Лес

Виденья загадочны, непредсказуемы. Виной тому думы о вечном и радостном. Ожившие помыслы, сны и фантазии в мире таинственном, нами непознанном, стали значительны, стали существенны. Мистический лес, неземные растения. Ягоды сочны, грибы разговорчивы.

Жемчужные струи ручьев перламутровы. Мерцают лучами и бликами яркими. Глина красна, а трава, что в березовой роще обычной увидишь едва ли ты, - ярко-зеленая, гибко-упругая. Эльфы, драконы – так близко, так верится. Фея лесная с волшебною палочкой вот-вот из-за юного деревца выглянет, с улыбкой исполнит любые желания, взамен не запросит несказанно дорого. Мечты необдуманны. Мысли навязчивы. Руку протянешь – развеется, кончится. Нет, все как прежде, спокойно и радужно. Солнце меж кронами ласково щурится.

Знаешь чуть больше о лесе – рассказывай. В сумерках он оживает и движется. Шорох зловещий преследует путника. Огонь испугает ли зверя свирепого? Костер разведи, и поймешь, испугает ли. Гномов сутулых с ухмылками мрачными прячут глухие лесные убежища. Голод терзает, кинжалы наточены. Не занимать кровопийцам терпения: знают, что вечность – смешное понятие. Выспались в темных болотах кикиморы. Всплывают русалки – распухшие, синие. В тине запутались. Пальцами скользкими косы плетут. А русалочьи волосы пахнут гнилою водою, трясиною. Песни поют? Нет же, воют неистово.

Страшно ли? Будет страшнее, наверное. Вот обернулись деревья ужасными. Корни трухлявые стали ногами их. Тихи шаги – они движутся крадучись. Все нереально, нелепо, неправильно. Шелест листвы предвещает неладное – будто бы вздохи под тяжестью времени.

Гоблины, жутко до крови охочие, ближе и ближе к тебе подбираются. Что же сидишь у костра ты? Бежать пора! Поздно уже – не успеть до заката нам. Лес уже сплел лабиринты без выхода. Вместе поищем избушку волшебную? Скроемся в ней до утра? Только нет ее. Древние старцы давно уже вымерли. Девы, герои – легенды утрачены. Спрятаться негде, и как на ладони ты. Охота на фей начинается вечером. В чащу тебя заманили безжалостно. Сбили с пути и тропинки запутали, разум смутили искрящимся мороком. С лесом со всем заодно.

Удивительно: как сплетены и кошмар и чудесное. Сказки все ложь. Разве все еще верил им? Коль повезет, и живым возвратишься ты, миру расскажешь, что сказки – жестокие: льется в них кровь и страдания множатся.

Встретишь вдруг в булочной бабушку древнюю – сразу спроси, в своем прошлом немыслимом, может быть, фея она из искуснейших. Грязный старик, тот, кто жмется к обочине, - может, кудесником был многознающим. Молвят, что в мир подались, кто волшбу творил, лишь бы подальше от лютой от гибели. С тех самых пор так и бродят, неузнаны, по площадям, по вокзалам и пустошам. Выдадут их только взгляды безумные, странный и неуспокоенный блеск в глазах, синих, как зимнее небо в предутрии.

Но их единицы. Не столь уж волшебные ныне они, лесом гибельным изгнаны, и на исходе уж силы их древние. Как бы хотелось узнать о них больше мне... Встретишь таких – не забудь мне сказать о них.