На краю надежды. Главы 1-3

Любовь. Странное слово – любовь. Каждый вкладывает в него что-то своё, ведь душа другого человека – потёмки; кто знает, что творится в ней?
Но одно ясно: любовь – то, ради чего стоит жить, а не умирать. Не жалеть себя, не звать смерть, а бороться. И побеждать.


Просил богов не дать пойти на дно,
Но оказалось, что я продал их давно…



                Глава 1.
        Всегда стремитесь к чему-нибудь, ибо в поисках одного вы всегда найдете и что-либо другое. Если же не будете искать, не найдете ничего.
        Кельтская пословица

        Утро приходит в итрим  Аргеанаполиса, сердце столичной планеты Велсс-та-Нейдд. Огромное алое солнце протискивается в узкие просветы между гигантскими свечками небоскрёбов, тысячекратно отражаясь в оконных стеклах, шершавым языком лижет башни императорского дворца, густым гемоглобином стекает со стен. Ты сидишь на каменном полу башни, сжимая в руках мягкий кирш. Счёт времени потерян.
       
        Прежде ты не думал, что бывает такая боль – одновременный удар по сознанию и духу, когда застываешь, напоминая себе, что надо дышать. Кровь ревёт в ушах, как океанский шторм, клочья тумана плывут перед глазами, а в груди, меж сердец, словно медленно поворачивается тупая, изъеденная ржавчиной игла. Ардражди с детства учат контролю - всегда, везде, несмотря и вопреки. Не поддавайся. Управляй. Оставайся в равновесии. Прежде ты никогда не давал воли эмоциям. Даже когда был Никсом.

        Но прежде ты не знал её.

        Был ли ты когда-нибудь честен с собой? Нет. Ты лгал себе, как лгал другим. Почти полвека ты делал то, что от тебя ждали другие: сначала отец-император, затем братья и сёстры в Свете и снова отец. Ты менял маски с лёгкостью искусного фокусника. Кронпринц – холодно-вежливый, горделивый, властный, превыше всего ставящий свою честь. Она слетела, стоило только отцу сказать: «Ты должен…» Верный друг и рьяный борец против тирании ардражди. Эту маску было легко надеть и трудно сбросить, но ты справился. Став своим в самой неуловимой ячейке сопротивления, сдал Эр’гону Зелгариса и его «детей». И растерялся, обнаружив, что не знаешь, ни кто ты, ни чего хочешь. Ты ощутил себя древним стариком, мхом и ветошью, которой давно пора сгореть в Звездном пламени, но она непонятно зачем ещё ползает по земле – и это в сорок девять лет, когда ардражди меньше трёхсот не живут! Поднимаясь с отцом на башню, ты думал: «Ничего нет. Всё кончено…» И всё чуть было действительно не кончилось, ибо император слабости никому никогда не прощал.

        Парение над бездной быстро убеждает в том, что жизнь прекрасна и изумительна. А для того, чтобы обрести в ней новый смысл, оказывается, довольно даже не взгляда и не слова. Всего-то – насмешливого фырка.

        Придворные красавицы, гордые, холёные, увлеченные только собой и равнодушно очаровывающие всех, кто приближался к ним… Простолюдинки с нижних ярусов, бледные цветы города-планеты… Сестры в Свете – мечтательницы с горящими глазами… Никс и Риган меняли женщин, как биокапсулы. Уходили, не оборачиваясь, не слушая рыданий за своей спиной, никого не подпуская близко. Так было проще и спокойнее.

        «Было сказано Кайег Коарветту, что поражение придёт ему от любви, и впервые дрогнул отважный воин, - рассказывала мать древнюю сказку-легенду. – Велел он мастерам оковать несокрушимыми обручами свои сердца, дабы не допустить в них ни страсти, ни страха… но кто может прогнать гваньер, когда она уже вошла? Он встретил Рению…»

        Она почему-то сразу оказалась внутри, за твоими несокрушимыми стенами: не испепеляющим жаром, а мягким теплом, и обосновалась непринужденно, как в собственном доме. Словно жила там всегда - и вернулась после краткой разлуки. Она пришла, и точно вправленная врачом кость, что-то встало на место в твоей душе. Ещё одна Рения… дневная звезда…

        Кто-то из древних философов сказал: «Жить, когда знаешь, что солнца нет и не было никогда, легко. И для того, кто видел его, нет кары ужаснее, чем вновь оказаться во тьме».

        Она выскользнула из твоих объятий невесомой тенью, и внутри что-то сразу стало рваться и ломаться, словно обручи, сковывавшие сердца, лопались один за другим. Яркий солнечный свет сменялся грязновато-серым туманом, бескрайним, как сама вечность, и все годы, отпущенные тебе, обращались в пепел.

        Без неё. 

        На несколько ардалей выпустить наружу эмоции, и вновь, как старую привычную форму, натянуть самоконтроль. Замереть, чувствуя, как бешеная ярость бьётся о его тонкие стенки. Кулак сжимается так, что костяшки пальцев белеют. Зелгарис, Зелгарис, хитроумный старый лис! Ведь не из злости и не из мести ты поманил мечтой и тут же отнял её. Но зачем тогда? Что должен понять твой строптивый, неразумный ученик?


        …Глаза Зелгариса странно мерцают. Взгляд старого ментата пробирает до костей, и ты невольно ёжишься под ним. Беспричинная, неотвязная тревога охватывает тебя каждый раз в присутствии учителя. Она словно кость в глотке, дёготь в пище, отравленный шип, застрявший в ладони. Но пока в глубине души будет гнездиться тьма, в которую так страшно заглядывать, тревога не уйдет, и шепот «Не доверяй… Зелгарис опасен… не верь… никому не верь…» не умолкнет. Не в силах избавиться, ты свыкся с тем и с другим, как с чем-то неизбежным, точно снегопад зимой.

        А учитель… учитель – сильный ментат, но не целитель душ.

        -- Горьким лекарство должно быть, ученик, - произносит он с мягкой улыбкой, которая, кажется, не исчезнет с его лица даже под шквалом бластерного огня. – Только тогда лечит оно. Нет ран, которые исцелить нельзя, как нет жизней, которые нельзя спасти.

        -- А империй? – Никс недоверчиво усмехается.

        -- Империя – живое существо, дышащее, чувствующее, - взгляд Зелгариса устремлен на что-то, видимое только ему. – Но чтобы Велсс-та-Нейдд спасти, придётся приготовить нечто по-настоящему отвратительное. И, как ни печально, ученик, на себе это снадобье ты ощутишь тоже. Император должен умереть, - он говорит об этом, точно о чем-то неизбежном, о неприятной работе, которую необходимо выполнить.

        -- А если ваш план… ваше лекарство поможет, что тогда, учитель? – настойчиво спрашивает ученик, подавшись вперед в ожидании ответа, и не может понять, почему слова учителя так для него важны. – Республика и сенат? Нет тирании, и слово «император» будет проклято всеми свободными людьми на веки веков?

        -- Тирания, - голос Зелгариса звучит холодно и отстранённо, но глаза печальны. – Зло это старое, знакомое всем. Она себя сама изживает. Сама тех растит, кто придёт её сокрушить. Но сокрушить её, просто убив тирана, невозможно, нет. В том беда, что люди обычно не к свободе, а за властью идут. И если Раскол вспомнить и Смуту… Нужна твёрдая рука народу ардражди. И всем ниэри.

        -- Простите, учитель, но вы слишком долго были ментатом, чтобы стать императором, - осторожно подбирая слова, произносит Никс.

        -- Верно, - старик улыбается краем рта. – Не стоит удар смягчать, знаю сам, отвратительный из меня политик. Не умею я одновременно жонглировать шестью тарелками и обсуждать договор о поставке сельскохозяйственной техники в аграрные миры. Скажу не без гордости, хоть и не делает она мне чести – неплохой я лидер сопротивления. Компетентный, как госпожа Эрна говорить любит. Но только мир наступит, мне немедленно сбежать захочется на какую-нибудь отдалённую планетку, чтобы в тишине и покое заняться ментальными практиками и, возможно, ещё несколько ступеней Познания преодолеть. О троне я никогда не мечтал.

        «…его мотивы невозможно постичь, поэтому он и опаснее всех их вместе взятых, - еле слышно произносит чей-то странно знакомый голос, и Никс невольно вздрагивает. – Не стремись выловить всех  до единого, пусть мелкота разбегается по своим норам! Страх – лучшая клетка для разума. Но он, он непременно должен быть схвачен. Закован. И раздавлен!»

        -- А вот ты совсем другое дело, ученик, - Зелгарис пристально смотрит на ученика. «Ты это слышал? Слышал?» - хочет спросить Никс, но что-то удерживает его. – Из тебя прекрасный правитель выйдет.

        -- Вы шутите?.. – ошарашенно выдыхает ученик.

        -- Отчего же? – в глазах старого ментата поблескивают лукавые искорки. – В тебе все те качества есть, что в нашем императоре меня восхищают: сила, твёрдость, могучий ум, умение в души людей заглядывать и вести их за собой. И те, которых, увы, ему недостает – честь, справедливость, способность сострадать… Не отвечай мне сейчас. Просто подумай об этом.

        Никс, потеряв дар речи, только и может, что растерянно таращиться на учителя. А Риган смотрит сквозь чужие карие глаза и усмехается. Внедрённая психоматрица идеальна. Изменения облика проведены безупречно. Ни один ментат или ментаскоп не найдёт в голове Никса никого, кроме Никса. Ни один сканер не обнаружит под личиной полукровки ардражди из рода владык.

        Прячься. Наблюдай. Жди. Осталось недолго.

                *-*-*
        …Ты снова входишь в знакомый зал – с лицом Никса, но уже в тщательно подогнанной форме полковника имперской гвардии. Повинуясь короткому кивку, штурмовики отходят, и ты видишь его.

        Схвачен. Закован. Но сломлен?..

        Зелгарис тебя не разочаровывает. Старый ментат сидит, откинувшись на спинку чудом уцелевшего кресла с таким видом, словно нет ни эрголитовых кандалов, сковавших его по рукам и ногам, ни роты имперских гвардейцев, следящих за каждым движением пленника. Он не думает – он точно знает, что всё это преходяще. Он смотрит на небо за окном, залитое оранжево-красным светом заходящего солнца, и на губах ментата блуждает такая знакомая улыбка.
 
        Эрна тоже любила закаты, всплывает непрошенное и совершенно ненужное воспоминание. Особенно весной.

        -- Ты задержался, ученик, - с лёгкой укоризной произносит Зелгарис, и ты на мгновение чувствуешь себя мальчишкой, который опоздал на урок, заигравшись с друзьями. – Мы, помнится, о природе зла с тобой говорили. Как думаешь, почему человек выбирает зло?

        -- Йоран Вингейт К’аддо, именующий себя Зелгарисом, - прерываешь ты старика, - вы обвиняетесь в создании и руководстве экстремистской организацией «Дети Света», подготовке вооруженного мятежа в целях свержения государственного строя империи Велсс-та-Нейдд, заговоре с целью лишения жизни особы императорской крови, проведении серии террористических актов на орбитальных платформах «Эоне», «Ферт» и «Равенна», организации массовых беспорядков, разжигании межнациональной розни…

        -- Помолчи и послушай старика.

        Исчезнет или нет проклятая мягкость из его голоса?

        -- Полный список предъявленных обвинений вам зачитают сотрудники департамента правосудия, куда вы будете препровождены для допроса и суда. Мои полномочия заканчиваются здесь…

        Ты перехватываешь взгляд Зелгариса – смесь жалости и снисходительной насмешки – и внезапно понимаешь, что этому древнему мудрецу твои слова кажутся чем-то вроде детского лепета. Попытка оправдать себя за драку с соседским мальчишкой и разбитую мамину вазу. Неразумный юнец, который остро чувствует свою вину и потому бросается на всех, словно разъярённая нетопырка – вот кем считает тебя Светлый Зелгарис.

        Разумеется, вслух он говорит совсем другое.

        -- Иногда это бывает полезно. Думаю я, человек зло выбирает не потому, что зол по природе своей, а потому, что путает его со счастьем и правдой.

        Один из гвардейцев грубо тычет шокером в плечо старого ментата - замолчи! – но тот даже не вздрагивает. И ты жестом приказываешь охране не вмешиваться. Ты хочешь выслушать бывшего учителя.

        -- Потребовалась не одна тысяча оборотов, чтобы сочли злом рабство. А кое-где в империи не запрещено оно и в наши дни.

        -- Скажи мне то, чего я не знаю, К’аддо.

        -- Иной раб своих цепей не видит, пока смерть не встаёт у него за плечом, - невозмутимо продолжает Зелгарис. – Но ты не таков. Только горяч и слишком уж доверчив. Как-то тебя подумать просил я и ответ мне дать. Что теперь скажешь, Риган Тарнаэлда Коста Ан’дьярдже ди Коарветтанон?

        -- Ты знал, - легкое замешательство.

        -- Всегда, - хитрый прищур серых глаз. – Что скажешь, ученик?

        -- Я никогда не изменю своему народу и своей семье, - констатация факта.

        -- Твоя преданность похвальна, тэй ар. Но достойны ли её те, кому клялся ты?.. Есть время искать и время терять, время сберегать и время бросать, время шептать «нет» и время кричать «да»… Не спеши с ответом. Я подожду ещё.

                *-*-*
        Шэ’ваш а карн , старик.

        Кто ты, Зелгарис? Гений, которого поймут оборотов через триста? Безумец, дёргающий за ниточки покорных марионеток? Шгражж арх’даан, кем бы он ни был, и что бы ни хотел сказать тебе, ты ничего не понял. Может, поймёшь когда-нибудь, а пока – будешь действовать так, как подсказывает логика. То, что ардражди хотят, они получают. Ты встретил её не затем, чтобы потерять. Она – та, на чей зов откликнулась твоя душа, и ты найдёшь её.

        Найдёшь.
 
        И если для этого придётся стать императором… тем хуже отцу.

        На рассвете охрана сменяется. Самое время уходить.

                *-*-*
        Риган развязал последний узел и начал бережно сворачивать кирш, как вдруг ощутил рядом чье-то присутствие. Не услышал, не увидел – просто понял, что на башне есть кто-то ещё. Ничем не выдав себя, он словно невзначай сместился в сторону, пальцы правой руки привычно сложились в «копье». Не вставая, резко развернуться. Прыгнуть, уйти с линии выстрела. И «копьём» в горло, ломая гортань. От такого удара и бронеткань не спасёт.

        -- Ох, какой! Если сейчас тебе дротик в спину воткнуть, наверняка застрянет.

        Он знал этот голос! Он знал этот голос!

        -- Рада тебя видеть, Никс.

        -- Не взаимно. Вита.

        Невидимка не собиралась убивать его – во всяком случае, пока - иначе выстрелила бы сразу. Принц медленно встал и столь же медленно повернулся. Тоненькая, изящная девочка-подросток сидела на краю парапета, поигрывая игольным пистолетом («Энергетическое оружие слишком легко отследить», - автоматически отметил бывший разведчик). Округлое личико с мягкими чертами, коротко стриженные рыжие волосы, синяя ниточка татуировки на левой скуле. Комбез десантника в режиме феадаль, «рассеянного света», несколько капелек засохшей крови на правом рукаве, браслет-коммуникатор на запястье… Её выдавали только глаза. Жесткие, холодные глаза оборотня.

        -- Зел был прав, торчишь здесь, как челнок посреди взлётного поля, - она пожала хрупкими плечиками, изучающе глядя на него. Риган, не спеша, убрал драгоценный кирш в один из внутренних карманов. Он был уверен, что успеет выжечь Невидимке мозг направленным пси-ударом прежде, чем она вскинет пистолет. – Знаешь, твоё высочество, а мне ты больше нравился Никсом. Тот ещё ублюдок, но хотя б лицо живое было, а не эта чеканная маска владыки, чистокровнейшего ардражди… - Вита демонстративно убрала оружие в кобуру на поясе. – Пластика или симбионт?

        Риган не ответил. Невидимка, фыркнув, соскочила на пол.

        -- Не в настроении? - кивнула она. - Тогда идём. Зелгарис, видишь ли, попросил позаботиться… Хотя тебе самое место в колодце отстойника с пулей в затылке, Никс, - закончила девушка тем же легкомысленным тоном.

        Он не стал лезть глубоко, снял только эмоции и мысли, лежащие на поверхности, но и их оказалось довольно. Вита не лгала. Гнев и ярость («Никс… предатель, сволочь, ублюдок… Эрна, сестрёнка…») бушевали в ней, словно пустынные бури в мирах Айего, и всё же она действительно собиралась исполнить просьбу старика, который непонятно каким образом исхитрился дожить до столь преклонных лет со своей верой в людей. Впрочем, те, в кого он верил, всегда готовы были из кожи выпрыгнуть, лишь бы его не подвести. Как и ныне покойный Никс.

        Да пребудет с ним мир, конечно.

        -- Моё имя Риган, - мрачно обронил принц, запечатав пневмолюк и спускаясь вслед за невидимкой по лестнице, ведущей к служебным лифтам. Он почувствовал мягкую пульсацию от камер, искусно спрятанных в стенах, и, не останавливаясь, закоротил их: Виту в феадале аппаратура слежения полностью игнорировала, его же выпотрошенный комбез был сейчас функционален только как удобная одежда. Но один мысленный импульс – и на мониторах «звездная дымка» . Простейший фокус, которому Зел научил его, казалось, целую жизнь назад. Слово ара , иметь дело с механизмами было на порядок легче, чем с разумами людей…

        От Виты плеснуло бессильной злобой, и принцу вдруг вспомнились стержни-замедлители в ядерном реакторе. Профессионал, мысленно он дал себе затрещину. Истинный ардражди, «хозяин жизни»: если затягивать удавку на шее, то своими руками! Осталось только глотнуть цианида и вытащить из кармана пластиковый мешок.

        -- Прости.

        Что ещё, гхаж тор, было ему сказать? В своей жизни он не так часто извинялся! И ещё реже встречал людей и гваньер, которых был способен терпеть рядом с собой пять нирсов  без мысли об убийстве. Сестра, Зел, Иринеа. Вита. И…

        Невидимка неожиданно развернулась и с силой впечатала кулак ему в солнечное сплетение. Риган согнулся пополам, хватая воздух ртом: Вита поняла, что он специально пропустит удар, и постаралась сделать его незабываемым.

        -- Это тебе за Эрну, слизняк, - ласково шепнула она, обнимая его за плечи, чтобы не скатился вниз по ступеням.

        «Со стороны, - с горькой иронией подумал принц, - мы сейчас похожи на двух влюбленных».

        Он выпрямился, стряхнул её руку, и, подойдя к терминалу, в несколько касаний набрал команду открытия дверей шахты лифта.

        -- Мы врага проймём таким путем, который он не ожидает. А мы сами – тем более, - Вита вытащила из карманов пару стандартных «когтей» и принялась разматывать трос. - Как же старая добрая вентиляция?

        -- Дезинфекция через каждые десять стандартных нирсов, - сухо пояснил принц, принимая «коготь». – Без скафандров лёгкой защиты там не пройти. Шахты пронизывают здание насквозь, до самого фундамента. Их защиту я знаю.

        -- Дезинфекция? Фламм-полем, конечно? Бедный, бедный Ястеро.

        -- Не время… - Риган осёкся. – Ястеро мёртв.

        -- Неужели? – Невидимка улыбнулась, как ллайта, закусившая певчей птичкой. – Сегодня, - она скосила глаз на хронометр, - через тридцать стандартных  нирсов ячейка Ястеро, с некоторых пор именующая себя «Мстители», совершит попытку проникнуть во дворец, дабы принести в самое сердце кровавой империи Велсс-та-Нейдд свет надежды и воткнуть в него меч справедливости. Наше дело правое! Враг будет разбит!.. – Она очень удачно спародировала экзальтированную манеру Ястеро. - Иначе говоря, они собираются убить всех, кого встретят, освободить Зелгариса и бросить к его ногам голову… Я воспитанный ребёнок и потому не буду указывать пальцем.

        -- После взрыва плазменной гранаты материала для идентификации не осталось, - без малейшего удивления проговорил Риган.

        Анализируя операцию, он не отвергал такой возможности, но поделиться своими догадками ни с кем не успел. В свете же последовавших событий это утратило смысл. Иринеа вывела Ястеро и его мальков, которым бы в кубики играть, а не против империи бунтовать, а сама осталась прикрывать отход… Бессмысленная жертва. Риган без тени сомнения обменял бы одну Иринеа на всех новоявленных мстителей, которые решили отблагодарить спасительницу, выбрав невероятно изощрённый способ самоубийства. Но мёртвых не вернуть, а в его ладони сидело достаточно отравленных игл («Иринеа тоже успела уйти, если бы не твоя расторопность…»), чтобы отвечать перед Создателем ещё и за два десятка безмозглых детишек.

        -- Как? – мрачно спросил он.

        -- Через подземные тоннели, а дальше по вентиляции, - сообщила Вита, улыбаясь ещё ехиднее. Риган глухо выругался, радуясь, что особенности физиологии ардражди не позволяют ему покраснеть.

        -- Идём. Надо их перехватить.

        -- Великие звезды, он решился! Мор и град на вас, ардражди, я, выходит, Зелу целый кредит проиграла, - пожаловалась она и неожиданно погладила его по щеке. – Подумать только, ты вовсе не такой ришван, каким хочешь казаться.

        -- Трей енс ви’нграк, не смей прикасаться к моему лицу, женщина! – прорычал он. – Это дозволено только моей будущее супруге!..

        -- Я не для того тебя спасала, чтобы ты сдох, - перебила невидимка.
Риган вздрогнул.

        -- Что?

