Освобожденная женщина Востока

Освобожденная женщина Востока.
(эссе)

1.

       Как не пытались «освободить» коммунисты женщину Востока от векового рабства у них ни хера не вышло.
«Демократы» смогли сделать это за год, не прибегая ни к каким ухищрениям, без всякой пропаганды – и вообще освобождение женщины Востока получилось как побочный продукт – никто такую задачу не ставил – ведь всем было наплевать не только на порабощённых женщин, но даже на одичавших мужчин, живущих вдоль Афганской границы.

Людям было тогда не до развлечений и всем хотелось кушать. Развлекались только «демократы» - делили власть между своими партиями, играли в приватизацию, раздавая ничего не значащие бумажки народу, обещали, что все будут беями или баями: у каждого будут батраки. Только непонятно было - откуда эти батраки возьмутся.

Через некоторое время, когда все превратились в батраков – стало ясно, что обещали они это всё своим братья и сестрам и, вообще, родственникам. Кстати, их не в чем упрекнуть – они сдержали, перед ними, свое слово. Вот тогда и ринулся среднеазиатский народ на заработки в Россию.

Но в то время, у русских самих был крутой облом со своими «дерьмократами». Никто ничего не строил, как сейчас. А если что-то и можно было заработать, то место уже было занято кавказцами, и говорили они бедному «чебуреку» - так они называли среднеазиатов: «Слюшай, не видишь - сами еле живём. Давай, иди,… иди отсюда». И уходил он злой и голодный, думая: «Морды кавказской национальности опять опередили».

Что делать? А выход был простой, как три копейки – возить наркотики. Их, завернутые в газетную бумагу и упакованные в презервативы, глотали, прятали в урюк и мешки с хлопком, засовывали в анальное отверстие, чтобы провезти в толстой кишке. Представьте – местный уважаемый эскулап в тюбетейке, подготавливая гонца к поездке, смазывает сверток с зельем бараньим салом, затем раздвигает ягодицы клиенту и осторожно всовывает его и после заклеивает это место скотчем, а за выполненную работу получает целых три доллара. Но скотч не выдерживал нагрузки и иногда лопался в пути.
Поэтому врачи-вредители начали потайное место зашивать суровыми нитками и, только после этой операции, заклеивать скотчем.

 Попозже к этому делу (наркотрафику) подключили и баб. С них все же спрос меньше – ведь азиатская женщина, как считали на таможне, – «облико морале». Но оказалось некоторые были глубоко «аморале».

 Но не все возили наркотики кто-то, на самом деле, торговал урюком, сушеными персиками и дынями, кишмишем и изюмом.

Саид много раз приезжал в Русастан, но каждый раз его или обирали до нитки милиционеры, думая, что он продавец наркотиков, либо отбирали деньги чеченцы, контролирующие рынок, на котором он торговал сухофруктами. Но того, что удавалось припрятать и привезти домой все равно хватало его семье на покупку китайских тряпок, хорошей еды и на закупку следующей партии товара. Но большую часть фруктов на продажу выращивали и сушили жена с детьми, возделывая свой небольшой участок.
По сравнению с соседями, которые не ездили торговать в Россию, их семья была вполне зажиточной.

Но после особо неудачной поездки Саид занемог – то ли простудился в холодной далекой стране, то ли огорчения полностью истощили его душевные силы - он стал совсем не похож на себя. Вечная боязнь и подозрительность, холодные и полуголодные ночи и дни сделали своё дело. Вместо жизнерадостного, улыбчивого, в халате и тюбетейке, жителя Азии – бледный и худой, с сухим надрывным кашлем; в серой водолазке и зеленом пуховике - он стал совсем похож на угрюмого жителя той северной земли, куда так часто ездил.
 Но хуже всего, что у него начал болеть желудок. Из-за этого он не смог поехать в очередную поездку. Но хитроумный извилистый ум Саида нашел выход. В этот вояж, в место себя, он решил отправить свою молодую красавицу жену Зульфию.

Во-первых, подумал он, - уже многие его товарищи по бизнесу отправляли своих жен, и все было хорошо; даже выгодней, чем мужикам, потому что милиция и рекетиры меньше придирались к ним. Во-вторых, она не будет единственной женщиной в этом автобусе, отправляющемся через два дня. В-третьих, пока она съездит, он отдохнёт и поправится.

Проехали несколько границ. Поездка была мучительной – целую неделю в провонявшем потом, мочой и испорченной едой автобусе. Тысячи километров. Прибыли измотанные и обессилившие – она поняла, как тяжело даются Саиду эти деньги.

Зульфия никогда раньше не видела больших, тем более, европейских городов и мрачный холодный ноябрьский Санкт-Петербург поразил её. Это была безответная любовь с первого взгляда, но она не поняла этого. И если бы кто-нибудь тогда сказал, что она полюбила или полюбит этот город – она рассмеялась бы ему в лицо.

 Мы любим те города, в которых нам было приятно и комфортно или нас с ними связывают какие-то интимные воспоминания; вся архитектурная красота уходит на второй план. Красивые, но не тронувшие сердце, города нам просто нравятся, как недоступные чужие женщины на телеэкране.

