Козье болото

КОЗЬЕ БОЛОТО

СКАЗКА




г.Вологда

1995 год




* * *

Утро за окнами поезда уже засверкало каплями росы на траве, но пассажиры еще крепко спали. Только светловолосый парнишка не сомкнул глаз. Он просидел на боковушке всю ночь, задумчиво вглядываясь в темные силуэты деревьев за стеклом, и иногда вздыхал о чем-то.
Сейчас было совсем светло. Состав проносился мимо просыпающихся деревушек, маленьких станций, оставлял позади веселые березовые и мрачные еловые перелески, пролетал по мостикам над заросшими камышами речками.
Парень не спеша сложил вещи и потихоньку вышел в тамбур.
Поезд стал сбавлять ход. За окном тамбура поплыли деревянные двухэтажные дома, затем железнодорожная платформа, и вагон остановился как раз напротив обшарпанного здания вокзала с надписью «…иха».
Не дожидаясь проводницы, парень сам открыл незапертую дверь, выпрыгнул на перрон, и в сомнении огляделся по сторонам.
Станция была тихая, чистая и пустынная. Только у здания вокзала стояла женщина в железнодорожной форме.
Парень подхватил рюкзак и пошел к ней.
Поезд тронулся, заскрипел, закряхтел, словно разминая старые проржавевшие кости, но споро набрал скорость и скрылся за поворотом, хотя перестук его колес еще долго слышался вдалеке.
Парень подошел к дежурной, поздоровался и спросил, покосившись на отвалившуюся надпись над входом:
- Если это «…иха» на самом деле обозначает «Бушуиха», то я попал туда, куда надо.
- Да, да. А куда надо? – спросила женщина.
- В сельсовет.
- Тут недалеко, - махнула женщина рукой прямо на улицу, уходящую от вокзала куда-то вглубь домов и деревьев. – По правой стороне дом двухэтажный, каменный, с флагом. Это и будет сельсовет.
Парень поблагодарил дежурную и пошагал в указанном направлении.


Кабинет председателя он нашел быстро. Немолодая, будто перепуганная чем-то или невыспавшаяся секретарша, узнав о цели визита, сразу пропустила его.
Председатель был какой-то взъерошенный: лохматый, в мятом пиджаке. Стоя за столом, он слезливо говорил в телефонную трубку:
- Потапов, усмири своих лешаков, они мне всех вздымщиков распугают!.. Как ничего страшного?! Ты, что ли, смолу собирать будешь?.. Ладно. Ты меня понял. Бывай.
Председатель положил трубку и, обратив усталый взгляд на посетителя, спросил:
- Что у тебя?
- Я из лесопромышленного техникума, на практику к вам, - парень протянул начальнику документы.
- Присядь, - предложил тот ему, изучая документы. Председатель подышал на печать, стукнул ею по бумагам, расписался и полез что-то искать в стол. Скоро он извлек из него потрепанную до неузнаваемости карту района и разложил ее на столе. – Поедешь в Буреломиху, - он указал на выцветший кружок на карте, - это вот здесь. Вокруг твои леса. Разбирайся. Где-то недалеко от деревни, километра четыре, есть избушка. Теплая, крепкая, живи. Подробности узнаешь у… Ах, черт, вечно забуду его имя. Короче, я с ним по рации свяжусь, он тебя встретит и все покажет. Давай, - протянул председатель обратно документы и опять взялся за телефон, набрал номер, но тут же нажал на рычаг и закричал:
- Марь Степанна!
Секретарша влетела в кабинет все с тем же перепуганным выражением лица.
- Выдайте молодому человеку сухой паек, спецодежду, инвентарь, рацию обязательно… Сами все знаете.
Парень поднялся и, выходя следом за секретаршей, слышал, как председатель говорил в трубку:
- Смирнов! У тебя опять кикиморы взбесились? Чего им надо?.. Дак отдай ты им это вонючее болото, пусть подавятся своими ягодами…

* * *

Скоро парень с заметно потяжелевшим рюкзаком за плечами, шел по Бушуихе.
Улочки станции зеленели деревьями, были очень опрятными и уютными. Во дворах одноэтажных домов паслись гуси, гуляли куры, горланили из охранники – петухи. Лаяла собака. Где-то далеко взмыкивала корова.
Уже стал виден дремучий лес за Бушуихой, беднее и заброшенней сделались постройки, звуки станции затихали, и рюкзак все сильнее оттягивал плечи. Путник сбавил шаг, а там и вовсе остановился в нерешительности: дорога расходилась в три стороны, но указателей нигде не было. Он сбросил рюкзак на землю, расправил плечи и прислушался: в лесу резким голосом кричала какая-то птица, налетевший ветер принес от вокзала шум поезда, а затем парень услышал непонятный скрип и, оглянувшись на оставленный за спиною путь, увидел лошадку, которая лениво тянула едва живую телегу. Когда она приблизилась, путник разглядел седока – крепенького белобородого деда в выцветшей кепке, мятой, доставшейся, наверное, еще от прадеда косоворотке, и штанах, на которых от заплат невозможно было разобрать прежнего рисунка.
Парень жалобно посмотрел на хозяина копытного транспорта, и тот притормозил лошадь:
- Далеко ли тебя ноги несут?
- В Буреломиху.
- Тогда нам попутно. Садись, - дед расправил на телеге клок соломы. – Пешим до темна не доберешься, да и заплутаешь, коли впервой…
Увидев, что пассажир устроился, он понукнул лошадь, и телега, вновь скрипя и сотрясаясь, покатила по самой заросшей, сырой и грязной из всех трех, левой дороге.
- Кличут-то как? – заговорил дед.
- Иван, - откликнулся парень.
- Какими ветрами тебя в нашу глушь занесло?
- На лесника учусь, вот и заслали к вам на практику.
Возница отчего-то обернулся, внимательно рассмотрел попутчика, будто только что увидел.
- И не боишься? – спросил он настороженно.
- А чего бояться-то? – удивился тот, но собеседник промолчал. – У вас тут все загадками говорят? – вновь спросил Иван. – Председатель тоже странный какой-то…
- Будешь тут странным… - опять неопределенно произнес дед. – Кругом Бог знает, что творится… - он еще раз коротко глянул на парня. – Как работать собираешься?
- Там увидим, - уже нехотя отвечал Иван, ему не нравилась манера деда недоговаривать, и для себя он решил, что возничий немного того.
Дальше они ехали молча. Дорога стала еще хуже. Колеса телеги то и дело вязли в болотистой жиже, забивались сучьями, ее кренило то на один бок, то на другой. Иван мысленно уже раз десять проклял Буреломиху, дорогу, в нее ведущую, деда вместе с телегой и свою учебу. Но когда среди деревьев, не знавших топора и терявшихся вершинами в небе, наконец-то появился просвет, он облегченно вздохнул и немного устыдился своих мыслей.
Деревня Буреломиха – пяток древних домов – теснилась на небольшом поле, окруженном со всех сторон лесом. Жилыми были явно только три дома, другие два завалились на бок, окна в них были заколочены. Между постройками гуляли две тощие козы, вместе с которыми ходила рябая бесхвостая курица. Было похоже, что жители Буреломихи и не слышали о цивилизации, до сих пор жили при лучине и натирали некрашеные полы в избах дресвой.
Лошадь остановилась у ворот вросшей в землю, почерневшей от дождей и собственного возраста, избушки. Хозяин сразу же принялся выпрягать уставшую скотинку из телеги, а Иван вновь взвалил на плечи рюкзак, потоптался около и, поблагодарив хозяина за доставку, направился было к лесу.
- Успеешь еще, - буркнул дед, - хоть в избу зайди.
- Некогда вообще-то… - замялся парень, но послушался хозяина и пошел следом за ним в дом.
Жил дед бедно. После смерти своей старухи позабросил хозяйство, зарос паутиной, но накормил гостя вареной картошкой, напоил душистым травяным чаем и оставил ночевать.
Вечером они почти не разговаривали, а утром, когда хозяин разбудил Ивана и вышел проводить до ворот, вдруг заглянул парню в глаза и тихо произнес:
- Знаешь, Ваня, если что-то неладное с тобой начнет твориться, беги, не раздумывая, из этих мест. Нечисто тут…
Но сразу же дед отвел глаза, заговорил о другом, объяснил Ивану, как добраться до лесной сторожки, велел каждую неделю приходить за хлебом, помог надеть рюкзак и, проводив за ворота, осторожно, чтобы парень не заметил, перекрестил в дорогу.