        -- Зелгарис велел передать слово в слово, - кукольное личико Виты жутковато исказилось, черты лица поплыли, но тут же вновь обрели чёткость. – Я не для того тебя спасала, чтобы ты сдох. Невелика доблесть погибать вместе, надо вместе побеждать!.. Твое высочество, он что, пол решил сменить на старости лет? Честно, из него выйдет уродливая женщина…

        -- Нет, - коротко ответил принц и, повинуясь какому-то наитию, связал их разумы. Некрепко, так, чтобы только слышать мысли, которые могут быть высказаны вслух. Это было некрасиво, невежливо, а по большей части – нагло и бесцеремонно, но ардражди никогда не увлекались этикой в ущерб делу. – Теперь молчи, - мысленно прибавил он. - Думай и я услышу. Не всё, только то, что ты захочешь сказать. Я не собираюсь искать твои секреты или подчинять тебя.
 
        -- Не так громко!!! – охнула Вита, сжимая виски. – Словно вибротопором по темени! Как ты смог?.. – её глаза опасно сузились, и принц ощутил прикосновение пылающего гневом разума: – Как посмел?

        -- Я ментат, - Риган зацепил «коготь» и беззвучно скользнул в темноту шахты.

        -- Понятно, - следуя за ним, потянула Вита, хотя, судя по тону, ей решительно ничего не было понятно.

                *-*-*
        А холодный ветер не утихал. Он становился всё сильнее и сильнее. Он пел, гоняя по небу обрывки снежных туч, колотил в окна домов, заставляя дребезжать стёкла, протяжно завывал в глубоких колодцах Аргеанаполиса, точно отощавший волк, скулил, как собака над могилой хозяина. Он тосковал о своей потере, звал её… «Приди! – кричал он. – Приди! Вернись к нам! Верниииись!»

                *-*-*
        Когда она пришла в себя, голова у неё гудела, как трансформационная будка, уши были словно заткнуты двумя подушками, а перед глазами тысячи ярких звездочек лихо отплясывали диско. Она сердито сморгнула и изумлённо кхекнула. Вокруг царила непроглядная тьма, густая, как кофейная гуща.

        -- Ой, мамочки мои! – пробормотала она, очумело оглядываясь, а точнее, совершая вращательные движения головой в разные стороны. Увы, везде было одинаково темно. – Ничего себе полумрак! Как бы узнать, я тут вся или частично?
Энергичные ощупывания себя и похлопывания по бокам выявили, что у неё есть не только больная голова, но и другие, довольно стройные (что обнадёживало) части тела, которые ей неохотно, но повинуются.

        -- Темнота – друг молодёжи, в темноте не видно рожи… - мрачно пробормотала она, машинально протянула руку в сторону и с некоторым облегчением нащупала шершавый камень какой-то стенки. - Нут-сс, что мы имеем, подруга? Я жива и, кажется, цела. Стою твёрдо, дышу ровно, стены не сдвигаются, потолок не опускается. Это мы отнесём в плюс. В минус – полнейшую темноту и, кажется, безрыбье, тьфу ты, безлюдье… хотя, может, это тоже в плюс? Непонятно… Но всё же хотелось бы знать, где я и кто меня сюда забрёл? – Она попыталась напрячь память и немедленно об этом пожалела. Эскадрон гусар резво проскакал от одного уха к другому, сделал три полных круга и покинул её голову где-то в районе затылка, виски заломило от боли, и к горлу подкатил неприятный склизкий комок. – О-о-ой, мамочки мои… А ещё больше – кто я?

        Яркие картинки - обрывки воспоминаний, а, может, порождения больного воображения - наполнили её голову. Луна, огромная, зеленая, занимающая полнеба, каменная башня дворца, чьё подножье теряется в странной розоватой дымке, смутно различимая в полумраке фигура человека, висящего на стене. Бледное пятно лица, тёмные провалы глаз и рта. Красный шарф, с затянутыми на нём узлами. Стройная фигура на фоне луны. Горячая ладонь, сжимающая её руку чуть выше локтя… Кажется, она уже была здесь. Она точно была здесь. Только выше, много выше – там, где ледяной ветер, обжигающий лёгкие, луна и яркие звезды в разрывах туч. Надо идти. Найти…

        «И стребовать с него плитку шоколада и Звезду Смерти!» - внезапно вспомнила она и рассмеялась. Звонкий мелодичный смех рассыпался бусами, отразившись от каменных стен, покатился куда-то вдаль, и девушка воспряла духом.

        -- Не камера, нет, не камера, разве только очень, очень большая камера… - пробормотала она, осторожно ощупывая рукой стену, и сделала шаг туда, где по её мнению мог быть выход. – Но как аккуратно замуровали, демоны!

        «Что ты делаешь?» - сурово спросил женский голос, прозвучавший, как ей показалось, прямо в голове.

        --- Это вы мне? – растерянно переспросила девушка. – Ничего, кажется. А вы где?

        «Ничего», - быстро отозвался другой голос, чуть хрипловатый. Мужской.
 
        -- Мама-кошка, пропадает твоя крошка… - растерянно протянула заплутавшая во мраке и потерла лоб. – Кажется, я неудачно приземлилась.

        «Ничего, - в голосе женщины слышались грозовые раскаты. – Теперь так называются игры с пространственными петлями? «Ничего»? Тебя, вижу, прошлая попытка ничему не научила! Ну, спас ты руками таэле мальчишку, который столько народу перебил, что смерть и перерождение для него единственный способ отделаться от тёмного шлейфа! А ради чего? Счастья всем и каждому, и пусть никто обделённым не уйдет? Они сами нашли бы друг друга через два десятка воплощений… и не молчи так сердито, потерпели бы, не рассыпались. А ты им обоим жизнь испортил! Поманил цветочком лирнии и бросил! Её – домой, а его – хорошо, что не в ментальный коллапс, а ведь мог бы! И опять за старое? Да для любой твоей петли порог - стандартный галактический час!»

        «Знаю, все твои доводы давно знаю, - судя по тону, мужчине хотелось в данный момент оказаться на другом краю Вселенной в самой далёкой галактике. – Но они заслужили быть вместе сейчас, а не через два десятка воплощений. Мой ученик не из тех, что отступают и склоняют головы. Он – ардражди. И если его таэле ладошку чуть вперед любезно подвинет, из наследника великой империи, трёхсот её доминионов  и пяти тысяч колоний, станет он …»

        -- Я приземлилась на голову, - спокойно констатировала девушка, - потому что только тяжелым сотрясением мозга можно объяснить эту замечательную глюкозу, в народе известную также, как слуховые галлюцинааа… ай-я-я-яй! - Стенка неожиданно подалась под её ладонью и, потеряв равновесие, девушка грохнулась на пол, лишь чудом не стесав локти и колени. - Ох, чтоб у вас по телевизору одна реклама шла без перерыва!

        «Старый коварный ришванов сын! – грохотом камнепада обрушилась на собеседника женщина. –  Станет он! Станет! Черную дыру по лбу размажь! А какое эхо пойдёт из-за твоей самодеятельности, подумал? Империя развалится к демонам вархотовым, резонанс будет на весь сектор, и даже Антиподы…»

        «Подумал. Будет откат, - с прохладцей возразил мужчина, - но давно предсказанный, ожидаемый, и столь же необходимый Антиподам, сколь и нам. Изучи сначала, а потом возражай. Фирэ уже их обоих смотрел и согласие дал … Подвинь же руку, девочка, подвинь!»

        -- Облезь, злобный глюк, и обрасти неровно, больше никакого вина, только водка! - с трудом поднявшись, прокряхтела девушка. – Наша широкая и могучая душа не поддаётся на провокации зеленых чертей, розовых крякозавров, синих бегемотов и прочих обитателей славной страны Самогонии!

        «Если так, то да. То конечно. И даже скорее всего, - рассеянно проговорила женщина. - Весьма полные и точные прогнозы, признаться, от тебя не ожидала… Ты знаешь, что твоя протеже сейчас слышит каждое наше слово?.. Впрочем, о чём я, конечно, знаешь…»

        «Не ищи двойное дно, его просто нет! – тихо рассмеялся мужчина. Женщина фыркнула. – А что слышит – к лучшему. Как говорят в её народе, часто широкий шаг вперед – это результат сильного пинка сзади. Вперёд, благородная энорэ!»

        -- Ку-ку-куда?! – только и успела пискнуть девушка, и её буквально впечатало в стенку, оказавшуюся странно мягкой, тёплой и больше всего похожей на хорошо вымешанное тесто. – Что за… - Она попробовала отодвинуться, но одежда моментально прилипла к стене, а пальцы обеих рук увязли в ней. Судорожное дергание и извивание под аккомпанемент громкого пыхтения, смело названные попытками побега, не возымели ни малейшего успеха. – Вот ты и попалась, детка. Сейчас тебя будут убивать, грабить и обижать, а поблизости, как назло, ни одного Айболита… уй-ю-ю-ю-юй!!!

        Какие-то тоненькие иголки разом укололи её в подушечки пальцев, а ещё одна каким-то невероятным образом впилась в основание черепа и начала проникать глубже и глубже. Замерла, давая секундную передышку, и словно бы рассыпалась на сотни и тысячи тончайших жгучих нитей. Вспышка, словно взорвалась электрическая лампочка – и яркий отпечаток на сетчатке, другая, третья… В ушах нарастал странный гул, тело охватила непонятная слабость, и она снова упала, если бы не столь же надёжная, сколь неотвязная поддержка стены.

        -- У-у-у-у-у, больно, ёшкина матрёшка! – завопила девушка. Звук собственного голоса добил её окончательно. Он менял тембр и регистр с невероятной скоростью, то прыгая в альт, то падая в басы, мягко перетекал в контральто и снова устремлялся в альт. Казалось, кто-то въедливо изучает её, нажимая на разные кнопочки и делая какие-то (вполне возможно, что неутешительные) выводы. – Эй, вы там, наверху! Поймали, так переваривайте скорей, хватит мучить! Для протокола: я протестую против ничем не спровоцированного нападения, бездействия властей, нарушения прав и свобод человека и… выпустите меня отсюда!!!

        «Отмечены негативные физиологические реакции организма на соединение! Болевой порог объекта ниже, чем у предшествующих Сердечников! Команда принята, интенсивность воздействия снижена до комфортного уровня, - металлом отдались в голове слова, и боль погасла, как костер, накрытый медным тазом. Стих гул, исчезло мерцание в глазах, а в следующий миг стена с тихим чавканьем выпустила пленницу. Та отпрянула, пошатнулась, с трудом устояв на ногах, и недоуменно приоткрыла рот, когда обладатель странного неживого голоса внезапно обратился к ней: - Проводится модификация параметров соединения. Ваши физические показатели не соответствуют ни одной из известных галактических человеческих рас. Подтвердите запрос на расширение базы данных».

        -- Плохо, когда в голове шуршат тараканы, - пробормотала девушка, пугливо ощупывая себя, и счастливо вздохнула, не найдя никаких дырок, кроме положенных по анатомии. Голос перестал пьяным кроликом скакать из регистра в регистр. – Но ещё хуже, когда они собираются на совет, да уж…

        «Подтверждение получено, идёт поиск информации, - невозмутимо констатировал «робот» и тут же продолжил: – Поиск завершен, основные блоки информации загружены, произведена стандартная шифровка и архивирование. Уровень защиты: эгра. Искусственная автоматизированная система на базе мегакомпьютера «Лаксанион-10225» возобновляет свои функции. Расконсервирование генеральных модулей системы завершено. Скрининг-диагностика удалённых ячеек завершена. Реанимационные работы завершены. Необходимые модификации и обновления загружены. Командные связи восстановлены. Планетарная инфосеть взята под контроль. Манипуляции с локальными системами жизнеобеспечения, слежения и обороны будут произведены по первому вашему требованию. Ваша авторизация успешно завершена… - Он сделал паузу. - Альд к вашим услугам, хозяйка.

        -- Ой, - выдавила хозяйка, теребя свою многострадальную косу.

        «Надеюсь, эта твоя петля продержится дольше, чем предыдущая, потому что по всем признакам у девочки шок. Что меня нисколько не удивляет – с твоим отношением к делу и варварскими методами дозвездной эпохи», - ядовито заметила женщина.

        «Но это эффективные методы, - возразил ей мужчина. – Благодаря им у девочки теперь есть Альд».

        -- Тысяча поцелуев и кусок ежевичного пирога вам за это, - зло процедила девушка, горя желанием расквитаться за «широкий шаг вперёд». – И не смейте называть меня крошкой! Мало того, что устроили вечеринку в чужом котелке, ещё и хамят…

        «Жду ваших инструкций, хозяйка», - настойчиво повторил «робот».

        «Да, у неё теперь есть Альд. А что, скажи, станет с его Сердечником, когда пространственная петля развернётся? Мгновенный разрыв связи – раз, биокомп возьмёт, да и не выдержит - два. Устроит девочке геморрагический инсульт или начнёт гнить прямо у неё в голове!»

        «Преувеличиваешь ты. Как всегда».

        Девушка примерно знала, что такое геморрагический инсульт, и вовсе не горела желанием перенести его в столь юном возрасте. Она попыталась представить себе бионечто, гниющее прямо у неё в голове, но воображение малодушно отказалось ей помогать. Дрожащие от бешенства пальцы стиснули разлохмаченную косу.

        «Хозяйка, - в безжизненном голосе Альда проскользнул намёк на тревогу, - я отмечаю изменения биохимического состава вашей крови, свидетельствующие об эмоциональном дисбалансе и нарастании нервного возбуждения. С учетом анализа вашего психологического профиля с 78-процентной вероятностью могу прогнозировать нервный срыв».

        -- Хоть ты не приставай, без тебя тошно! – рявкнула хозяйка и, опомнившись, отпустила косу, которая уже больше напоминала мочалку, чем причёску молодой девушки. – Включил бы свет, дышать темно и воздуха не видно… А вы, господа-невидимки, валите в… космос, пока я ещё не очень злая! Надоели пуще фастфуда!

        «Мне это мерещится или нас действительно вытолкнули?! – изумленно спросила женщина; голос её затухал, превращаясь в невнятное бормотание, словно кто-то уменьшал громкость радиоприемника. – Как это возможно? Она же не…»

        «Есть многое на небе и земле, что никому из нас не снилось даже, - едва различимым шелестом откликнулся её собеседник. – Но ошибаешься ты. Нас не вытолкнули, а вежливо к выходу проводили при помощи древнего приёма, именуемого По-Джо-Пнии… Какая нервная молодёжь у этих гваньер!..»

        Девушка недоуменно моргнула – и неожиданно ясно ощутила, что осталась одна. Невидимки ушли.

        «Данный коридор не оборудован осветительными приборами, - отчеканил Альд. – Включить лазерные установки на минимальный уровень? Их излучение находится в диапазоне, доступном вашему зрительному восприятию».

        -- Давай, - великодушно кивнула его хозяйка, вырвав среди учёной мути слово «лазер». – Только, ради всего святого, смотри, чтобы они меня не изжарили, а то будет у тебя вместо хозяйки цыплёнок табака… Ой! – она хлопнула себя по лбу, досадуя на собственную забывчивость и безалаберность. – Ты знаешь, где я? Кто я? Почему я здесь? Что ты такое, почему сидишь у меня в голове и называешь хозяйкой? Только попроще, мы академий ваших не кончали, у нас за плечами всего-то две лестницы и широкий коридор. А будешь проще, и люди к тебе потянутся… О! Чуть не забыла. Что, три тысячи дохлых кошек, вообще здесь происходит?!

        Точно отозвавшись на её вопль, во тьме коридора замерцали огоньки, а затем тонкие разноцветные лучи безжалостно располосовали мрак. Девушка невольно зажмурилась, а когда в глазах перестали плыть красные пятна, осмелилась осторожно приподнять веки. Результат был ошеломляющий. Как она впоследствии себе признавалась, в широко раскрытый рот могла залететь не то, что муха, но и средних размеров голубь, а квадратные синие очи с лёгкостью обеспечили бы её ролью в аниме. Без грима.

        Коридор был шире, чем она предполагала, а потолок - значительно выше, и всё пространство от стены до стены заполняли тонкие нити лазерных лучей. Их были тысячи и тысячи, синие, белые, красные, зеленые, они скрещивались и переплетались, ткали замысловатую мерцающую паутину, заботливо обтекая «клетку» в десять шагов вокруг девушки. Дрожащее в воздухе радужное марево не оставляло никаких сомнений, что цыплёнка табака из неё не выйдет: после тесного знакомства с местной системой обороны от незваной гостьи не останется даже пыли. Кто бы ни придумал это чудо, был маньяком, решила она. Гением – да, но абсолютным маньяком!

        -- И откуда это странное чувство, что я очень скоро пожалею о том, что научилась говорить? – риторически спросила девушка и нервно облизала губы.

        «Ваше местонахождение – восьмая точка слияния, тоннель ниро-цета дробь двадцать девять подземных оборонных коммуникаций имперского дворца Аргеанаполиса. Заблокирован и выведен из основной сети при императоре Древане Синго Цьеттаэре Ан’дьярдже ди Коарветтаноне. Формулировки второго, третьего и пятого запросов расплывчаты. Параметры поиска не определены, прошу внести уточнения, - собеседник сделал небольшую паузу. – Искусственная автоматизированная система Альд на базе мегакомпьютера «Лаксанион-10225» создана для поддержания нормальной жизнедеятельности, обеспечения безопасности и удовлетворения различных нужд Сердечника, которым в настоящий момент являетесь вы, хозяйка. Общение осуществляется через аудиоблок биокомпьютера, внедренного в верхний отдел вашей нервной системы путём…»

        -- Говорила мама: не беги впереди паровоза, всё равно догонит и наподдаст, - уныло пробормотала хозяйка. – «Прошу внести уточнения», фрр! Сказал бы просто – «не знаю»!.. Значит, служить и защищать, а?

        «Такова основная функция данного устройства, хозяйка. Приказ зафиксирован. Осуществляется переход на более свободный стиль общения».

        -- Подробности выяснять не буду, я без того уже поняла, что таких не берут в космонавты, наш удел – пляски с бубном вокруг костра по случаю удачной охоты и скрупулезный подсчёт вражеских скальпов… Можешь меня к людям вывести? К какой-нибудь местной шишке? Мне найти надо одного джедая недоученного с красным шарфиком и искусственной рукой, который занимается скалолазанием в ночные часы и, говоря «люблю», не забывает добавить «кажется». Только отключи… вот это вот… - она неопределённо махнула рукой. – У меня за последние три минуты, наверное, половина нервных клеток сгорела.

        «Ваши желания – и я повинуюсь, - с лёгкой иронией отозвался тот, кто по сути своей был искином, а по должности – видимо, джинном. – Вам туда».

        Лучи лазеров потухли, вновь превратившись в разноцветных светлячков. Затем исчезли и они - кроме одного, зелёного, который призывно мигнул и угас, чтобы вновь возникнуть чуть дальше, вернуться и снова отбежать. Девушка озадаченно стиснула косу в кулаке, раздумывая, откуда местному кибернетическому мозгу знакомы волшебные сказки её упорно не вспоминающейся родины, но, так и не придя ни к какому выводу, расправила плечи и медленно побрела за «светлячком» по тёмному коридору.

                *-*-*
        Шэрди Вайэнаррвен размышляла о самоубийстве.

        Она была ардражди до мозга костей, скрупулезной, педантичной и немного презирала ниэри за их склонность к авантюрам и спонтанным, необдуманным поступкам. Поэтому, мысленно представив себе информационный планшет, она разделила поле пополам и принялась вносить аргументы «за» и «против». В колонке «против» сиротливо мерцала единственная строка «родители огорчатся», в то время как колонка «за» пухла на глазах, словно биомасса Рэ, абсорбирующая углерод. Шэрди подвела черту, завершая обсуждение по факту «Имеет ли смысл?..», и перешла к следующему пункту плана: «Где и когда?», обдумывая, не будет ли чересчур претенциозно и пафосно разнести себе голову из служебного дальнобойного импульсника на завтрашнем собрании гвардии.

        У неё не было ни мужа, ни детей, ни даже собаки. Синтецветы в служебной квартире погибли от засухи ещё полоборота назад. В холодильной камере лежали пищевые армейские концентраты, которые даже донные крысы  не стали бы есть, не умирая от голода, замёрзшая соевая сосиска и корка от прошлогоднего материнского пирога. Личная жизнь не знала об её существовании.

        Да. Ар-лейтенант Шэрди Вайэнаррвен твёрдо решилась умереть.

        Она не принадлежала к аристократии, особым честолюбием не отличалась, с науками не дружила, ответственности не боялась, но предпочитала исполнять приказы, а не отдавать их, поэтому путь ей был один: в армию. Невыразительная для ардражди внешность, высокий рост, великолепные реакции и непоколебимая верность правящему дому привели её в конечном счете в императорскую гвардию, а после окончания испытательного срока Шэрди была откомандирована в дворцовую охрану. Там она и служила вот уже двадцать оборотов, продвигаясь по служебной лестнице со скоростью грузового флаера. Очередное звание мейга  Вайэнаррвен неизменно получала последней («За принципиальность и честность, - как однажды объяснили ей. – Надо ждать, а ты не умеешь…»), но не унывала. Служба давала иллюзию покоя и стабильности, позволяла чувствовать себя причастной к чему-то великому и значительному и, чтоб не кривить душой, любоваться время от времени летящей походкой, длинными черными волосами и гордо поднятой головой благородного тэй ара  Ригана ди Коарветтанона, наследного принца империи.

        Он, конечно, не замечал Шэрди – кто из высших аров станет обращать внимание на предметы обстановки? – а она с присущей всем ардражди рассудительностью шансы свои оценивала трезво и рисковать местом ради попытки привлечь его взор не собиралась. Но мимолётным взглядам никто не ведёт счета, и принц был бы неприятно удивлён, узнав, как хорошо успела изучить его безликая охранница.

