Перепись населения

ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ
Дело было в самом конце пятидесятых. Точно помню! Это потому, что всесоюзную перепись населения объявили. По радио, в газетах шумиха! Плакаты развешаны…
А Сему Накойхера в это время прогрессивки лишили. То ли мастеру бутылку не поставил, то ли… В общем, факт на лице: двадцать четыре рубля премии мимо прошли. Сема в день воровал на сумму много большую. Но обидно же стало. Пошел жаловаться. К бригадиру, в профком, партком… И все там малограмотные сидят. Только три буквы знают. Их Накойхеру и говорят.
Не добился Сема справедливости.
– Ну, погодите! – думает, но бессильно как-то. Что он этим, с тремя буквами которые, сделает? Что с них возьмет, кроме анализов?
А тут переписчики по двору зашастали. Опросные листы заполняют…
И к Семе зашли. А он трезвый, но в печали. Развернула девочка, которая опрос вела, свои бумаги, заполнять стала. Она Семе вопрос задает, а он отвечает. А что делать? Надо, так надо. Супротив решений партии не попрешь.
А там графа такая имелась: «Родной язык». Во дворе, кто как на этот вопрос отвечал. Кто – русский, кто – украинский… А Сема возьми да брякни со зла: – Еврейский!
А девочке что? Она на свидание опаздывала. Так что, не подумав, это и внесла. Расписался Сема в конце опросного листа и стал жить дальше.
А листы опросные, где положено, обрабатывать стали. Тут Семин «родной язык» и вылез. И портит, сволочь, всю статистику!
Ибо нет такого языка по закону! Закончился благополучно! Даже в автономной еврейской области родной язык населения русский!
В наше время взяли бы, да и исправили. Но тогда – ни-ни! Раз подпись имеется, никто править права не имеет.
В общем, пришли к Семе.
– Исправляй! – говорят. – А то хуже будет!
А Сема в ответ: – Хуже, чем лишение законной премии не бывает! Делайте, что хотите, исправлять не буду!
Ему и говорят, пока еще тихо: – Ты ж еврейского, сволочь, не знаешь!
А Сема в ответ: Киш мер….
Ну, дальше не надо. Как дальше в Одессе все знают.
И сдвинуть Сему никак не могут. И просят, и грозят, и обещают, а потом снова грозят.
– Хоть туркменом, – умоляют, – побудь, хоть даже украинцем…
А Сема ни в какую!
Был бы антисоветчик, то с ним просто бы поступили. Так нет, наш, вроде, человек. И портреты Ленина и Хрущева, из «Огонька» вырезанные, на стенке висят, как положено. И профессия с происхождением пролетарские…
Короче, бились с ним, бились… Никакого успеха.
– Ладно, – говорят, – пусть общественность воздействует!
И на мясокомбинат строгий сигнал отправили. Очень строгий! Откуда надо, кстати!
А кто это общественность? Все те же: бригадир, профком и, извините, партком. И все на одного Сему. Одичал он сходу и те же три буквы им втуливает!
В общем, выдали ему премию. Из фондов директора. И дополнительно путевку в Евпаторию на январь. Это уже из фондов профкома. А партком пообещал в кандидаты взять. Но туманно как-то.
Признал тогда Сема, что его родной язык туркменский.
И ничего, и проканало.
Теперь Сема новой переписи ждет. А как же? У него еще много пожеланий и обид скоплено.