* * *

Иван шел по берегу темной лесной речки, заросшей осокой и подступавшими к самой воде деревьями. Лес снова был диким, не тронутым человеком, вершины елей терялись в далеком-далеком небе, казалось, что за них цепляются облака. Отжившие свой век лесины валялись на земле, зарастая мхом и грибами, словно их и вправду когда-то поломало бурей.
Довольно скоро Иван достиг своей цели – лесной избушки, отвалил жерди, припирающие ее дверь, и вошел внутрь.
В сторожке было всего одно небольшое окошко, засиженное мухами, около которого стоял самодельный стол и две табуретки. У стены – широкие нары с матрацем, набитым сеном. В углу притулилась кособокая облупившаяся печка, на ней стоял чайник и дырявая кастрюля.
Новый жилец обнаружил помятое ведро, лопату, другой необходимый инструмент. В шкафчике на стене приютилась закопченная керосиновая лампа и бутылка с остатками горючего.
Посреди избушки, на матице, висел мешочек, в котором оказались затхлые сухари, соль в берестяной солонке и поеденная жучком крупа.
Иван присел на нары, еще раз обвел взглядом свое неказистое жилище, вздохнул и взялся было разбирать рюкзак, но бросил, подхватил ведро и побежал к речке. Вода в ней попахивала болотом, но была вполне чистой. Принеся воды, Иван обошел избушку снаружи. Около одной из стен была сложена поленница, верхние дрова подгнили, но в середине нашлись более-менее крепкие.
Через несколько минут из трубы избушки повалил дым, и на плите печки зашумела вода в чайнике.
Иван наломал веник, вымел многолетнюю пыль, снял повисшую в углах паутину, под конец – протер окошко, и в потеплевшей, обжитой избушке стало уютно.
Он выложил из рюкзака провизию и сел пить чай.
И тут, наклонившись в низкой двери, в избушку вошло нечто…
У Ивана волосы на голове встали дыбом, рот сам собой открылся, и из рук все повалилось.
Существо, вошедшее в избушку. Было довольно высоко и крупно, одето в странную одежду, из ворота которой торчало сразу три головы на длинных шеях. Лица их или, точнее, морды, были немного схожи между собой, но у средней был более длинный нос, на котором сидели очки. К тому же эта голова была совершенно лысая, в то время как боковые имели весьма богатую шевелюру темно-зеленого цвета и такие же усы. Цвет кожи существа имел неясный серо-зеленый оттенок. Весь внешний вид его довершался неуклюжим, явно мешающим ему хвостом.
Существо подошло к Ивану и, протянув лапу с четырьмя короткими пальцами, представилось:
- Змей Горынович.
Парень, преодолев омерзение, осторожно пожал протянутую лапу.
- Товарищ председатель связался со мной по рации, просил меня во всем вам помогать, - проговорила средняя очкастая голова, остальные две с глупым интересом взирали на Ивана.
Тот немного пришел в себя, закрыл рот, пригладил волосы на голове и предложил гостю сесть. Змей Горынович опустился на табуретку, которая затрещала под его тяжестью.
- Сейчас попьем чаю, - неуверенно предложил Иван.
- Можно, - с охотой откликнулась все та же средняя голова.
Парень поспешно достал еще одну кружку и вынул еще продуктов.
- К сожалению, у меня только две кружки, - извинился он перед гостем, наливая чай.
- Ничего страшного, - вежливо ответил тот, – я питаюсь по очереди. – С этими словами Змей Горынович поднес левой рукой кружку к левой голове, и та с аппетитом принялась за чай. Правая голова с завистью смотрела ей в рот и некрасиво пускала слюни. Средняя же, не обращая никакого внимания на две боковые, продолжала говорить:
- Сегодня я пришел только познакомиться с вами. К основной работе мы приступим дня через два. Вы пока отдохнете, приживетесь. Завтра утром я зайду за вами, и мы вместе пойдем осматривать территорию. Познакомлю вас с местными жителями, достопримечательностями.
Иван уже стал привыкать к посетителю, отвращение к нему прошло, появилась даже жалость: «Уродится же такое!» - думал он, разглядывая Змея.
Левая голова выпила чай, а левая лапа поставила кружку на стол. Иван быстро налил вторую порцию, и правая голова с удовольствием стала пить. Средняя заботливо поинтересовалась получил ли «молодой специалист» паек, поспрашивала о планах, а когда правая голова напилась, и хозяин поспешил налить чаю для оставшейся, она его остановила:
- Нет, нет. Большое спасибо. Я только думаю и говорю, а они – едят. Это очень удобно. Можно одновременно и питаться, и беседовать.
Иван почувствовал, что потихоньку тупеет от оригинальности Змея Горыновича, но, к счастью, гость поднялся из-за стола.
- Благодарю за теплый прием. Спокойной ночи на новом месте. До завтра.
Змей подал лапу. Иван пожал ее.
- Посидите еще, - для вежливости сказал он, а сам облегченно вздохнул, когда Змей Горынович покинул его. Стал убирать со стола и с любопытством осмотрел кружку, из которой пил гость, будто хотел обнаружить в ней что-то необыкновенное, но ничего, кроме чаинок, не увидел.

