчиками»…Прием…
- Скаут один! Разберитесь на месте… Определите их место «лежки», сообщите целеуказания для «Мишек»…Конец связи.
       Васильев отбросил от уха вывернутый на изнанку шлемофон, вернул гарнитуру радисту, тяжело вздохнув, матюкнулся про себя и изрек:
– «Определите место лежки…» Кой хрен не долбануть по зеленке?!
Немного успокоившись, скомандовал:
- Белых, Умаров… Летягин!
- Я, тарищь старший лейтенант! – Митя заглянул в чрево бэтера через открытый люк механика-водителя. Наклонились с брони Валька и Сагитка.
- А разведочку боем - не слабо? – Васильев сделал вопросительную паузу и оглядел внимательно лица своих подчиненных, - Шучу, рейнджеры… Легонечко надо вскрыть их «лежку»… Зенки, ноздри и локаторы – на прием. Надо обойти эту долбанную зеленку, по возможности зайти с тыла и все вычислить. В соприкосновение не вступать, не геройствовать! Валентин, - тебя касательно… Обнаружили, доложили и с…бались. Далее - работают «Мишки». Старший – сержант Летягин. На все - про все даю вам 15 минут. Сверили котлы. Вопросы?
- Вопросов нет, товарищ старший лейтенант, - ответил Дмитрий, окинув сосредоточенные лица Вальки и Сагита.
Повернувшись к месту стрелка, Васильев негромко крикнул:
- Куделин! Готовность КПВТ и ПКТ… Следи за трассерами, поддержишь ребят. Зубареву – держать связь! Я – на приеме… Пошли, ребята!
       Выйдя из боевой машины и положив руку на плечо Дмитрию, Васильев заглянул тому в глаза и тихо произнес:
- Я на тебя надеюсь, Летягин… Смотри в оба – там вас ждут.
- Все будет тип-топ, Потапыч, - слегка улыбнувшись ответил Митя.
       Боевая тройка - пеший разведдозор, экипированный в соответствии с поставленной задачей, короткой цепочкой двинулся на выполнение задания, обходя уже распустившуюся «зеленку» Где-то за пол-километра за боевым разведдозором приостановилась длинная и неповоротливая Гюрза – смешанная колонна с наливниками, барахлом, продовольствием, боеприпасами и жиденьким боевым охранением.
       Васильев – опытный офицер, не раз обеспечивавший проход пыльных военных колонн из Кабула в Газни, или Гардез понимал, что их «Самца» духи жечь не станут, пока не подойдет голова Гюрзы, дабы ударив по головняку и хвосту одновременно, заблокировать колонну. Затем наступит очередь и боевого охранения… А еще, он понимал, что первую засаду, которая ударит по замыканию, они скорее всего «профукали». Оставалось очень мало времени, чтобы духи поняли, что вынужденная остановка Гюрзы – вовсе не коротенький привал, а вынужденная мера, предпринимая которую, старший колонны опирался на доклад Васильева. Колонна прошла Шейхобад и до ближайшего «блока» еще надо было дойти.
       Двигаясь «без шума и пыли» разведчики быстро вышли на исходную, перемещаясь от которой можно было вычислить «лежку». Митя доложил Васильеву о действиях группы. Но не дойдя до цели, отряд напоролся на засаду, предусмотрительно выставленную духами для обеспечения безопасности их «лежки». Пути назад не было. Сагит, ловко орудуя ножом, быстро уложил молодого душмана, но второй бородач оказался рослым и крепким. Завязалась рукопашная схватка, в ходе которой Сагитке не светило ничего хорошего. Борьба продолжалась с остервенением, оба ругались на своих родных языках – чеченском и фарси, можно было разобрать только шипящее «Шь-шь-шь-айтан!..» Подоспевший Митя с разбегу «засветил» кроссовочным носком в ухо бородачу, почувствовав, как хрустнула от удара челюсть противника и с бритой головы слетела грязно-серая чалма. Короткой очередью из калаша в упор он успокоил грузного бородача, вздыбив пулями на его стеганном халате порыжевшие клочья шерсти и, повернувшись на пол-корпуса к прикрывающему их Вальке, почувствовал сильный удар в плечо, живот и бедро…
       Он уже не слышал, не чувствовал и не видел, как отчаянно кричал Валька, прошив длинной очередью Хоттабыча – третьего участника засады, как его окровавленного вытаскивали из-под ураганного огня Сагит и Валька, доложив Васильеву о месте лежки:
- Скаут один! Я Скаут три! Напоролись на засаду… Духи прижали плотным огнем… У нас - один трехсотый… Даю «свечку» трассером, поддержите огнем!