        Ардражди запоминают с детства: люби не то, что хочется любить, а то, что можешь, то, чем обладаешь. То, что не дано получить ли, изменить, отнять - неважно - для них не существует. Ар-лейтенант никогда не позволяла себе задумываться, что было бы, если бы перед её фамилией стояла приставка «ди». Но в отношении тэй ара любые правила и запреты переставали действовать.

        Шэрди не видела его целый оборот – по официальной версии принц восстанавливался после ранения на одном из закрытых миров Эсселины – но она-то знала, что такое «дальние гиперперелёты» на самом деле. И, посвящая свободное от службы время прогулкам, не могла не искать его черты в каждом встречном ардражди и ниэри.

        А потом была серия терактов, взрывы на орбитальных платформах, убийства влиятельных членов имперского сената… и полное уничтожение «Детей Света», так долго ускользавших от бдительных очей и цепких рук Эр’гона. Об этом вопили по всем каналам головидения, но для Шэрди новости означали одно: он вернётся.

        Он действительно вернулся. Как всегда красивый, высокомерный, хладнокровный, с ироничной полуулыбкой на губах. Ему и так любая тряпка шла, а в парадной имперской форме он вовсе был неотразим. На торжественных приёмах благородные девицы гроздьями свисали с его локтей, пытаясь перещеголять друг дружку в изысканных оскорблениях, а у бедняжки Шэрди, серой тенью бродившей среди разряженных аристократов, по спине разгуливали мурашки размером с черепах – из потемневших, почти черных глаз принца смотрела сама смерть. Прежде это были лиловые звёзды, блеск которых девушке часто хотелось пригасить хоть чем-нибудь – так ярко и насмешливо они сияли. Теперь Шэрди отдала бы всё, только бы увидеть искорку прежнего света. Своевольные пальцы в который раз набирали ком-код медицинского сектора, что отпечатался в памяти лучше, чем день её рождения, и ар-лейтенант отчаянно боролась  с желанием подойти к принцу и…

        Разумеется, подойти. Как раз в тот момент, когда он с подчёркнутым интересом слушает беспрерывный щебет блистательной Тгрины ди Арванэивин (выхода нет, когда за ним, словно хищный беркут, следит сам император) и, стараясь не встречаться с ним взглядом, спросить, с усилием выталкивая застревающие в глотке слова: «Светлейший принц, а не хотите ли… то есть, не желаете ли… может, вам было бы лучше… Клык Проклятого, Риган, вали на психокоррекцию, пока последние мозги не растерял!..»

        Замечательно. Великолепно. Молодец, Шэрди.

        Женщина не подошла и ничего не сказала, потому что в какой-то момент поняла: тэй ар не обратит на неё внимания, даже если она нацепит перья, выбреет голову и примется выплясывать перед ним ритуальные танцы аэгонов. Едва дождавшись окончания приёма, Шэрди стремглав кинулась за советом к единственному человеку, которому безоговорочно доверяла. Командующий гвардией, ар-генерал ди Зариттиан, выслушал Шэрди очень внимательно и в ультимативной форме заявил: «Душевное здоровье принца - не твоё дело. И не дело гвардии». Но график её дежурств оказался перекроен таким образом, что в последующие дни она не отходила от принца дальше, чем на десять шагов.

        Это были странные дни. Аргеанаполис лихорадило в ожидании суда над «Детьми Света», воздух был наэлектризован, как перед грозой. А принц внезапно пристрастился по ночам подниматься на одну из дворцовых башен, откуда открывался удивительный вид на крыши Аргеанаполиса, и сидеть там до утра, глядя на звезды.

        И гроза грянула.

        Спустившись в одиночестве с башни, куда незадолго до того поднялся вместе с сыном, император прошагал мимо Шэрди, не заметив её: тень и есть тень. Потом она стояла в третьей линии охраны, а владыка недрогнувшим голосом объявлял, что нервный срыв стоил его высочеству жизни. Никто из придворных не посмел спросить, как это произошло. Высокородные князья поспешили рассыпаться в изъявлениях сожаления, таких же фальшивых, как слезы враскеля, и удалиться с облегчением. Неподдельным.

        Каждый знал совершенно ясно, что на самоубийство наследный принц, для которого долг перед империей не был пустым словом, никогда бы не пошёл.

        Когда Шэрди думала об этом, ей хотелось выть в голос, как оголодавшему харки, крушить всё, что под руку подвернётся и ругаться словами, приличествующими не воспитанной ардражди, а донным крысам. У брата, работавшего в службе социальной помощи, был богатый лексикон, и он не уставал делиться с сестрой интересными выражениями. Но на лице её, конечно же, ничего не отражалось. Шэрди хорошо умела прятать мысли и эмоции – сказывались длительные тренировки сначала с родителями, а потом вышестоящим начальством (отец, правда, увидев её отсутствующий взгляд, сразу тянулся за прадедовским ремнём, и приходилось срочно удирать). Ардражди должны быть невозмутимы. Хладнокровны. И она возненавидела себя, если бы позволила кому-нибудь заглянуть в свою мятущуюся душу.

        Сослуживцы не замечали перемен. Заложив руки за спину, Шэрди стояла среди командиров подразделений, терпеливо ожидая назначения и зная, что ей, как всегда, достанется один из худших участков – серая тень с каменным лицом среди таких же серых теней. Только она одна знала, что это спокойствие натянуто с неимоверным трудом и омерзением, как чужая, воняющая потом футболка. Что ещё немного – она не выдержит и сорвётся.

        Приказ «Ар-лейтенант Вайэнаррвен - цокольный этаж, синий сектор» прозвучал музыкой для ушей, и Шэрди, не дожидаясь окончания разнарядки, почти выбежала из помещения малого командного пункта, игнорируя молчаливое недоумение сослуживцев и жестко сдвинутые брови ар-полковника ди Льеррана. Один из её подчинённых Ойрег Твеарон, уже полностью экипированный, ждал в коридоре с бронёй в руках. Шэрди приняла доспех и, застёгивая его прямо на ходу, направилась к точке сбора. Ойрег, держась на полшага позади ар-лейтенанта, отдавал короткие отрывистые приказы в комлинк.

        Команда у Шэрди была вымуштрованная, каждый хорошо знал, какая награда полагается  за недостаточную проворность, и, когда ар-лейтенант вышла к лифтам, вся пятёрка уже успела там собраться. Женщина тщательно проверила оружие и только после этого опустила щиток шлема.

        -- Опять в цоколь, энорэ ар-лейтенант? – едва успев отдать уставное приветствие и даже не подумав понизить голос, простонал Лоорт ди Нарговайен, младший сын министра внутренних дел, отправленный в гвардию на перевоспитание. Сознательность, ответственность и прочие положительные качества не спешили пока просыпаться в молодом разгильдяе, но всё же он нашел авторитет, которому подчинялся беспрекословно. И называл её исключительно «энорэ», хотя по субординации достаточно было лейтенанта, а по титулам – мейги. Другое дело, что «энора» от самой Шэрди Лоорт дождался бы разве что после звездопада в полдень. – Почему всегда мы?

        То ли повышенная эмоциональность была свойством его натуры, то ли мальчишка не считал нужным себя контролировать  (Шэрди склонялась к последнему), но дисциплинировать его не могли ни замечания, ни внеочередные дежурства. Публичная порка, к сожалению, была отменена ещё при императоре Нимиро, и обычно ар-лейтенант просто игнорировала подобные выпады. Но на этот раз за неё ответил другой.

        -- У высокородного ара очередной приступ лени или нервное истощение после полночных танцев в клубе «Мозаика»? - ядовито осведомился Нейтаро Карнодиан, заместитель Шэрди и – неофициально, конечно – осведомитель Эр’гона. Он был смазлив, самоуверен, холост, и Шэрди, пожалуй, приняла бы одно из его многочисленных приглашений посмотреть цинайские гравюры, если бы не ненавидела грызунов обоими сердцами. А в улыбке Нейтаро ей вечно мерещилось что-то крысиное. - Пожалуйтесь папе-министру, пусть переведёт вас в службу наблюдения, будем только…

        Нейтаро не успел заметить, с какой стороны пришелся удар. Он, как подрубленное дерево, рухнул на пол, захлебываясь кровью: рука у Шэрди была тяжелая, а терпение – далеко не безгранично. Особенно после событий минувшей ночи.

        -- Пойдете направляющим, ар-сержант Карнодиан, - ровным тоном скомандовала ар-лейтенант, первой входя в лифт и без труда волоча за собой побелевшего от гнева Лоорта.         – Рядовой Нарговайен, ваши претензии рекомендую высказать лично ар-полковнику ди Фангаэру. Он с удовольствием назначит вам ещё пять дежурств вне очереди. Вопросы?

        -- Никак нет, ар-лейтенант! – хором отозвалась её команда.

        Нэйтаро выплюнул сгусток крови и с трудом поднялся на ноги. Даже не умея читать мысли, Шэрди с уверенностью могла сказать, что в его голове составляется очередной отчёт о «О рукоприкладстве и непозволительной вольности в обращении между рядовым, сержантским и офицерским составом». Но мелкие пакости Крыса теперь её волновали мало. А правильнее – не волновали вообще.

        Створки лифта с лязгом сомкнулись, кабина быстро пошла вниз. Шэрди потянулась поправить шлем… и брови её сошлись «домиком», а рот по-детски приоткрылся. В её перчатке торчал клык. Вполне здоровый белоснежный человеческий клык. Тихо переговаривавшиеся гвардейцы разом умолкли, таращась на него, как на потерянные сапфиры императора Хагена.

        -- Фарганг побери… – рыкнул Карнодиан, осторожно ощупывая языком дырку на месте выбитого зуба. – Убью этого медика траханного, стоматолога, плазмоган ему в!.. Тысячу кредов содрал, клялся, что века простоит!

        -- Кулак надёжней плазмогана, - философски заметил Лоорт. – Кулак осечек не даёт.

        И древний дворцовый лифт, который с легкостью мог выдержать выстрел из оного плазмогана, едва не рухнул вниз, сотрясаемый безудержным хохотом пятерых людей.

        Нейтаро хранил оскорблённое молчание. Шэрди невозмутимо выдернула из перчатки клык и протянула его хозяину.


                Глава 2.

                Приятно побеждать любой ценой, пока с тебя не спрашивают цену.
                Доктор Фауст.

        Цокольный этаж.

        Источник глухого раздражения для императора и головной боли для дворцовой охраны и гвардии в целом.

        Он не использовался давным-давно: фундамент и основание дворца были целиком сложены из дарнитных плит. Редкий минерал отличался огромной прочностью и обладал замечательным свойством оздоравливать нервную систему человека. Но, как выяснилось, со временем он старел и хотя прочности не терял, действие на людей начинал оказывать прямо противоположное. Жуткие слухи, бродившие среди жителей Аргеанаполиса, утверждали, что временами в коридорах цокольного этажа патрули находят иссохшие мумифицированные тела тех, из кого дарнит полностью вытянул жизнь.

        Обладал он и ещё одним свойством, с течением времени, к сожалению, не исчезавшим – обращать в труху любую тонкую электронику. В цоколе нормально функционировали только системы слежения, установленные ещё при первом императоре. Техническая служба, разумеется, поддерживала их в рабочем состоянии, но чтобы пройти мимо древних камер незамеченным даже режим феадаля не требовался. А обмануть датчики движения не смог бы разве что сопляк-ниэри.

        С системой защиты, также установленной при первом императоре, было сложнее. Вертящиеся плиты, смыкающиеся стены, проваливающие полы и прочие чудеса древних инженеров – всё функционировало исправно, об этом тщательно заботились «невидимки», протопрограммы Альда, действовавшие, даже когда основная система была отключена. Но делить людей на «своих» и «чужих» система почему-то отказывалась, воспринимая каждое существо, спустившееся или поднявшее на цокольный этаж, как интервента. И обходилось с ним соответственно.

Шэрди отлично помнила, как в первом же её проходе по цокольному этажу плита, на которую она бесстрашно ступила, повернулась, и внизу открылась яма с дном, утыканным длинными острыми шипами. Спас её командир отряда, ар-майор Таггеран – прыгнул вперёд, схватил за руку и рванул на себя. Порванные связки она потом серьёзно лечила, но к ар-майору прониклась огромным уважением.

        Он со всем отрядом погиб через два оборота в том же цокольном этаже, когда внезапно активировалась одна из ловушек. Шэрди тогда плавала в камере с крайтом после учебного поединка с принцем Риганом: тэй ар, курировавший дворцовую охрану, не был жесток, как его отец император, но унаследовал от него неумолимость к недостаткам и слабостям, как своим, так и чужим.

        Сломанные кости спасли Шэрди жизнь, так что жаловаться было не на что.

        Ни одна попытка демонтировать ловушки успехом не увенчалась. Их неоднократно вырезали вместе с участками стены, словно раковую опухоль, дробили в пыль, замуровывали и заливали пластобетоном, но через некоторое время они неизменно оказывались на прежнем месте или рядом с ним. Полы, как прежде, разверзались под ногами, а потолочные плиты обрушивались на головы. Стены смыкались, словно челюсти рехх-волков, потайные механизмы плевались отравленными иглами и дротиками, метали магнитные диски и поливали патрули высокотемпературной плазмой и кислотой. В отличие от всех других дворцовых служб автоматизированная служба технической поддержки цокольного этажа работала без сбоев.
Возможно, благодаря отсутствию ненадёжного человеческого фактора.

        В цокольном этаже также находились выходы в системы тоннелей, тянувшихся под всем Аргеанаполисом, и лучший путь для проникновения во дворец разным «Свободным волям», «Мстителям», «Красным ячейкам» и «Детям Света» найти было сложно. Выходы, разумеется, были надёжно заблокированы, но, как сказал один из императоров: «Нет замка, который нельзя открыть, когда в кармане пара ломтей «сыра» . Поэтому патрули старательно прочёсывали каждый коридор, обшаривали каждый камушек, заглядывали в каждую дыру. Будешь рандов ловить  – по возвращении тебя выдаст твой же «звонарь». Обычная практика: зачем требовать отчёт, когда за пару мгновений можно снять его с биоимпланта?

        И, наконец, в цокольном этаже в веерном режиме работало нгарт-поле, которому до фламм-лучей, уничтожающих любую органику, конечно, было далеко, но любое энергетическое оружие оно блокировало великолепно. Очень часто патрульным приходилось рассчитывать только на собственные мозги, на древние игольники или столь же древние пулеметатели и бранить про себя (никому не хотелось попасть в «гостевые» комнаты Эр’гона или лаборатории Тетраэдра) императора, забывшего дать наследнику коды отключения систем.

        На патрулирование сюда обычно направляли «бросовый материал». Штрафников, недоносителей или просто чересчур принципиальных, как Шэрди. Большинство гвардейцев ненавидело цокольный этаж всеми фибрами души, но Шэрди неизменно шла туда с охотой. Это было как смертельно опасная игра, как шаги по краю пропасти или охота на варгиша с одним ножом. Когда в крови вскипал адреналин, она забывала обо всех своих разочарованиях и несчастьях, а времени на несбыточные мечты просто не оставалось.

        Однажды – ей тогда не исполнилось ещё и десяти оборотов – братья взяли Шэрди на прогулку по Аргеанаполису. Хищно вытянутый, скоростной флаер вынырнул откуда-то снизу и затормозил рядом с их тихоходной старушкой. Водитель, седовласый мужчина в рясе Служителя, бросил машину через три горизонтальных потока только для того, чтобы отдать Шэрди оброненную куклу, чтобы взглянуть на неё. Ардражди помнила всезнающие и невероятно глубокие глаза незнакомца, помнила странную дрожь, охватившую тело, словно она стояла близко к огню. Мужчина погладил её по голове и сказал, не обращая внимания на изумлённых и испуганных братьев: «Доверяй своим чувствам, малышка, и не ошибёшься».
И исчез…

        Шэрди часто размышляла о том, кем он мог быть.

        В школе, а позже в академии им неизменно твердили, что высокоорганизованный разум полагается только на факты. Интуиция и внутренние голоса – в лучшем случае, плод бурной фантазии, а в худшем – галлюцинации, вызванные тяжелым расстройством психики, или тот самый «дар», который в Велсс-та-Нейдд даром мало кто считал. Но за годы учебы и службы в имперской гвардии Шэрди приучилась своим чувствам доверять. Они подводили её так редко, что об этом и упоминать не стоило, а сослуживцы, быстро установив закономерность, неизменно прислушивались к тем её фразам, которые начинались со слов: «Мне кажется». Ментатом она не была, это неизменно устанавливали весьма изощрённые проверки, и не могла предвидеть будущее: ар-лейтенант получала знание того, что происходит на самом деле. Всего-навсего. И это знание заставляло её спорить с начальством, хамить сослуживцам, оказываться в неположенных местах в неположенное время и совершать бессмысленные для окружающих, но вполне логичные для неё поступки. Шансов отойти в сторону у Шэрди обычно бывало не больше, чем голыми руками выпихнуть со стартовой площадки тяжелый имперский крейсер.

        Пока лифт падал в колодец шахты, унося её и команду на цокольный этаж, ар-лейтенант никак не могла избавиться от знакомого тревожащего чувства. Оно напоминало зудящую болячку, которая ноет, саднит, а почесать её нет никакой возможности. Шэрди чувствовала: скоро произойдёт что-то очень важное. И патрулирование будет либо смертельно скучным, либо невероятно занимательным.

        Но в любом случае – последним.

        Она мысленно перебрала все возможные варианты развития событий, от проникновения во дворец очередной террористической группы до обрушения всего цокольного этажа из-за усталости металлических опор и перекрытий, а затем начала сокращать список, располагая версии в порядке убывания вероятности. Разгромленные «Дети Света» в список не попали, но кто-то словно шепнул ей: не отвергай.

        Зелгарис находился в эрголитовой камере под неусыпной охраной эр’гоновцев. Может ли он сбежать? Нет, если хотя часть того, что она знает о ментатах – правда. Могут ли уцелевшие «детки» попытаться освободить своего боготворимого лидера? От них уцелели лишь единицы, спасшиеся чудом, деморализованные, разобщенные. Раздобыть схемы подземных коммуникаций дворца им неоткуда. Чтобы пытаться пройти сквозь силовые щиты и сетки заграждений, установленные в подземельях, надо быть безумцем. И всё-таки ответ – да. Могут. Сектанты творят порой такое, что у нормального человека в голове не укладывается. Сколько таких безумцев уже пытались? И сколькие проходили – только для того, чтобы погибнуть на следующей линии защиты, но факт есть факт: проходили. «Они идут! Уже скоро!» - пульсировало в мозгу Шэрди.

        Ар-лейтенант заставила подчинённых проверить снаряжение трижды. И когда створки медленно разошлись, открывая путь в коридор с сиреневыми стенами, первой вышла из лифта.

        -- Заря-9, на месте, - коротко сообщила она в коммуникатор и отключилась.

        -- Бедные наши предки, они же на таком ломе постоянно работали… - дежурно посетовал Лоорт, косясь на рацию ар-лейтенанта – древнюю, как гора Фейлах, и такую же надежную – и последовал за Шэрди.

        В тот самый момент, когда на чердачном этаже дворца особым кодом открыли двери шахты лифта.

                *-*-*-*
        Шахты служебных лифтов, вроде того, что использовал отряд Шэрди, пронизывали громадный дворец насквозь от чердаков до подвалов и насчитывали столько же лет, сколько сама цитадель. Дворец рос, и они росли вместе с ним, становясь всё глубже. Их было ровно двенадцать («По числу соратников первого императора, зарытых в основании дворца», - шутили остряки) – доисторической сборки, громоздких, тихоходных, не имевших не то, что генераторов антигравитации, но даже стандартных систем безопасности. Сколько бы их не налаживали и не обкатывали, они упрямо продолжали лязгать и грохотать, оскорбляя эстетический вкус и слух обитателей дворца. Пользовалась ими в основном охрана, и, начиная с третьей династии и Лоэграна Воина, обязавшего своих сыновей проходить службу в гвардии, каждый император, вступая на престол, неизменно отдавал приказ демонтировать «осколки вечности» и заменить современными моделями. Дарнит, играючи расправляясь с любой защитой, с удовольствием выскребал изысканную электронную начинку, и старички триумфально возвращались.
 
        После того, как одна из современнейших и защищённейших моделей рухнула вниз и разбилась вместе с командиром гвардии и его охраной, «осколки вечности» раз и навсегда оставили в покое. Подходы к ним просто накрыли звукопоглощающими полями.

        Чувствительные сенсоры дворцовых систем наблюдения не уловили проклятий, произнесенных нежным девичьим голоском, когда на очередном прыжке «коготь» сорвался, и его хозяйка повисла над бездной на одной руке. Они не засекли невнятное бурчание, отдалённо напоминавшее благодарность, когда молчаливый спутник девушки помог ей выбраться на узкий карниз. Отряд Заря-12, направлявшийся на патрулирование серебряного сектора цокольного этажа, не заметил шороха чьих-то шагов на крыше лифта. Или не обратил на них внимание.
       
        Но у ар-лейтенанта, не спешившего надевать тяжелый шлем с налобной пластиной из эрголита, отчего-то сильно разболелась голова.