* * *

Проснувшись утром, Иван решил сперва, что ему все приснилось, посмеялся, но когда фигура Змея вновь возникла на пороге его избушки, немного сник.
Змей Горынович повел его по берегу той же лесной речки, что привела Ивана к избушке, средняя голова проводника беседовала, обернувшись, а две смотрели на дорогу.
- По берегу реки множество указателей, - разъяснял Змей, - по ним очень легко ориентироваться. Река впадает в Зеркальное озеро – самое главное и самое красивое место в лесу, но это достаточно далеко и мы попадем туда ближе к вечеру. А пока…
Змей остановился и указал Ивану на приколоченную к дереву доску в форме стрелы с надписью.
- Баба Яга, - вслух прочитал тот.
- Именно так. Если мы пойдем по этой тропинке, то окажемся в гостях у самой уважаемой нашей жительницы…
- Простите, - растерянно произнес Иван, - это что, шутка?
- Зачем шутка? Яга Ягишна – почтенная женщина. Идемте.
С этими словами Змей Горынович свернул на тропинку, теряющуюся среди деревьев, и парню ничего не оставалось, как последовать за ним. Средняя голова проводника обернулась на ходу и, внимательно глядя молодому человеку в глаза, спросила:
- Почему вы так всему удивляетесь? Вчера еще, когда я пришел с вами знакомиться, я заметил, какую реакцию вызвал у вас мой, так сказать, внешний вид. Вас разве не предупредили о том, куда вы попали?
Иван встал, как вкопанный и с искренним недоумением спросил:
- А куда я попал?
Змей едва заметно усмехнулся:
- Вам приходилось читать в детстве сказки?
- Конечно. Я очень их любил…
- И вы до настоящего времени были уверены, что все это сплошная фантазия, выдумки дедушек?
Иван не знал, что сказать.
- Но я-то настоящий, - продолжал Змей Горынович, - не фантазия! Я из мяса и костей. И все здесь настоящее, реальное. Люди не на столько умны и гениальны, чтобы суметь выдумать меня!
«Реальное чудовище» пошло дальше, а Иван еще несколько минут стоял ошарашенный его неожиданным откровением.
Он постарался не удивляться, когда они подошли к обыкновенной избушке на курьих ножках. При появлении гостей избушка изобразила подобие реверанса, однако двери не открылись, никто не вышел.
Но тут за избушкой что-то затарахтело, потом громко хлопнуло, и над крышей взвилось черное облако. Все затихло. Змей и Иван бросились туда.
Около большущей деревянной ступы копошилась невысокая старушка в платочке, в платье в мелкий горошек и фартуке. Вся она с ног до головы была перемазана сажей и так увлеклась своей работой, что не замечала ничего вокруг.
- Это что, и есть та самая Баба Яга? – прошептал Иван.
- Вам не нравится?
- Я ее другой представлял. С носом кривым, зубами гнилыми, с костяной ногой…
- Бедные дети! – театрально воскликнул Горынович, - их пугают ужасными Бабками Ежками, а они потом в лес боятся ходить!
В это время Баба Яга пыталась завести ступу. Та долго булькала, вздрагивала, наконец оглушительно хлопнула и выпустила черный вонючий дым. Старушка с досадой пнула ступу и только тут заметила двух посетителей. Она ойкнула от неожиданности, быстро размазала по лицу сажу рукавом и подошла к ним, вытирая руки об фартук.
- Здравствуйте, - протянула она руку Ивану, улыбнувшись при этом.
- Доброе утро, Яга Ягишна, - произнес Змей Горынович.
- С чего же доброе? – без улыбки процедила сквозь зубы Яга, резко глянув на Змея, но, обратив взгляд на парня, снова заулыбалась.
- Привел к тебе нашего нового лесника, знакомиться, - продолжил Горынович.
Иван представился, коротко объяснил кто он и откуда.
- Думаю, вам у нас очень понравится, - без конца улыбалась ему Яга.
Парню она решительно нравилась, и ему тоже захотелось сказать Бабе Яге что-нибудь приятное.
- У вас какие-то нелады с техникой? – участливо спросил он.
- Да ну ее! – с досадой отмахнулась Яга Ягишна от ступы. – Чуть бензин разбавленный подсунут, сразу выступает. А вы разбираетесь?!
Иван с деловым видом оглядел ступу, все подергал, понажимал, а Змей, стоя в сторонке со скрещенными на груди лапами, иронично улыбался всеми тремя головами. Парень попробовал завести ступу. Она долго урчала, пыхтела, вздрагивала, потом вдруг страшно затарахтела, и из выхлопной трубы, вместе с дымом, вылетел непонятный черный комок. Тут же ступа ровно заработала, приподнялась и зависла в нескольких сантиметрах от земли. Комок, вылетевший из трубы, зашевелился, встряхнулся и оказался ежом, который, сердито фыркнув, поспешил удалиться.
- Бедный ежик! – рассмеялась Баба Яга и кокетливо добавила. – Вы просто волшебник, Ваня!
Иван отключил ступу, и она мягко опустилась на землю.
- А в коврах-самолетах вы, случайно, не разбираетесь? – вязалась к нему Яга.
- Если в нем завелась моль, то пожалуй, - вежливо улыбался Иван.
Баба Яга пригласила его в дом, все так же откровенно игнорируя Змея. Это наконец вывело его из себя, он тихо ругнулся и, взяв Ивана за руку, ответил за обоих:
- Некогда нам.
Яга нахмурилась, а потом с надеждой глянула на парня:
- Я пирогов напекла, с капустой.
Но Змей, не слушая, потащил Ивана прочь от избушки на курьих ножках.
- Вам бы хоть умыться, Ваня! – растерянно крикнула им вслед Баба Яга.
- На речке умоется, - буркнул Змей, а парень только жалко улыбнулся Яге Ягишне.
Они снова вышли на берег речушки. Смывая с рук сажу, Иван вслух припомнил, что очень любит пироги с капустой.
- Не о том думаете, молодой человек, - резковато оборвал его Змей. – К тому же неизвестно, что бабушке в голову взбредет. Еще отравит…- Средняя голова Горыновича многозначительно взглянула на удивленного парня.
- А с виду такая добрая, милая, - проговорил тот.
- Баба Яга – она и с улыбкой Баба Яга.
Иван расстроился совсем. Змей Горынович повел его дальше по берегу. Скоро они подошли к следующему указателю с надписью «Козье болото». Парень хотел свернуть на указанную тропинку, но Змей больно схватил его за руку и потащил в другую сторону.
- Туда не пойдем.
- Почему? Я хочу все посмотреть.
- Там нечего смотреть, место сырое, мрачное. Живут в этом болоте Кикиморы зеленые, три глупые, крикливые бабы… Вон, мостик впереди, - указал Змей, - пойдем к нему.
После мостика Иван увидел указатель «Ферма». Среди деревьев появился просвет, и путники вышли на лесную поляну. Посреди нее стояло длинное деревянное сооружение, действительно похожее на ферму, а чуть поодаль от него жилой дом.
- Это козья ферма, - прокомментировал Змей Горынович. – На ней живут несчастные, которые умудрились напиться из козьего копытца и, следовательно, превратились в коз. Следят за животными три медведя, это их домик невдалеке.
- Те самые три медведя?
- Так точно. Вот и сам Михаил Потапович Топтыгин.
У фермы стоял огромный бурый медведь.
- Фермер Михаил, - басовито представился он подошедшему Ивану.
Парня прошиб пот. Он несчастно посмотрел на Змея, тот угадал его мысли и прошептал:
- Здесь все звери говорят не хуже тебя.
Медведь снова заговорил и пожаловался Горыновичу, что уже неделю с фермы пропадает по одной козе, и осталось всего две.
Что-то едва заметно изменилось в мордах Змея. Левая опустила глаза в землю, а правая присвистнула и уставилась в небо. Но тут же Змей Горынович стал обычным. Михаил Потапович повел их к ферме.
Козы были чистенькие, обихоженные, но печальными, почти человеческими глазами смотрели на пришедших. Одна из коз потянулась губами к руке Ивана. Он потрепал ее по шее, и она тяжко вздохнула.
- Не едят они ничего, - говорил медведь, - молоко сбавили, совсем грустные.
- Хорошо, - сказал себе под нос Змей.
- Что? – переспросил Михаил Потапович.
- Плохо, говорю, плохо! Стены крепкие, кона целы, запоры на месте, а животных нет. Подозрение падает на Серого Волка. Кому еще козы понадобились?
- Да как же Волк на ферму заберется? – возразил фермер. – Если бы он их в поле, когда пасутся, украл, а то ведь ночью и с фермы!
- Опять, видно, за старое взялся, серый плут, - не слушал доводов медведя Змей Горынович, - ну да я с ним разберусь.
Змей решительно направился с фермы.
- Подождите! – бросился за ним Михаил Потапович. – Волк полностью перешел на вегетарианскую пищу. У него язва желудка!
Весь последующий путь Горынович был молчалив и мрачен. Он провел Ивана через сосновый бор, солнечный, пропитанный теплым смоляным ароматом, и пробурчал, что тут живут мелкие лесные духи – Лесовики, Скрипуны, Шишики. Они выбираются ближе к вечеру, а днем спят в дуплах и норах.
Змей шел очень быстро, Иван едва поспевал за ним, тем более, что лес сделался почти непроходимым: молодые ели, сплетясь корнями и ветвями, ощетинившись иглами, стояли стеной. Горыновичу, с его толстой кожей, все было нипочем, а Иван искололся и исцарапался до изнеможения.
Наконец в самой гуще ельника оказалась бедная покосившаяся хижина, с низкими окошечками и крытой лапником крышей. Змей Горынович бесцеремонно ввалился в нее, широко распахнув дверь. Войдя следом, Иван увидел дряхлого седого волка в смешных очках с круглыми стеклами, в теплой овечьей тужурке, заплатанных штанах и валенках. Волк читал книгу зайчатам, которые сидели вокруг него. При виде Горыновича ребятишки испуганно прижались к старику, а самая маленькая из них заплакала.
- Что же это вы, Серый Волк, свой почтенный возраст позорите? – сразу спросил Змей, злобно прищурясь. – Пенсию мы вам платим вполне приличную, вы ни в чем не нуждаетесь…
Иван быстрым взглядом окинул волчью лачужку со скудной мебелью, облупившейся печкой, потемневшим самоваром, потрескавшейся посудой, старыми, совсем прозрачными занавесками на окнах, и понял, что пенсия у Волка не велика. Он промолчал и вслушался в слова своего трехголового наставника:
- Что вы сделали с несчастными козами, которых похитили с фермы трех медведей?
Книга выпала из лап Серого Волка, он растерянно взглянул на Ивана, будто прося у него помощи.
- Отпираться бессмысленно, - продолжал добивать Волка Змей. – Законы наши справедливые, мы докажем, что вы виновны и привлечем к полной ответственности. Вор должен сидеть в тюрьме.
Серый Волк схватился за сердце. Иван бросился к нему, поддержал, велел зайчатам принести воды, а сам укоризненно сказал Змею:
- Зачем вы так резко? Ничего ведь еще не доказано.
Но Горыныч стоял с ухмылкой на всех трех мордах, совершенно уверенный в своей правоте. Он вдруг резко стал противен Ивану.
Зайчата гурьбой принесли воды. Волк глотнул немного, отдышался и слабым голосом произнес:
- У самозванца не может быть справедливых законов.
Змей Горыныч побелел от злости, испепеляющее глянул на Волка и, прорычав: «Посмотрим», быстро вышел из хижины.
На этот раз Иван шел мрачнее тучи, его бесила наглая самоуверенность Змея, который со злобной усмешкой на всех трех мордах шагал впереди. Парень пытался разобраться в последних словах Волка, сомнения и догадки терзали его, но точного ответа он пока найти не мог. Иван заводился все больше и больше, наконец не выдержал и заявил с некоторой грубостью:
- Серый Волк невиновен!
Змей Горыныч сверху вниз посмотрел на подопечного и очень спокойно сказал:
- Я смогу доказать обратное, а пока оставим этот бесполезный разговор.
Парень хотел еще что-то возразить, но тут он увидел такое, от чего у него буквально отнялся язык.
Лес кончился. Путникам открылась холмистая даль, уходящая за горизонт, кое-где на возвышенностях, словно стесняясь своей смелости, жались друг к дружке деревья. Небо над этой ширью было безмятежно голубым, нежным и глубоким, словно весной. И озеро, разлившееся среди холмов, казалось осколком этого неба, такое же голубое и нежное.
На берегу его уютно пристроился дворец, который настолько вписывался в пейзаж своей веселой разноцветностью, почти игрушечной резьбой на окнах, по краю крыши, милым балкончиком под ее сводом, что становился неделимой частью природной красоты. Сказка да и только! Лишь нелепый, совершенно неуместный серый забор вокруг дворца слегка портил впечатление.
У ворот Ивана и Змея Горыныча встретили два богато одетых, вооруженных секирами волка-стражника. Они поклонились и раскрыли ворота.
Двор вокруг дворца был засажен диковинными цветами и деревьями, усыпанными спелыми плодами. Во все стороны сада разбегались песчаные дорожки, выложенные по краям разноцветными камнями.
С высокого крыльца сбежал огромный черный кот в роскошной ливрее, на задних лапах он приблизился к хозяину и, раскланявшись, замурлыкал сладким голосом:
- О, Змей, господин мой, все спокойно в доме твоем.
Затем он вперил немигающие желтые глаза в Ивана, и тот невольно поежился.
- О, господин, это тот человек, что пришел отнять у тебя власть?
Парень не успел удивиться таким словам, как Змей рявкнул на кота:
- Брысь, зверюга!
Кот вздыбил шерсть на загривке и одним прыжком исчез в густых кустах около дорожки.
- Не обращайте внимания, - сказал Змей Ивану, - похоже, Василий опять валерьянки налакался.
Он повел парня в свои хоромы, богатством убранства которых тот поразился не менее, чем самим дворцом. Они проходили гостиными, залами, кабинетами, где стены и полы покрывали ковры ручной работы, печи были выложены изразцовой плиткой, кружевные занавеси колыхались на приоткрытых окнах.
Наконец они очутились в столовой, где кот Василий уже расстилал по столу скатерть, расшитую непонятными словами-узорами. На столе сами собой стали появляться разные кушанья, напитки, фрукты, и Иван догадался, что это скатерть-самобранка.
Змей Горыныч пригласил гостя сесть. Василий налил в бокалы вина, положил на тарелки салата и отошел в сторону.
Пока боковые головы Горыныча жадно и некрасиво ели, роняя на скатерть крошки и капая на нее вином, средняя, незаметно перейдя на «ты», стала уговаривать Ивана остаться жить во дворце, назвала его избушку «убогой» и совсем сладким голосом закончила, что парень пришелся Змею по душе, и он бы хотел стать «молодому сотруднику» самым близким и верным другом.
- Такое богатство – большой соблазн, - отвечал Иван, - но мне моя «убогая» избушка очень даже нравится. Если честно, я хочу пожить дикой жизнью.
На лице средней головы выразилось то ли легкое недовольство, то ли сожаление, но, переборов себя, Змей смиренно произнес:
- Твое дело. Но эту ночь, прошу тебя, обязательно проведи у меня.
Парень пожал плечами, но согласился.
Василий без конца подкладывал и подливал Ивану. От обилия еды у того разбегались глаза, от вина он захмелел и, осмелев, спросил Змея:
- Слушай, Горыныч, откуда у тебя вся эта роскошь?
- Все добыто честно, - поспешно ответил тот и, подозвав кота, что-то тихо сказал ему.
Василий куда-то убежал и вскоре вернулся в сундуком, поставил его на пол и открыл крышку.
- Что, новый хозяин, надо? – выскочили из ларца два дюжих молодца.
- Когда вы запомните, что не «новый» хозяин, а постоянный! – в сердцах стукнул Горыныч лапой по столу, но тут же смягчился. – Вылезайте и садитесь, поешьте.
Молодцы переглянулись, несмело вышагнули из сундука и подошли к столу.
- Садитесь же!
Молодцы осторожно пристроились за стол и сидели, словно проглотив кол, спрятали под скатерть руки и испуганно взирали на Змея. Василий, не скрывая презрения, шлепнул им на тарелки по ложке салата, а наливая вино, закапал рубашку одному из молодцов. Горыныч строго глянул на кота, тот вытер свои погрешности и отошел.
- Вот эти ребятки на меня и работают, - самодовольно оглаживая набитое едой брюхо, сказал Змей. – Что ни попросишь – все сделают. Красоту эту, - он обвел рукой пространство, - за три дня смастерили. Ты, например, Ваня, чего бы хотел?
Парень немного подумал и попросил себе какой-нибудь драндулет, чтобы по лесу пешком не ходить, ноги не ломать.
Молодцы залезли в свой ларец, извлекли оттуда чудное многоколесное и скрылатое сооружение и сказали в один голос:
- Землеход-мореход-небоход!
- Это значит, что он и по земле, где угодно пройдет, и по морю проплывет, и по небу пролетит, - пояснил Змей Горыныч. – Он теперь твой, - улыбнулся он Ивану и велел молодцам поставить драндулет во дворе.
Сооружение исчезло, молодцы залезли обратно в сундук, и кот унес его.
- Змей, ты живешь богато, а твой народ? – спросил парень, когда Василий ушел.
- Каждый живет так, как ему нравится, - жестко ответил тот, своим тоном давая понять, что разговаривать на эту тему он не желает.
Ивану не понравился ответ, снова какие-то сомнения зашевелились в его душе, вспомнился Серый Волк, но парень промолчал и поднялся из-за стола:
- Завтра я должен приступить к работе, если что-то будет непонятно, свяжусь с вами по рации.
- Постой, тебе делать ничего не надо, - снова сладким голосом заговорил Змей, заулыбался, - ты отдыхай, представь, что у тебя каникулы.
Иван недоуменно посмотрел на наставника:
- Я приехал на практику. Я должен привезти отчет о проделанной работе. Я, наконец, должен привыкнуть к своей профессии!
- Ты скучный, Ваня, - перестал улыбаться Горыныч, - в этом лесу нечего делать простому парню-леснику. Понимаешь? Здесь может справиться только посвященный, в дано случае – я. Ты же смотри, запоминай и… не мешай мне.
С минуту они смотрели друг другу в глаза – Змей своими холодными и властными в живые смелые глаза Ивана.
Парень быстро вышел из столовой.
В коридоре его встретил кот, проводил в спальню на втором этаже, отчего-то запер дверь, якобы «для спокойствия дорогого гостя», но у Ивана не было сил возмущаться, он рухнул на постель и мгновенно уснул.
Утром кот разбудил его и пригласил в столовую к завтраку. Как только Иван спустился туда, Змей пошел ему на встречу, дружески обнял за плечи, приторным голосом спросил, как спалось на новом месте и, увидев, что Василий суетится со скатертью-самобранкой, махнул лапой:
- К черту завтрак! Сначала нужно нагулять аппетит.
Во дворе их ждал вчерашний вездеход. Змей поторопил Ивана сесть и торжественно сообщил, что они едут разоблачать преступника.
- Кого же?! – воскликнул парень.
- Конечно Серого Волка.
Змей Горыныч повернул какой-то рычаг, машина громко затарахтела и двинулась вперед. Довольно живо она бежала по земле, не взирая на ямы и ухабы, кочки, бревна и прочие препятствия.
- За ним следили мои агенты, - кричал Горыныч сквозь шум мотора, - и сегодня утром передали, что ночью Волк снова наведывался на ферму. Представляешь? После вчерашнего предупреждения, внаглую!
У Ивана кошки скребли на душе, он подумал, что совершенно не имеет чутья к людям, хоть малейшей интуиции, что Змей все-таки был прав, говоря о том, что в этом лесу разберется только посвященный. Парню захотелось бросить все сию секунду, словно неудачно складывающуюся игру, но драндулет уже остановился около хижины Серого Волка и отступать было поздно.
Волк сидел в избушке, понурив голову, со связанными лапами. Двое зайчат, обняв старика, осторожно гладили его. Кроме них в тесной хижине были три молодых подтянутых волка в военной форме песочного цвета. Один охранял двери, второй – окно, третий явно был старшим, сидел за столом и что-то писал.
Как только в лачужку вошел Горыныч, волки-солдаты вытянулись по швам, третий вскочил из-за стола, а Серый Волк лишь поднял голову и устало взглянул на него.
Волк-начальник схватил со стола лист бумаги и, подскочив к господину, быстро проговорил:
- При осмотре помещения обнаружены улики, которые используются для доказательства вины обвиняемого. Это – шкура, рока и копыта животного породы коза, - волк вытащил оные нелицеприятные предметы в корзине. – Они были спрятаны в погребе. Состав преступления налицо, обвинение вынесено, протокол осмотра места происшествия составлен при двух понятых – зайцах. Все!
Волк протянул бумаги Змею:
- Каков будет приговор?
Горыныч быстро пробежал глазами документ и как-то лениво объявил:
- Пятнадцать лет заключения в темнице.
Зайчата охнули и прижались к Серому Волку. Тот был не в силах реагировать.
Третий волк скомандовал двум солдатам увести преступника. Те грубо подтолкнули старика. Он тяжело поднялся, а проходя мимо Ивана, взял его за руку и заглянул ему в лицо полными печали глазами:
- Ты-то веришь, что я не вор?
Парень молча потупил взор. Серый Волк отпустил его руку и вышел из избушки.
Зайчата, обнявшись, тихонько всхлипывали в уголке.
- Что печалишься, Ваня? – с ехидцей спросил Горыныч, когда они вышли из лачуги. – Теперь можно жить спокойно, преступник наказан.
Иван тоскливо посмотрел вслед Серому Волку, которого уводили под конвоем, и вдруг спросил Горыныча:
- А сколько всего было коз на ферме?
- Девять. А что? – насторожился Змей.
- Где же тогда остальные рожки да ножки?
- Ты неисправим, Иван! – обозлился Горыныч. – Слишком доброе сердце… - прошипел Змей и быстро пошел прочь.
Из избушки тихо вышли два заплаканных зайчонка. Иван погладил их по головам и усадил в драндулет.
- Играйте, ребятки, - сказал он тихо и добавил, не обращаясь ни к кому, - я совсем запутался…
Иван шел обратно в свою лесную сторожку, напряженно размышляя: «Свяжусь сейчас с председателем сельсовета по рации. Пусть присылает комиссию, во всем разбирается. А я, похоже, схожу с ума…»
Парень вошел в свой домишко и даже не понял сперва, что произошло. По всей избушке были разбросаны его вещи: белье, консервы, сухари, учебники, тетради, посуда. Постель на нарах стояла колом. Выпотрошенный рюкзак валялся в углу.
Иван напряженно осмотрел все вещи, потом еще раз, заглянул под нары, на печку, под стол, в шкафчик и обессилено опустился на табуретку. Рации нигде не было…