Но что-то сломалось в её душе – холодный северный воздух с Балтики заморозил восточные предрассудки, впитанные с молоком матери, но расправил крылья для полета.

Торговля была очень удачной, и она привезла денег домой почти в восемь раз больше, чем удавалось привезти Саиду даже за самую удачную поездку. Сначала нехорошие подозрения закрались в его гнилую душу, но посидев в чайхане за пиалой зеленого чая с теми, кто был в этой поездке, он ненавязчиво расспросил её бывших попутчиков о торговле, о житье в Питере.
Все были в восторге от поездки и восхищались торговым талантом, который открылся у Зульфии, продавшей быстро не только свой товар, но и помогавшей продать то, что привезли её земляки. Все завидовали Саиду, видя в нем большого купца – если он сможет использовать торговый талант Зульфии.

 Но сглазили они Саидово счастье, то ли он сам упустил его из своих мозолистых крестьянских рук потому, что не понял холодного ветра перемен уже давно дующего с Севера и сразу проникшего Зульфие в душу. Не смог он абстрагироваться от обычаев дедов и клановых предрассудков, чтобы жить в духе времени.


2.


Вымотавшись за целый день, я решил немного отдохнуть и перекусить шашлыком в летнем кафе, что расположено около Орехово-Зуевского вокзала. То ли мой усталый и, надо признать, затрапезный вид не внушали официантам, азиатской наружности, никакого уважения – с утра я ездил по магазинам стройматериалов – но меня никак не хотели обслуживать. Приходившим позже меня, «импозантно» выглядевшим, подмосковным «господам», быстро подавали еду. Кафе принадлежало, по-моему, туркменам или узбекам. Но это не факт потому, что я нисколько не разбираюсь в национальностях, живущих за Уральским хребтом.

Меня поразило их рабское подобострастие к людям с наглым или надменным видом и полное пренебрежение, переходящее в наглость, к остальным посетителям. Они чувствовали «хозяев жизни» в этих брюхатых, низколобых, громко ржущих, мужиках, с «голдовыми гайками» на жирных пальцах и желтыми металлическими зубами, которые зашли в это кафе с такими же беспардонными толстощекими тетками, смеявшимися не тише своих кавалеров.

Сказывалось восточное воспитание; весь их менталитет, взращенный тысячелетиями под пятой сатрапов, мелких князьков и освященный патриархальными обычаями - наверно, на далекой родине, точно также выглядят их баи.
 Но процветают такие типажи и у нас, скорее всего, потому, что сами мы ушли недалеко по пути цивилизации и свободы.

 Я вспомнил телевизионную передачу, виденную мною на прошлой неделе. Честно говоря, смотрел я её в полглаза – тема была далека, в то время, от моих интересов, но очень занимательна.

В ней рассказывалось о том, что среднеазиатские женщины, торгуя по разным причинам в России, вместо своих мужчин, постепенно отходят от диких обычаев, раскрепощаются. Они начинают носить мини юбки и брюки - следовать европейской моде. Приезжая к себе на родину женщины, почувствовавшие вкус свободы, уже не хотят безоговорочно подчиняться тирании своих мужей. Ведь они кормят семью, зарабатывая деньги на чужбине, пока муж сидит дома с детьми.
В передаче говорилось, что количество разводов в восточных республиках возросло в десятки раз по сравнению с временами СССР.
Многие разводы – раньше неслыханная вещь – начинаются по инициативе женщины, и они платят алименты бывшим мужьям.

 «Так вам и надо» - думал я, со всей злостью накипевшей в моей душе, сидя почти сорок минут под тентом за пластмассовым столом - «сожрут вас, «чебуреков», ваши раскрепощенные восточные женщины. Как пить дать - сожрут, и не выплюнут косточек. Не зря вы их держали, как сказал поэт, «на цепи».

Революции движутся на восток.
Они неотвратимо идут навстречу солнцу.

       Люди не хотят жить по-старому, терпеть на своей шее деградировавших потомков кланов, которые веками правили ими: при феодализме, капитализме, социализме и, по второму кругу, феодализме и скором, через 20 лет, капитализме.

Если раньше носителем нигилистических идей был мужчина, то в настоящем все изменилось. И этому есть веские причины. Восточные женщины стали больше ездить. Увидели другой мир, познакомились с чужими обычаями и нравами.

И у нас в России, всё-таки мы тоже, как не прискорбно, недалеко ушли от восточных деспотий, будут перемены. Наших женщин, например, больше с высшим образованием, чем мужчин.

Женский же подвижный ум, натренированный на примерах моды и, поэтому, интуитивно постигший основной философский закон – «отрицание отрицания», идет дальше. Этот ум уже не хочет мириться со старым бытом и отжившими кондовыми традициями.

Он требует равноправия, свободы и, иногда, братства, а это, сами знаете, лозунг Великой французской революции.

Так, что Революции катятся, как во все времена, навстречу Солнцу. Но переносчиком её «вируса» сейчас являются Женщины.
Я встаю перед Вами на колени, Мадам.

***
P.S. C праздником 1 Мая!