        -- Йорров ментат… йорров дворец… йорровы ардражди… всё у вас не как у людей… только вы могли придумать… целый этаж из дарнита… мерзость какая…

        Обхватив себя руками в тщетной попытке защититься, Невидимка с нескрываемой ненавистью уставилась на слабо светящиеся сиреневые стены. Она дрожала, как в лихорадке, зубы мелко постукивали. Ощущения были такие, словно ей вот-вот предстоит сменить лицо: трансформация ещё не началась, а все мышцы напряжены до предела, нервы напоминают натянутые струны – но в памяти ни следа матрицы превращения. Каждый человек лелеет собственные страхи; не суметь завершить превращение, застыть на половине изломанной куклой – кошмар, преследующий каждого метаморфа. В окружении стен, целиком сложенных из мёртвого дарнита, стоило ли удивляться, что в голову лезла разная дрянь? Более восприимчивая, чем ардражди, к его воздействию, девушка-метаморф чувствовала себя беспомощно бьющейся рыбёшкой, которую повар поджаривает на медленном огне. Стоило прикрыть глаза и мерещились невидимые щупальца, тянущиеся к ней от стен, пола, потолка… жадные, вечно голодные… тянущие из неё жизнь… Тошнота угрожающе подкатила к горлу, и Вита зажмурилась, дыша быстро и коротко. Она ненавидела, когда другие замечали её слабость, хоть друзья, хоть враги, и не пыталась держать лицо только перед Зелгарисом. Это было так же бесполезно, как пытаться перепить фурианина – старый ментат видел людей насквозь.

        Ранд меня укуси, внезапно пришло ей в голову, Никс тоже… недоученный, но ментат! И если он с лёгкостью читает её мысли, значит, эмоции тоже может чувствовать!

        Проклятье.

        Презирать предателя – легко. Воспринимать заботу о нём, как тяжкий груз, который нельзя стряхнуть – ещё легче. Но как относиться к тому, кто спасает тебе жизнь так, словно это само собой разумеется? Впору голову сломать!

        Или выхватить импульсник и всадить весь заряд в затылок проклятому ару, который так беспечно повернулся к ней спиной… Уничтожить то, что мешает или раздражает – чем не решение проблемы? Невидимке нравилось казаться хладнокровной и невозмутимой, но самой себе и только шепотом она признавалась, что выдержкой природа её обделила. Если бы она не дала слово Зелгарису… если бы была уверена, что её не стошнит от резкого движения… если бы ни идиотское нгарт-поле…

        На самом деле, Вита, отлично представлявшая, на что способен бывший космодесантник и бывший эр’гоновец (если вообще есть такой зверь «бывший эр’гоновец»), банально опасалась промазать. Риган вполне мог просто уйти с линии огня – так же невозмутимо, как втаскивал её на карниз, а тогда стыда не оберешься. У неё, как-никак, репутация не знающего промаха снайпера и неуловимого убийцы!

        -- Дыши медленнее, иначе будет гипервентиляция  лёгких и потеряешь сознание, - прозвучал в голове усталый голос. Вита невольно открыла глаза: стянув с живой руки перчатку, Ни… Риган стоял, приложив ладонь к стене и склонив голову набок – точно прислушивался к чему-то. – Комбез оставь как есть, не активируй вспомогательных систем – дарнит разъест всё. И говори мысленно. Чисто. Идём.

        Он с видимым усилием оторвал ладонь от стены и качнул головой, приглашая девушку следовать за собой. Представив, что придётся покинуть укромный закуток, куда ментат затащил её сразу после «высадки», и куда-то идти по проклятому дарнитному коридору, Вита едва сдержала стон. Чтоб разорвало этого кретина Ястеро и его недобитых «Мстителей»!.. Метаморф справилась с собой и сделала несколько неуверенных шагов к Ригану. Ей безумно хотелось вцепиться в него, как ребёнок в любимую погремушку, и не отпускать.

        Он понял это и сам взял её за руку.

        -- Потерпи, - с некоторой натяжкой его тон можно было назвать участливым. – Мы быстро. Если повезёт, и не наткнёмся на охрану.

        -- Ардражди верят в судьбу? И в везение? – не удержалась Вита. Тошнота внезапно схлынула, в голове прояснилось, а от противного ощущения липких щупалец на коже осталось одно воспоминание. С облегчением вздохнув, девушка виновато загнала мысль о том, как удобно иметь ручного ментата, в глубь сознания.

        -- Нет. Только в разум, - парировал принц и заставил её пригнуться, прежде чем пройти мимо ничем не примечательного барельефа. Вита только потом заметила, что у низенького каменного ящера очень недобро поблескивают глаза. Фламм-лучи? Лазерные?  Едва ли, при нгарт-поле. Главное, что человеку, стоящему в полный рост, выстрел пришелся бы как раз в сердце. Или сердца.

        -- Хоть что-то общее у нас двоих… - проворчала Вита. – А… крайхх!!!

        Дарнитная плита под её ногами внезапно исчезла, словно растворилась, Невидимка с тихим вскриком провалилась в черную пустоту… и вновь повисла на руке Ригана. Вниз смотреть не хотелось – в темноте провала отчетливо виднелись поблескивающие острые пики, торчащие из дна ловушки. Принц вытянул её из ямы одним мощным рывком. Задев коленом пол, Вита содрогнулась: даже сквозь металлизированную ткань комбеза дарнит обжёг её, словно паяльная лампа.

        -- Рад был помочь, - сухо откликнулся ардражди. – Я не знал об этой ловушке. Вероятно, активируется периодически…

        Отдалённые шаги они услышали одновременно.

        «Не повезло», - философски подумала Вита.

        -- Шграж арх’даан, почему именно она? – риторически спросил принц и, прикрыв глаз, несколько раз глубоко вздохнул, сосредотачиваясь.


        -- Ребята, что дежурили на чердаках, сегодня на сборе точно пускули бродили, - Лоорт всегда был в курсе последних дворцовых сплетен. – То на полушаге застынут, точно в стазис-поле угодили, то вдруг начинают биться головой об стену и удивляются, почему заело дверь. Я Вингаро окликнул – а у него глаза, как оптические датчики у древнего андроида. Смотрит мимо, что-то невнятно бормочет, словно его что-то…

        -- Или кто-то, - перебил Ойрег Зеоттиан. Патруль оживился: Вингаро ди Крэйна знали все. Его невезучесть вошла в легенды.

        -- Секцию потолка, например, на голову уронил, - припомнила Нисса Уэрден.

        -- Или бронекатер.

        -- Или поскользнулся, упал, кувырком слетел с лестницы…

        -- …и затормозил головой в стену прямо перед командой княжества Керр-ва-Тен по пластическим танцам, заблудившейся в дворцовых коридорах.

        -- Семнадцатый этаж, коричневый сектор, служебные помещения, малая тревога, включенные силовые поля и двенадцать экзальтированных девиц в коротеньких юбочках…

        -- Бедняга ди Крэйн!

        -- Или встретил в тёмном переходе вонючего бродягу… вроде того, что отдыхает сейчас в гостиной Эр’гона для особо почетных гостей, - не удержавшись, вставил Нейтаро.

        -- Вам лучше знать, ар-сержант, вы – специалист, - с подчеркнутым уважением откликнулся Лоорт.

        -- В отличие от вас, рядовой ди Нарговайен, я хотя бы в чём-то специалист, - резко побледнев, парировал Карнодиан.

        -- Действительно, мэлег ар-сержант, - улыбка Лоорта была широкой и искренней, - что за беда, если корона из дерьма, когда это – корона.

        Нейтаро не нашелся с ответом, и на скулах заходили желваки. Шэрди было что сказать о ребяческом обмене оскорблениями, а как командиру – полагалось, но она не стала вмешиваться: сохранять нужную дистанцию гвардейцы не забывали, во все ниши и ответвления коридора заглядывали и уверенно «держали» полный круг пространства. Лоорт не отставал от старших. «Может, из него что-нибудь и выйдет. Со временем», - подумала ар-лейтенант, проверяя коридор перед собой длинным щупом. Волшебный инструмент был всего-навсего куском толстой проволоки, но на цокольном этаже превосходил любой современный поисковик. По крайней мере, не рассыпался на микросхемы в самый неподходящий момент. Расположение стационарных ловушек гвардейцы выучивали на тренингах, как таблицу умножения: разбуди их среди ночи – отчеканят полный перечень, но были ещё и фантомные капканы, которые каким-то невероятным образом перемещались в толще дарнитных стен.

Мейга Вайэнаррвен не собиралась становиться жертвой несчастного случая. Случайности – для ниэри. Умереть от собственной руки – вот смерть для настоящей ардражди. Обдуманная, взвешенная, рассчитанная.  Лишь на ступень ниже смерти в бою. За Велсс-та-Нейдд, за императора…

Уголки губ дрогнули в пародии на усмешку.

        -- ...служба энергоконтроля во главе с аром ди Рокэ целую ночь носилась, как спидеры, освещение в башнях мигало, не переставая… алый сектор, черный и… да, серебряный, - у неё за спиной ответил Лоорт на чей-то вопрос. Шэрди вздрогнула. Серебряный сектор. Та самая башня. - Настоящая светомузыка! Говорили, не хуже чем в клубе «Мозаика», ар-сержант, - благородный князь тонко улыбнулся. Нейтаро Карнодиан скрипнул зубами, но был вынужден проглотить оскорбление. – А когда приготовились малую тревогу объявлять, всё неожиданно прекратилось. Техники сейчас только что перекрытия не грызут, но не нашли ни следов диверсии, ни даже паразитов в энергосистеме. Полковник обещал с каждого шкуру спустить лентами, если ещё хоть раз услышит версию о необъяснимых сбоях энергоснабжения и случайных колебаниях электромагнитного фона… А вы что скажете, энорэ ар-лейтенант?

        От звона в ухе Шэрди невольно поморщилась – верный биоимплант, стойко выдержавший сорок два патрулирования цокольного этажа, всё-таки начинал сдавать. Человеческое тело было отличным изолирующим кожухом, но дарнитное излучение со временем добиралось и до подкожных датчиков, и до «снежинок» с «паучками» .

        «По возвращении надо будет отметиться и заменить…» - Шэрди оборвала мысль, невольно усмехнувшись про себя: что значит, привычка.

        -- Скажу, что вам следует помнить, кто вы, рядовой, и не говорить, как гваньерский бродяга, это первое, и не засорять эфир сплетнями, это второе, - холодно проговорила она. – Соблюдайте режим молчания, рядовой Нарговайен.

        -- Слушаюсь, ар-лейтенант, - явно обидевшись, отчеканил Лоорт и, отвернувшись, негромко проворчал себе под нос: - Не младший офицерский состав – а школа по подготовке надсмотрщиков… шаг влево, шаг вправо – два наряда вне очереди… даже когда у них хорошее настроение, они всегда спускают кошек на бедного рядового… и ах да! у них не бывает хорошего настроения…

        -- Нарговайен, два наряда вне оче… - начала Шэрди, но Нисса перебила её, грубо нарушив субординацию, чего раньше с ней никогда не случалось.

        -- Ар-лейтенант, я наступила на плиту, - ровным голосом сообщила она.

        -- И? – раздраженно обернулся Нейтаро.

        -- Она подалась вниз, - бесцветно закончила ар-сержант.

        -- В перечне здесь ловушек не отме… Вот бездна! – Лоорт молниеносно пригнулся, и два металлических диска, не толще волоса, выпущенные с противоположных сторон, просвистели там, где ещё ардаль назад была его голова. – Твари бездны! – юный ардражди бешеным мирашиком  выкатился под ноги ар-лейтенанту Вайэнаррвен, а скрытые в потолке механизмы выстрелили в него сразу десятком коротких игл. Несколько вонзились в пол, две чиркнули по бронестеклу шлема и, срикошетив, вонзились в стену, одна пробила правый наплечник и намертво застряла в нём.

        Древняя ловушка, кольцом охватившая коридор, на этом не успокоилась: она мгновенно ощетинилась ещё десятком игл, место выпущенных дисков заняли новые. Нисса и Зелиг оказались в зоне обстрела; промедли они хоть мгновение, их сослуживцы получили бы наглядное пособие, почему патрулирование производится в рассыпном строю. «Не сбиваться в кучу, мерзавцы, накроет всех!..» - было последним, что услышали операторы центра контроля, прежде чем связь с ар-майором Таггераном оборвалась. Но Шэрди не зря гоняла подчинённых до синих кругов перед глазами: гвардейцы стремительно метнулись прочь. Нисса резко вскинула руку, ловя летящую в шею иглу, Зелиг швырнул «спрута» на плиту, запускавшую механизм ловушки, и, в ошеломительном прыжке перекувырнувшись назад через голову, приземлился на корточки уже вне зоны обстрела. Из-под раскроенного метательным диском набедренника тоненькой струйкой сочилась кровь.

        «Спрут» оплёл мономолекулярными щупальцами плиту, кроша камень и сминая  скрывающийся под ним металл, и бессильно обмяк. Мерцающие сиреневые стены ещё раз, словно нехотя, огрызнулись парой игл, а затем щели, через которые вылетали снаряды, сомкнулись, словно их и не было. Проверив коридор специально для такого случая предназначенным одноразовым сканером, ар-лейтенант не обнаружила никакой активности. После её кивка трое патрульных, оказавшихся в арьергарде, стремительно, словно на крыльях, пролетели опасный участок и присоединились к отряду: сканер сканером, но осторожность превыше всего.
Ловушка молчала.

        -- Шестой проход по цокольному этажу и шестой шлем, - в пространство заметил Лоорт, изучая царапины на бронестекле. – Это уже становится традицией.

        Изловчившись, он вытащил застрявшую в наплечнике иглу. Ни единого пятнышка ржавчины: века пронеслись мимо, словно не заметив тёмно-серого металла. «Иттийская сталь», - уверенно определила Шэрди. Секрет это невероятно прочного сплава, практически не поддающегося коррозии, был утерян вместе с погибшей Иттией, и изделия из него ценились на вес сапфиров. Древние строители и инженеры, выбирая его для «стреляющих» ловушек, знали, что делали: пущенные с достаточной силой иглы и дротики из иттийской стали прошивали человека насквозь и легко пробивали стандартный защитный костюм. Дарнитное излучение, в свою очередь, безжалостно расправлялось с любой энергозащитой. Тяжелая броня из металлопластика с минимальными изменениями не одну сотню оборотов оставалась неотъемлемой частью экипировки патрульных цокольного этажа, однако, порой не спасала даже она.

        Древние создали почти идеальную систему безопасности, но никак не рассчитывали, что их потомки умудрятся потерять от неё ключи.

        Поморщившись, Нисса выдернула тонкую иглу, насквозь пробившую её правую ладонь, и, стянув перчатку, нанесла на ранку несколько капель заживляющего геля. Зелиг сидел у стены, неловко вытянув ногу, пока его напарница Майтэ наносила на рану точно такой же гель, вкалывала универсальный антидот и накладывала шов – рана была не слишком серьёзная, диск прошел по касательной, наискось разрезав набедренник и тело под ним.

        Лоорт стащил шлем и, недовольно хмурясь, провёл пальцем по глубокой царапине. Иглу, как заметила Шэрди, он аккуратно завернул в какой-то серебристый листок и с невозмутимым видом убрал в карман. Мальчишка, подобно ей в молодости, никак не мог примириться с тем, что иглы, диски и прочие метательные снаряды, на которые столь  щедр был цокольный этаж, рассыпались в пыль, стоило только вынести их за его пределы. Но если юную Шэрди интересовало, что провоцирует самоуничтожение предметов из иттийской стали и каким образом их запасы все время пополняются, мотивы Лоорта были известны только Лоорту.

        -- Звездная пыль… - проворчал он. – Бронестекло повышенной прочности, выдерживает прямое попадание из двенадцатой «альвы» , а какая-то древняя иголка… Растреклятая звездная пыль и пепел! И не говорите ничего, энорэ ар-лейтенант, я знаю: ещё два наряда вне очереди, рядовой ди Нарговайен.

        Шэрди едва не рявкнула: «Четыре наряда, рядовой! А «ди» будете, когда хоть немного поумнеете! И наденьте шлем!», но сдержалась. Ей некогда было распекать избалованного мальчишку, чьё уязвлённое самолюбие взывало о мести каждому, на кого взгляд упадёт. Ар-лейтенант включила рацию, связалась с центром и лаконично сообщила о происшествии. Прилифтовая зона. Кольцевая ловушка типа мех-мет, механическая, метательная. Пострадавших нет. Продолжаем патрулирование. Заря-9, отбой связи.

        При обнаружении нового звена в защитной системе цокольного этажа командир отряда был обязан немедленно оповестить координационный центр, и, если в группе присутствовали пострадавшие (тяжесть полученных травм значения не имела), он имел право послать запрос о прекращении патрулирования. Его участок распределяли между соседними группами, а отряд немедленно направляли в медцентр на комплексное обследование. Отравленные снаряды и капсулы с ядовитым газом в фантомных ловушках не были редкостью, и порой даже трещинка в стекле шлема или незначительная царапина могли стать смертельными.

        Шэрди правом отхода никогда не злоупотребляла, но без колебаний сбрасывала патрулирование на соседей, когда считала это нужным. Сейчас был именно такой случай. Боеспособность группы значительно упала: поврежденной рукой Нисса не то, что игольник, ложку удержать не могла – в состав геля входили мощные анестетики, а скорошвы, стягивавшие рану Зелига, годились лишь для того, чтобы не дать раненому истечь кровью по дороге к медикам, и от резкого движения легко могли разойтись. Долг командира требовал от Шэрди безотлагательно связаться с центром и, вызвав соседние патрули по коду лирго, «вынужденный отход», передать им патрулирование. Даже самый пристрастный судья, не смог бы обвинить её в неправильных действиях.

        Но снедавшее её чувство тревоги не ослабевало, напротив, усиливалось. Учащенно стучали сердца, кровь билась в висках, и Шэрди, аккуратно поправив шлем и в который раз проверив оружие, негромко проговорила:

        -- Мне кажется, стоит здесь задержаться.

        Не посмел возразить даже Нейтаро.

        Ар-лейтенант оглянулась, привычным, отработанным до автоматизма жестом приказывая отряду занять боевое построение, а в следующее мгновение припала на колено, выхватывая игольник, и откатилась в сторону. Знание чужого, недоброго взгляда, устремлённого на неё, было сродни тяжелой оплеухе, и вбитый на сотнях тренировок рефлекс сработал безупречно.

        Только атаки не было. Ни оглушительного грохота пулеметателей, ни разрывов гранат, ни вспышек бластеров, ни пронзительного визга дальнобойных импульсных ружей – впрочем, каким глупцом надо быть, чтобы палить в цоколе из оружия, способного отказать в любой момент? – и отряд Шэрди, одновременно с её рывком прицелившийся во все подозрительные тени, слегка расслабился. Нейтаро даже позволил себе снисходительный смешок, и Лоорт едва не вцепился ему в горло, но предусмотрительная Нисса стиснула ладонь парня с такой силой, что едва не раздавила. Невнятное бормотание Ойрега при некоторой доле фантазии можно было истолковать, как «И стальные струны рвутся…» При большой доле фантазии.

        Прозвище, за которое, как подозревала ар-лейтенант, ей следовало благодарить лично командующего гвардией, она ненавидела. Ненавидела настолько, что обычное хладнокровие отказывало ей напрочь, когда слуха касалась вполне невинная фраза, вроде «Кровавая Бездна, да приструните, наконец, своего подчиненного, ар-лейтенант, пока он не лишился пустой головы и длинного языка!», или «Шэрди, у тебя, случайно, нет запасных струн для цитры, у меня порвались… понял, прости», или «Мне говорит созвучье струн в концерте, что этот путь подобен смерти». В такие мгновения ар-лейтенанту хотелось, чтобы все вокруг умерли в муках. Зачем смягчать удар, назвали бы сразу – Гаррота! Или ещё лучше: Удавка. Чтобы она смогла оправдать прозвище и продемонстрировать болтунам, как стоит, как не стоит и как категорически не рекомендуется задевать честь и гордость Тринадцатого бойца гвардии – с наглядными примерами.

        А так приходилось довольствоваться «случайно» сломанными на тренировках рёбрами, отбитыми почками, вывихами, порванными связками и раздробленными пальцами. Принц мог гордиться: Стальная струна была способной ученицей.

        «Где же эти Создателем проклятые террористы?! Когда не надо, они лезут из всех щелей, как тараканы, а когда надо – их не дозовёшься!»

        Шэрди выждала контрольные десять ардалей и, злая, как голодный варгиш, встала, не опуская игольника. Гвардейцы молчали, мудро держа свои мысли при себе. Поколебавшись, ар-лейтенант вытащила рацию. Нейтаро оживился, решив, что она всё же решила воспользоваться кодом «лирго», а Ойрег и Лоорт напряглись: эти двое отлично знали, что Шэрди никогда не меняет своих решений. «Код допуска ниро-кетта-19-90, неустановленное проникновение, малая тревога», - повторила про себя ар-лейтенант. Сигнал с таким кодом предполагал немедленную активацию дополнительных систем защиты дворца и удвоение патрулей на уровне, откуда поступило сообщение. Пусть снова говорят про параноидальный психоз и посылают к медикам, пусть изощряются в остроумии, грозят взысканиями и назначают штрафы, но примут меры. Ошибки Шэрди не боялась – и не потому, что была настолько уверена в своём «кажется». Как говорили предки, мертвецу какое дело, если его бросят на корм шноркам?

        Она перевела рычажок в положение «включено» и когда из рации донесся громкий противный треск и хрипы, недовольно поморщилась.

        -- Заря-9 центру, Заря-9 центру, как слышите, центр? – произнесла ар-лейтенант, зорко оглядываясь по сторонам и привычно оценивая возможности нападения и обороны. Короткий жест - и гвардейцы рассредоточились по коридору, держа оружие наготове. – Заря-9 центру, как слышите, центр, приём!

        -- Центр Заре-9, - невнятно донеслось сквозь треск и помехи. – Заря-9, приём! Вайэнаррвен, ты пропадаешь!

        -- От Зари-9 - ниро-кетта-19-90, - чеканя слова, проговорила Шэрди. – Повторяю, ниро-кетта-19-90. Как слышите, приём!

        -- Шэрди, ты рассудка лишилась?! – взвился Нейтаро. – Ещё один круг?! И только потому, что тебе «кажется»?..

