Андрей-Тургенев

Канкан на кладбище
Роман Андрея Тургенева «Спать и верить»- сложное произведение, уже в самом его заголовке заключено противоречие. Ведь человек верит во что-то сознательно, это его позиция личностная, а во время сна он находится во власти бессознательного и не контролирует себя. Попытка рассказать о недавнем прошлом из жизни страны - на мой взгляд, здесь неудачна. В центре повествования – трагедия холода, голода, тоски, а на этом жутком фоне возникает непоправимо гротескная фигура обжирающегося Кирова, которого рвет от деликатесов, который облечен властью, но сам - тоже пешка для власти государственной. Возникает ощущение, что вся страна - криминальная банда… Авторская трактовка, открывающая читателю низость власть предержащих, вдруг приводит к аналогиям с новыми русскими бонзами, для которых существуют только материальные критерии добра и зла. Отвратительный персонаж по фамилии Сталин все время грозит сделать из Кирова «чучелу» - к чему это? Сочувствия так называемый Киров все равно не вызывает. И ни один герой тоже, ведь почти все они - просто один к одному криминальные авторитеты сегодняшнего дня. Сочувствовать криминальному авторитету трудно, ненависть к нему сидит в читателе на генном уровне (если он сам не кримиален- но криминальным-то не до книжек…)
Простые люди - это Варенька, ее мать, теряющая память от истощения, ее соседи по квартире, это молодой парень Ким, ловкая бабка Патрикеевна, которая умудряется всех обвести вокруг пальца и сытно жить в голод… Это старые интеллигенты-учителя, супруги, один которых, муж, добровольно умирает… Но умирает-то напоказ, кривляясь, бормоча напыщенные монологи. Вряд ли такое поведение было свойственное русскому интеллигенту - скорее придуманному опереточному персонажу.
Далекий жених Вари Арвиль (Арька), который на фронте. Простые люди в большинстве описаны настолько положительно, что это напоминает плакат.
Карикатурность персонажей, схематичные характеры - это признак романа-пародии.
Да, можно и концлагерь показать в виде оперетты, но зачем же отплясывать канкан на могилах? Для меня ленинградцы – люди высокого плана, почти святые. Нет и не может быть позиции, позволяющей подвергать их осмеянию.

Сомнение в значимости данного произведения перерастают в уверенность, что над нами просто пошутили. Несомненно, перед нами мистификация, подделка. Стилевой разнобой невероятный: слащавость сериального сентиментального пересказа сменяет бьющий в глаза мат, попадаются стилистические корявости неграмотного литературного негра («первый раз попробовав с голодухи, дуранда показалась Чижику просто вкусной» – стр 131)
Языковое поле – вот то пространство, на котором идет битва за симпатии и антипатии читателей. Языковое поле данного произведения наряду с нужными роскошными растениями поросло не просто чертополохом сленга и ненормативной лексики, но также и ядовитыми травами типа борщевика. Употребление такой «дуранды» вовсе небезопасно для человека.

Поэтому «Спать и верить» - это вовсе не блокадный роман, а один из расхожих образцов массовой литературы, которая аппелирует к неразборчивому вкусу и быстрому коммерческому успеху. Требовательный читатель назвал бы это не чтением, но чтивом.