no title мысли вслух

1.

А ты знаешь, что человек, которому станет плохо в общественном транспорте или другом людном месте, обречён? Хотя, казалось бы, сколько людей, сколько возможностей получить помощь! Но если у тебя начнётся приступ, люди, скорее всего, просто тебя не заметят, а вернее, попытаются исключить из списка объектов, попадающих в поле зрения. А если всё-таки случайно обратят внимание, то испытают вязкое отвращение и сразу же отвернутся. Как вариант – ты испортил им настроение.
Чем больше людей вокруг, тем ниже вероятность того, что тебе помогут. Потому что каждый думает, что не так уж тебе и плохо, а даже если плохо, пусть найдётся кто-нибудь другой. Потому что у каждого человека есть справка о том, что он имеет полное моральное право похабно жевать жвачку, стоя в стороне. Организация разноцветных ублюдков. Ты в штате. Поэтому надейся, что приступ пройдёт сам.
И только если в этот момент ты будешь выглядеть достаточно смазливо, у тебя появляются шансы. Но нет нужды объяснять, какие цели преследует в таком случае «помощник». Старая женщина рядом со мной смазливо совсем не выглядит. Она схватилась за колено, а её и так испещрённое морщинами лицо исказила гримаса боли. Она страдает беззвучно. Её немая просьба массово игнорируется. А я придерживаюсь убеждения: никто никому не нужен. Моя остановка – выхожу. Да-да, я тоже в штате.

Я сижу в пивной бутылке, которая ползёт по узкой улице и отравляет воздух выхлопами. Маленький автобус раскрашен зелёным и привычно информирует о том, как замечательно пить пиво именно этой марки. Я не хочу пива. Я хочу спать. Уже 2 недели, почти не переставая, у меня болит голова. Непрекращающаяся усталость приказывает облокотиться о стекло, но оно издевательски трясётся. Когда уже чёртова конечная?
Тупая боль в голове. Апатия. Дорожка к дому в привычную вечность шагов. И я заползаю в свою раковину. Бросаю вещи на пол и себя в исступление. Ещё один принудительный визит с вне завершён.


Вдруг тишину прорезает сигнал сообщения. Я не сказала? У меня телефонная фобия. Уже несколько месяцев как. Сердце сжимается, превращаясь в пульсирующую точку, когда я слышу звуковой сигнал. Неописуемый ужас. А ведь когда-то я так ждала этих звуков! Я ждала звонка от одного-единственного человека, не расставалась с телефоном ни на минуту, чтобы ни в коем случае не пропустить Тот Самый вызов. И всё внутри рассыпалось, когда оказывалось, что звонил или писал кто-то другой. Он больше не звонит. Да и я не набираю этот номер. Привыкла. Но тогда телефон онемел, не смотря на то, что продолжал звонить. Теперь мне звонит другой человек. Секунды, минуты, часы – он жадно всасывает моё время в себя сквозь отверстия для звука в мобильном телефоне. Он обволакивает меня, вбирает в свою рыхлую, скользкую сущность. Он звонит ежеминутно, не оставляет меня в покое. Я ненавижу его голос и «Алё». Меня тошнит от его запаха и выворачивает от собачей преданности в глазах. Он не понимает слов и упрямо вторгается, вторгается, ВТОРГАЕТСЯ в моё существование. Я его не-на-ви-жу! Да, я ужасно боюсь телефонов.
А это был оператор. Мы враждуем ещё с тех пор, как я жила в ожидании. Ведь на самом деле он пишет, чтобы я почувствовала себя ничтожеством. И содержание смс не имеет никакого значения, смысл всегда один: «Вот! Тебе пишу только я. Ты никому не нужна». Ещё одна его насмешка. Я никогда их не читаю. Во «входящих» уже скопилась целая куча. Устала.