* * *

После тяжелой бессонной ночи, едва забрезжил рассвет, Иван пошел в Буреломиху. Шагал быстро, уверенно. Но неожиданно для себя оказался у своей лесной сторожки.
- Что это я? Круг сделал… - вслух удивился он.
Иван опять пошел в сторону Буреломихи и через полчаса снова уперся в свою собственную избушку. Холодный пот выступил у него на лбу.
- Что за чертовщина?
Парень в ужасе бросился бежать к деревне. Спотыкался, падал, вставал, опять бежал дальше. Но скоро вновь увидел черные стены сторожки, застонал и рухнул на землю.

Очнулся он от холода и сырости. Шел дождь. Иван еле поднялся с земли и, дрожа всем телом, стуча зубами, добрел до дверей избушки.
Внутри было сумрачно, как поздним вечером. Парень быстро переоделся в сухое, но не согрелся. Хотел растопить печку, но дрова отсырели, дымили, никак не желая разгораться. Тогда он распахнул дверь и шагнул в дождь, который лил сплошной стеной.
Минут через пятнадцать Иван стучался в избушку на курьих ножках. Баба Яга открыла дверь и, ахнув, пустила его в дом.
- Снимай скорее мокрое. Случилось что? – спрашивала она, помогая Ивану. – Батюшки! Да ты весь горишь! А ну, марш на печку!
Скоро парень отогрелся в теплой избушке на горячей печи. Яга Ягишна копошилась внизу, шептала что-то, а потом подала ему питье в чашке. Он приподнялся на локте, отхлебнул и поморщился.
- Что? Горько? – засмеялась Яга. – Пей, пей, к утру как огурчик будешь… Эк тебя Горыныч уделал! – воскликнула она. – Боится, что ты ему его черные дела творить помешаешь. Ух, червяк трехголовый!
- Яга, что ты так на него накинулась? – удивился Иван. – Он, вроде и умный, и справедливый. Погорячился, бывает…
- Да ты, никак, Горыныча за товарища принял?! – всплеснула Яга Ягишна руками. – Да знаешь ли ты, наивная твоя башка, что Змей – первейшая вражина для всех, а уж для тебя и подавно?!
- Я три дня в лесу живу! – возмутился парень. – Откуда я что-то знать могу!
Он даже уселся на печи от избытка чувств. Баба Яга уложила Ивана обратно, заботливо подоткнув под него одеяло, и рассказала следующее.
Совсем недавно не было никакого Змея Горыныча в этом лесу и в помине. Правила им Василиса Премудрая. Жили все при ней сыто, богато и весело. Но весной из тридевятого леса, из тридесятых земель принесла нелегкая этого Змея. Прослышал он о красоте да уме Василисы и решил во что бы то ни стало жениться на ней. Василиса же над ним только посмеялась да и выпроводила на все четыре стороны. Тут-то Горыныч и взбеленился, стал он всюду Василису преследовать, силой да угрозами ее домогаться. А в один ужасный день исчезла девица-красавица не весть куда. С того-то времени и живет Змей в ее дворце, кое-как лесом правит, над зверьем издевается, разнюхивает, не знает ли кто, куда Василиса подевалась. Все жители его боятся, молча повинуются, терпят…
- А я не могу! – вскричала разволновавшаяся Баба Яга. – У меня все нутро за Василису изболелось! Она мне как дочь была!.. – Яга всхлипнула. –Я давно думаю, как Змея извести, да что я одна смогу?
- Теперь-то мы вдвоем! – воскликнул парень, вновь вскакивая на печи.
- Лежи уж, помощничек, - махнула рукой Яга Ягишна, - до утра тебя нет. На улице вон дождина какой поливает, темнотища…

* * *

Дождь лил как из ведра. Все жители леса затаились по домам, норам и дуплам, пережидая непогоду. Только какая-то темная фигура, крадучись, приближалась к ферме трех медведей, на веревке она тащила меркающую белую козочку. Фигура остановилась у закрытых ворот фермы и, оглянувшись на светящиеся окна в доме медвежьего семейства, забрякала ключами.

