Дуракам везёт

       – Дебил! – орёт Сергей на Димку, – Ну, что ты? Кепку одень, придурок!
       Мальчик смотрит на отца, нахлобучивая на голову кепку. Ему не страшно и не обидно – он привык.
       – Застегнись, и это возьми.., – мужчина хватает перчатки и бросает ими в сына, – идиот…
       Димка ловит их и спешно открывает входную дверь.
       – Чтобы через два часа был дома! Слышишь?! – в след убегающему пацану кричит Сергей.
       – Слышу! – откликается Димка, спускаясь по ступенькам.
       Стучит дверь подъезда. Серёга ещё несколько секунд стоит перед дверью, качает головой и ворчит, защёлкивая замок:
       – Вот ведь, урод мелкий… даже дверь не может закрыть…
       ______
       
       Прошло пять лет…
       ______
       
       – Димыч! Димо-он!
       Он развернулся на крик. В слякоти и хмари ноябрьского дня прямо по лужам, перемешанным с грязным снегом, к нему бежал Санёк. Димка остановился, чтобы подождать друга.
       – Чего убежал то? – спросил у него Саня, пристраиваясь к широкому шагу товарища, – Зря ушёл после математики. У Левченко день рождения сегодня.
       – Да и ладно…
       – Вот, – он протянул руку, – это «Ассорти» шоколадные. Она всех угощала. Я взял для тебя.
       – Спасибо.
       – Димон, ты чего не стал списывать? Я ж решил всё тебе. Опять пару получишь, отец ругать будет.
       – Пусть. Мне уже всё равно, пусть ругает. А списывать надоело. Я не понимаю ничего, зачем тогда списывать? – неопределённо пожал слишком могучими для пятиклассника плечами Димка.
       – Снова останешься на второй год…
       – И что?
       – И то! Ты и так выше всех, а через год вообще… Димон, давай ты будешь списывать? Мы дальше вместе учиться будем. Я всегда буду помогать. Давай?
       Димка остановился и посмотрел на товарища. Щупленький Саня был на голову ниже его. Конопатый, зеленоглазый, очень хороший. Такого друга у него никогда не было. Димка остался на второй год (а точнее на третий) и очутился в 5-ом «б», где и учился Санёк. Будет жалко расстаться с ним, но он понимал, что это неизбежно: Сашка пойдёт в шестой, потом в седьмой… Сашка умный. А он так и останется в пятом. Или того хуже, отдадут его в школу для дуриков. Так ему отец сказал, что мол, если опять останется на осень, он его быстренько пристроит туда.
       – Я не могу, Саня. Я – дурак.
       – Ты не дурак! Ты просто рассеянный. Ты если хочешь, любую задачку можешь решить. Просто не хочешь.
       
       Димка помотал головой и снова двинулся в путь. Он не знал, какими словами рассказать Сане, как сегодня на математике он смотрел в окно на голые деревья, на ворон, на серое небо, и как всё это было для него намного важнее ненужной контрольной. Небо было таким тяжёлым, деревья протыкали его своими острыми ветками и оно, прохудившись, лило и лило холодный мелкий, похожий на брызги, дождь. Вороны же сидели на ветках и наблюдали. За людьми, снующими по улице, за грязными машинами, за домами и теми, кто в них прятался. Вороны тоже очень умные. Они всё-всё знают. Они заглядывали в окна домов, и даже к ним в класс. Димка тогда ещё поёжился, когда представил, как пытливый вороний глаз разглядывает их светлые окна, а потом ворона поворачивается к своей соседке и говорит (вороны, конечно, умеют разговаривать, просто мало кому удаётся подслушать): «Эти люди жгут и жгут электричество! Даже днём!» «Даже днём? Возмутительно!», – отвечает ей другая. Они много ещё о чём говорят, эти две вороны, к ним присоединяются другие, они соглашаются и спорят, а потом самая первая внезапно взлетает, и все-все чёрно-серые птицы окропляют собой унылое небо.
       – Не могу я… Не умею решать, – настаивает на своём Димка.
       – Можешь! – не соглашается Санёк.
       – Нет! Говорю тебе, не могу!
       – Можешь! Ленишься!
       – Да нет же!
       – Можешь!
       – Нет! Нет! Отстань! – ломающимся баском орёт Димка и убегает вперёд, оставляя Санька мокнуть под противным осенним дождём.
       
