Клава плачет

       Клава с тоской посмотрела на батон белого хлеба и литровый пакет молока, только что принесенные мужем из универсама. Охнув, тяжело переваливаясь с боку на бок, побрела по квартире на опухших, перевязанных эластичными бинтами, ногах.
- Сорок лет, сорок лет! Без нормального отпуска и выходных, только чтобы заработать эту проклятую пенсию. Сто тридцать два рубля – предел мечтаний. Я на эти деньги месяц могла жить, туфли себе купить и еще осталось бы, а теперь? Что я могу купить на пенсию теперь? За квартиру заплатить, и то не могу!
- Успокойся, успокойся Клавочка! У тебя же сердце! За квартиру я заплачу.
- Сердце, сердце! У всех – сердце! Я же не об этом. Неужели ты не понимаешь? Отец мой, погиб на фронте, мать шестерых растила одна. Есть нечего, одни ботинки на всех, сорок первого размера, даже не знаю, откуда они у нас взялись. Я в школу ходила через два, на третий. А в четырнадцать уехала, одна, на рабфак. Ты думаешь мне так учиться хотелось? Я бы и дома, с матерью осталась. Да что ж там делать, на шахту идти? С голоду помирать не хотелось! Ну, ладно! Тогда война была, а теперь - то что? Я тебя спрашиваю, что? Опять с голоду помирать?
- Ну, хватит! Что уж теперь? Пойдем, попьем чайку?
- Не хочу я! Опухла уже вся от твоего чайку, пей сам, - она тяжело села в кресло и включила телевизор.
«Издалека долга
Течет река Волга,
Течет река Волга
Конца и края нет».
На черно-белой пленке пела молодая, красивая, с роскошной русской шалью на плечах, любимица народа Клавиной молодости, Людмила Зыкина.
       По морщинистым щекам текли слезы. Клава плакала. Плакала об отце, утонувшем при переправе через Днепр, выросший в степной деревне, он не умел плавать. О матери, никогда так и не вышедшей замуж после гибели мужа, имея на руках шестерых детей. О брате, погибшем в забое карагандинской шахты, о дочери, болевшей тяжелой хронической болезнью после Чернобыля, о внучке, не знавшей, что такое трезвый отец. Плакала о бесполезно прожитой жизни, о несбывшихся мечтах, о пролетевшей, как мгновение, молодости. Плакала от жалости ко всем и от жалости к себе.
«Издалека долга
Течет река Волга,
Течет река Волга,
А мне семнадцать лет».