* * *

А Иван с Бабой Ягой уже составляли план действий. За Змеем необходимо было следить, чтобы добыть неоспоримые доказательства его злодеяний, а то и узнать о судьбе несчастной Василисы. Но сделать это можно было только волшебным путем, обхитрить Горыныча не смог и сам черт.
Иван, сидя на печи, следил за тем, как Яга что-то упорно искала по всей избушке. Она подняла страшную пыль, выволокла из углов клоки паутины, а из-за печки – старую облезлую метлу, под конец принесла из сеней сундучок и, выставив посреди избы, раскрыла его. Сперва из сундука вылетела пара красных остроносых сапог.
- Сапоги-скороходы, - прокомментировала Яга и выкинула следом потертый коврик. – Ковер-самолет. Совсем моль доедает… Шапка-невидимка… вторая…
Затем из сундука на пол перекочевало еще много старинных и волшебных вещей, но, наконец, Баба Яга извлекла оттуда расписную тарелку, на которой лежало старое сморщенное яблоко.
- Вот! – воскликнула она, осторожно поставив тарелку на стол. – Спускайся, будем за всеми подглядывать.
Иван спрыгнул с печи и, взяв яблоко в руку, спросил:
- Это что такое?
- Это расписное блюдечко и наливное яблочко, - ответила Яга, забирая у парня высохший фрукт. Она положила яблоко на середину тарелки и тихонечко подтолкнула его… но оно не тронулось с места. – Ай-ай-ай! Яблочко-то совсем состарилось!
- Омолодить этот фрукт никак нельзя? – поинтересовался Иван.
Яга Ягишна отыскала в куче волшебных вещей, сваленных на полу, позолоченное зеркальце, вернулась к столу и навела его на фрукт. Тут же яблоко стало расправлять свои сморщенные бока, порозовело, заблестело и само покатилось по тарелке.
- Катись, яблочко, по расписному блюдечку, укажи нам, яблочко, путь-дорожку ко Змею Горынычу… - шептала Баба Яга.
Яблоко катилось все быстрее, а на дне тарелки стало появляться изображение, и заговорщики увидели Змея, который сидел нога на ногу в гостиной в кресле-качалке. Средняя голова его курила длинную трубку и выражала беспредельное удовольствие. Боковые крепко спали, посапывая и всхрапывая. Средняя голова взглянула в окно, загадочно улыбнулась…
Тут изображение исказилось, пошли помехи.
- Погода, вишь, плохая, - сказала Яга, стуча согнутым пальцем по краю тарелки.
Изображение исправилось.
В гостиную вошел кот Василий, совершенно мокрый, вода стекала с него ручьем, капала с усов, с кончика хвоста.
- Куда это его носило в такую погоду? – недоумевала Баба Яга. – Мерзкая зверюга, если бы не Василиса, сидел бы сейчас у Лукоморья на цепи, к дубу прикованный. Он, предатель, первым на сторону Змея перешел…
- Подожди, - оборвал ее Иван, - они говорят что-то.
Змей Горыныч, увидев вошедшего кота, резко поднялся с кресла и подошел к нему.
- О, Змей, - устало произнес Василий, - наша операция с треском провалилась…
Радостное выражение на средней голове Горыныча сменилось мрачным.
- Что еще?! – рявкнул он на кота так, что боковые головы встрепенулись и сонно заозирались.
- Я сделал все, как вы велели. Напоил зайца водой из козьего копытца, он превратился в очень милую белую козу, я повел его, то есть ее, на ферму. Но… последней, девятой козы там не оказалось…
- Что ты несешь?! – взвизгнул Змей. – Опять валерьянки налакался? Где коза?!
- Не могу знать-с, Ваше Трехголовье… - залепетал кот и попятился к дверям.
- Я из тебя воротник сделаю! – шипел Горыныч, наступая на него.
Но тут изображение вновь испортилось, абсолютно исчез звук, побежали бесконечные полосы.
Баба Яга трясла тарелку, стукала по ней, останавливала и снова запускала яблоко, но ничего не помогало.
- Брось, - сказал Иван, - то, что нужно, мы теперь знаем. Вот только зачем Змею эти несчастные животные?..


Утром, когда ливень кончился, и солнце светило как-то по-новому, ясно, чисто, сверкало в траве, на листьях, отражаясь в каплях прошедшего дождя, а птицы радовались умытому лесу и счастливо щебетали повсюду, Баба Яга и Иван пришли к ферме трех медведей. В сарае у медвежьего дома стучал молоток. Яга и Иван нашли там Михаила Потаповича и Мишутку, которые чинили телегу, но, увидев гостей, бросили работу.
- Доброе утро, - радостно пробасил медведь и крепко пожал Ивану руку.
- Какое же доброе? – удивился парень. – Слышал, у вас последнюю козу украли.
- Что за ерунда! Вон, Настасья ее во дворе доит.
Неожиданно с улицы донеслись крики, заблеяла коза.
- Где этот негодяй?! – рычал голос Змея Горыныча. – Я его увольняю!
Михаил Потапович пошел разбираться, и все последовали за ним.
Змей топал ножищами на перепуганную Настасью Филипповну, которая загораживала собой прижавшуюся к стене сарая и дико блеющую от страха козу. Увидев всю компанию во главе с медведем, Змей Горыныч наставил на Михаила Потаповича палец и, задыхаясь от ярости, зашипел:
- Я для чего поставил тебя на эту работу?! Тебе за что деньги платят?! Последнюю козу проворонил! Ты уволен и сегодня же уберешься вон из моих владений!
Медведь нахмурился и решительно заговорил:
- Во-первых, не вы меня на эту работу назначали – не вам меня и увольнять. Во-вторых, те гроши, которые я теперь получаю, даже и деньгами назвать нельзя. И в третьих, перестаньте кричать и объясните, с чего вы взяли, что последняя коза пропала?
- Ферма-то пуста!
- Да вот же эта последняя коза, - Михаил Потапович за рога вывел животное на всеобщее обозрение.
Змей завял на глазах, засуетился, забубнил:
- Я то… это…- пытался он улыбнуться. – Думаю, утром пойду… проверю, все ли в порядке… Тьфу! – опять взбрыкнул Горыныч. – А по какому праву ты на меня орешь?
Медведь только лапами развел:
- Простите, кто на кого орет?
- А-а-ай, - досадливо топнул Змей. – Что вы мне головы морочите? Это… это не та коза!
- Как же не та? Вон, у нее и пятнышко черное на спине. Я эту козочку хорошо запомнил, последняя она к нам приблудилась.
Змей Горыныч не слушал:
- Так, я забираю эту козу к себе, слуги за ней присмотрят, из-под вооруженной охраны ее уж точно никто не утащит…
- Кому же ее теперь тащить? – вмешался тут Иван. – Вора засадили, дело закрыли.
Змей сердито сдвинул брови на всех трех головах:
- Ох и упрямый же ты пацан! Гляди, не переломись. Все! – обернулся он к остальным. – Козу забираю с собой, вам отпуск за свой счет до появления новых заколдованных.
- Змей Горыныч, - заговорила Настасья Филипповна, - козочку-то доить надо. Слуги разве сумеют?
- Об этом я и не подумал… Тогда вы, Настасья Филипповна, пойдете со мной.
Но медведица отказалась, сославшись на домашние дела, тогда Иван склонился к Бабе Яге и что-то шепнул.
- Горыныч, я могла бы тебе помочь, - неуверенно сказала Яга.
- Прекрасно. Бери козу и за мной.
Змей пошагал прочь от дома медведей. Яга Ягишна осторожно приблизилась к козе, легонько погладила ее по шее, и животное преданно потянулось к новой хозяйке. Иван быстро заговорил Яге:
- Козу не отпускай от себя ни на шаг, следи за Змеем и жди меня.
Баба Яга согласно кивнула, набросила на рога животному принесенную Мишуткой веревку, и пошла следом за Горынычем.