***
Я открываю дверь туалета (кажется, школьного), и там на полу сидит кошка-ведро. Железные треугольники-уши, железное тело, покрытое шерстью, дырка внутри туловища – полость ведра. Глаза ребенка с синдромом Дауна, не осознающего своей аномалии и простодушно пытающегося понять, в чём же дело. Это создание притягивает и отпугивает одновременно. Оно боязливо просится на руки. … Я – кошка-ведро…


2.

Кстати, проводить время со знакомыми очень удобно. Спрашивая «как дела?», они никогда не имеют в виду то, что говорят. И не нужно отчитываться и искать слова, которые искать не хочешь, потому что, произнося их, ты отрезаешь от себя кусочки маленьким складным ножиком. Просто вино и сигареты. А если повезёт, стоящий разговор.
Сидя на осколке города, очень просто чувствовать своё превосходство. Но как долго оно продержится, когда ты спускаешься вниз? Кружева веток переплелись. Спутанные мысли, такие же волосы – непослушные. А окна, что напротив, как много они видели! Нерешительность и щербатое счастье, полупрозрачный космос между. Нелепости и корявое «да плевать!». Свобода (зачёркнуто, сверху надписано… просто зачёркнуто). Как много эти окна могли бы рассказать, если бы только захотели. Но они продолжают беспристрастно желтеть.
А после вина строчки на бумаге выглядят кардиограммой: вверх-вниз, вверх-вниз – острыми углами, неясными ломаными линиями, что читаются крайне быстро. После вина желание исчезнуть не пропадает, а кристаллизируется в нечто новое. Спиртное не предоставляет выходов. Ах, как жаль, что нет специального средства! А оглядываясь назад, я нащупываю шелест слов, признания в чём-то важном. Мне, пожалуйста, двойную кому.

***
Я – грифель карандаша. Нет-нет, ни в коем случае не механического! Я – мягкий, насыщенного темного цвета, как те, которыми пользуются художники. Слой за слоем я отдаю себя, оставляю на белом бумажном снегу. След, оставленный для прошлых. Роспись. На память. Не забывайте меня и мои серые непредсказуемые линии.


3.

Телефонный звонок – железными тисками сдавило голову.
- [Господи, ну зачем же опять?! Мне и так душно, а тут ты.] Да.
- Алё. Привет.
Холодное скользкое прикосновение. Вниз по шее.
- [Что такого непонятного во фразе «не звони мне сегодня больше»?] Привет.
- Что делаешь?
Отвращение растёт с каждым произнесенным звуком.
- Ничего.
- А я вот… {игра слов, не несущая логической нагрузки}…
Липкая слизь ползёт по трубке.
- Я не могу сейчас говорить. [Да я вообще не могу говорить. Никогда.] У меня… вода кипит. Пока.
- Ну лаадно… Пока.
Отключаю телефон до того, как он сможет что-то добавить. Противно.

***
Я кладу пальцы на живот, и они начинают прорастать. Всё вокруг коричнево-зелёного цвета и я тоже. Пальцы пускают корни. Теперь я – земля. Под землёй растёт красный плод, похожий на морковь. Но вдруг в землю проникают чьи-то руки с длинными серыми пальцами и вырывают его. А когда они достают плод из-под земли, оказывается, что это не морковь, а моё сердце, и вырвали его не из земли, а из моей груди. Пальцы поднимают его вверх, и оно начинает цвести и светить, как солнце.


4.
 
На некоторое время каждый день мы добровольно становимся заложниками подземелья. Урбанистический червяк, с огромной скоростью сверлящий тело земли, глотает нас и разносит в разные концы города. И не потому, что там лучше, чем здесь, просто так почему-то надо. Устройство для путешествий в параллельные миры (в быту – просто плеер) сломано. Как непривычно-странно слышать чужие голоса! Такие громкие, концентрированным раствором кислоты въедающиеся в сознание. О чём они говорят? Пытаюсь прислушаться.
Я не понимаю. Ни слова не понимаю из того, что они говорят. Резкие острые слова, грубо вспарывают спокойствие. Рычащие, плюющиеся. Приправленные смехом плохих актёров. В своих карманах эти люди прячут маленькую кокетку-ложь, которая каждый день меняет какой-нибудь элемент одежды или аксессуар, но всё равно остаётся однообразной. Я не понимаю!! Не могу разобрать. На каком языке они говорят? Немецкий? Да нет. Это совсем другое…

