Выбор

Он бестолково слушал какие-то слова. Мыслями он был там. Ему снова предстоял выбор, выбор который тяжелым бременем ложиться на человека. "Как сделать и то и то? Ладно, что-нибудь придумаю!.."..
Он приехал вовремя Карина опаздывала. Он сел писать рассказ прям в метро. Он писал о счастье, мире без войны и вообще о лучшей жизни. Он продолжал писать, а Карины все не было. Потом она пришла. Слишком давно он не видел ее смеющихся глаз. "Да прав был великий сикх говоря: "та что породила род людской не достойна порицания"" думал он.
-Привет. Задорно произнесла Карина.
-Привет, тихо вторил он. Куда пойдем?
-Просто пойдем.
Он и шел, теперь она вела его по известным лишь ей маршрутам. Это было красиво... Он знал, почему Карина такая: слегка веселая, настороженная, забавная. Он думал.
Она же говорила без умолку о интересных моментах своей жизни, это и в правду было интересно и лишь это отрывало от нескончаемых мыслей.
-А я умею читать мысли в глазах людей, вдруг сболтнул он.
-Правда? И что же написано в моих глаза? Радостно спросила она. Он смешался.
-Я не могу сказать.
-Почему?
-Вдруг, я ошибусь и перестану верить в эту способность?!
-Ну!? Ладно, бог с ним.
"Да бог с ним, ведь я знаю, что говорят твои глаза".
Карина продолжила показ известной лишь ей одной Москвы. Она вела его между домами, красиво стоящими один за одним.
-давай присядем. Я хочу тебе кое-что сказать.
-давай.
Он остановился около первой лавочки, странный холод пробежал по его спине." что это со мной, как будто меня окатили холодной водой, сердце бьется слишком часто, не надо было пить кофе с утра"
Они присели, невольно он немного отодвинулся от нее, "так будет безопаснее"-подумал он. Карина молча смотрела вдаль и ничего не говорила, легкий ветерок приносил запах жасмина и корицы, казалось прошла вечность прежде чем он решился спросить.
-о чем ты хотела поговорить?
Карина тяжело вздохнула, но ничего не сказала, опять повисло молчание.
-ну давай, говори, что ты хотела сказать! В его голосе проглядывалась нотка злости, он взял ее за плечи и повернул к себе, но Карина смотрела вниз.
-ну, давай, говори, что случилось, ты же только что была такая веселая, что изменилось?
Он нежно приподнял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. За одно мгновение перед ним промчалась вся гамма ее эмоций, любовь и ненависть, жалость, скорбь и усмешка, огромная потеря и небывалая свобода и страх, страх перед жизнью.
-ну, возьми и прочитай, что я хотела сказать, ты же умеешь читать по глазам, умник! Ее глаза наполнились слезами, и тоненькие ручейки побежали по щекам, Карина смотрела на него не отрываясь, казалось всю вечность.
-я уезжаю! Наверное, навсегда! К родителям в Африку, самолет сегодня вечером, вещи собраны, у меня билет в один конец!
Как ни странно плакать уже не хотелось или не моглось". А может это потому, что я смотрю в его глаза "
-все будет хорошо, не плачь, мы еще увидимся, ты найдешь себе там друзей, ну, не расстраивайся! Посмотри на меня! Стало легче?
-знаешь а ты прав, мне и правда полегчало, интересно почему!
Впервые он увидел так близко ее очаровательную, милую улыбку, не задорную, не смешную, а именно милую, девчачью. Смотрела она спокойно, но настороженно. Он видел что она уже не боится, но какое-то волнение слегка охватывает её. Так они сидели пару минут просто смотря друг на друга, потом она поцеловала его. Он смешался, потом услышал над ухом: "Не пытайся познать мир читая мысли, познай его живя им. Спасибо тебе я тебя не забуду".
Карина встала и ушла, он же сидел теребя в руках оставленный ею конверт с письмом, возможно прощальным. "Жаль, что я ее не увижу, хотя может это лучше...."
Что-то в душе говорило, что это лучше...
***
Вечером он сидел с Марой и Родом. Род что-то писал, Мара болтала о своей жизни. Он же читал письмо, этот были стихи:
Я когда-то русалкой была.
В темной речке жила,
под обрывом, —
и качалась на ветках ивы,
и венки из кувшинок плела.
Лунным светом там соловьи
по ночам полоскали горло —
замолкая, когда навьи
опускались на берег гордо.
Окруженные мертвым страхом,
темнотой, тоской и бедой,
напивались они во мраке
леденевшей в тот миг водой.
И ходили на этот берег
в час, когда остывал закат,
в одиночку люди
и звери.
Кто добычу искал,
кто — клад,
кто — прохлады, а кто — в печали
просто шел, чтоб всмотреться в дали.