Когда Баба Яга увидела дворец Василисы на берегу Зеркального озера, сердце ее больно сжалось.
- Эх, Василисушка, видели бы твои глазоньки, что Змеюка творит. Заборов настроил, слуг наставил. У-у, зверюга трехрожая, - с ненавистью глядя в спину шагающего впереди Горыныча, ворчала Яга.
Стражники-волки с поклоном отворили ворота перед господином. Навстречу ему спешил кот Василий.
- О, господин мой, в твоем доме все спокойно, - промурлыкал он.
- «В твоем доме», - презрительно буркнула Яга.
- Ах, какая встреча, - насмешливо сказал кот, увидев ее. – Ягушка, ты, никак, в фермеры подалась?
Яга гордо промолчала, а Змей рявкнул на Василия:
- Брысь, мошенник!
Кот фыркнул и прыгнул в кусты.
- Животное придется разместить в подвале, так как специального помещения для скота не имеется. – Змей как-то особенно выделил слово «скота». – Вы, Яга Ягишна, будете жить в комнате для гостей на втором этаже…
- Нет, нет! – поспешно воскликнула та. – Я хочу постоянно находиться с козочкой.
- Это еще зачем? – недовольно спросил Горыныч.
- Животное должно ко мне привыкнуть.
- Но не на перины же его класть?
- Я буду жить с козой в подвале.
- Думаю, недолго придется, - едва слышно буркнул Змей.
- Что вы сказали?
- Я сказал – ваше дело… Василий! – Кот вырос из-под земли. – Проводи гостей в подвал.
Василий застыл в недоумении.
- У тебя плохо со слухом?
- Нет, но…
- Позаботься о подстилке и еде.
Змей зашел в дом, а кот с ухмылкой на морде повел Бабу Ягу с козой к черному входу.
Яга невольно поежилась, когда распахнулась дверь в подвал, оттуда повеяло затхлостью, холодом и сыростью. Вниз вела крутая, едва освещенная лестница.
Подвал очень напоминал тюрьму: длинные коридоры со множеством дверей, все тот же тусклый свет и холод. Кот отпер одну из дверей, пропустил вперед Ягу с козой, а сам убежал куда-то.
Это была настоящая тюремная камера: голые стены, нары, кучка гнилой соломы на полу да небольшое окошко с решеткой.
Баба Яга присела на нары, а коза, обнюхав солому, прилегла на нее.
- Да-а-а, - протянула Яга, - небо в клеточку мы себе обеспечили…
Вскоре вновь пришел Василий с волком-стражником. Они принесли свежего сена для козы и матрац с бельем да еды для Бабы Яги.
- Я вас здесь запру, - промурлыкал кот.
- По какому праву? – возмутилась Яга.
- Это для вашего же спокойствия.
Ключ проскрежетал в замочной скважине.
Коза немного пожевала сено. Баба Яга к еде не притронулась, устелила постель, прилегла на нее и задумалась.
Козочка уже дремала на соломе, когда за окном раздался непонятный шорох. Баба Яга подняла голову, вгляделась в сумрак за окном, но ничего не увидела.
- Ягуша, не бойся, - раздался сдержанный голос Ивана. – Это я.
- Я тебя не вижу, - испуганно прошептала Баба Яга.
- На мне шапка-невидимка, иначе сюда не проберешься. Подслушал сейчас разговор Змея с котом. Скоро сюда придет Василий, принесет тебе питье, после которого ты должна уснуть, а тем временем коза будто бы пропадет. На самом деле они со Змеем хотят ее где-то спрятать…
- Что же делать? Что?! – запаниковала Яга.
- Ты сделай вид, что пьешь, потом притворись спящей. Когда кот уведет козу, он оставит все двери открытыми, ты выберешься из подвала, а я тебя буду ждать под грушей.
Между решеток окна протиснулось что-то и упало на пол.
- Это вторая шапка-невидимка. Спрячь ее пока.
Яга подняла шапку и запихнула ее под матрац.
- Кот идет. Я исчезаю.
Вновь трава прошелестела за окном, а вскоре в коридоре подвала послышались мягкие шаги кота, ключ проскрежетал в замке, и двери распахнулись. Василий вошел в камеру, сладко улыбаясь, с кувшином в лапах.
- Принес вам гостинчик от Змея Горыныча. Напиток из трав и ягод. Очень приятная вещица-с! – Кот подал кувшин Бабе Яге.
Она приложилась губами к горлу кувшина. Василий не сводил с нее глаз. Яга отняла кувшин, утерла губы:
- Очень вкусно.
Она протянула напиток обратно коту.
- Оставьте себе. Попьете еще… Вы теперь, верно, спать хотите? Спокойной ночи.
Яга фальшиво зевнула. Василий вышел из камеры, но она не слышала, чтобы ключ повернулся в замке. Она забралась на нары и, прикрыв глаза, стала напряженно прислушиваться ко всем звукам. Мирно дышала спящая коза, за окном трещали ночные кузнечики, где-то далеко в лесу ухал филин. Прошелестела трава за окном, но то был лишь налетевший ветер.
Все эти звуки убаюкали Бабу Ягу, и она заснула.

* * *

Когда Яга в ужасе вскочила с нар, дверь в камеру была распахнута, а козочки и след простыл.
- Ах ты, карга старая! – воскликнула Баба Яга, вытаскивая из-под матраца шапку-невидимку. – Проспала.
Она выскочила в двери, на ходу надевая шапку, и скоро была под грушей, позвала Ивана.
- Я здесь, - откликнулся парень. – Вот они, у ворот.
Змей давал какие-то указания волкам-стражникам, кот с козой стояли рядом. Когда они стали выходить, Иван почти крикнул:
- Скорее! Надо успеть за ними!
Волки уже закрывали ворота, когда Иван и Баба Яга проскользнули мимо них. Ягу подтолкнуло закрывающимися створками, и она невольно вскрикнула.
- Ты что? – удивленно спросил один волк другого.
- Я?! Ничего.
- Опять нервы?
- Наверное… С тех пор, как служу Горынычу, не спал спокойно ни одной ночи. Все кошмары, галлюцинации…
И оба волка печально вздохнули.
Ночь была на редкость темна, поэтому Иван с Ягой едва различали среди деревьев фигуры Змея и кота. Хорошо еще, что белая козочка светилась впереди.
Шли долго. Иван никак не мог понять, куда направляется Змей.
- Странно, но они идут к Козьему болоту, - ответила Баба Яга на его мысли.
- За все время я не бывал там ни разу. Горыныч говорил, будто там живут три старые глупые кикиморы.
- Глупые? Скорее хитрые злобные твари.

Козье болото начиналось совершенно внезапно среди леса. Оно было сухое, не топкое, из мха торчали голые стволы деревьев, в темноте все пугало, казалось жутким.
Иван с Бабой Ягой крались за двумя фигурами впереди. Те шли краем болота, остановились. Змей сказал что-то коту. Василий оставил козу и большими прыжками направился в глубь болота. Горыныч же повел козу дальше. Преследователи, не сговариваясь, пошли за ним следом. Тут только они заметили среди деревьев слабый огонек. Змей шел на него.
Свет горел в сарае, таком гнилом и ветхом, что удивительно было, как он еще не развалился. Змей Горыныч с трудом протиснулся в его узкую дверь и протащил за собой козочку. Иван и Яга приникли к единственному грязному окошку. То, что они увидели, поразило их.
В сарае, в тесноте, на мху лежали восемь исхудавших и обессилевших коз. У стены, на куче мха, сидела безобразная зеленая старуха с мокрыми волосами, которая беспрестанно пила из ведра, что стояло рядом с ней, или мочила лицо.
- Последняя, - сказал Змей, отпуская козу к тем восьми. Он довольно осмотрел их всех и, ни к кому не обращаясь, спросил. – Которая же?
- Скоро узнаем и тогда уж…
- Василий приведет сейчас твоих подружек, и все будете тянуть жребий – кому идти на Холодный ключ.
Действительно, в это время к сараю подошел кот с двумя такими же зелеными мокрыми кикиморами.
Горыныч поднял с пола несколько веточек, выбрав четыре, одну надломил. Затем взял их так, что они стали одинаковой длины, и злорадно спросил:
- Кто первый?
Никто не шевельнулся. Все смотрели друг на друга, но, наконец, сидящая кикимора поднялась:
- Чем черт не шутит!
И она вытянула длинную веточку. Явная радость и облегчение отразились на ее роже. Она села на место, а к Змею подошла вторая зеленая старуха.

- Я поняла! – воскликнула Баба Яга. – Сегодня в полночь вода в Холодном ключе становится волшебной, и любой несчастный, который превратился в козу, может излечиться только с ее помощью. Только для этого нужно набраться смелости, потому что во время исцеления таких страстей натерпишься. Ой-ой…

В этот миг в сарае раздался жуткий вопль. Кот Василий вцепился когтями себе в морду:
- Проклятая моя шкура!
- Не бесись! – резко оборвал его Змей. – Бери ведро и ступай. За полчаса успеешь добраться до Холодного ключа.
Кот обреченно опустил морду, одна из кикимор сунула ему в лапу ведро.
- Ладно, ладно, - ободряюще похлопал Горыныч Василия по плечу, - хорошо выполнишь задание, получишь лишнюю порцию валерьянки.

* * *

Кот спешил к Холодному ключу. Ведро раздражало его своим бряканьем, пугал каждый хрустнувший сучок, каждая взлетевшая птица, каждая мелькнувшая тень. Василий чувствовал, как пот стекает по его морде, как холодеет спина. Наконец он услышал далекое журчание, замер на мгновенье на месте, судорожно сжал в лапе дужку ведра и осторожно стал приближаться к ключу.
Все было тихо, вода бежала по камням, совершенно буднично журча, но в воздухе уже таилось что-то, что заставляло бешено колотиться сердце. Вдруг вода исчезла, так неожиданно, будто ее и не было вовсе. Кот растерялся, но в этот миг из-под камня, откуда бежал ключ, забила мощная, совершенно ледяная струя.
Василий понял, что наступила полночь. Он быстро подставил ведро под струю и забыл все свои страхи.
Когда ведро было полно, Василий отошел от фонтана, оглянулся и рассмеялся громко:
- Что-то мне совсем не страшно!
И тут же чья-то тяжелая лапа легла на его плечо. Все тело кота оцепенело. Он услышал тяжелое дыхание у себя над ухом…
Василий истошно завопил и, не разбирая дороги, бросился прочь от ключа. Вслед ему неслись жуткие крики, дьявольский смех, душераздирающие стоны, кто-то жалобно повторял: «Вернись… Вернись…».

* * *

- Где этот болван?! – злился Змей, ходя из угла в угол по сараю.
Кикиморы не смели смотреть на него, боясь вызвать гнев любым движением.
- Еще час, и вода перестанет действовать! – психовал Горыныч.
Наконец дверь распахнулась и на пороге возник совершенно седой Василий с ведром в лапе. Он сомнамбулически оглядел всех, вошел. Змей нетерпеливо выхватил у кота ведро и задохнулся от охватившей его ярости – в ведре было меньше трети воды.
- Идиот! Я же тебя на мыло отправлю!
Но Василий не слышал угроз хозяина, он отошел к стене, сел и, раскачиваясь из стороны в сторону, уставился в одну точку.
- Ай, бедняжка, - сказала одна кикимора другой, - видать, умом тронулся.
- Хватит шушукаться! – рыкнул на них Горыныч. – Лучше мне помогайте.
В сарае поднялась невероятная возня и шум. Все козы забегали, шарахаясь от пытавшихся поймать их кикимор. Змей разрывался от злости. Кот все так же раскачивался у стены, не замечая ничего вокруг.
Кикиморам удалось поймать одну козу. Двое крепко ее держали, а третья спрыснула животное волшебной водой из ведра.
Раздался отчаянный козий вопль, и вместо рогатой козы в руках у кикиморы забился заяц.
- Не то, - сказали кикиморы дуэтом.
- Сам вижу! Следующую.
Зайца вышвырнули из сарая. Поймали новую козу и спрыснули ее. Она оказалась ежом, который сердито зафыркал и побежал искать выход.
- Не то! Не то! – нервничал Змей. – Скорее, другую!
То же самое кикиморы проделали с остальными животными. Среди них оказался еще один заяц, белка, лисенок, барсук и два тетерева.
Осталась одна-единственная коза, все та же, последняя, девятая. Она забилась в угол и дикими глазами смотрела на подступающих к ней кикимор. Те набросились на нее, и последние капли волшебной жидкости скатились по ее шерсти.
Но ничего не произошло.
- Странно, - произнесла кикимора с пустым ведром. – Это всего лишь обыкновенная коза.
- Нет, - продолжала другая, - ей досталось слишком мало воды.
- Просто жидкость перестала действовать, - подвела итог третья.
- Конец… - прошептал Змей.
Он заметался по сараю.
- Не сводите с козы глаз, - сказал он, - я бегу к Шишику. Я должен успеть.
- Может, это и не Василиса вовсе?! – предположила кикимора, которая держала в руках ведро.