- Скаут три! «Свечку» вижу! Немедленно оттянулись! – быстро скомандовал Васильев, - Куделин, огонь!
       Бронированная башенка кругового вращения, развернувшись в направлении «свечки», глухо и размеренно забарабанила крупняком, срезая смертносными трассами холмистую зеленку. Звеняще отскакивали тяжелые горячие гильзы и еще дымились, упав в беспорядке. Над головою пронеслась пара боевых Ми-24. Атаковав «зеленку» спаренной 23 мм пушкой в подвижной носовой установке, «Мишки» успели сжечь «лежку», но были сами атакованы зенитным прикрытием засады, находившимся в метрах восьмистах от дороги, на одном из холмов. Боевые вертолеты были вынуждены забраться на две с лишним тысячи метров, откуда их огонь был неэффективен. Митя уже не мог быть свидетелем тому, как остервенело лупила по колонне уцелевшая первая засада духов, смешав железо, огонь и смерть… Как тяжело огрызались башенные КПВТ боевого охранения колонны… Как собрав в кулак горстку бойцов прапорщиков и офицеров, не впавших в прострацию, старший колонны майор Таривердиев лично сам возглавил атаку на засаду при поддержке всех огневых средств… Какой удручающей была картина истерзанной части колонны. Но, сорвав духам блокировку колонны, все же, удалось выйти из этого боя с наименьшими потерями…
***
       Пытаясь все расставить на свои места, Инга в который раз думала обо всем, что так внезапно хлынуло в ее жизнь.
       С чего начать? "Конечно же - с начала", - скажут мне... А где оно - начало? И кто отметил эту грань, кто даст понять, что это есть «начало» и кто потом шепнёт: «Ведь это же – конец»?
       Я помню этот день, я помню то начало... Ведь так банально было... Но, зацепило! Почти любовный роман: две судьбы, два маленьких человечка, никогда не встречавшись ранее, почему-то потянулись друг к другу... Вернее, потянулась она - с самых первых слов, слетевших с его уст, странного и загадочного, но как оказалось - настойчивого поклонника. Она решила - розыгрыш... Ой, нет, девонька! Каждое сказанное слово, каждая строчка, написанная в её адрес, не давали покоя. Интриговали, волновали, вдохновляли и взрывали изнутри, всё то, что когда-то было просто "утоплено" в её же собственном сознании. И признаться, она и сама "приложила" к тому немало усилий... А здесь, сейчас - все по-новому, по-другому, будто никогда и не было таких мыслей, желаний... Не было ничего, кроме НЕГО, такого чувствительного, внимательного, очень обаятельного пленителя и в то же время - пленника!
       Первая встреча, первый взгляд ЕГО очей, улыбка, голос... Господи, ведь это – ОН! Но, почему барьер? Да, да - ведь это жизнь…
       Придумать можно многое, мысли путаются в клубок, заставляют анализировать и размышлять о сложившейся ситуации... Но для чего?!
       Ведь хочется просто любить, любить ЕГО, загадочного «мачо»... А теперь - любить вдвойне, втройне… Его глаза, уставшие, но умело сохранявшие игривый и лукавый взгляд… Ведь что-то, или кто-то их действительно волновал?»
       События последних дней не давали ей покоя. Безвестность порождала безысходность, сознание собственного бессилия. Она не находила выхода, не знала, чем помочь, к кому обратиться, ведь об их отношениях было известно только им двоим. Ни одна из предполагаемых версий его задержания не укладывалась в логические рамки. Где-то в глубине сознания, немного зная о его прошлом, она допускала его жесткие действия, направленные на защиту, но только Правды. Подсознательно она пыталась тешить себя мыслями, веря в его силу и волю. Чтобы хоть как-то с ним общаться, она записала в дневнике: «Сейчас мне грустно и тяжело, я не вижу тебя уже который день, я не вижу тебя так давно, что мне кажется, будто бы я схожу с ума… Я не могу обнять тебя, поцеловать твоих губ, что так манят меня, увидеть глаз, в которых так и не смогла до сих пор прочесть признаков искренности, но не прочла и лжи… Но мне все равно хорошо только от того, что ты просто есть… Даже общаясь с другими, даже отдавая им свое внимание и заботу, знай – я не перестану любить тебя! Хотя… Я буду чувствовать себя опустошенной… Пусть немного глупой, доверчивой и просто – не совсем тебе нужной… Я целую тебя и говорю: «Я люблю тебя, мой генерал… Мне плохо без тебя…»
       И все-таки, она нашла выход. «Ведь существует же союз ветеранов Афганистана, там наверняка его знают…» - подумала Инга. Простая и внезапная мысль, придала ей сил и уверенности, что нужно непременно действовать. Это единственная ниточка, по которой она сможет ему помочь…
       Конечно же она не знала и не могла знать, спустя неделю после того, как все это произошло, что Митина жена, вместе со Светланой Журавлевой, провели первую бессонную ночь, пытаясь добиться от бесчувственного тела спящего Журавы хоть какой-то информации, обзвонив все лечебные учреждения и даже морг, подняв на ноги всех истинных друзей, к утру располагали обрывочными сведениями о случившемся и зареванные, с воспаленными глазами с раннего утра ждали у горотдела милиции, пытаясь пробиться к следователю.