       Домой Димка пришёл, уже позабыв о Санькиных словах. Как обычно по средам, подходя к подъезду, его подогревало предвкушение. И ни очередная единица или двойка, ни сознание того, что вернувшийся с вахты отец снова будет метаться по квартире медведем-шатуном, не могли убить в нём такое несвойственное ему чувство – сознание своей успешности. Димка открыл дверь и тихонько проскользнул в прихожую. В зале бормотал телевизор, темноту коридора полоснула белая тень кота.
       – Дим? – спросил женский голос из-за прикрытой двери в спальню.
       – Ма-ам, – отозвался он.
       – Раздевайся, руки мой, суп наливай.
       – Мам, а сегодня можно будет в автоматы пойти?
       – Если папа разрешит.
       Катя выглянула из спальни, ей вслед детский голосок требовательно пропищал:
       – Мама, а!
       – Мы с Наденькой обедали. Ты проходи – давай. Чего топчешься? Ой, а грязи…
       – А может, я сразу? – с надеждой спросил Димка.
       – А обед?
       – Потом. Я не хочу есть. Спроси папу. Спросишь папу?
       – Дим, он ругать будет… Сначала обед.
       – Ну, ма-ам… ма-ам…
       – Ой… Ну ладно. Только не говори потом.., – вздохнув, Катя позвала мужа, – Серёж, Митька пришёл, просится на автоматы.
       Димка стоял, затаив дыхание: только бы разрешил, только бы разрешил.
       – Чё? А по шапке он не хочет?
       Открылась дверь зала, впуская звуки перестрелки какого-то боевика.
       – Мама! – позвала мелкая.
       Серёга угрожающе заслонил собой дверной проём:
       – Так чего ты там хочешь?
       – В автоматы.., – робея, ответил Димка.
       – Кать, сегодня среда что ль? – спросил мужчина и, заметив утвердительный кивок супруги, потребовал, – дневник давай.
       Покопавшись в рюкзаке, Димка извлёк дневник, передал отцу и стал смотреть, как тот перелистывает страницы. Сергей практически смирился с низкой успеваемостью сына и проверял дневник только по горячей просьбе Кати для проформы, чтобы у парня не создавалось впечатления, что на него совсем уж махнули рукой. Поморщившись на трояки по пению и истории, он взглянул на притихшего отпрыска. Димка почти догнал мать по росту и был в два раза тяжелее её. Лицом пацан так сильно походил на него, что от этого становилось совсем тухло.
       – Возьми у зеркала, – разрешил Сергей, и строго добавил, – и чтобы через час был дома.
       – Спасибо папа! – радостно благодарил Димка, шаря по трюмо. Нащупав пятидесятирублевку, он спрятал её в карман, отпер дверь и бросился вниз по ступенькам.
       – Мама! Мама, – канючила Надюша.
       – Да иду… Сереж, дверь закрой, пожалуйста, – попросила Катя.
       – Вот идиот… никогда не закрывает за собой, – привычно ворчал Сергей, защёлкивая замок.
       
       Димка выбежал из подъезда, сжимая в руке деньги. Сейчас ему нужно было свернуть на Ленина, а после перейти проспект и потом ещё немного вперёд. У перекрёстка он притормозил, замызганные автомобили месили грязь, разбрызгивая коричневую жижу. Светофор запищал, отсчитывая безопасные для пешеходов секунды. Димке нравились светофоры, потому что те были такими предупредительными, вежливыми… Он верил в то, что светофоры сами решают, когда им следует включать тот либо иной свет. Потом, то, как замирали машины на красном, невольно вызывало уважение. Одним словом, Димка воспринимал их какими-то добрыми духами города, охраняющими его покой и следящими за порядком. Перейдя на другую сторону, обгоняя редких в такую погоду людей, он добрался до вожделенной цели – зала игровых автоматов.
       
       Пройдя мимо охранника Димка направился прямо к парню, что сидел на кассе.
       – Дядь Жень, – сказал он в окошечко, – здравствуйте. Разменяйте мне как всегда… пожалуйста.
       Женька заочно учился в горном техане и подрабатывал в «Вулкане» первой сменой. Работа была непыльной. Сиди себе – занимайся своими делами. Изредка заходили клиенты, и проиграв пару сотен, покидали их заведение. Конечно, бывали и клинические случаи, когда человек проигрывал гораздо больше, занимал, приходил к ним, как на работу с самого открытия и никак не мог остановиться даже в случае относительного везения. Знал он одного такого, которому действительно случилось отыграться и вернуть своё. На радостях тот обалдуй почему-то решил сыграть по крупному и естественно тут же просадил всё. Совсем иначе обстояло дело с этим пацаном. Димка приходил к ним со строгой периодичностью – каждую среду в его смену. Он проводил у них чуть больше получаса и всегда уходил с выигрышем. Это были невесть какие деньги, однако выигрыш всегда превышал первоначальные вложения в десятки раз. Женька отсчитал десять жетонов и поинтересовался:
       – Тебе сказать время?
       – Как всегда через полчаса, дядь Жень…
       – Ладно, – ссыпал жетоны в тарелочку Женька, – через полчаса свистну.
       