***
Она сидит в кресле под грибом торшера и смотрит телевизор. Точнее, делает вид, что смотрит – её глаза заклеены скотчем. Зрелище кажется мне жалким и я решаю помочь. Но когда я осторожно сдираю скотч с её лица, то оказывается, что глаза остались на скотче, а на самом лице – там, где они должны были быть, – просто сплошная кожа. Я немного растеряна и пытаюсь что-нибудь придумать. Тем временем её голова начинает быстро вращаться, и я уж совсем не знаю, что делать.
Интересно, почему у Земли нет подбородка?

***

Первая мысль, постучавшаяся в закрытые веки: а что если сны – и есть истинная реальность?


5.

Сеточкой трещин на внутренних стенках груди, стынущим круглым следом от чашки кофе на белом столе, выдохами в вакуум – так заползает в сознание осень – не 1 сентября, а Осень. Я стою под окнами чьего-то дома и думаю о том, что ведь в каждом квадратике таятся свои страсти. Возможно даже, нешуточные. Но мне в это слишком трудно поверить.
Перед каждым своим приходом Осень высылает тебе золотой билет на волшебный фильм-сказку – кленовый, с тонкими прожилками. И вот ты нетерпеливо ёрзаешь на своём сидении в ожидании красоты. Начинает играть приятная, немного печальная музыка, а на экране вдруг появляется костлявая старуха в грязных обносках и начинает играть так страшно, что ты места себе не находишь. А все двери в зал предварительно заперли, ну чтоб не разрушать атмосферу. И выйти уже не получится. А ещё выдали некое подобие 3d-очков, мол, почувствуй себя главным героем. И за время фильма ты такое успеваешь почувствовать!..
Сколько можно бояться одну и ту же старуху?
Мой билет только что упал мне на ногу.


А на свидания с вечерними фонарями я хожу регулярно. Они оставляют на мокром асфальте длинный жёлтый след, сверкают сотней маленьких одинаковых звёздочек. Взгляды сколллллльзят. По мне. Чужие.
Как жаль, что тепло на улице нельзя добавлять так же, как громкость в плеере, - нажатием кнопки. Как жаль, что нельзя очистить себя, как корзину в компьютере.
«… корова! Тебя никогда никто не полюбит. И не любил никогда» - ревёт пьяный голос. Незадачливая женщина с расстроенным лицом быстро проносится мимо меня.
- Девушка, - теперь владелец голоса подбирается ко мне, – а хотите пива?
- Спасибо, я не пью, - вру, не стесняясь.
- А вы наверно ищете любви?
- Нет, - гм.
- А что вы ищете?
- Я ищу… ничего я не ищу.
- А знаете, девушка, за что я вас люблю? – не унимается пьяница.
- Не знаю.
- А за то, что вам всё по х*й.
С этими словами он шлёпает меня по спине (очевидно, целился ниже) и удаляется. А я вдруг начинаю хохотать – громко, прямо таки заливаясь. А, успокоившись, думаю: «Ну что, слышала, что сказали? Так давай, соответствуй!!»

***
Если поставить одно зеркало напротив другого, то получается бесконечный лабиринт из зеркал. Мой лабиринт – из кроватей – аж дух захватывает!! Я запрыгиваю в первую и иду вперёд по коридору. Чем дальше, тем удивительней. И чувствительно-проникновенная музыка тонкой серебряной нитью сквозь хребет, и хрустальные полутона неуловимых настроений, и дрожащий воздух. Вперёд-вперёд-вперёд – вдыхать дрожащую чистоту! Лёгкими кошачьими шагами. Кожа переливается, плывёт... Лёгкий ветер на веки. Что-то сверкает. Ещё немного вперёд и… ВСПЫШКА!!!