Баба Яга с Иваном за окном вскрикнули в один голос.

- Она, - ответил Горыныч, не сводя ледяного взгляда с перепуганной козочки. – Видите, как смотрит? Видите совершенно человеческий ужас в ее глазах? – он подошел к трясущейся козе. – Я еще силен, Василиса.
Змей отошел от нее и встряхнул кота:
- Вставай. Пойдешь со мной.
- Одна белая мышь, две белых мыши, три белых мыши… - монотонно твердил Василий.
- Псих… - тихо сказал Горыныч и быстро вышел из сарая.

* * *

Кикиморы скучали. Коза особых хлопот им не доставляла, она покорно лежала в углу, но было заметно, как по ее мохнатым щекам ползли огромные слезины.
Зеленые старухи сначала тихо разговаривали между собой, иногда громко восклицая: «Ну и жара!». Наконец одна из них откинулась к стене и прикрыла глаза, через несколько минут задремала вторая. Третья же, завистливо глядя на подружек, от скуки то заплетала, то расплетала свои зеленые, похожие на тину, мокрые волосы.
Василий по-прежнему раскачивался, не сводя глаз с одной точки.
Дверь в сарай медленно открылась, едва слышно прошелестела солома. Неспящая кикимора, ворча, прикрыла дверь и села на свое место, но тут ее лицо вытянулось от удивления. На рогах козы сама собой завязалась веревка, повисла в воздухе, а затем животное послушно пошло, будто кто-то вел его за собой. Дверь сарая распахнулась, но в этот момент прогромыхало пустое ведро, валявшееся на полу, и в следующий миг на соломе растянулась Баба Яга, рядом лежала шапка-невидимка. Все кикиморы разом проснулись, и даже кот перестал раскачиваться.

* * *

Змей Горыныч неуклюже, тяжело пыхтя, бежал по Сосновому бору. Он остановился и оглянулся вокруг. Немного отдышавшись, побежал дальше.
- Змей, - тихонько позвал его кто-то.
Горыныч замер.
- Меня ищешь? – спросил тот же голос.
- Это вы, Шишик? – откликнулся Змей, не видя никого вокруг.
Из-за толстой сосны вышел крохотный дед. Всем своим видом он напоминал большую шишку, только с руками, ногами и бородатым личиком.
- Заблудился что-то – заоправдывался Змей. – Мне надо поговорить с вами… - тут Горыныч замялся и огляделся по сторонам.
- Дело секретное? – догадался дед.
Змей кивнул.
- Тогда заходи.
Неожиданно в сосне отворилась дверца. Змей Горыныч сделал шаг к ней и мгновенно уменьшился до размеров кошки. Он свободно вошел в сосну, Шишик проскользнул за ним, и дверца захлопнулась, да так, что от нее не осталось и следа.
Внутри оказалась комната, по стенам которой стояли бесконечные стеллажи, заставленные книгами. Пустые места стен занимали фантасмагорические картины и карты звездного неба, посреди комнаты стоял стол, на котором толпились удивительные приборы, глобус Луны и тоже книги, книги. В довершение всего, на потолке была в точности изображена Солнечная система.
Горыныч умоляюще взглянул на Шишика и, подумав немного, сказал:
- Прошу, помогите мне! – в голосе Змея слышалось отчаяние.
Шишика весьма удивило его поведение, и он внезапно проникся сочувствием к этому всеобщему врагу и тирану:
- Сядь и расскажи, что тебя беспокоит.
Змей отмахнулся от подставленного стула.
- Мне конец, - сдавленно произнес он. – Я знаю, вам наплевать на мою беду. Я знаю, как все здесь меня ненавидят… Но я правда любил ее! Кто виноват, что я рожден трехголовым уродом?! И меня никогда не полюбит прекрасная девушка!... Она только посмеялась надо мной, и я решил отомстить ей, жестоко отомстить… Но и тут она обошла меня! Она исчезла вдруг, пропала ночью, оставив лишь это.
Змей протянул Шишику свернутый лист бумаги, тот быстро развернул и прочел: «Змей! Никогда ты не найдешь меня и никто не снимет с тебя моего заклятия. Как только взойдет солнце после Козьей ночи, ты превратишься в жалкую козявочку, которую раздавит любой. Если хочешь спасти свою дешевую шкуру, скорее беги из моего леса. Василиса».
- Я стал искать ее. Я не спал ночей, не ел спокойно, не пил. Думал, думал и, наконец, догадался. Вскоре после исчезновения Василисы на ферму трех медведей приблудилась коза. Это могло быть совпадением, но я решил проверить. Я выкрал с фермы всех коз, и сегодня ночью она оказалась в моих лапах. Я так хотел отомстить ей! Я бы обратил ее опять в прекрасную девушку. Я бы заставил ее снять с меня проклятие, а потом… О, сладкие мысли! Я бы отдал эту нежную, чудную, но теперь ненавистную мне Василису, кикиморам. И они защекотали бы ее и утопили в болоте…
Змей даже прикрыл глаза от удовольствия.
- Но нет! Всё и вся против меня! Еще это парень путается под ногами! Шишик! Молю, помоги мне! Неужели я стану жалкой козявкой с восходом солнца.
- Но чем же я могу помочь тебе? – воскликнул Шишик.
- Дайте мне снадобье, которое превратить козу обратно в Василису.
- У меня нет такого. Ты сам знаешь – только раз в году…
- У вас есть все! – раздраженно перебил Змей мудреца.
- А ты станешь издеваться над своей жертвой?
- Но вам-то что?!
Шишик вздохнул и разочарованно покачал головой.
- Я поверил было, что даже в твоем сердце может быть любовь.
- Была!
- До восхода солнца еще есть время, и ты благополучно покинешь лес. Я для тебя ничего делать не стану. Ступай…
Дверца распахнулась. Змей вышел из сосны и вырос до своих прежних размеров.
- Не упускай последний шанс, - посоветовал ему вслед Шишик.
Змей оглянулся и тяжко вздохнул:
- Я проиграл. Я так несчастен…
И медленно, спотыкаясь, побрел в никуда.
Восток едва заметно заалел.

* * *

Баба Яга и Иван сидели связанные. Козу-Василису одна кикимора держала за рога, а две другие, ухмыляясь, глядели на пленников.
- Нас обмануть захотели! – воскликнула одна. – Шапочки-невидимочки напялили, обрадовались. – Она повертела в руках шапки и забросила их в угол.
- Ладно этот молодой негодяй, - заговорила вторая, - а тебе-то, Яга, стыдно на законную власть хвост задирать!
- Это кто это законная власть?! – возмутилась Яга.
- Змей Горыныч, ясное дело. Неужели какая-то козища станет лесом править?
- Она теперь только молоко способна давать, и то не лишка! – смеялась та, что держала козу за рога.
Все три кикиморы расхохотались.
В этот момент дверь сарая распахнулась, и вошел Шишик.
- Ай-ай-ай! – сказал он удивленной публике. – А ну-ка, кикиморы, быстро развяжите пленников!
Кикиморы не двинулись.
- Горыныч нам приказывать должен, - проговорили они в один голос.
- Эх, вы, лягушки зеленые, ступайте-ка в свое болото.
Тут же все три кикиморы стремительно уменьшились, превратились в мерзких бородавчатых жаб и с кваканьем поскакали прочь из сарая.
Неожиданно веревки сами собой свалились с пленников.
- Вот уж не думала, что на старости лет попадусь, как заяц в силки, - проговорила Баба Яга, отряхивая поднятые шапки-невидимки.
Тут к ним подошла коза и доверчиво ткнулась в ладонь Ивана.
- Это вовсе не коза…- начал он, обращаясь к Шишику.
- Всё ведаю, это Василиса. Не узнать горемычную. – Он звонко щелкнул пальцами, и в его руках появился пузырек. Шишик дал выпить козочке его содержимое, и на ее месте возникла прекрасная Василиса Премудрая.
Баба Яга всхлипнула и бросилась обнимать Василису, Шишик довольно улыбался, а Иван не мог свести глаз с изумительной девушки.
- Милые вы мои! – воскликнула она и нежно погладила Ягу по седой голове. – Родные! Как вас благодарить за любовь, за преданность…?
Василиса говорила много хороших слов, просила прощения, плакала, ругала Горыныча, но Иван ничего не понимал. Он словно больной сделался, сердце в его груди как сжалось, так, похоже, не хотело разжиматься уже никогда. С этих минут Василиса жила в нем.
Девушка позвала всех поскорее уйти с болота, но вспомнила о Василии, который все это время сидел у стены, ни на что не реагируя. Шишик подошел к нему, погладил по голове. И взгляд кота стал обретать осмысленность. Василий встряхнулся, огляделся и шерсть у него на загривке встала дыбом. Кот упал на четвереньки и пополз к Василисе:
- Спасительница, Василисушка, прости подлеца! Куда же я теперь? Кому я нужен?
- Сегодня же отправишься обратно к Лукоморью, сядешь на цепь, и весь оставшийся век будешь развлекать русалок песнями да сказками!
- Умоляю, Василиса, только не Лукоморье! У меня снова будет хронический насморк!
- Сам виноват!
- Не я! Змей, гад, валерьянкой опоил… А, кстати, где он?
- Далеко… - таинственно улыбнулся Шишик.