       Димка пересыпал звенящее богатство в карман и пошёл в зал. Там было сумрачно и накурено. Три автомата у одной стены, четыре у другой и ещё два у третьей. Какой-то незнакомый человек стоял у покера и методично спускал в него жетоны. Остальные автоматы были свободны. Ещё раз окинув зал взглядом, Димка двинулся к однорукому, погладил кнопку и ручку, бросил жетон и дёрнул. Автомат выплюнул четыре звенящих кружочка. Улыбнувшись, Димка мысленно поблагодарил однорукого и перешёл к другому, пропуская соседний. Ему он пожертвовал два жетончика, соскрёб с поддона пару же кругляшков и вернулся к пропущеному… Так, собирая эту невеликую дань, он обошёл зал кругом, поздоровавшись и поблагодарив каждый из своих, переливающихся цветными огонькам, приятелей. Только один из бандитов не облагодетельствовал его. Димка вернулся к этому автомату и чуть слышно зашептал:
       – Ты чего такой грустный сегодня? С тобой, наверное никто не играл… Давай, я поиграю. Это же весело: я тебе, ты мне…
       И стал один за другим спускать жетоны в щель. Димка не считал их, он просто делился с другом, также как Санёк поделился с ним конфетой. Иногда он останавливался и дёргал за ручку, автомат благодарно изрыгал из себя звонкие кругляшки. Димка улыбался, он видел, что игра нравится бандиту. Жетоны сыпались и сыпались, и он перестал перекладывать их в карманы. Мужик, что был через автомат от него, перестал играть, удивлённо наблюдая за удачливым сопляком. Когда пацан взял шестую ставку подряд, он бросил игру, чтобы лихорадочно закурить. И тут вмешался кассир:
       – Полчаса прошло.
       Он считал, что отчасти своим везением Димка обязан ему, ведь именно он вовремя останавливал его. Женька увидел немаленькую такую кучу жетонов в поддоне. Да, похоже, сегодняшняя среда ничем не отличалась для Димки от предыдущих.
       – Всё уже? – немного разочаровано спросил мальчишка.
       Немного подумав, Женька решил вмешаться в фатальность процесса и соврал:
       – Не… играй, ещё пять минут, даже семь.
       – Ага, – кивнул Димка, заряжая бандита очередной порцией жетонов.
       Обалдевший от происходящего посетитель, не без злорадства наблюдал, как автомат проглотил эту и две следующих порции. Он хмыкнул и закурил следующую сигарету, когда Димка повернулся к нему. В глазах мальчика было всё что угодно – искренняя радость, понимание своей правоты и уверенность – но в них не было и тени азарта.
       – Ему надоело, – сказал пацан, снова наклоняясь к поддону, чтобы выскрести из него остатки жетонов, – сейчас его очередь, а потом.., – он без малейшего сожаления погрузил несколько из них в щель и дёрнул ручку, – …потом он поделится.
       Женьке стало немного стыдно: он подозревал, что парень немного того… Зря он больного так. Сейчас просрёт ведь всё.
       – Дим, всё уже, – решил исправиться он, – прошло полчаса.
       – Вы же сказали ещё пять минут? – удивился Димка.
       – Э-э… я напутал…
       – Сейчас, – Димка засунул в щель ещё три жетончика, – я ему обещал…
       Женька стоял, разинув рот, наблюдая за тем, как в щели автомата исчезают остатки недавнего Димкиного богатства. Пацан как-то даже нежно дёрнул за ручку… Звон отдельных жетонов слился в непрерывное журчание – шелест метала о металл. Они сыпались и сыпались, заполняя поддон, ударяясь о его стенки и выпрыгивая на пол. Когда поддон наполнился до краёв, металлический ручеёк потёк дальше к ногам спокойно улыбающегося Димки.
       – Теперь я пойду, – сказал он, – а что с этим делать теперь? Дядь Жень?
       – Вот ведь… Повезло дегенерату, – проворчал случайный свидетель джекпота, в сердцах кинул недокуренную сигарету на пол и вышел вон.