        -- Неуставное обращение, Карнодиан, - осадила его Шэрди. – Центр, как слышите, ниро-кетта-19-90, неустановленное проникновение, малая тревога…

        -- Заря-9, вас не слышно! – прохрипел искаженный до неузнаваемости голос оператора. - Повторите сообщение! Прошу повторить сообщение! Заря-9! За…

        Хрип сменился тихим сипом, послышался короткий щелчок, и из черного корпуса потекла тоненькая струйка дыма - связь приказала долго жить. Шэрди знала: дарнит здесь не при чем. Она сунула бесполезную рацию обратно в карман, подавив мимолётное желание швырнуть её о стену,  желательно – изо всех сил. Так, чтобы корпус раскололся, а мелкие детальки веером разлетелись по коридору. Но назойливый голос рассудка подсказывал, что такое поведение не подобает ардражди и офицеру, во-первых, и её положение никак не улучшит, во-вторых.

        «Почему я чувствую себя идиоткой? – мрачно подумала женщина и сама же ответила: - Потому что выгляжу, как влюблённая идиотка-гваньер, и веду себя соответственно. Шак’хан бы забрал эту субординацию! Сразу надо было код кричать, могла успеть… Проклятье, тэй ар, тэй ар, лучше бы вы убили меня собственноручно, чем вот так подыхать от стыда на глазах у подчинённых! Шгражж арх'даан!!!»

        Не заметив, она выругалась вслух.

        -- В точности как его высочество, энорэ ар-лейтенант, - под нос себе пробормотал Лоорт, а Нейтаро шагнул к ней и, нацепив противную приторную улыбку, явно собрался поинтересоваться здоровьем командира. Шэрди надменно вскинула голову, мысленно подбирая слова, которые навсегда отобьют у эр’гоновской крысы желание интересоваться её самочувствием, но в следующий миг произошло нечто, заставившее её позабывать об Эр’гоне, Нейтаро и всем на свете.

        Лампы, рассчитанные на несколько десятков лет бесперебойной работы, надежные, проверенные, замигали и начали гаснуть. Не все сразу, а по цепочке: сначала одна, за ней другая… десятая, двадцатая… медленно, словно кто-то вытягивал из них энергию… и на несколько мгновений, показавшихся ар-лейтенанту вечностью, коридор погрузился во мрак. Ночное зрение ардражди ничуть не хуже, чем у эрвегских кошек, но в кромешной тьме дарнитного коридора от него было немного толку. Сдержанно цедя сквозь зубы проклятья, гвардейцы потянулись за фонарями, лежавшими, конечно же, в самых дальних карманах.

        Лампы зажглись и опять потухли. Снова зажглись и снова потухли. Непроглядная тьма тяжело давила на плечи, ослепительный свет бил в глаза – они сменяли друг друга так стремительно, что оставалось только беспомощно озираться и стискивать рукояти игольников: откуда атака? Где враг? «Как в клубе «Мозаика», - вспомнила Шэрди, - совсем как в клубе «Мозаика»…» - и вновь ощутила чужое присутствие. На этот раз никакой ошибки быть не могло. Кто-то рядом. Опасность. Усталость, глухое недовольство. Спокойствие и непоколебимая решимость – пройти во что бы то ни стало. Пройти. Почему она?.. Убить каждого, кто встанет на пути. Жаль.

        Возможно, диверсанты подключились к системе энергоснабжения. Возможно, это был ещё один ментат – говорили, Зелгарис творил ещё и не такое – если она, конечно, не ошиблась, и это действительно были Светоносные. Возможно… Впрочем, в данный момент Шэрди меньше всего интересовал способ, которым незваные гости устроили подобную иллюминацию. У них был свой долг, у неё – свой.

        -- Боевое построение! Рассыпной строй! – впервые ар-лейтенант не отдавала приказ, а орала во всё горло. – Быстро!!!

        Смутное, почти незаметное движение впереди и справа. Тень мелькнула и пропала, словно её не было – и Шэрди, не колеблясь ни мгновения, припала на колено и выстрелила раньше, чем успела понять, куда стреляет.

        «О крестокрыле речи, а крестокрыл – навстречу», - она перекатилась в сторону и выстрелила снова, очередью. Гвардейцы открыли огонь почти синхронно, и один из барельефов, украшавших стены, тут же прекратил своё существование.

        Бешено мигали лампы.

        Гваньер говорят: «Время можно мерить ударами сердца». Шэрди никогда не понимала этих слов, но сейчас именно они пришли на ум. Ардали текли медленно, с натугой, как белковая смесь из брикета, воздух с шумом вырывался из груди, чудовищное напряжение стальным обручем стискивало лоб.

        Лампа над головой Шэрди внезапно вспыхнула, точно сверхновая, и разлетелась ошмётками пластика и проводов. Ар-лейтенант невольно отшатнулась, отворачивая голову, под закрытыми веками поплыли багровые пятна. На глазах выступили слезы, женщина яростно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд, и лишь в последнее мгновение заметила расплывчатую фигуру человека, метнувшуюся навстречу отряду. Шэрди выстрелила, почти не целясь, но промахнулась. Следующее, что услышала ар-лейтенант, был сдавленный хрип Нейтаро. Его шейные позвонки отчётливо хрустнули. До Лоорта незнакомец даже не дотронулся, но юный аристократ выронил шлем и игольник и с коротким стоном осел на пол. Минус два.

        «А я, а я, а как же я?» - почему-то обиделась Шэрди. Она успела выстрелить ещё раз, и незнакомец каким-то невероятным размазанно-быстрым движением оказалась рядом с ней, стальной кулак врезался в солнечное сплетение, и её отшвырнуло прочь, как куклу. Она врезалась в стену, сильно приложившись позвоночником, и сползла на пол. В ушах зазвенело, перед глазами снова поплыли жуткие черные пятна… впрочем, нет, это снова замигали лампы. Руки и ноги онемели, словно от тройной дозы анестетика, Шэрди беспомощно, как выброшенная на камни медуза, барахталась на полу, но ничего сделать не могла, даже крикнуть - только наблюдать. А ведь её всего лишь отшвырнули с дороги, чтобы не мешала… Минус три.

        «Правильно, убрал помеху с дороги. Почему же не убил? Хочешь похвастаться, Светоносный? – с изумившей её саму иронией подумала женщина. – Давай, хвастайся… Утопите его в огне, гвардейцы! Или умрите. Все!!!»

        Шэрди была истинной ардражди. А, значит, эгоцентричной и бесчувственной к страданиям других (кроме принца, но это исключение лишь подтверждало правило) особой. Её люди были хорошими солдатами. Она учила их всему, что они могли взять, она защищала их и подставляла им спину… но над мёртвыми телами в лучшем случае сказала бы: «Сами виноваты. Слабаки».

        Всё к тому и шло – пришелец дрался так, как учил её принц. Никаких красивых движений, никаких правил, никакой жалости. Он не сражался, он убивал. С предельной эффективностью.

        «Великолепная техника, - почти весело оценила Шэрди. Все чувства словно бы притупились, её переполняла странная эйфория. Она отлично сознавала, что из этого коридора живым не уйдёт никто, кроме этого убийцы, но, несмотря на это, не могла не любоваться схваткой. – Высший балл. Тэй ар был хорошим учителем. С большим азартом работает юноша… Бодрую музыку, пожалуйста».

        Всё-таки кое-чему и Шэрди сумела научить своих людей – после мига замешательства они отхлынули назад, увеличивая дистанцию, пытаясь уйти от ближнего боя. Но пришелец эту дистанцию моментально сократил. И продолжил убивать. Спокойно. Хладнокровно. Как неприятную работу, которая должна быть выполнена несмотря ни на что. Не наращивая, но и не сбавляя темп атаки.

        Минус четыре.

        Нет большего позора для Бродяги, чем уйти в одиночестве, неожиданно вспомнилось ей. Захвати с собой всех, кто так глуп, чтобы подойти к тебе на расстояние удара!
«У меня будет хорошая смерть. Такая, как завещали предки».

        Минус пять.

        Ар-лейтенант едва удержалась от грязного ругательства, заметив, что Ойрег, непонятно где потерявший оба игольника, обеими руками поднимает тяжеленный «громобой». Сколько внеочередных дежурств и взысканий рядовой Твеарон получил за ношение своего доисторического фламмера, не помнил даже он сам. Шэрди неоднократно приказывала ему выкинуть на свалку древнюю рухлядь, позорящую честь и достоинство имперского гвардейца, но Ойрег скорее согласился бы встать перед расстрельной ротой, нежели расстаться с семейной реликвией. В конце концов, он тоже был ардражди.

        «Громобои» получили своё прозвище не на пустом месте. На памяти Шэрди Ойрег использовал фламмер всего дважды. Но оба раза к месту эксперимента вызывалась ремонтная бригада, все, кому случалось оказаться поблизости, проводили остаток дня в капсулах с крайтом, а её вместе с виновником происшествия вызывали к ар-генералу ди Зариттиану, и пол-кройда отчитывали, как детишек, не вышедших из первого квада знания.
 
        Правда, ни отобрать, ни уничтожить злосчастное «эхо кервантийской войны» ар-генерал не пытался.

        «Не позорься, болван! – мысленно застонала женщина. – Цокольный этаж, нгарт-поле, куда ты тянешь рхотов фламмер…»

        Ойрег рывком вскинул оружие, почти не целясь, нажал на спуск, и длинный язык ослепительно-белого пламени лизнул противоположную стену. Забыв, что она в шлеме, Шэрди уронила голову на грудь, спасая глаза от брызнувшей во все стороны дарнитной крошки, и не увидела – но почувствовала, как чужак плавно скользнул в сторону, выдернул из стены серый металлический диск и метнул, попав Ойрегу точно в горло.

        Минус шесть.

        Шэрди замерла, словно попав под парализующий луч. Женщина знала с десяток ниэри и ардражди, не считая её самой, кто мог проделать подобный трюк с диском из иттийской стали и не остаться при этом без пальцев. Но уложить шестерых имперских гвардейцев так, как это сделал чужак, был способен только один человек. Только один. Тот, который существовал, кажется, лишь для того, чтобы осложнять ей жизнь.

        Высокий мужчина в комбезе космодесантника вынул фламмер из безвольной руки Ойрега и  неторопливо направился к Шэрди. Лампы перестали мигать и горели ровно, но ар-лейтенант никак не могла разглядеть его лица: что-то горячее застилало глаза, коридор расплывался и раздваивался. Она ведь не плачет, нет? Ардражди не плачут, а она – настоящая ардражди… Это что-то со шлемом… надо снять шлем…

        Жив… Жив. Жив?!

        «Вот вам мёртвый наследник, лаисс ар! – мелькнула и ушла торжествующая мысль. – Вот вам убить ментата!»

        И одновременно удушливой волной поднялось раздражение. Она едва с ума не сошла от горя, она нахамила трём старшим офицерам, ударила шпиона Эр’гона, а он, выходит, жив? Да как он смеет? Как вы смеете, тэй ар… Риган?.. Как?!

        Пальцы, способные завязать узлом стальной прут, сомкнулись на её горле. И Шэрди, виновато сморгнув слёзы, взглянула на него в упор.

        Воспоминание обожгло её, как прямой выстрел из штурмового бластера.

        …Он вошёл в тренировочный зал, когда она, закончив четвёртый по счёту бой, растирала помятое запястье: в скорости ар-майор ди Кариавенн ей заметно уступал, но захваты проводил великолепные. Он двигался бесшумно, как тень; она стояла спиной к двери, но мгновенно почувствовала его присутствие и обернулась. Он окинул её внимательным взглядом, и Шэрди невольно вздрогнула. «Что я сделала не так? – в ужасе подумала она, отдавая приветствие. – Слишком рано повернулась? Слишком поздно? Волосы растрепались? Футболка порвалась? Великий Создатель, только бы не отставка, лучше на казнь или в урановые рудники! Почему я такая невезучая?..»

        Сердца бухали, точно боевые барабаны сха’кри, но на лице не дрогнул ни один мускул: оно осталось спокойным и невозмутимым – как и подобает ардражди.

        Принц слегка прищурился, а затем сделал нечто, заставившее её мгновенно отринуть все свои опасения: вполне миролюбиво кивнул.

        -- Ар-лейтенант, – левая бровь надменно изогнута, в тёмно-лиловых глазах вспыхивают и гаснут белые искры, словно они пылают изнутри. – Ещё один бой?

        Шэрди не смогла скрыть изумления. Спарринг с ним? Ей – драться с ним? Она на всякий случай огляделась: быть может, он спрашивает не её?.. Нет. Её. Она была единственным лейтенантом в зале, а тэй ар славился тем, что мог безошибочно определить воинское звание, даже если стоящий перед ним офицер не носил формы.

        -- Вы так устали, что не можете ответить? – нетерпеливо бросил принц. – Вы слышали вопрос, ар-лейтенант?

        -- Да, тэй ар! – выпалила Шэрди. – Как вам будет  угодно, тэй ар! Всегда к вашим услугам, тэй ар!

        -- Не тараторьте, - Риган сбросил обувь и принялся расстёгивать китель. – И не смотрите с таким ужасом, мейга. Не разорву я вас на куски. Становитесь.

        И она приняла стойку, несмотря на четкое осознание: на куски её, может, и не порвут, но своими ногами она из зала не выйдет.

        Пушинка, подхваченная ураганом – вот кем она была. Принц двигался, точно ртуть, легко перетекал с места на место и наносил резкие, хлёсткие удары, из которых она успевала блокировать хорошо если четверть. А потом внезапно отступал и раскрывался, но едва она пыталась перейти в наступление, исчезал, словно фантом – и Шэрди осознавала, что вновь пропустила удар, только когда он достигал цели. Солнечное сплетение, шея – бей Риган в полную силу, гортань превратилась бы в месиво, левое бедро, колено, лицо – несколько раз, почти не больно, словно гладя, но донельзя обидно, правая рука, вновь колено и вновь солнечное сплетение… Он был сильнее её настолько, насколько она сама была сильнее ребёнка.

        -- Приемлемо, - постановил наконец тэй ар, с непонятным выражением глядя на взмокшую, тяжело дышащую Шэрди. Сам он дышал едва ли чаще, чем обычно. Если бы на его месте был кто-то другой, женщина решила бы, что над ней издеваются, но тэй ар всегда говорил только то, что думал. – А теперь вслепую. Вам знаком бой с тенью, мейга?

        Принц убрал со лба длинную чёлку и внезапно улыбнулся Шэрди. Как равный равной. Замкнутое, холодное лицо ожило, мягко засияли глаза, и девушке показалось, что в зале стало светлее.

        За эту улыбку Шэрди готова была простить ему даже кварковую бомбардировку Аргеанны, не то, что сломанную руку и бесчисленные синяки и кровоподтёки по всему телу. А плотная повязка из его рук была ей дороже десяти Синих звезд.

        Поэтому она поднималась с ковра снова и снова и вновь атаковала, вновь уходила от его ударов, глотая кровь и стискивая зубы, чтобы не взвыть от боли – до тех пор, пока не услышала короткое: «Хватит». А после – потеряла сознание и уже не слышала, как тэй ар вызывал медиков, не видела, как он шёл рядом с носилками, и не чувствовала прикосновения мужской ладони к плечу… Позже ей рассказал об этом Ойрег.

        Тот день женщина хранила в памяти, как осколок солнца.

        Она знала, что увидит сейчас. Думала, что знала. Невозмутимое, словно из камня высеченное лицо, сжатые в прямую линию губы и тёмную бездну взгляда. Безразличность. Равнодушие. Бледную тень человека, который одним своим присутствием мог и камень заставить почувствовать себя живым – даже если этот камень назывался имперским гвардейцем Шэрди Вайэнаррвен.

        Она ошибалась.

        Черная пустота, которая приводила Шэрди в ужас, исчезла. Живое пламя билось в глазах, вернувших прежний, лиловый цвет, а если склонить голову чуть набок… вот так… можно было увидеть, как на их дне рождаются звёзды…

        Шэрди почувствовала, как губы расползаются в совершенно идиотской улыбке, приличествующей разве что экзальтированным девицам из школы Мюген, и на миг увидела своё отражение в расширенных зрачках принца. «Он не умер! Не умер! Он вернулся! Убил меня своей рукой! Создатель, как же я счастлива…» - с ликованием подумала она и провалилась во тьму.

                *-*-*
        Первое, что он сделал – прощупал стены. Дарнитный этаж был неприятным местом даже для обычного человека, а тем более для метаморфа и ментата, в разной мере владевших суперсенсингом. Ежедневно по его коридорам проходили десятки людей, но та неповторимая аура, которой обладают помещения, где живут, отсутствовала. Дарнит съедал всё; в энергетическом плане здесь царила такая же чистота и стерильность, как в закрытых боксах медицинского центра. Тем лучше. Ясность и четкость восприятия - именно то, что было сейчас ему нужно.

        За прикосновение к дарнитной стене Риган платил жесточайшей мигренью, но результат того стоил. Ему даже не пришлось освобождать дух. Мёртвый камень не препятствовал Истинному зрению, как эрголит, и, стоя в одном шаге от звездной бездны, он смотрел. Он слушал. Он видел скрытые в стенах ловушки, активные и дремлющие, которые даже ментат-ученик, как он, мог пробудить одним мысленным импульсом. Он обнаруживал «слепые» пятна в различных секторах цокольного этажа и знал, что это патрули. А в тоннелях подземных оборонных коммуникаций прослеживалась какая-то непонятная активность.

        Принц ненадолго остановился, сосредотачиваясь, осторожно нырнул вниз. Тогда как цокольный этаж застыл в растянутой на столетия смерти, подземелья жили медленной, непонятной жизнью, и Ригана посетило странное ощущение. Словно рядом внезапно пробудился от долгого сна гигантский спрут, и теперь он потягивается, поворачивается с боку на бок, расправляя могучие щупальца…

        Эпицентр в алой зоне – так на схемах и чертежах обозначают закрытые, выведенные из общей сети переходы и коридоры. Гхаж тор, Ястеро, какой демон завёл вас в замурованные тоннели?! И что вы нашли в них… Нет, не то. Там никого нет. Ничего не чувствую. Только непонятные колебания энергетического фона («Рябь в Силе, ученик, просто рябь в Силе!» - как наяву, прозвучал в голове уверенный голос учителя) и «белый шум», сопровождающий их. Шепот на грани сознания. Словно кто-то настойчиво зовёт его, но слов не разобрать.

        Откуда эти выплески?..

        Смотреть дальше… дальше… слишком далеко! Слишком долго! В виски словно ввинчиваются электропульсаторы, боль раскалённой иглой пронзает голову, кокон спокойствия колеблется и дрожит, почти потеряна концентрация. Пора возвращаться,  пока не разорвался с таким трудом достигнутый транс. Один раз пережив подобное, повторения не захочешь. Зелгарис сравнивал откат с максимальным зарядом шокера; Риган, испытавший и то, и другое, предпочёл бы шокер.

        Нашёл!!!

        У самого входа в свободную зону – два десятка знакомых аур. Четыре возможных маршрута, но предводитель уверенно выбирает самый отвратительный. Как обычно, чутьё не подводит Ястеро, и, как обычно, он не только сам идёт ракку в пасть, но и других за собой тащит.

        Это без меня, мальчишка. Сегодня ты не умрёшь.

        Вита, в окружении дарнитных стен разом растерявшая всю свою язвительность и сарказм, дрожала, как листочек на зимнем ветру, отчаянно пытаясь спрятать затравленное выражение в налившихся слезами глазах. Это раздражало. Если ты человек - встань и иди, а если водоросль - водорослью и умрёшь! Собственное неравнодушие раздражало ещё сильнее. Мысленно посылая проклятия Зелгарису, заразившего его своим мягкосердечием и идиотским благородством, Риган окутал разум девушки трёхслойной ментальной пеленой – через связь это было сделать нетрудно. Долго защита продержаться не могла, но этого и не требовалось. Хватило бы времени покинуть цокольный этаж, а дальше пусть Ястеро носит на руках этот драгоценный полутруп.

        Риган никогда не тешил себя напрасными иллюзиями, и отлично знал, что даже самые лучшие планы редко выдерживают проверку действием. А с императорскими гвардейцами он был знаком не понаслышке, многих отбирал лично и сам тренировал. Выскочивший навстречу – так, что не разминуться - патруль неожиданностью не стал. И принц, не задумавшись ни на миг, пробудил одну из «дремлющих» ловушек: помеху следовало убрать с дороги. Быстро и решительно.

        Малой кровью, если возможно.

        Недоверчивое изумление и неподдельное возмущение, хлынувшие от Виты, заставили его усмехнуться про себя. Мысль, что кровожадный ардражди не любит убивать, показалась девушке-метаморфу едва ли не кощунственной. Впрочем, слово «любить» вряд ли было здесь уместно.

        Риган ненавидел смотреть в стекленеющие глаза. Ненавидел слушать хриплые стоны умирающих. Он не хотел видеть во сне мертвые лица своих жертв. Он ненавидел убивать.
И знал, что еще не раз, не два и не три сделает это.

        Откликнувшись на мысленный зов, ловушка послушно атаковала тех, кто оказался в её поле действия. Двое гвардейцев получили ранения, ещё одного то ли поцарапало, то ли просто напугало. Риган хладнокровно наблюдал. Эрголит не давал установить ментальный колпак и почти блокировал суперсенсинг , головная боль всё усиливалась, но он терпел. И ждал код «лирго». Вита, прижимаясь к нему, тихо дышала в плечо.

        Он ждал.

        Но почем это должна была непременно оказаться проклятая «Мне кажется»?

        Риган не знал её имени и звания, не помнил лица. В памяти осталось только проворство, с которым невзрачная, худая, как палка, девушка отбивала его атаки, словно точно знала, куда спарринг-партнёр нанесёт удар в следующий миг. А ещё неслыханное упорство – сбитая с ног, она поднималась снова и снова, пока от боли не потеряла сознание. Принц не привык щадить противника даже в тренировочном бою.