6.


Какие забавные приходят мысли – притягательные в своей нелепости. А что если… Что если всё не так? Вдруг то, что мы привыкли считать действительностью – заштопанная старая ширма, сущность которой мы не можем понять в силу своего убожества, а сны – есть выход? Что если правда в видениях и галлюцинациях? Наркотических трипах. А то, что принято считать разумом – рабский идеологический ограничитель, блокиратор потока истинных идей? Так, к примеру, мухи видят всё в жёлтом и синем цвете, но это же не значит, что так оно и есть (и вообще, кто скажет, что какого цвета на самом деле и существует ли понятие цвета вообще?). Что если лишь некоторым из нас, отключившим ненадолго разум, удаётся посмотреть сквозь крошечную щель на Целостность? Наш мир – идеальная иллюзия или наспех сделанная дешёвка? Но в любом случае – искусственная. Как мало, как ничтожно мало мы видим. Да мы же не видим вообще ничего!
Господа, пора бы ширму зашить.

Хотя абсурд, наверное…


***
Среди ночи я просыпаюсь в холодном поту. Меня трусит, я судорожно хватаю ртом воздух. Внутри живота что-то… Волнами. Больно-страшно. Мерзко. Отступает. А потом ещё один приступ. А потом ещё, ещё. Не зная, что делать, вскакиваю с кровати, и меня бросает о стену. Но боль заморожена ужасом. Скорчившись, начинаю кричать, да нет, орать, как только могу – от бессилия и в надежде получить помощь. Только изо рта не вылетает ни звука, ни единого слабого звука, только искажённая страхом тишина. Никто никому не нужен. Никто никому не нужен. И никто не поможет мне. Захлёбываюсь ужасом.
Ноги подкашиваются, падаю обратно на кровать. И снова приступы! Здравый рассудок и самоконтроль – я никогда не думала о том, что могу этого лишиться, именно поэтому мне так страшно. Но как же так, я же могу подчинить это своей воле, я же всё могу! Концентрируюсь на этом, собираю всю свою силу и… не могу! Не получается. У меня ничего не выходит!! Помогите мне, кто-нибудь!!! Пожалуйста…
Никто никому не нужен. Отчаянье глубиной с Марианскую.

***

Среди ночи я просыпаюсь в холодном поту. Дрожу от ужаса. Я… я… Боюсь подняться с кровати. Я сделаю всё, ВСЁ, чтобы больше никогда не почувствовать этого! Всё, что угодно.


Неужели не абсурд?




Хочу повторить.

7.

В том, что это рай, не может быть никаких сомнений. Всё вокруг излучает такой приятный, струящийся, чистый свет. Ну, все же имеют примерное представление о том, как должен выглядеть рай. Так вот, он выглядит именно так.
А неподалёку от меня стоят двое мужчин и о чём-то оживлённо разговаривают. Я подхожу поближе, чтобы услышать.
«… а недавно один программист попытался в рай попасть, так его турникетом прибило».
Я попятилась от них в ужасе и быстро зашагала прочь.

- Стой.
Этот голос вырвал меня из оцепенения. Я поднимаю голову и вижу Бога. Ну да, Бога. Я всегда думала, что он никак не может быть таким, как все его представляют. Это невозможно, всего лишь устойчивый образ. А он такой. Вот именно такой, каким рисуют его в своём воображении миллионы людей. Старец в светлых одеждах, который смотрит на меня взглядом, полным безграничной доброты и мягкости. Надо же, как удивительно!
И… это же Бог! Что мне сказать ему? Я не верила в тебя, а ты есть??
- Ты же знаешь, в чём секрет? – улыбается он мне.
- Вы… Нет, - чувствую себя нелепой идиоткой.
И он начинает свистеть. Сначала глухо, еле слышно, а потом всё громче и резче. Вот он уже свистит изо всех сил, при чём никто не обращает на него внимания. Неужели Бог настолько странный, что все здесь уже привыкли к его чудачествам?.. И вдруг я вижу, как он становится чайником. Он – чайник. Самый обыкновенный старый железный чайник со свистком, в котором закипела вода. Наконец, и чайник исчезает. Я смотрю на пустое место, где только что со мной говорил Бог.