Часто девушки там гадали;
отчего пастух молодой
над вечерней грустит водой?
...Подплывала я в лунных бликах,
расплетая косы свои, —
в миг, когда до стонов и всхлипов
доходили все соловьи.
Я играла текучим телом,
я свивалась в кольцо тоски —
я, смеясь, на него глядела,
и душа его холодела,
и бежать от меня хотела,
но глаза мои — так близки!
Пахли руки мои кувшинками,
косы — таволгой и рекой...
Сам не помня, какими тропинками,
он потом уходил домой.
Все стихало.
Я отдыхала
на пологой песчаной круче,
и служили мне опахалом
крылья сов и мышей летучих.
Знала я: он придет опять.
Мне бы этого да не знать!
Все мужчины
во все века
ускользающее ловили
и — с ума сходили — любили
то, что не удержать в руках...
Неизведанное, чужое,
то, что там,
за своей межою,
недоступное, непонятное,
смоляное, полынно-мятное,
с колдовским огоньком ночей!
Для бедняги в бреду речей
будет день — нестерпимо длинным.
Свет тихонько сойдется
клином
в лунный блик
на моем плече.
От привычных утех под стогом
он пойдет в глубину лесов.
Но не только любовный зов
пролагает ему дорогу.
Он из тех,
в ком бродило смутно —
что
средь пыли и лебеды
быть должна
хоть одна минута
дива, праздника и беды.
Что-то, что-то должно случиться—
приоткрыться, переместиться,
незнакомо обжечь ладонь!
А иначе — зачем же сердце?
А иначе — зачем же птицы?
И тревожных ночей зарницы?
И, в особенности, огонь?..
Нужно,
нужно
хоть раз пройтись
по такому излому жизни,
чтобы сок животворный
брызнул
и зарянка взлетела ввысь!
Корни дуба тоска пространства
может вывернуть.
Не с того ль
вечно — ереси,
самозванство,
песни, буйство и колдовство?..
Я любила таких людей.
Часто их ко мне заносило.
Чистой силе
с нечистой силой
выпадает один удел...
Ах, да впрочем — мое ли дело
видеть что-либо,
кроме тела?
Говорили не раз уже
мне:
«Не лезь не в свое болото!
Вертихвостка, девчонка, что ты
можешь знать о людской душе?»
Ну да ладно, я не о том.
Мой пастух приходил под вечер,
слушал песни мои и речи,
позабыв обо всем.
Потом —
он искал мои губы жадно
и не видел в тени ветвей,
как в ответ трепетали жабры
под девичьей грудью моей.
Лунный свет и речная влага
наполняли слова его,
и — не знаю я, отчего —
мне хотелось порой заплакать.
Кто бы этот порыв постиг!
В непонятной и светлой муке,
тоже все позабыв на миг,
я ему целовала руки...
Но — навьи за рекой кричали,
возвещая прощанья час,
и на дне я его печально
целовала в последний раз.
У любви глаза велики,
да к тому же мечта их застит.
Влюблены, пока далеки.
Ближе — жабры да плавники.
Не атласно на ощупь счастье...
Стихнет страсти ночной напев,
пламя чистое станет гарью.
И однажды он,
разглядев,
назовет меня
мерзкой тварью...
Нет! —
уж лучше усни навек,
мой любимый,
в меня влюбленный —
восхищенный и удивленный,
бедный, слабый мой
человек.
Лучшей смерти тебе едва ль
отыскать среди жизни этой —
в песнях-стонах давно воспетой
той, что еле сама одета, —
от леченья храня и света,
все лелеет свою печаль.
Лучшей смерти ты не найдешь,
не найдя себе жизни лучшей.
Слабый разум сгустился тучей,—
но далек еще
гром гремучий,
свет летучий
и чистый дождь!..

Потому и вода в кувшине
по ночам на моем столе,
Потому и в дожди большие
не люблю я сидеть в тепле.
Оттого и хожу гулять я
вечерами к реке одна.
Оттого и в своих объятьях
ты не можешь согреть меня...
Дочитав, он подошел к окну, солнце садилось. "Это последний закат, который мы встретим вместе". Солнце село.
Он пожелал ей удачи, еще немного посмотрел на сумеречную Москву и пошел болтать с Марой.
***
День был прикрасен, люди веселились, дети смеялись, так всегда бывает в день города. Только он, бездела болтался по городу. Снова болотная площадь. Смешно! Он всегда попадает сюда когда болтаеться в раздумьях по Москве. Он уселся на свободную скамейку и взял лежащую рядом газету. Он что-то прочитал. Его лицо слегка подернулось. Оставив газету он отправился к Бобу.
В газете кросовалось:
"Рейс 154 Алжир-Москва разбился в области синайских гор, погибло 230 человек..."