        Он заподозрил, что эта… Сэри? Шари? не та, за кого себя выдаёт – как бы не ещё одна шпионка вездесущих Детей Света – и предпринял меры. Едва успев отойти от учебного поединка и двух дней пребывания в резервуаре с крайтом, женщина немедленно попала в руки медиков из службы внутренних расследований и подверглась целой серии проверок и тестов, которая стоила ей ещё десяти дней крайт-терапии.

        Результаты показали увеличенную скорость реакций и высокую чувствительность к пси-воздействию, но ни малейшего следа ментального дара, и Риган выбросил из головы и дурнушку в гвардейском мундире, и её любимое присловье. Но много позже Зелгарис именно её привёл в пример, рассказывая ученику о том, что такое Дар. Шари-Сэри не была ментатом в том смысле, в каком понимают это слово дилетанты: не могла читать мысли, передвигать предметы или воспламенять их усилием воли. Она не заглядывала далеко в будущее, как Фарран Шестой Пророк, но способность «чувствовать» события у неё была. И отнюдь не слабая.

        Ясновидящая-латент не осознавала своего дара, но постоянно пользовалась им.

        «Ты хороший убийца. Сейчас и узнаем, насколько, - за язвительностью Невидимка отчаянно пытается скрыть беспокойство. – Давай быстрее, пока Ястеро не подвёл ребят под радугу . – Она замолкает – ей так кажется. Но мысли неудержимо рвутся наружу, грохочут, словно далёкий гром, возмущенно и растерянно, и хочется рявкнуть, чтобы не думала так громко. - Убивал, уже убивал… но своих? И сердечко не ёкнет? Ни правое, ни левое? В душе ничего не шелохнется? Какой же он!..»

        Шаг, скольжение, нырок. Тело само знает, что и как делать. Удар в горло сминает гортань, превращая яростный крик в сдавленный клёкот. Пальцы судорожно скребут по полу. Добить не медля. Бой не ведут, его прекращают. Эрголитовые пластины на шлемах – надежная защита от таких, как я. Даже с десяти шагов вы – одно слепое пятно. Но сейчас между нами всего ладонь, а шлема на тебе нет. Есть лишь моё отражение в твоих зрачках. Даже отец не любил встречаться со мной взглядом. Спи, мальчишка.

        Звуки выстрелов, вопли доносятся как сквозь плотный слой ваты. Короткий взмах руки – и человек без звука отлетает в сторону. Не стой на моём пути. Очередь из древнего пулевого автомата. Вы быстры, но я быстрее. Уйти кувырком, перекатиться, пнуть в коленную чашечку. Тонкий девичий вскрик, невольно запрокинутая голова… Раскрытая ладонь иттийским стилетом бьёт под нижнюю челюсть сбоку - такой удар может снести человеку череп. Густая горячая влага на коже, чужая жизнь утекает сквозь пальцы. Вы сами хотели этого. Вы должны были уйти. Перепрыгнуть через корчащееся тело. Шаг, рывок, поворот, словно в танце. Удар, отчётливый хруст шейных позвонков, и ещё один мертвец валится на пол. Я не умею драться. Только убивать.

        Движение слева, едва заметныйпроблеск стали в воздухе – нож. Хороший бросок. Но «почти» - не значит попал. Нож покорно ложится в ладонь… Я не промахиваюсь. Негодующе-обиженный всхлип, влажное бульканье, звук падения. Я – Риган из рода Кайега Коарветта. Я – кровь от крови народа ардражди, я – потомок Звездных Бродяг. Нам не привыкать убивать своих.

        Яркая вспышка, глухой рёв, и белая струя пламени врезается в стену. Правое плечо и щеку обдает невыносимым жаром, огненные брызги и дарнитная крошка летят во все стороны. Фламмер не входит в стандартное снаряжение, но сверхкомплект носят многие патрульные. Энергетическое оружие - на случай, если нгарт-поле неожиданно отключится. Холодное - если откажет игольник или пулевой пистолет.

        Не так просто удержать тяжелый фламмер в трясущихся руках, гвардеец. Ещё труднее прицелиться, когда я смотрю в упор. Выдернуть застрявший в стене тонкий стальной диск – иттийская сталь, острая, как… иттийская сталь. Метнуть без замаха. В тщетной попытке защититься, человек вскидывает руки к горлу и падает. Изо рта толчками выплёскивается кровь. Покойся в мире.

        Это последний?..

        Осталась она.

        От места попадания фламм-луча по коридору течет удушливый смрад. Женщина со знаками ар-лейтенанта полулежит у стены, даже сквозь толстое бронестекло шлема заметно, как расширены в испуге или изумлении её глаза. Она смотрит, как он подходит, не пытаясь вскочить или схватить отлетевший в сторону игольник. Умница. Но пустынная плесень, это ещё что?! Не отводя взгляда, она медленно, словно во сне поднимает руки, снимает шлем и запрокидывает голову, подставляя ему горло.

        Создатель, ты уже перевернул мой мир с ног на голову.

        Желаешь напомнить, что совесть у меня тоже есть?

        Она видела его. Узнала. Может помешать. Она должна умереть. Один короткий удар, ни капли крови. Учитель называл его «будь милосерден».

        Но эта мысль – словно зубная боль.

        Пальцы сжимаются на её горле, и бушующий ураган чужих эмоций накрывает с головой, затапливает сознание. Ужас, изумление, облегчение, невероятная, ослепляющая радость. Разобраться в этом хаосе не смог бы, наверное, сам Зелгарис, а Риган настолько не привык к чувствам, что чужие причиняют ему почти физическую боль.

        Мгновение между двумя ударами сердец тянется целую вечность. Чему ты радуешься, глупая женщина? Тому, что я сейчас убью тебя?

        И почему я чувствую себя пожирателем детей?

        «Он жив! Как он может… как он смеет быть жив?!» - гневно вопит незнакомый голос в голове. Стоящая чуть сзади и справа Вита от шока едва не растекается лужицей по полу.

        -- Эй, Ни… твоё высочество… - мямлит она, изумлённо таращась на него, - ну ладно, что ты, а? Сверни ей шею и пойдём, у нас ещё дела есть… Ты же ардражди, принц, чистейшая кровь, а я просто дура, которая не думает, что говорит… ой, то есть, думает… нельзя же так серьёзно из-за ерунды… прости, прости, что я это сказала… подумала! Хочешь я сама её убью, а? Хватит на неё смотреть, не картина же… отпусти… Риган, с ума сошёл… Рига-а-ан…

        Это было жуткое ощущение – стыд и растерянность. Он не испытывал его с самого детства, а теперь, под преданным и совершенно счастливым взглядом полузнакомой женщины, ему хотелось провалиться сквозь пол.

        И не хотелось убивать её. Совсем не хотелось.


        Шэрди сонно моргнула и свернулась в клубочек на полу, дыша ровно и спокойно. Улыбка не сходила с её лица. Риган, прикрыв глаза, помассировал переносицу. На душе было на редкость мерзко.

        -- Пришёл в себя, твоё высочество? – серьезно спросила Невидимка, без малейшей брезгливости обыскивая мёртвые тела и собирая оружие и боеприпасы. Детство и юность, проведённые в городских трущобах, приучили её не разбрасываться трофеями, тем более, военными. – Хорошо, не хватало, чтобы ты в коллапс свалился… от потрясения… - не удержалась она и тут же сменила тему. - Никогда не понимала, почему вы не выскребёте цоколь и не отключите это звездами проклятое нгарт-поле. Фарганг знает что, не дворец, а учебный полигон какой-то! Ни за что не поверю, что эта дрянь дорога вам, как историческое наследие. Неужели не можете? А, благородный Коарветт из Коарветтов?

        Управление энергетическими полями было вшито в базовую программу защиты дворца. Чтобы произвести воздействие на отдельном участке, не имея кодов, требовалось сначала полностью отключить всю защиту. В противном случае охранные системы реагировали на любое вторжение, как на попытку диверсии, и с безупречной точностью атаковали хакера, где бы он ни находился. Отключение означало тотальную свёртку внешних силовых заграждений, снятие всех энергетических контуров и внутренних щитов: на несколько нирсов дворец остался бы полностью беззащитным. Открытым для любого удара.

        Предложить подобное императору не осмелился бы даже последний глупец.

        -- Мы можем всё… - невольно начал принц, но тут же оборвал себя: не хватало ему оправдываться перед ниэри! Особенно перед этой ниэри! – Это дело ардражди, - после паузы прибавил он. - И только ардражди.

        -- Как скажете, тэй ар, как скажете…

Пристёгивая к поясу кобуру с трофейным импульсником, Вита искоса поглядывала на него, точно предвкушала что-то. Риган не расщедрился даже на резкий ответ. Он взял себе пулеметатель, запасные обоймы к нему и пару игольников, пристегнул к ноге кобуру с ножом. Любимого присловья учителя «И это пройдёт» хватило, чтобы вернуть себе душевное равновесие. «Нет, крыска. Зачем-то Шак’хан  и Зелгарис тебя мне навязали. А голову тебе оторвать я всегда успею».

        Вместе они оттащили тела патрульных в небольшую нишу, чтобы их не сразу обнаружили. Прежде чем продолжить путь, Риган на мгновение склонил голову и осенил мертвых святым благословением, а Вита против своего обыкновения никак это не прокомментировала. У неё даже хватило такта помолчать целых три нирса.

        Три нирса изумительной тишины и покоя.

        Всего три нирса.

        -- И люди ещё называют скрягами дрейков…- едко заметила Невидимка, идя рядом с принцем по коридору и с трудом поспевая за его стремительным шагом. – Куда бедным зверькам до ардражди! Владыки Аргеанаполиса, держащие в руках миллиарды жизней, бережно хранят мусор, оставшийся от предков! А могли бы нагнать в цокольный этаж пару тысяч рабов, чтобы они своими живыми руками всё здесь вычистили, раз машинки подводят. Погибнет сотня-другая крыс – что с того? Да хоть всех в расход! Чернь плодится, как тараканы, так пусть и гибнет на кольях и энергопаутине, прокладывая дорогу благородным ардражди! Ты ладно, тебя Зелгарис сильно испортил, но едва ли все прежние императоры были начисто лишены воображения...

        Принц испытал мимолётное желание дать наглой девице оплеуху. Ментальную или обычную. Или обычную и ментальную. Но он сдержал порыв: за правду ардражди не били. За неё только убивали.

        Изучение военной периодики являлось обязательным для наследников всех великих родов империи; кронпринц имел ещё и неограниченный доступ к информации. Тактика и стратегия ведения современных войн, отчёты участников, наиболее удачные боевые операции… Отдельным файлом в периодике шёл цокольный этаж, и Риган хорошо знал: способ очистки, упомянутый Витой, применялся не десять, и даже не сто раз, а значительно чаще. И в конце всех выживших неизменно уничтожали.

        Ардражди ревностно оберегают свои секреты.

        Вместо ответа принц придержал девушку за локоть – немного жестче, чем требовалось – и указал на едва заметный серебристый луч, пересекающий коридор примерно на уровне колен. Другой точно такой же луч проходил вровень с его плечом.

        -- Переступай аккуратно, - приказал он. - Заденешь – мы оба трупы. Их здесь ровно двадцать три. Если заметишь, что начинают двигаться, замри на месте, не шевелись.

        -- Вот об этом я и говорю, - подчиняясь, констатировала Невидимка. – Издевательство какое-то – там нагнись, тут проползи, здесь перепрыгни, когда можно всё это… Ах да, совсем забыла. Вы почистите, а оно снова нарастёт. Спасибо чуду ардражевской мысли, совершенному, безукоризненному и абсолютно неуправляемому… забыла, как оно называется. Арт? Альт?

        Риган знал, что Вита прекрасно понимает, почему нгарт-поле так и останется активированным. Об Альде Невидимка могла бы рассказать куда больше принца: она тесно общалась с Иринеа, а той нравились всяческие загадки и головоломки, и Альд стоял в её списке на первом месте. Но у Виты было одно невинное увлечение – она обожала выискивать слабые места у других людей. У врагов – чтобы ударить быстро и точно. У друзей – чтобы… чтобы… просто так. Никс интриговал её и злил одновременно, потому что все остроты и насмешки отскакивали от него, как пули от энергощита. Но Вита не сдавалась, беспрестанно проверяя его на прочность, и теперь легко вернулась к старым привычкам. Поэтому Риган просто промолчал: он хорошо помнил, что единственный способ избавиться от Невидимки – это полностью её игнорировать.

        Вите быстро надоело переступать и пригибаться, и она, недолго думая, встала на четвереньки, затем распласталась на полу и поползла под лучами, извиваясь всем телом, как ящерица. После нескольких проверок убедившись, что дарнит больше не обжигает, а только неприятно покалывает кожу, Невидимка решила использовать «подарок» Ригана как можно эффективнее.

        Конца опасной зоны они достигли одновременно.

        -- Я, наверное, всю пыль животом собрала, - поднимаясь, вслух проворчала девушка.

        -- Здесь нет пыли, - возразил Риган, тщательно ощупывая стену рядом с широкой вертикальной полосой геометрического орнамента. Перчатку на здоровую руку он так и не надел.

        -- Да, конечно, за всем следят умные машинки Альда… - метаморф от нечего делать принялась ковыряться тонким щупом в трофейном «громобое». – Эрна мне объясняла-объясняла, а я так и не поняла, почему дарнит ими брезгует, если с такой охотой крошит все ваши хитроумные приборы… Надо же, цел! – она тихо присвистнула. – Цепи в порядке, подправить немного… и боец Вита к несению службы готов!

        Она словно бы в шутку нацелила фламмер на Ригана, и принц среагировал автоматически, не задумавшись ни на миг: сместился вправо, вышиб у девушки оружие и выкрутил руку так, что затрещали кости.

        -- Я не дура, я только так выгляжу. Мог бы просто сказать, что не знаешь, - кротко передала Вита: живодёрский захват к остротам не располагал совершенно.

        Риган разжал пальцы и, ничего не сказав, снова стал ощупывать стену. Когда-то он, вооружившись старыми картами, облазил весь дворец от чердаков до подвалов и до сих пор отлично помнил расположение многих закрытых и опечатанных ходов. Механизм, открывающий спуск в подземные тоннели, находился рядом с двойным ромбом – как раз на уровне груди. Визуально пять контактных плиток никак не обнаруживались, но легко нащупывались. И теперь дарнитный этаж словно насмехался над ардражди: под рукой была сплошная, чуть шершавая плита – и ни следа пяти гладких овалов, как раз под подушечки пальцев. Их не обнаруживал даже ментальный щуп.

        Пока Риган проклинал про себя древних инженеров с их извращенным чувством юмора, Вита подняла фламмер, ещё раз осмотрела его, сунула за пояс и снова, как ни в чём не бывало, повернулась к принцу.

        -- Знаешь, твоё высочество, мы ведь на этих сказках выросли, - задумчиво протянула она. - Ментат то, ментат сё… Ментат может выйти против целой армии, и противостояние будет равноценным… ментат обращает тело в несокрушимую броню, а руки в стилеты и копья… Никогда не верила сказкам. Хотя… – Она взъерошила волосы, из рыжих мгновенно ставшие ярко-лиловыми. – Что поддоспешник можно пробить голой ладонью, без шипов, до последнего времени я тоже не верила.

        -- Сочувствую, - сухо отозвался принц. Пальцы левой руки уже начинали едва заметно подрагивать, кисть онемела. Это было то, что Зелгарис называл возвратным импульсом, а его знакомые среди гваньер - откат или отходняк. Через подобное проходил каждый ментат-ученик: организм и психика с трудом приспосабливались к новым возможностям, и на первых порах мало-мальски серьёзные манипуляции с разумами других или окружающим миром неизменно сопровождались сильными мигренями, болями в мышцах и галлюцинациями. У Ригана всегда было одно и тоже: сперва дрожь в пальцах, затем онемение и ощущение какого-то пульсирующего комка в ладони, а следом – резкая вспышка головной боли, до темноты в глазах, до потери сознания. Ему всё чаще удавалось сводить такие приступы на нет, но временами приходилось просто терпеть, стискивая зубы.

        Как сейчас.

        -- Ты бы и экзоскелет мог так? – настаивала Невидимка.

        -- Не знаю, не пробовал… - отрезал ардражди, а Вита вдруг вцепилась в его рукав.

        -- Видишь? Что это? – зашептала она вслух, указывая в дальний конец коридора, из которого к ним неторопливо ползла узкая полоска ослепительно-белого света. – Что там? Что это такое?

        Риган слишком хорошо знал, что это такое, поэтому не стал терять даром времени, схватил Виту за руку, повернулся и… С другого конца коридора к ним приближалась точно такая же полоска света. Рывок, поворот, словно раскручивается нить – и обе они превратились в тончайшие светящие сети с мелкими ячейками, протянувшиеся от стены до стены, от потолка до пола.

        «Рреш’э, сразу пара! Почему так не везёт!!!»

        «Бродяжки» или по специальной терминологии МЛС – мобильные лазерные сети – ещё одно чудо дарнитного этажа, исследованием которого занимался целый отдел Эр’гона. Они появлялись, когда было отключено нгарт-поле – стоило только задеть один из особых шестисот семидесяти сенсорных датчиков, вмонтированных в пол, стены и потолок цокольного этажа. Ровно три кройда «бродяжки» в количестве от одной до полусотни (число постоянно варьировалось) скользили по коридорам, мелко нарезая любой предмет или существо, оказавшееся на пути, а затем потухали – до следующего раза. Не самая оригинальная защита и не самая надёжная, но работала, как и прочие ловушки, исправно, от дарнитного излучения не страдала. И ни один исследователь не смог обнаружить даже следа вспомогательных систем, обеспечивающих передвижение «бродяжек» по коридорам.

        Риган был воином и его мало интересовали технические подробности. Гораздо больше заботило то, что если не открыть проход, то, будь он хоть дважды принц и трижды ментат, останется лежать здесь неопрятной кучей мяса и костей.

        Мысли Виты текли в том же направлении.

        -- Открывай сейчас же, ардраждево отродье! – заорала она ему в ухо, нимало не заботясь о том, что громкий голос могут засечь. - Открывай, не то яйца оторву!!! Где твоя проклятая дверь?!

        -- Она должна быть здесь, - спокойно ответил Риган, краем глаза наблюдая за «бродяжками» и продолжая методично ощупывать стену. – Я знаю, она здесь. Я помню.

        -- Какого!.. - с губ девочки-подростка сорвалось несколько ругательств, которые заставили бы смутиться даже матёрого контрабандиста. - Помнит он!!! Когда ты здесь был?! С тех пор всё могло…

        -- Довольно, - перебил её Риган и, передвинув руку чуть вниз, мгновенно нащупал искомые плитки. Нажать – сначала одну за другой, потом все вместе… Узнай тридцать пять лет назад отец, что наследник самовольно вскрыл один из запечатанных ходов, шокером дело бы не обошлось. В стене что-то зашуршало и заскрипело, послышался металлический скрежет, и принц прижался к ней спиной, заставив Виту сделать то же самое. - Ждём. Дверь откроется через полнирса.

        -- Или не откроется, и метаморфов и тэй аров в несколько раз станет больше, - мрачно сообщила Вита, расширенными глазами следя за неумолимо сдвигающимися сетками. Между ними оставалось уже не больше двадцати шагов. – Согласно оригинальному методу предков, единственный недостаток которого – в его непрерывности… ой!

        С пронзительным скрипом часть стены подалась назад, поворачиваясь вокруг своей оси, буквально вытолкнула Ригана и Виту на небольшую лестничную площадку, освещённую неярко горящими лампами, и встала на место. Ни трещинки, ни щели, ни малейшего сквознячка – даже зная, где находится проход, найти его на ощупь или зрительно было невозможно. Снова раздался скрежет, и всё стихло.

        -- Мама… - только и смогла выговорить девушка. Она провела рукой по лицу, словно смахивая весь пережитый ужас, и нервно рассмеялась. - Чума на тебя, Ни… твоё высочество, как всегда – в самый последний момент! Маску содрал, а привычки прежние остались!.. Пальцем грозить не буду – помню, что бесполезно. Но ты в следующий раз предупреждай заранее, а ведь недолго и инфаркт…

        -- Следующего раза не будет!

        Риган глубоко вздохнул и устало прикрыл глаза. Даже его нервы начинали сдавать. Вита, словно не расслышав, шагнула к краю площадки и с любопытством взглянула на круто уходящие вниз ступени.

        -- Надо же, лесенка! - она легко и естественно снова перешла на мысленную речь. - Похоже, ваши предки были сторонниками здорового образа жизни. Я надеялась хотя бы на подъёмник. Неужели их здесь нет?

        -- Есть. Но это тропа смерти, - отрезал Риган и первым, не спеша, стал спускаться по ступеням. - Не отставай.

        -- Конечно, конечно, - Вита легко перепрыгнула через ступеньку. - Что-то тяжело шагаешь, тэй ар. Не заболел? Вам, ментатам, только дай волю - тут же себя загоните… Ри, что молчишь? Ты ведь не обиделся?

        -- Не смей меня так называть!!!
   



                Глава 3.
                Когда приходишь на встречу вовремя, жаль, если нет никого, кто бы это оценил.
                Франклин П. Джонс



        Император с наслаждением вдохнул. Ноздри жадно ловили острый запах крови, на языке лежал тяжелый металлический привкус. Густая, липкая, она стекала по рукам, алыми брызгами блестела на полу и стенах пыточной. Тонкие карминные струйки на коже выглядели восхитительно… так вызывающе…

        Хоть какое-то удовольствие.

        Ардражди почти с сожалением стряхнул кровь с ладоней. Несколько алых капелек упало на сапог из кожи айежской песчанки, но император привычно не обратил на это внимания: на то есть слуги, чтобы оттирать. Он, не спеша, повернулся к своему пленнику. Мальчишка, один из выкормышей Зелгариса, уже не мог кричать. Он, как червяк, корчился на полу, захлёбываясь кровавым кашлем и не видя ничего вокруг. Но он не должен был умереть. Пока нет.