***

В тёмной кухне укутываюсь в покрывало из дыма. Кажется, даже теплее. А ты сейчас спишь. Или ворочаешься на кровати, пытаясь убрать с горла руки бессонницы. Или орёшь что-то в пьяном угаре. Или бродишь по ослепшим улицам. Или, как я, куришь. Или… Но одно неизменно: ты есть. Существуешь, находишься в конкретном месте – где-то в другом конце города. Живёшь, дышишь. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вдох-выдох. Поднимаешь и опускаешь веки, засыпаешь и просыпаешься. Ты есть! Ты живой, тёплый, настоящий. Тебя не может не быть – ты есть! И хотя бы даже от этого мне как-то… Бога не существует. Нет-нет, я не Ницше. Просто Бога нет и не было никогда. Я имею в виду, что нет вообще ничего в том понимании, в котором мы привыкли воспринимать. И нет рая, и земли тоже нет. И людей – ну конкретных индивидов, которые живут и двигаются, едят, читают газеты и вывески магазинов. Нет ни сигареты, ни россыпи огоньков за стеклом. И… нет меня – сидящей на подоконнике и размышляющей о том, чего нет. Есть нечто, что есть я. Нечто другое, что сейчас понимает всё это. Задушенное глобальной иллюзией, забитое, слабое, еле дышащее. Интеллект, отравленный дешёвым вином – таким, после которого губы и зубы синего цвета. И потерявший возможность трезво рассуждать. Но ведь временно! Временно потерявший. Вот в чём секрет! Всё выглядит для меня таким, потому что это заложено кем-то у меня в голове – сложившийся образ. И я вижу именно так, потому что это просто, не нужно прилагать никаких усилий. Какое огромное всеобщее заблуждение! Наше восприятие – старый чайник, который уже давно пора бы выбросить. Только сделать это так сложно. Я поняла, спасибо!


8.

Все свято верят, что человечество развивается. А мне смешно. Чем ты лучше средневекового человека? Ах да, у тебя есть Информация! Интернет, телевидение, радио, пресса, реклама, лавина пошлого чтива. Ты – один из миллионов посвященных в великую истину Бигбордом. У тебя пачки глянцевых богов, синтетических пророков. Дело за малым: уже скоро для всего придумают заменители. И нет смысла эстетствовать: от твоих будней воняет рвотой и дешёвыми духами. Плохими стихами, пошлыми правдами, включением и выключением электроприборов. Разогревать макароны – не это ли смысл просыпания? Пристегните ремни, переведите кресла в вертикальное положение, а мозг – в положение выкл. – шоу начинается!
Как по мне, уж лучше незнание, чем ложная информация. Инквизиция или масс медиа – какая разница? Второе всего лишь сильнее первого. А мы – всё такие же верные пёсики! И мне даже кажется…
Звонок. Как всегда врасплох. Вот это наглость, звонить мне среди ночи!
Номер незнакомый.
- Да.
- Привет.
Голос глухой и тихий. Как? Почему, зачем?!! Всё это время, все эти чёртовы месяцы, секунды-вечности меня передёргивало, когда я слышала похожий.
- Привет… - выдох слишком резкий, слишком много воздуха внутри. Слишком сильно, слишком тесно. Нервная тишина на расстоянии n десятков километров – пальцами в грудную клетку, между рёбрами. – Как ты?
Невидимая радиоволна приносит твой глубокий вдох с того берега:
- А ты как?
- Я… хорошо… хорошо.
Где-то там борьба с собой, почти осязаемая. И твоё неровное дыхание. А во мне бабах-бабах-бабах-бабах-бабах – какой уж там ритм. Так тесно внутри! И ком в горле душит.
- Я тоже. Хорошо.
Что говорить? Что делать? Сигарета сломана невозможное количество раз. Горсть табака на столе.
- Почему ты звонишь?
- Не знаю…
Меня всё больше и больше внутри. Как бы не пролиться? Как бы не пролиться? И вот уже черчу две строго параллельные – блестящие, горячие. Одна, вторая. Три третьих лица. Так уж сложилось, исторически, что больше всего на свете я боюсь двух капель – насыщенный раствор слабости. Так получилось, что слабости я боюсь больше всего.
Никто ничего не говорит – мы общаемся дыханием: резкими, прерывистыми вдоховыдохами.
Каждое слово понятно.
Я не выдерживаю:
- Пока…
- Пока…