***
- Ну-с, Дмитрий Николаевич, присаживайтесь… Я ваш следователь – старший лейтенант Васильев Сергей Геннадиевич… Буду вести ваше дело, - наигранно- озабоченно произнес следователь, делая вид, что изучает протокол задержания.
«Надо же такое, Васильев, да еще и старший лейтенант… Однофамилец…» - подумал Дмитрий.
- Итак, фамилия, имя отчество, - спросил следователь, смахнув ухоженной розовой ладошкой с чистого бланка протокола допроса невидимую пыль…
 - Вам предъявлено обвинение по статье 318 УК РФ - Применение насилия в отношении представителя власти.
       Часть первая указанной статьи гласит: «Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей - наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет».
       Часть вторая гласит - «Применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи, - наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет».
       Имеются свидетельские показания граждан Шевелева Андрея Тихоновича и Неделько Анны Ивановны, а также медицинские справки, выданные на имя сотрудников правоохранительных органов сержанта Телкова Владимира Карловича и рядового Борзых Александра Анатольевича…
«Все-то у вас контора пишет…» - подумал Митя, глядя в решетчатое окно и, рассеяно слушая монотонную речь «служаки закона».
- Имеем все основания предполагать, что вы участвовали и в одном разбойном нападении… Пока не раскрытом… Предстоит еще и очная ставочка… В случае опознания, уважаемый…м-м-м.. - следователь сделал паузу, забыв имя подследственного. Посмотрев в протокол, продолжил, - Дмитрий Николаевич…
- Да пошел, ты! – Митя процедил сквозь зубы, пытаясь сдержать внутри себя нарастающую ярость. Очень быстро овладев собой он, словно не слыша всего сказанного, уже спокойно спросил:
 – Жене сообщили?
- Конечно сообщили…А как же… Это наша обязанность, - с нескрываемой иронией ответил «следак».
       Вернувшись в камеру после допроса, Митя завалился на дощатые нары и тупо уставился в облупленный потолок. На него вдруг навалилась такая усталость, такое безразличие ко всему происходящему, что думать ни о чем не хотелось. Кроме одного, вернее - одной… Митя вспомнил тот день, когда нарушив свое слово не звонить Инге и не давать о себе знать, он с нетерпением ждал условленного часа встречи. Почему-то пришли в голову строки:
«Я небосвод держу, терпимость боли в плече моем – давно уже просела. Металл устанет, но в прогиб консоли – заложено значение предела.
       Вокруг оскалена голодных свора псов… И ворожат старухи, приготовив свое зелье. До нашей встречи несколько часов, я сатанею в этом беспределе!
       И в нем рогатое застыло время и ненасытные ревущие стада… По капле, продолбив, земное темя, стучит уныло грязная вода.
       Я удержусь, пусть молнии калечат, падет от жажды весь ревущий скот. Я руки протяну тебе навстречу, а там - пусть рухнет этот небосвод!»
***
- Здравствуйте! Проходите, пожалуйста… Присаживайтесь – приветливо встав навстречу посетительнице, Андрей Иванович Седых – председатель городского совета ветеранов Афганистана, внимательно посмотрел в лицо светловолосой женщины, взволнованной и явно озабоченной какой-то проблемой.
- Чем могу Вам помочь? – все так же участливо спросил он Ингу.
- Понимаете, мой знакомый…- женщина немного осеклась, перед тем, как назвать имя своего знакомого, - Ну, в общем, попал в милицию…
- Как фамилия Вашего знакомого?