        «Проклятый Зелгарис! Ты должен быть здесь! Ты! А не этот сопляк!..»

        Эрголит полностью подавлял ментальные способности, несколько видеокамер, работающих в разном спектре, фиксировали каждое его движение, а четыре охранника всё время держали ментата под прицелом. Но Призрак снова оправдал своё прозвище – он исчез. В одно мгновение он был, а в следующее пустые наручники, тихо звякнув, уже падали на пол.

        «Сбежал… Значит, всё сначала, старый враг?»

        Император пребывал в состоянии перманентного бешенства с тех самых пор, как спустился с башни. Сын, гордость и опора… как посмел?! Он посылал его за вражескими головами, он приказал ему выжечь дотла крысиное гнездо, чтобы никто никогда больше не вспоминал о Зелгарисе и «Детях Света». Риган выполнил задание блестяще, но вернулся со змеёй в груди. И добро бы мальчишка просто предал отца, чтобы захватить власть! Властолюбие Демеро мог понять: в конце концов, его отец убил деда, чтобы занять престол. Ардражди сильно изменились со времён эпохи Звездных Скитаний, но императорская семья свято хранила древние традиции. «Выживает сильнейший, - любил повторять отец Демеро. - Если ардражди дал себя убить, значит, он слаб и полностью заслужил свою участь».
Риган свернул с этой дороги. Он стал слушать Зелгариса, а старик говорил с его сыном так, как никогда не говорил с самим Демеро.

        Император помнил тот давний разговор так, словно он был вчера. Ментат охотно обсуждал философию и искусство, буквально расцвел, обнаружив в собеседнике знатока древних текстов, но едва Демеро вскользь упомянул об ученичестве, его мягкость и рассеянность отлетели в сторону, как ненужная маска. Ответ был короток и категоричен:

        -- Тебя я учить не буду, малыш. Нет, тебя я не буду учить.

        Когда на башне Демеро впервые за долгое время взглянул на сына прямо, ему понадобилось собрать всё своё мужество, чтобы не отшатнуться. На него смотрел ментат, воплощение силы, которую он всегда так жаждал заполучить… и не мог.


        -- …тебе не жаль их, сын? Ведь они стали твоими соратниками и друзьями. Не лги мне, не отворачивайся, просто ответь – тебе жаль?

        -- Жаль, - отрывисто бросил принц, даже не подумав прибавить «отец» или более привычное в последнее время - «лаисс ар». – В этом и был замысел – стать своим среди Светоносных, добиться их доверия, а затем нанести удар, от которого они никогда не смогут оправиться. Я исполнил свой долг. Во имя Империи и справедливости.

        Император улыбнулся, но эта улыбка больше походила на оскал.

        -- Во имя Империи… - негромко повторил он. – Разве учитель не предлагал тебе её? Империю и справедливость? «Человек выбирает зло, потому что путает его со счастьем и правдой…» «Иной раб не видит своих цепей, пока смерть не встаёт у него за плечом…» И моё любимое: «Всему своё время и свой час под небесами. Есть время искать и время терять, время сберегать и время бросать, время шептать «нет» и время кричать «да»»…  Почему ты не сказал «да», Риган? Ни в первый раз, ни потом? Шагнуть вперёд – и пусть Империя достанется сильнейшему?

        -- К’аддо играет со словами, как эрвегский кот с добычей, - безразлично ответил принц, неотрывно глядя на звезды, и император стиснул зубы, скрывая досаду. - Стоит один раз сказать «да», и ловушка захлопнется. Он вложит тебе в голову свои мысли, он заставит смотреть на мир его глазами, и делать то, что нужно ему. Я хорошо умею выполнять приказы, но никогда не стану чужой марионеткой. Я верен вам и Империи.

        Когда принц опустил голову, в его глазах мерцало отражение звёздной бездны. Казалось, приглядись - и увидишь, как в этой черноте бесконечными спиралями разворачиваются галактики.

        -- Позвольте мне покинуть Аргеанну… - тихо выговорил он и после краткой паузы добавил: - Лаисс ар.

        -- Снова на дальние рубежи, сын? – с трудом подавив дрожь, осведомился император. Ментат, билось в голове. Ещё сильнее того… он, а не ты… – Затосковал по грохоту плазменных пушек и белковым концентратам три раза в день?

        -- Хочу навестить старых знакомых, лаисс ар.

        -- Старых, - негромко повторил император, - знакомых… Ты волен идти, куда пожелаешь, сын. Я твой император, а не тюремщик. Когда ждать тебя обратно? Ты – мой наследник, ты нужен мне здесь.

        Риган пожал плечами, и этот совершенно не ардраждевский жест лучше любых слов сказал императору, что его сын больше не принадлежит ему.

        -- Я вам не нужен. Ализеа может заменить меня. Во всем.
 
        -- Ты… отказываешься от трона в пользу сестры? Это твоё слово?!

        -- Вы император, - Риган снова запрокинул голову вверх. Он сидел на краю парапета, вполоборота к отцу, и в бледном свете луны его лицо было похожим на маску древнего бога. – Вы приказываете, мы исполняем.

       -- Так и должно быть, - кивнул владыка, кладя руку на плечо Ригана. – Только так и должно.

        И он толкнул сына. Так внезапно и сильно, что ни боевая выучка, ни невероятная реакция ардражди, не смогли спасти его. Риган без вскрика рухнул за парапет. Император спокойно взглянул вниз, наблюдая. Крохотная человеческая фигурка падала стремительно и беззвучно. Яркая, точечная вспышка – и вновь ровное, красноватое свечение фламм-поля.

        -- «Я верен вам и Империи»! – горько повторил Демеро. – Слабак… слабак… Настоящий император не доверяет никому! Особенно, когда стоит на краю… Будь ты проклят, Зелгарис!


        Известие о побеге Зелгариса стало пусковой кнопкой. Сперва император, запершись в своих покоях, срывал ярость на всём, что попадалось под руку, от прислуги до мебели. Затем он подписал несколько смертных приговоров, немного успокоившись, приказал доставить в личную пыточную узника покрепче, и четверть вига снимал накопившийся за последние сутки стресс.

        Император небрежно обтёр руки полотенцем, поданным безмолвным слугой, и швырнул его на пол.

        «Почему ты взялся учить моего сына, старик? – в тысячный раз яростно вопросил он. – Почему?!»

        Лампы несколько раз быстро, словно испуганно, моргнули и снова загорелись ровным светом. Император недовольно нахмурился, перебирая разложенные на столе тонкие иглы - Вселенная упорно не желала подарить ему хотя бы миг спокойствия. Едва удалось выбрать подходящую иглу и повернуться к судорожно всхлипывающему пленнику, как из-за дверей донёсся непонятный шум. Что-то громыхнуло, и гневные голоса заговорили, перебивая друг друга. Один подскочил на несколько октав вверх, но крик тут же был задушен в зародыше - судя по всему, ударом в челюсть. Император слегка качнул головой, и тотчас один из телохранителей вышел из пыточной. Демеро ди Коарветтанон прислушался к затихающим в отдалении шагам, покачал в пальцах иглу и очень бережно положил её обратно на стол. Даже если сбрасываешь самоконтроль, ни к чему пускать эмоции дальше определенного предела. Бессмысленно уничтожать антикварный предмет, который нечем будет заменить. Бессмысленно изображать из себя циклично движущийся объект – тяжелые мысли от этого не исчезнут.
А нетерпение бессмысленно само по себе.

        Телохранитель вернулся через десять нирсов в сопровождении ар-генерала ди Зариттиана. Шум за дверьми к тому времени прекратился, сменившись нестройным хоровым пением. Мотив император не узнал.

        -- Докладывай, - приказал он.

        -- Девушка, двадцать – двадцать пять оборотов, светлокожая, шатенка, - глядя прямо перед собой, отчеканил ар-генерал. - Гваньер. Личность не установлена, видовая  принадлежность не установлена. Впервые камеры зафиксировали её покидающей старый зал совещаний, затем – на входе в зону повышенной безопасности, белый сектор. Беспрепятственно миновала все посты охраны, для открытия дверей использовала коды уровня «эгро». Оружие отсутствует. Агрессии не проявляет, требует личной встречи с вами, лаисс ар. Сопровождение – патрульная группа ар-капитана ди Кассен. На запросы не отвечает, приказы игнорирует, энергощиты развернуты, действия классифицирую как «защита гражданского лица высочайшего статуса». Первичное заключение – мощная ментальная обработка. Лаисс ар, прошу дать разрешение на…

        -- Зариттиан, - вкрадчиво начал император, - с каких пор твои люди не носят на сенсообручах эрголитовых пластин?

        Ар-генерал выпрямился ещё сильнее – если это было возможно.
 
        -- Носят, лаисс ар. Активный эрголит. Я проверил лично.

        -- И, тем не менее, ментальная обработка? Как… интересно. Тебя не накрыло, - это была констатация факта.

        -- Нет, лаисс ар.

        -- Других?

        -- Ненадолго и только на блокаду, лаисс ар. Сейчас они… - ар-генерал дернул уголком рта, - поют.

        -- Шестеро и сколько? Два? Три взвода? Ещё интереснее, - император медленно провел пальцем по подбородку. В отличие от отвратительной ночи и не менее отвратительного утра день обещал быть любопытным. - Сначала сковать – а потом заставить петь, чтобы не мешали. И выбор времени весьма примечателен. Один исчезает, другая – появляется. Старый зал совещаний, в который ведет всего одна дверь. Следовательно, чтобы выйти, в него сначала нужно войти? Тем не менее, она выходит. И требует личной встречи… с императором? Веди её сюда. Это будет любопытно.

        -- Первоначальная формулировка «Самая большая шишка», - с каменным лицом процитировал ди Зариттиан. – Лаисс ар, я бы не рекомендовал…

        -- Вот как? – приподнял брови Демеро. - Почему?

        -- Ментат, которому эрголит не помеха, представляет серьезную угро…

        -- Тогда проводи её сюда скорее, - с нажимом проговорил император. - Не стоит заставлять нашу милую гостью ждать, пока она «не проявляет агрессии».
Ди Зариттиан коротко кивнул.

        -- Что делать с её сопровождением? И с…

        -- Своих – изолируй, дальше как обычно. Тех - убрать. Там наверняка не меньше, чем «Пламя Духа», а рвать эм-сетку – бесполезная трата ресурсов. Жаль Танарэа, но мне не нужны марионетки ментата… Проклятье! – император утёр внезапно выступивший на лбу пот. – Какого фарганга здесь так жарко?

                *-*-*

        Некоторое время назад…

        «Есть же несправедливость на свете!»

        Девушка в лёгком летнем платье споткнулась, ушибив палец о какой-то незаметный выступ, и мученически вздохнула. Она брела по тоннелю уже, кажется, целую вечность и полушепотом беседовала с Альдом. А когда вокруг тишь и темнота, только впереди бежит, подпрыгивая, маленький зелёный светлячок, а в ушах звучит безжизненный металлический голос, поневоле начинаешь задумываться. Например, почему одним и счастье, и радость, и удача, а другим – только ушибы, тёмные коридоры, голоса в голове и железный друг Альд?
Она снова споткнулась и досадливо ойкнула. Если у тебя талант ронять даже то, что гвоздями к полу прибито, и сшибать всё, что попадается на пути, не стоит носить туфли на высоких каблуках. А если носишь, то – ой! - будь готова, что в следующую секунду можешь уткнуться носом в асфальт или пол.

        Лучше идти в темноте, чем вздрагивать от вида лазерных лучей – пусть Альд и уверяет, что это абсолютно безопасно, и он без труда создаст вокруг тебя свободную зону.

        Что до голосов в голове… к ним можно привыкнуть. Особенно, если один из них принадлежит суперкомпьютеру, который в минусы точно не стоит относить.

        Это была не бездушная машина, а настоящий Разум - созданный руками человека и действующий иначе, нежели человеческий, но все-таки разум. Он умел слушать, понимал с полуслова и чутко улавливал малейшие нюансы её настроения. Беседовать с ним было одно удовольствие. И, как вскоре выяснилось, говорить при этом вслух – вовсе не обязательно. Биокомп в её голове уже работал на полную мощь, позволяя Альду получать информацию не с периферии, а непосредственно от мозга. Мыслей ему хватало вполне.

        Механизм, разумеется, был значительно сложнее, но чтобы его понять, по словам Альда, требовалась  целая лекция о деятельности мозга, биокомпьютерах, принципах их работы и взаимодействии с нервной системой. А она никогда не увлекалась наукой. По крайней мере, так ей казалось.

        Порой, правда, Альд делал из её слов совершенно неожиданные заключения. Как объяснял он сам, виной тому были различия в менталитете: он реагировал согласно заложенным в него базовым характеристикам, то есть «думал» так, как думали его создатели. Но пропасть между ними стремительно сокращалась - искин не только слушал и рассказывал, но и параллельно выполнял тысячи других действий, в том числе анализировал её речь и поведение. «Служить Сердечнику – основное назначение данной системы», и Альд старался создать для неё ситуацию наибольшего комфорта.

У Альда была ещё одна замечательная черта: он ничего не забывал. «Что вообще здесь происходит?..» Сердечник задал вопрос – система должна дать ответ. И потому Альд задавал ей странные и не имеющие, на первый взгляд, никакого смысла вопросы. «Скажи первое, о чём подумаешь: хлеб. Деньги. Сеть. Школа? Сколько дней в году? Зачем птицы улетают на юг?» и тому подобные. Искин по капле вытягивал из неё все, что она могла вспомнить о подслушанном разговоре и том странном человеке, которого, повинуясь неясному порыву, назвала «джедаем недоученным». Ему Альд уделил особенно много внимания, умудрившись как-то интерпретировать даже бессвязное: «А потом я ему… а он мне ка-ак! А вот ещё…»

Искин собирал информацию, анализировал, сводил воедино, но делиться выводами с хозяйкой не спешил. «Слишком большая нагрузка на психику, - упрямо бубнил он, - это может привести к нервному срыву, а основное назначение данной системы – заботиться о благосостоянии Сердечника. Когда будут сделаны окончательные выводы…»
Всё же, кое о чём – очень мало и очень неохотно - Альд рассказал, и его хозяйка, объединив этот рассказ с обрывками собственных воспоминаний, начала упорно искать ответы сама, хотя и чувствовала, что каждый неминуемо потянет за собой ещё полсотни новых вопросов.

Где бы ни был её дом, она находилась в тысячах световых лет от него – в самом сердце галактической империи Велсс-та-Нейдд, на столичной планете Аргеанна, вернее,  где-то в её подземельях. Тоннель ниро-цета дробь двадцать девять подземных оборонных коммуникаций имперского дворца Аргеанаполиса, если она помнила верно. Факт, что центром империи является планета-город, почему-то не вызвал никакого удивления, а в голове мелькнула похожая на вспышку фотокамеры картинка: огромный город, бесконечные улицы-каньоны, мчащаяся на бешеной скорости летающая машина, а за рулём – мальчишка со смешной тонкой косичкой, заправленной за ухо. В её появлении здесь и в первый, и во второй раз какую-то роль сыграли любитель мудрых изречений Зелгарис и непонятная петля, которая должна была вот-вот развернуться. Зачем-то ему это было нужно, но зачем - девушка не могла даже предположить. А ещё она не понимала, почему ей стал вдруг так важен странный парень без лица и без имени – не то другой участник этой причудливой игры, не то ещё одна фигурка на доске. Не понимала, злилась, но откуда-то твёрдо знала: стоит его найти, взять за руку, и всё будет хорошо.

Альд немногим помог в его поисках. «Ардражди, - уверенно сказал он, едва она закончила рассказ, - космодесантник или корбезовец». Но на приказ немедленно, сию же секунду отыскать этого человека, ответил только: «Недостаточно сведений об объекте. Требуется дополнительная информация». Его хозяйка не стала унывать, решив придерживаться первоначального плана: найти человека, сидящего повыше, заглянуть ему в глаза и очень вежливо попросить оказать содействие в поисках. С таким козырем, как Альд, проигнорировать её не смогут, а если попытаются, небольшое локальное планетотрясение придаст её словам необходимый вес. Искин уверял, что произвести его не составит труда.

Девушка сердито зашипела, почувствовав, что ещё немного – и от таких мыслей у неё в голове образуются тушеные мозги с горошком, и внезапно оглушительно чихнула. Платьице без рукавов не слишком подходило для прогулки по насквозь продуваемым коридорам.

«Так и пневмонию подхватить недолго…» - рассеянно подумала она и чихнула снова.

-- Почему здесь так холодно? И воздух какой-то… жесткий, что ли… - пожаловалась она вслух и грубо пнула что-то мягкое, попавшееся под ногу. Отлетев в сторону, существо издало хорошо знакомый писк и шустро помчалось прочь. Только цокали по полу маленькие  коготки. – Йодина родина, ничего себе прогресс! Техногенная, блин, цивилизация! У вас тут крысы бегают! Крысы!!!

Альд промолчал, словно размышляя.

«Это была не крыса, - отчеканил он через мгновение, - это был шнорк. И его больше нет. – Пауза. – В коридорах поддерживается температурный режим, комфортный для ардражди».

-- Но мне такой явно не подходит!

«Будет задействована установка климатконтроля, – с готовностью предложил искин.  – Задайте параметры».

Девушка задумалась.

-- Давай двадцать пять по Цельсию, плюс-минус градус…

«Что такое Цельсий?»

-- Э-э-э… - растерялась девушка. – Кажется, один умник, который придумал шкалу измерения температур. Во-о-от… хммм, с чем бы сравнить… температура моего тела примерно тридцать шесть и шесть по Цельсию. Ммм… бумага воспламеняется при четырёхстах пятидесяти одном… ой, нет, нет, это Фаренгейт! А по Цельсию… двести двадцать три… или двести тридцать три?.. И, получается, двадцать пять…

«Благодарю. Изменения температурного режима производятся».

В лицо ей повеяло тёплым ветерком.

-- Хорошо быть альдовладелицей, - пробормотала девушка. – Но будет ли, наконец, свет в конце тоннеля? А если будет, то когда?..

Она осеклась, когда сделала ещё несколько шагов и увидела впереди тусклое белёсое пятно света, после блужданий в темноте показавшееся ей непривычно ярким.

-- Я спросила риторически. Но буквально – тоже неплохо.

                *-*-*
Пятно света неторопливо приближалось. Наконец, путеводный огонёк потух, мигнув на прощание, и девушка через раздвинутые металлические двери вошла в маленький, неярко освещенный тамбур, а затем, через другие, точно такие же двери, попала в небольшую комнату с низким потолком. Створки беззвучно сомкнулись за её спиной.

В комнате не было ни пылинки, и выглядела она так, словно её покинули минуту назад. По-видимому, она являлась служебным помещением: голые стены, на потолке световые панели чередуются с обычными в шахматном порядке, пол нейтрально серый, не то из металла, не то из пластика, минимум предметов интерьера.  В углах слабо мерцали тонкие матово-белые витые колонны, в центре комнаты располагалась невысокая круглая платформа, а рядом с ней - нечто, напоминающее сюрреалистичный столик на длинной и тонкой ножке. Крышка была поднята почти вертикально, и на черной поверхности светился алый отпечаток человеческой ладони.

Тем удивительнее была трогательная в своём одиночестве игрушка, лежавшая на полу возле платформы - пушистый зверёк, похожий на тигрёнка, шестилапый, фиолетовый с ослепительно-белыми полосками. Незваную гостью не оставляло странное ощущение, что двери вот-вот снова откроются, и в неё войдут люди, вбежит малыш, наверное, сын кого-то из служащих, и с криком радости кинется к потерянной игрушке… Но этого не могло быть. Комната оставалась закрытой для людей более шестисот лет, и тот малыш давным-давно умер от старости.

Не лет, поправила она себя, оборотов. Девушка уже успела выяснить, что год Аргеанны составлял триста сорок девять суток, и в каждых сутках было не двадцать четыре, а тридцать два часа… то есть, вига. «В каждом виге – два кройда, в каждом кройде – сорок нирсов, в каждом нирсе – восемьдесят ардалей», - разъяснил Альд. Восемьдесят секунд в минуте, восемьдесят минут в часе, тридцать два часа в сутках, перевела для себя его хозяйка. Стандартный галактический час равнялся примерно полутора вигам.

;-- Шестьсот лет или шестьсот оборотов… ты всё равно давно должен был истлеть, - пробормотала она, задумчиво поглаживая игрушку по фиолетовому меху. – Джинн искусственный, ты постарался?

«Помещение было полностью восстановлено после взрыва согласно данным последнего сканирования, - откликнулся Альд, - и поддерживалось протопрограммами в неизменности. Хозяйка, у вас будут приказы по изменению параметров?»

-- Не-ет… - выдавила девушка, ошарашенно глядя, как пол рядом с платформой вспучивается, и из радужного пузыря стремительно формируется меховой тигрёнок – точь-в-точь как тот, которого она держала в руках. – Но я бы не против… сам знаешь.
«Тогда я рекомендую вам предпринять следующие действия…»

Повинуясь указаниям, девушка подошла к столику, который Альд называл «пультом управления системой пространственной транспортировки», и смело приложила свою ладонь к отпечатку. Тот сразу сменил свой цвет на нежно-зелёный, и раздавшийся откуда-то сверху приятный женский голос сообщил, что расконсервация произведена успешно, основные точки выхода функционируют в обычном режиме, и транспортировка может быть произведена немедленно. Куда желает направиться благородная энорэ?..