Змей Горыныч тихонько брел по лесу. Ему было все равно, что все больше светлело небо, он не думал о том, что случится с ним через несколько минут.
Он был совсем близко к границе Василисиных владений, когда алый диск солнца взошел над лесом.
Змей стал уменьшатся с каждым шагом. Границу пересекло крохотное зеленое трехголовое существо…

Когда Василиса увидела уродливый забор вокруг своего дворца, она только ахнула и в очередной раз выругала Змея.
У волков-стражников при виде воскресшей госпожи отвисли челюсти и обвисли хвосты. Они машинально открыли ворота, затем, не сговариваясь, откинули секиры и, сначала крадучись, а потом сломя голову, бросились прочь от дворца.
Придя в ужас от запущенного сада, неметеных дорожек и неприбранных покоев дворца, Василиса потребовала у кота ларец с двумя молодцами. Василий, все это время виновато плетущийся сзади, немного воспрянул духом и зачем-то повел всех в подвал. Только Яга на отрез отказалась, сказав, что ей хватило одного раза.
В подвале кот отпер одну из многих дверей, за которой на сундучке сидели два молодца и лили горючие слезы. Василиса возмутилась на лакея, но он отпарировал тем, что молодцы не раз пытались сбежать. Ребята из ларца обрадовались своей госпоже утерли слезы и тут же побежали исполнять приказание: приводить в порядок заброшенный дворец.
- А кто в других камерах? – спросила Василиса.
- Преступники.
- Сейчас увидим, что это за преступники. Отпирай.
Кот повиновался.
В одной из камер сидел совершенно исхудавший и ослабевший медведь.
На удивленный вопрос Василисы он ответил, что ел без спросу мед в лесу, за это и угодил в тюрьму.
В остальных камерах было не лучше – там оказались два зайца, которых обвинили в воровстве моркови из огорода около дворца. В третьей – еж, которого поймали, когда он нес яблоко из дворцового сада. И еще пять камер-одиночек занимали несчастные звери, которые сами не знали, за что их посадили. Все они сперва не поверили свободе, но потом бросились прочь из тюрьмы.
- А где же Серый Волк?! – воскликнул Иван.
- Его, как особо опасного преступника, Змей заключил в совершенно изолированную камеру, - ответил кот и повел всех в дальний конец подвала-тюрьмы, отпер три окованных двери и все попали в настоящую могилу: кромешная тьма, сырость, было даже слышно, как капает вода с потолка. Шишик щелкнул пальцами, и камера осветилась. Серый Волк сидел на голых камнях, прикованный цепью к стене, голова его безжизненно повисла. Василиса испуганно закрыла лицо руками, Иван нахмурился, а Шишик подошел к Волку и стал щупать пульс.
- Он еще жив, помогите мне. Скорее!
Иван легко поднял тело волка на руки и понес на улицу.
Во дворце умирающего уложили на диван, и Шишик принялся приводить его в чувство. Четыре пары глаз напряженно следили за его действиями. Мудрец массировал известные только ему точки на лапах Серого Волка, тер ему виски и шептал, шептал таинственные слова.
- Теперь он спит, - сказал Шишик, отойдя от Волка. – Дня через три проснется и будет совершенно здоров.

Скоро все сидели за столом, весело разговаривали, прощеный кот рьяно ухаживал за госпожой и гостями, лишь один Иван сидел невеселый, ел мало и не сводил глаз с чудной голубоглазой Василисы. Она то и дело ловила на себе его влюбленные взгляды и едва заметно улыбалась.
- …а как Иванушка-то появился, - ласково говорила Баба Яга, - я так сразу и подумала: «Этот парень тут порядок наведет».
Иван смущенно покраснел.
- Одного никак понять не могу, - продолжала Яга, - как тебе, Василиса, от Горыныча удалось убежать?
- Это оказалось просто. Он держал меня на втором этаже, приходил каждый вечер и уговаривал выйти за него. Я молчала или смеялась. Он злился и однажды наорал и ушел, а дверь запереть забыл. Я сбежала, потом нарочно напилась из козьего копытца, чтобы никто не знал, где я. Так на ферме появилась новая коза. Правда, я недооценила Змея. Когда появился Иван, - Василиса ласково глянула на парня, - я почувствовала, что он мне поможет.
- Если бы не Яга Ягишна, я так ничего бы и не понял, - сказал он. – Вы могли бы сказать все раньше, и Серого Волка не довели бы до смертельного состояния.
- Увы! В лесу говорят все звери, кроме заколдованных коз.
Василиса опять многозначительно посмотрела Ивану в глаза, тот не выдержал и поднялся из-за стола:
- Я очень устал, если можно, то я пойду, отдохну…
- Василий, проводи Ваню, - ласково сказала Василиса.
Кот привел парня в ту самую комнату на втором этаже, где он уже бывал при Змее. Иван прилег на кровать, тяжело вздохнул и закрыл глаза, но отдохнуть ему не дали – дверь тихонько скрипнула, и в спальню кто-то вошел. Парень открыл глаза и увидел Шишика. Тот присел на кровать:
- Что-то ты загрустил.
- Разве?
- От чего же?
- Я, правда, устал.
- Мне кажется, все не так просто.
Шишик помолчал и пристально посмотрел на Ивана, который лежал, отрешенно глядя сквозь потолок.
- Василиса красивая? – вдруг прямо спросил мудрец.
Парень заметно напрягся:
- Конечно.
- Тебе она очень нравится?
- Конечно.
- Знаешь, я ведь главный советник Василисы и мог бы ей сказать, что…
- Что? – вскочил Иван.
- Василиса идеальная пара для тебя, - говорил Шишик, не глядя на него. – Ты умный парень, не дурен собой. Ты согласен?
- На что?!
- Ты всегда будешь жалеть, если откажешься. К тому же, скажу по секрету, Василиса в тебя почти влюблена.
- Значит, она сама вас послала сюда?
- Важно ли это, - вновь отвел Шишик глаза в сторону. – Ты согласен?...

* * *

Через три дня во дворце Василисы гуляли свадьбу. Гости были приглашены со всего леса. Столы ломились от обилия еды и напитков. Василий не приседал ни на минутку. Серый Волк играл на гармошке. Настасья Филипповна с Михаилом Потаповичем лихо отплясывали в кругу зайчат. Все остальные их громко подбадривали. Два молодца из ларца исполняли любые желания гостей.
Молодожены, безумно красивые и счастливые, сидели во главе стола под восхищенными взглядами приглашенных.
Баба Яга потихоньку плакала счастливыми слезами, утиралась платочком и не сводила глаз с Василисы и Ивана. Шишик взглядами подбадривал жениха, который и без того был на седьмом небе от счастья.
Наконец, над столом пронесся чей-то крик:
- Горько!
И тут же его подхватили десятки других.
- Горько! Горько! Горько!!!
Молодые поднялись. Смущенно переглянулись.
- Ну же! – раздался бас Михаила Потаповича, возникшего над столом с бокалом в лапе. – Смелее! Что за свадьба без поцелуев?! Горько!
Настасья Филипповна усадила мужа на место и стала укорять за невоспитанность, а Михаил Потапович стиснул ее в лапах и поцеловал.
Иван неловко обнял невесту, близко увидел ее лицо и…
Все поплыло у него перед глазами, его завертело, понесло, и парень провалился в неизвестность.

* * *

- Очнись, милок. Господи!... Иван! – кто-то тряс его за плечо.
Парень открыл глаза и будто сквозь туман увидел старика, склонившегося над ним.
- Слава Богу! – воскликнул тот. – Живой. Три недели от тебя ни слуху, ни духу. Думаю, сгинул парень… Ничего, сейчас в деревню поедем. Вылечим тебя. Встать можешь?
Иван приподнялся, пот выступил у него на лбу, старик подхватил его, помог сесть.
- Что это со мной? – удивился Иван. - Только что был здоров…
Он облокотился на старика, и тот вывел его на улицу, усадил на лошадь. Парень вцепился в гриву коня, повис на его шее и снова впал в забытье.

* * *

Уже зачастили дожди, и стал желтеть лист на березе, когда Иван выздоровел. Старик выхаживал его больше месяца и за это время привязался к нему, как к сыну, потому все больше грустил, зная, что парню скоро уезжать.
Последний вечер перед дорогой выдался теплым, без дождя, и дед с Иваном выбрались на низенькое крылечко избушки, поглядеть на огненный закат, обещающий первый заморозок.
Старик курил, а парень задумчиво и грустно глядел на лес.
- Теперь уж сюда не сунешься, - не то утвердил, не то спросил дед.
Иван метнул в него полный отчаяния взгляд, и хотел что-то возразить.
- Все мне ведомо, - остановил его старик, - потому и отговаривал тебя, от лихой беды хотел уберечь, да не сумел… Та избушка нечистая, понимаешь? Появляется она, будто из-под земли вырастает, где придется, и тот, кто в нее попадает, хворать принимается. Вот и ты в ней пролежал в забытьи…
- Но я по лесу ходил, кого только не встретил!
- Все тебе привиделось, парень. Очень давно, по молодости, пришлось мне в ней побывать. – Старик странно улыбнулся чему-то. – Может, так и сгинул бы, спасибо, охотник какой-то спас.
- Значит, колдовство?
Старик пожал плечами.
- Почему же тогда председатель на станции по телефону всех лешими да кикиморами называл?
Дед рассмеялся:
- Лешаками он браконьеров кличет, а кикиморами – бабок, которые ягодами спекулируют.
Иван расхохотался.
Они еще долго сидели, говорили, старик курил, а парень, с легкой грустинкой в глазах, смотрел на далекий лес и немного жалел об ушедшем сне.
Вдруг дед ткнул парня в бок локтем и весело сказал:
- А Василиса-то баба ничего, сладкая! – и он озорно подмигнул Ивану.



 
 


 


.