- Летягин. Летягин Дмитрий Николаевич…
- А Вы ему кто? Простите…
- Я его знакомая…
- Вы, знаете его семью?
- Не совсем… Инга начала волноваться еще больше.
       Заметив смущение в лице женщины, Седых не стал более задавать ей уточняющих вопросов. Немного сделав паузу, в течение которой, отведя взгляд в окно, наверное, думал о чем-то своем, ответил:
- Сегодня, как раз Митю должны освободить… В 15.00 у меня произойдет встреча с начальником горотдела милиции.
       Инга радостно взглянула на председателя. Хотелось смеяться и кричать от счастья, расспросить его обо всем. Но вместо этого, она заплакала.
- Ну-ну-ну… Что с Вами? – Седых озабочено посмотрел на плачущую женщину, налил в стакан воды и поднес ей.
- Простите… - пытаясь не испортить общую картину глаз, Инга аккуратно орудовала платочком, - Спасибо Вам большое…
***
       В кабинете начальника городского отдела милиции с развернутым государственным флагом – триколором и портретом Президента, за т-образным совещательным столом сидели двое: начальник – подполковник милиции Тихонов и Седых. Разговор, очевидно, уже подходил к концу. Нажав клавишу внутренней селекторной связи, Тихонов сухим повелительным голосом, обращаясь куда-то в угол кабинета с несгораемым сейфом, изрек:
- Васильева ко мне!
- Есть! – Прохрипел в ответ динамик и, прогрохотав, заткнулся…

       В дверь кабинета постучались и, не дождавшись ответа, вошел следователь Васильев
- Разрешите?! – бодро и по-военному обратился он к начальнику.
- Что у нас по Летягину? – вместо ответа сразу спросил Тихонов.
- Факт применения насилия к сотрудникам органов не отрицает, пока не признается в разбое, не смотря на то, что его опознали в процессе очной…
- Каком разбое?! – раздраженно перебил Тихонов своего подчиненного, - Портняги – скорняки хреновы! Летягина освободить! Вот вам документы – характеристики с работы, ходатайство от союза ветеранов… Все! Летягина – ко мне!
       Васильев, ошарашенный, с удивленными выпученными глазами, что-то попытался сказать в ответ на команду начальника, но его невнятный лепет был перебит громовым: «С вещами!..»
       Минут через десять привели Дмитрия. Вид, конечно у него был соответствующий. К нему на встречу встал Седых. Крепко пожав друг другу руки и обнявшись, председатель легонько подтолкнул Митю, приглашая присесть за стол. Тихонов наблюдая происходящее, чтобы не создавать неловкой паузы, спросил у Мити:
- Ты где служил?
- В Гардезе, - с некоторым недоверием глядя на подполковника, ответил Дмитрий.
- Я – в Хайратоне…- располагающе изрек начальник милиции и подумав о чем-то, продолжил – Извини, браток, ошибочка вышла у моих подчиненных… Я сам, понимаешь, два месяца, как в этой должности… С Телковым и Борзых я разберусь…Так, что от лица органов прошу прощения…
       Митя удивленно смотрел то на Тихонова, то на Седых и молчал.
       На выходе из здания горотдела милиции Митю уже ожидали. Едва он прошел крутящийся барьер на посту пропуска, как к нему бросилась жена. За ней стояли Светка и переминающийся с ноги на протез Журава. Поздоровавшись и крепко обнявшись с Журавой, услышал, как тот «подколол»:
- Ну, ты и оттянулся, Митяй… Обмоем?
- Да пошел, ты…- Митя легонько оттолкнул от себя Жураву, встретившись взглядом с Седых, заметил, как тот легонько кивнул в сторону машины, на которой он приехал. На пассажирском сидении зареванная, но счастливая за ним наблюдала Инга.

(продолжение следует)


Рецензии
Пока свои стоят за своих горой, есть шанс изменить мнение о том, что никогда и нигде невозможно добиться справедливости.
Спасибо, Вик, что, рассказывая о совсем нелегкой жизни, Вы утверждаете, акцентируете главное - надо жить.
Доброго Вам! Только приятных известий и событий.
С теплом,

Ольга Суздальская   08.08.2008 16:56     Заявить о нарушении
Спасибо за отзыв, Оленька.
Удачи Вам во всем.
С уважением,-

Вик Михай   08.08.2008 18:25   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.