Благородная энорэ потрясённо хрюкнула и принялась изучать пульт. Отпечаток ладони погас, и непрозрачная поверхность трансформировалась – на ней появилось множество разноцветных квадратиков и прямоугольников с непонятными значками и такими же непонятными надписями. Та же клавиатура, только плоская. Девушка осторожно прикоснулась к зелёному квадратику со спиралькой, показавшемуся ей самым безобидным, и уже знакомый женский голос предложил начать ввод координат цели.

-- Touchpad он и в Африке touchpad, - одобрила исследовательница, и окрылённая первоначальным успехом, храбро начала нажимать все кнопки подряд, пока ей не сообщили, что «указанных координат в памяти системы не обнаружено, необходимо произвести переадресацию». – А, чтоб тебя!.. Если я говорю на местном языке, почему нельзя было научить меня читать на нём? Что это за птички, бабочки и змейки? И почему их так много?
«Вы видите перед собой условные письменные знаки, принятые в галактическом стандартном  языке, - терпеливо пояснил Альд. – Их обычно называют буквами. Количество стандартных букв – тридцать девять. Обучение навыку письменной речи вне возможностей данной системы, хозяйка».

-- И как мне теперь…

«Управление мануальное. Я рекомендовал бы набрать команду «лаисс ар 3-147-402 ускоренное», как не противоречащую общим установкам безопасности и более всего соответствующую поставленным задачам».

-- Ты опять?!

        «Коррективы вносятся, прошу прощения, хозяйка. Указанная команда позволит переместиться ближе и безопаснее всего к «самой большой шишке»… Уточните, пожалуйста, значение слова «Африка»».

        -- Кажется, это место на карте, где много-много диких обезьян, - пробормотала хозяйка, с несчастным видом изучая клавиатуру. – А нельзя ли уточнить, какие именно кнопочки помогут мне набрать «лаисс ар 3-147-402 ускоренное»?..

        Перепрыгивая с кнопки на кнопку согласно сжатым и чётким объяснениям Альда, девушке без труда удалось задать нужную последовательность букв и цифр, что тут же подтвердил эфирный голос. Прозвучала негромкая трель, и платформа мягко засветилась голубым, словно приглашая  подняться на неё.

        «Займите место на платформе, хозяйка, - подтвердил Альд. – Я советовал бы вам закрыть глаза и принять максимально удобную позу: первая транспортировка обычно вызывает у людей лёгкую тошноту и головокружение».

        Пожав плечами, девушка села в центре светящегося круга, закрыла глаза, прижала тигрёнка к груди и, чувствуя себя до невозможности глупо, стала ждать. Секунда. Две. Три…

        -- Ну запускайте же наконеееееееец!!!!!

        Всё вокруг потемнело, словно неожиданно погасли лампы, и возникло ощущение, что тело рассыпается на миллион крошечных осколков, и всё они несутся куда-то с бешеной скоростью. Так же внезапно, как и началось, скольжение оборвалось: осколки собрались вместе, склеились в единое целое, - а затем путешественницу грубо вытолкнуло из тьмы в реальность. Желудок совершил умопомрачительное сальто, и девушка нагнулась вперёд, прижимая руки ко рту и пытаясь сдержать тошноту. Теперь она не жалела, что прислушалась к совету Альда. Держать глаза закрытыми? Она не была уверена, что смогла бы их открыть, даже если бы попыталась. Но вот этот кошмар искин называл лёгкой тошнотой и головокружением?! Её так качало, что девушка не была уверена, что вообще сможет подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти и кого-то искать.

        Альд не позволил ей долго страдать. Он выждал и, абсолютно точно определив момент, когда прекратится головокружение, уляжется нервная дрожь, а тошнота схлынет, оставив только кислый привкус во рту, и произнёс:

        «Точка прибытия: уровень 147, серебряный сектор, зона ограниченного доступа, малый зал совещаний. Можете открыть глаза, хозяйка».

        Ей показалось, или в металлическом голосе звучала плохо скрытая ирония?

        Отважная путешественница осторожно приоткрыла сначала один глаз, потом другой и обнаружила, что находится в просторном зале с темно-серыми стенами и угольно-черным полом. Лампы светились еле-еле, но ей удалось разглядеть длинный полупрозрачный стол в центре зала и два десятка вращающихся кресел возле него, а на дальней стене – самый огромный телевизор, который она когда-либо видела. На полу вокруг неё медленно гасли голубые концентрические круги; диаметр самого большого в точности совпадал с диаметром платформы, на которую она поднялась несколько минут назад.

        Девушка осторожно встала, и лампы, словно откликаясь на её движение, засияли ярче, в зале заметно посветлело. Приглядевшись, незваная гостья недовольно сморщила носик: хозяева явно были адептами монохромного минимализма. В интерьере присутствовали только черный, белый и серый цвета, а ко всем предметам обстановки было применимо только одно слово - «функциональность». Никаких украшений, никаких излишеств – строго, чётко, внушительно… и совершенно безлико.

        Но от этого не менее завораживающе.

        Девушка неуверенно переступила через тускло светящиеся на полу линии и, взвизгнув от неожиданности, закрылась руками, когда ей в лицо неожиданно ударил яркий зелёный луч. Луч распался на множество тонких нитей, соткавших вокруг хозяйки Альда невесомую паутину, а ещё через несколько мгновений погас, коротко мигнув на прощание.

        -- Что ещё за шуточки, паразит компьютерный?! – искренне возмутилась девушка. – Сначала швыряешь меня неизвестно куда, а теперь до инфаркта довести собрался?! И ещё смеешь трепаться про «служить и защищать»! Не смешно! Ни капельки!

        «Согласно данным исследования состояние вашей сердечно-сосудистой системы признано удовлетворительным, - мягко возразил Альд. - Кровяное давление в норме, пульс в норме. В ближайшее время никакие нарушения сердечной деятельности вам не грозят, хозяйка».

        -- А что тогда это было?!

        «Стандартная процедура. Сканирование вновь прибывшего объекта и создание объемного голографического изображения. Взгляните».

        Альд, как всегда, оказался прав: воздух над столом неожиданно замерцал, и в нем возникла небольшая фигурка обнаженной девушки или женщины, окутанной длинными тёмными волосами. Она медленно поворачивалась вокруг своей оси и, увидев её лицо, Сердечник изумлённо икнула: это была она сама в полный рост. Точная копия, вплоть до маленькой царапины на подбородке и тигрёнка, зажатого в левой руке. Разумеется, она не раз видела себя со стороны, и, случалось, часами вертелась перед зеркалом, но сейчас было совсем, совсем другое дело!

        -- А я миленькая, - решила она, машинально накручивая косу на палец. – Тощевата, конечно… внизу могло бы быть и попышнее… да и вверху тоже… второй размер, едрить его налево… но миленькая. Интересно, интересно…

        Девушка, как зачарованная, глядя на саму себя, шагнула вперёд, совершенно забыв про свою способность спотыкаться даже на ровном месте – и, конечно же, споткнулась. Но не упала, потому что её под мышки внезапно подхватили чьи-то руки в жестких, металлических, перчатках, и она беспомощно повисла между двумя молодыми людьми, возникшими, казалось, из пустоты. Оба носили тёмную военную форму незнакомого образца и совершенно не подходящие к ней обручи из светлого пластика с вставками какого-то бурого металла. Девушка вскинула голову и с изумлением обнаружила себя под прицелом четырёх предметов, более всего напоминавших киношные бластеры – весьма зловещего вида. Их держали четыре человека, одетые в точно такую же тёмную форму, как и первые двое, с точно такими же надвинутыми на лоб обручами и идентичными короткими стрижками.

        -- А вот и охрана объекта, - пробормотала хозяйка Альда, внезапно поняв, что её взгляд не успевает отследить скорость, с которой передвигаются эти люди. Один из вооруженной четвёрки вырвал у неё из руки тигрёнка, быстро осмотрел его и швырнул на пол. Ствол бластера при этом ни на миг не шевельнулся, оставшись направленным пленнице в голову. – Э-э-э… здравствуйте, что ли, господа? Думаю, вопрос «Как пройти в библиотеку?» уже неактуален?

        Незнакомцы заметно напряглись.

        -- Кто ты? Что ты здесь делаешь? – резко спросил тот, что отобрал у неё игрушку. Вернее, та – это была женщина. Средних лет, темноволосая, с жутковатыми бледно-лиловыми глазами. Тонкий шрам, пересекавший левую бровь, придавал ей удивлённый вид. – Как ты разблокировала транспортатор? Кто ещё в твоей группе? Отвечай!

        -- На какой вопрос мне отвечать снача… ой!

        Повинуясь команде, двое солдат, удерживавших девушку, встряхнули её – так, что голова мотнулась, как у тряпичной куклы.

        -- Эй, полегче! – возмутилась пленница и беспомощно подрыгала ногами: вывернуться из жесткого захвата было не легче, чем пробить кулаком стену. – И нельзя убрать эти штуки? Люди обычно нервничают, когда на них направляют… что? – она прислушалась к шёпоту Альда, - импульсные пистолеты системы «риан» 23-319-квен… что? Какие еще пистолеты, когда это самые настоящие бласте…

        Девушка осёклась: внезапно проскочившие в голосе металлические нотки неприятно резанули слух.

        -- Импульсные пистолеты системы «риан» 23-319-квен классифицируются, как малые бластеры… - машинально ответила женщина и сделала странное движение, словно хотела отступить назад. Зрачки её расширились так, что заняли собой всю радужку, рука, державшая бластер, медленно опустилась.

        «Объекты проявляют повышенную враждебность, - констатировал Альд. - Нейтрализовать их, хозяйка?»

        Что подразумевал древний компьютер под скромным «нейтрализовать», девушка уже знала. Человеческая жизнь для его создателей не стоила и ломаного гроша.

        «Нет! – мысленно отрезала она, сообразив, что вопить, когда на тебя направлены бластеры, по меньшей мере, неразумно. – Никаких лишних жертв! Мы ведём себя мирно и дружелюбно, понял? Не режем, не рубим, не колем, не травим и, разумеется, никого не испепеляем! Мирно и дружелю…»

        -- Ой! – её ещё раз встряхнули.

        -- Что бы ты не делала, прекрати немедленно. Это не поможет, - лиловоглазая говорила медленно, с усилием выталкивая слова изо рта; её бластер снова был нацелен Сердечнику в грудь. – Тебе задали вопрос. Кто ты? Что ты здесь делаешь? Отвечай, гваньер! Или не терпится заглянуть в гостевые комнаты Эр’гона?

        -- Ну… ммм… я…

        -- На интерлингве или риселлане, не на ардраджине! Древний язык не для вас, гваньер!

        -- Эй, а обзываться-то зачем? – обиделась хозяйка Альда: слово, в первый раз прозвучавшее непонятно и чуждо, вдруг обрело смысл. «Чужие», «чужаки» - вот что оно означало, но при смещении ударения на первый слог, волшебным образом превращалось в… «мартышки». – Я, между прочим, гостья, а гости – это… это… хмм… гости, категория особая, их надо холить, лелеять, всячески им угождать и не тыкать в них бластерами! – Последние слова она произнесла каким-то не своим, властным, вибрирующим голосом, и люди в форме как по команде опустили оружие, глядя на девушку пустыми стеклянными глазами. – Молодцы, так-то лучше, - слегка недоумевая, одобрила она. – Убедился, дух компьютерный? Любой вопрос можно решить по-доброму, без кровопролития и нейтрализации, достаточно правильно подобрать слова. И коль скоро я твоя хозяйка – сам так сказал, я не напрашивалась! – ты обязан меня слушать и выполнять всё, что я скажу со вниманием и усердием!.. Кхе-кхе-кхе… да что такое, простыла я, что ли?! Господа, вы не могли бы меня отпустить? Пожалуйста… ай, мамочки мои!

        Железная хватка внезапно разжалась, и девушка беспомощно шлёпнулась на пол. Она потёрла ушибленное колено и подобрала тигрёнка, недоумённо таращась на возвышающихся над ней солдат. Те растерянно хмурились, неуверенно переступали с ноги на ногу, и вид у них был такой, словно их только что сильно огрели по голове чем-то тяжелым.

        -- Ничего себе гостеприимство… - сердито пробормотала «гостья». – Схватить, напугать, встряхнуть и отпустить? Руку, господа! Живо!

        Когда все шестеро разом протянули ей руки, она всерьез заподозрила неладное и завертела головой в поисках скрытых камер: происходящее напоминало чей-то дурацкий розыгрыш.

        «Вы ошибаетесь, хозяйка, - возразил Альд, уловив её мысли. – Вы не участвуете ни в каком «живом видео», а снимают вас только камеры службы наблюдения, которые контролирую я. Мы имеем здесь случай взятия группы людей под ментальный контроль. Предполагаю, это проникающее подчинение, не затрагивающее основы личности, завязанное на абсолютную верность. Соответствует описанию классического варианта методики «Длань Рении» . Говоря вашим языком, вы… - он на долю секунду замолчал, - промыли им мозги, и теперь они за вас любого порвут, как цепной пёс куртку».

        Как Тузик фуфайку, - машинально поправила его хозяйка, вцепилась в первую попавшуюся руку и с трудом встала. - Ты хочешь сказать… ты же не хочешь сказать. Я промыла им мозги? Я? Промыла им мозги? Но я не могла! Я не умею! Я бы помнила… помнила, если бы умела… наверное… - Она осеклась под шестью устремлёнными на неё взглядами, полными слепого обожания и бесконечной преданности. – Черт. Чтоб меня разорвало. Чтоб меня приподняло да прихлопнуло! Нет, лучше не меня, а Зелгариса, который постоянно швыряет меня непонятно куда, непонятно зачем, а сам сидит в сторонке и, блестя глазами, лопает лимонные дольки!

        «Нет сомнений, что у вас дар, хозяйка, - мягко перебил её Альд. - Дар воздействовать на разумы других людей и управлять ими. Из собранной информации следует, что стихийные выплески неоднократно наблюдались у вас прежде, а слияние могло ваши способности… - он снова сделал многозначительную паузу, - подстегнуть».

        -- Замечательно! – всплеснула руками девушка. – Просто чудесно! Ещё какие-нибудь откровения будут? Мой дядя – старый таракан, бабка – танцовщица варьете, а я сегодня выйду замуж за владельца заводов,  газет, пароходов, который подарит мне весь мир и ещё пару коньков впридачу!.. – Она тряхнула головой, словно пытаясь выбросить из неё ненужные мысли, и перешла на деловой тон: - Ребята, вы ведь из охраны, так?

        -- Служба безопасности дворца, светлейшая энорэ ! – слаженно гаркнули люди в форме. Светлейшая энорэ поёжилась, чувствуя себя не то, что не в своей тарелке, а в соседском чайнике.

        -- Ещё лучше, - промямлила она. – С местностью хорошо знакомы? А, случайно, не знаете, что такое «лаисс ар» и где его искать?

        -- Так точно, светлейшая энорэ!

        -- Так точно – что такое или так точно – где искать? – уточнила хозяйка Альда.

        -- Так точно!!!

        -- Красноречиво… И где же?

        Охранники подобрались, выпрямились, словно им отдали команду «смирно».

        -- Уровень 119, - начал один из них.

        -- Зона повышенной безопасности, алый сектор, - продолжил другой.

        -- Серый или чёрный, - возразил третий.

        -- Рабочий кабинет, библиотека или… - чётко произнесла женщина, которая, по-видимому, была командиром группы.

        «Камера-2. Она же пыточная», - уверенно завершил Альд одновременно с ней.

        «Не люблю я лимонные дольки…» - обиженно долетело откуда-то издалека.

        -- И ты молчал, жестянка электронная? – возмутилась девушка, игнорируя шепот. Проходной двор в голове – нет, не такую судьбу она себе рисовала. – Тебе, видно, нравится водить меня кругами, как слепого котёнка, вместо того, чтобы прямо сказать, к кому идти, куда и… где-где он? Мне послышалось, вы сказали…

        -- В комнате отдохновения…

        -- Камере-2…

        -- Пыточной…

        -- Светлейшая энорэ! – вразнобой отозвались охранники.

        -- Лаисс ар предпочитает допрашивать важных пленников лично, энорэ сай , - пояснила командир. – А поскольку он… - она запнулась, гримаса боли исказила красивое лицо, и женщина продолжила с заметным усилием, - садист и психопат… то использует пытки также… для того, чтобы обрести… душевное равновесие и…

        Сердечник стиснула в кулаке косу так крепко, что попытка разжать пальцы отдалась болью. «И к этому психу мне обращаться?! А нельзя ли найти кого-нибудь более адекватного?!» вертелось на языке, но свои вопросы она так и не озвучила. Интуиция подсказывала, что имейся в наличии другие варианты, повёрнутый на безопасности искин непременно предложил бы их. Но нет, Альд предложил идти… хмм… обратиться именно к «садисту и психопату», следовательно, на то были причины. И, следовательно, Альд был уверен, что при необходимости сумеет её защитить.

        В идеальном варианте, конечно.

        И даже скорее всего.

        Сердечник сказал – Альд сделал. Надо было внимательнее задавать параметры поиска, а не визжать, как весталка при виде вакханалии, с грустью подумала она и ласково улыбнулась людям, столпившимся вокруг неё, словно детишки вокруг новогодней ёлки.

        -- А если я хорошо попрошу, вы проводите меня к… э-э-э… командиру крыла? – вежливо осведомилась она и тут же нахмурилась. - Нет, не так. К… э-э-э… первопроходцу? Ведущему? Первому среди равных? Проклятье, да что у вас за язык такой?!

        -- К нашему владыке? – робко подсказал ей один из охранников. – Лаисс ару ?

        -- Да-да! – энергично закивала девушка. – Проводите меня к нему, ребята?  Нет, не так… Проводите меня к нему. Любезно, бережно, заботливо, чтобы ни одна пушинка или пылинка не села, ни один болван или баран не смел даже взгляда кинуть… и чтобы самим случайно не сгинуть. Задача ясна, отряд?

        -- Так точно, светлейшая энорэ! – отрапортовали её новые знакомые, и дружно принялись совершать непонятные, но весьма зловещие манипуляции со своим оружием, которое за время разговора успели незаметно попрятать по карманам, а теперь - столь же незаметно его достали.

        Светлейшая энорэ довольно улыбнулась.

        «Хозяйка, я не рекомендую вам покидать данное помещение! – в безжизненном голосе Альда явственно слышалась тревога. – Не рекомендую куда-либо идти! Искомый объект сам скоро прибудет сюда! Достаточно подождать три четверти часа…»

        -- Ждать?! – возмутилась девушка. – У тебя шестерёнки за колёсики заехали, что ли? Не могу я ждать! Часы тикают, время идёт! И потом, ты же всюду свои щупальца протянул, так? Неужели не поддержишь единственную и неповторимую хозяюшку?

        «Хозяйка, здесь вы в безопасности, - настаивал искин, - зона и все подходы к ней полностью контролируются, никто не сможет причинить вам даже малейшего вреда. Но уровень 119 использует автономные системы безопасности и жизнеобеспечения, изолированные от моих сетей. Там я смогу общаться с вами, но мои защитные функции снизятся до двадцати семи процентов».

        -- Двадцать семь процентов, конечно, маловато. Но знаешь, есть волшебное слово, на которое ру… - девушка запнулась, - на которое ру… ру… - язык не желал ей повиноваться. Она с досадой топнула. – Слово, на которое… мой народ полагается в таких случаях.

       «Какое?»

        -- Авось.

       «Понимаю, - невозмутимо откликнулся Альд, и одновременно с его словами охранники замерли и уставились на что-то невидящими глазами. – Необходимая подготовка отряда сопровождения завершена. Маршрут движения разработан и передан на зрительную периферию, будет постоянно корректироваться».

        -- Маршрут? – его хозяйка недовольно наморщила нос. – Какой маршрут? Ты бы ещё гвозди микроскопом заколачивать предложил! Нам всего-то надо спуститься на несколько этажей вниз!

       Женщина-командир оглянулась на неё и нервно передёрнула плечами. На её лице возникло выражение не то обиды, не то досады, но тут же исчезло, словно стёртое ластиком.

        -- Как прикажете, энорэ сай, - отсутствующим голосом, будто во сне, проговорила она. – Случайность для гваньер и ниэри. Пасть в бою – высочайшая честь.

        «Энорэ сай» вытаращила глаза.

        --Зачем пасть? Не надо пасть… и падать тоже не надо! Почему ты… э-э-э… а, кстати, кто ты?

        --Ар-капитан имперской гвардии Танарэа ди Кассен, третье звено, седьмая когорта, идентификационный номер 154-12-7032-терта-ниро-квен, энорэ сай. Вторая дочь Маргатти ди Ронт и Шайрега ди Кассен, светлая княжна ди Кассен, родовое владение – планета Каэсса в созвездии…

        --Достаточно просто Таня! – перебила её Сердечник, ошарашенная столь бурным потоком информации, а ещё больше – тем фактом, что семья её собеседницы владела целой планетой. – И зачем ты собираешься… хмм, падать?

        --Вы хотите войти в зону повышенной безопасности через серебряный сектор, - таким тоном, словно это объясняло всё, ответила «Таня». Её подчиненные, закончив подготовку, следили за разговором, но не вмешивались. Как девушка уже успела убедиться, ардражди вообще любили помолчать.

        «Проход к покоям лаисс ара со стороны серебряного сектора невозможен ввиду соображений безопасности, - безапелляционно заявил Альд. – Хозяйка, там такая оборона, что, - он сделал паузу, - сам черт себе ногу сломит. Советую воспользоваться предложенным маршрутом. Или отменить свою директиву».

        -- Какую директиву? – накручивая кончик косы на палец, недоумённо переспросила девушка.

        «Не допускать значительных человеческих жертв. Распыление ограниченного количества нервно-паралитического газа ларада через систему вентиляции…»

        -- Мы пойдём в обход.

        «Слушаю вас, хозяйка».

        Если бы Альд был человеком, девушка могла бы поклясться, что он довольно усмехается.