9.





Зачем?















10.

Нужно отказаться от всего, что имеешь, чтобы обрести нечто новое. У меня есть выбор. Обитание в бетонных сотах, стенки которых такие тонкие, что можно услышать, о чём думают соседи. Движения без смысла, инфляция слов по причине их многократного повторения, инфляция смыслов. Надёжно застеклённая бутылочная свобода. Посредственная пьеска с вариантом клинической смерти в качестве антракта <можно пойти пожевать сухариков>. Перманентная иллюзия. Сыта, спасибо. Есть ли хоть одна причина, за которую есть смысл ухватиться? Не стоит забывать: никто никому не нужен. Меня нет – вот в чём вся хитрость. И тебя… тебя нет тоже. Только вот у меня появляется шанс быть. БЫТЬ – прочувствуй смысл этого слова, вникни в суть понятия, если сможешь. Тогда тебе станет ясно.
А сны… сны – это же совсем не ответ, а всего лишь подсказка. Каждую ночь тебе настойчиво шепчут на ухо: «Может быть иначе. Может быть иначе». Иногда ты даже не забываешь об этом, когда просыпаешься. Но понять, о чём тебе говорили, не можешь. Неужели ты думаешь, что знаешь что-то о мире со своими 97% мозга, пылящимися на полке старого шкафа? Где-то за ним в стене есть потайная дверь, за которой принципиально новое… всё! Так зачем мне искать в этом шкафу очередную бессмысленную книгу?



Стекло маршрутки безучастно плачет, а кто-то из пассажиров никак не найдёт закатившиеся десять копеек. У меня в горле от чего-то тепло. Закрываю глаза и вижу, что там белый светящийся шар – персональное Солнце внутри меня. И оно растёт, увеличивается, набирает силу. Тепло разливается по всему телу, всё горячее и горячее. Свет судорожно расцарапывает ногтями кожу закрытых век. А вены – ни больше, ни меньше – горные реки: взрываются водопадами, в дребезги разлетаются о камни. Сердце. Как больно, как ужасно, невыносимо больно!!! Бьёт слишком сильно, с ожесточением – вот-вот отправит в нокаут. Будто на раздетое сердце резкий ветер с песком. Каждое движение ставит клеймо. Пульсирую. А Солнце больше не помещается внутри, нет сил прятаться, выходит за пределы горла, просто проходя сквозь меня. Ещё горячее, ещё. Звуки меняют смысл, цвета совсем не цвета больше… Крошечные трещинки расползаются, так много Меня внутри! Невероятная лёгкость и ВЗРЫВ!!!
И я ощущаю =N;л V ўJъЭ • ;;;кbfE ;"2; кHI;{;w; л* + 32 ;ё П;;;П;;;ї; ;; ;••ц Ўv;;и;sёЁ; lz; °ЎЫ; ;;¬¬ЮЯ/ял ; їэ у; ы;OП  =Y;^ ;;x|;y>Щ;' ;;pє4; у;;У ;№тЗ/;;ge?п~ёЇє;; №№??;];ot;ўЬт ч• |ё;•;ЎW eШУ?¤•
¤;;їэ;;=;ч Япюо/&кцoЄ?¬юо>^;l/Xj D >;Щтo;lж…





Access denied.