Почтальон

       С чем можно сравнить письмо? Письмо, которые вы достали не из обычного почтового ящика, а получили в море? На рыболовном траулере? После четырех месяцев непрерывного, без берега рейса?
       С глотком ледяного кваса в полуденное пекло? С первой, самой вкусной, затяжкой, после смятых простынь и успокаивающегося бега сердца? С лучом солнца, выстреливающего из-за горизонта сквозь майский ливень?
       Эти письма «приехали» в далекий уголок океана, к берегам скрытых в постоянной дымке возлеантарктических островов, на таком же работяге-траулере. Он всего лишь три недели назад вышел из родного порта и вот прибыл в так называемый промысловый район, где два десятка таких же пароходов «таскали» тралами «ледяную» рыбу, на радость партии и правительству — неуклонно следящими за выполнением Продовольственной программы. Чем же кормить миллионы советских людей, строящих светлое будущее в отдельно взятой стране, как не «ледяшкой» или ставридой? Это сейчас -ice fish идет в суперпупермаркетах на уровне деликатесных пород, а в те, совсем еще недавние времена кто считал, во сколько реально обходиться добывать рыбу у далеких африканских или антарктических берегов? Не «ледяная» она была, а золотая... Но, это тема другого рассказа, а мы вернемся к нашим бара…то, есть письмам.
       Судно, шедшее в район промысла, обязательно везло письма из дома для экипажей работающих судов. Погода, как правило «веселая» - волна, ветер, и траулеры не могут стать борт к борту, а высылают за своей почтой моторную шлюпку. Это все присказка, а вот и сама история…
       После вахты моторист Вася Семечкин шел по коридору нижней, жилой палубы к себе в каюту, когда его перехватил вахтенный матрос-рулевой.
- О, «маслопуп»! Тебя «чиф» - наверх, пойдешь с «третьяком» на «Воздержание» за почтой и кинчиками! - что можно было перевести на доступный язык как – Товарищ моторист Василий (на Сергеича, как часто принято в море - не тянул, по причине юности)! Старший помощник капитана интересуется, не соблаговолите Вы, хотя и отстояли свою законную вахту, подняться на палубу и отправиться на разъездной шлюпке вместе с третьим штурманом к РТМС «Возрождение», чтобы получить почту и кинофильмы?
       Приказы, даже переданные через матроса, в море обсуждать не принято. И Вася, заскочив в каюту за теплой курткой и шапкой, поднялся на верхнюю палубу. Супертраулер привычно качало на волне, вдали маячил систер-шип, то есть родной брат-сестра ГэДэЭровской постройки – Рыболовный Траулер Морозильный-Супер, с гордым именем «Возрождение» в честь бессмертного творения Леонида Ильича.
       Небо было затянуто серыми облаками, из которых, время от времени, вылетали, параллельно волнам, снежные заряды. Ярко-красная спасательная шлюпка со снятой средней крышей висела на талях почти у самой воды. На палубе, возле веревочного штормтрапа, в нетерпении постукивал носком ковбойских сапожек третий штурман, Владимир Николаевич. Хоть они и были с Васей одногодками, и работали в одной вахте, но практически не общались. Один высоко - на ходовом мостике командует, другой в «машине» - машинном отделении, в масле и мазуте ковыряется. Касты разные. Стоящий рядом со штурманом боцман протянул Васе пластмассовую каску:
- Надень, чтоб все путем. А то там, на «Воздержании», проверяющий по технике безопасности едет…
- На «Звезду Урала»?
- Точно. Слыхал, там морячка за борт месяц назад смыло..?
- Блин…перетрясут теперь всех – швырнул окурок за борт «третий» - Капитана точно диплома лишат…
- Чего думаешь, поехали! – бросил он Василию и ловко соскользнул по трапу в шлюпку.
Вася хотел спросить, а как же обед, ведь вахту только сдали, 12 часов судовое время и в динамиках, на всю палубу - «Свободные от вахт приглашаются на обед!», но боцман уже подтолкнул его к трапу. Несильно, скорее шутя, но Васька чуть не поскользнулся на мокром от снега металле палубы:
- Давай, Вася! Народ письма ждет! Я за тебя уже и движок запустил!
И точно - движок мерно постукивал на холостом ходу, выстреливая над водой сизый дымок выхлопа. Василий спустился по трапу и уселся на скамью ( «банку» по-морскому) возле дизеля. Сверху, с ходового мостика, свесился через поручень радист:
- Мужики! У их радиста заберите мне передачку!
- О,кей! – крикнул в ответ Николаич и - к боцману, стоящему у стопоров лебедки – «Дракон»! Майнай быстрее нас, видишь, погода свежеет….!
 Вася крепко вцепился в борт и, как принято говорить, расклинился – уперся ногами в ребра шлюпочных шпангоутов.
 - Поберегись! – крикнул боцман, отпуская стопора и, через секунду, шлюпка закачалась на волне.
       Минут за двадцать, подпрыгивая на короткой злой волне, «добежали» до «Возрождения». Из-за волнения пришлось двигаться по дуге, а не по прямой, что бы не подставлять борт шлюпки волам и подойти к подветренному борту траулера - спрятаться за его массивным корпусом. За штурвалом, как и положено по штату, стоял, а точнее – сидел, штурман, а Васька прикорнул возле работающего движка. И хоть звук дизеля не был похож на привычный грохот судовой «машины», подействовал он на Ваську усыпляющее.
Только глаза начали слипаться, как «третий» свистнул и - перекрикивая стук дизеля:
- Не спи, замерзнешь! Готовься носовой «конец» принять!-
Над ними уже нависла серая громада траулера; Васька метнулся через «банки» в носовую часть бота и еле успел поймать «конец» - швартовый трос, сброшенный с верхней палубы.
- Крепи его, Васисуалий! – штурман резко крутил штурвал, пытаясь удержать прыгающую на волне шлюпку прямо у борта «Возрождения»
- Аллё! Земели! Штормтрап давайте! – крикнул он свесившимся через борт рыбакам.
В ответ сверху полетел увесистый сверток с почтой, для верности упакованный в несколько целлофановых пакетов, а на тонком фале опустился, также бережно завернутый, пакет с видеокассетами.
- Держите, ваша почта и кассеты - как по радио договаривались! Цепляй теперь свои! – ответили сверху – И на фига тебе трап?! Смотри, погода разгуляется! Не задерживайтесь, вертайтесь- ка вы до хаты!-
- Да я сам кассеты принесу, мне на борт подняться к вам надо! – прокричал вверх штурман.
- Ага, тебе может еще парадный подать и оркестр на палубу?! Совсем ты, Вован, оборзел на промысле! – донеслось в ответ.
- Какие люди, мама дорогая! Борисыч!- картинно обрадовался голосу сверху штурман – Майнай трап, я хоть обниму тебя, чертяку!
       Голос сверху принадлежал второму штурману «Возрождения», закадычному дружку нашего штурмана, с которым они вместе учились в Ейской «мореходке». Слышно было, как «второй» крикнул с мостика стоящему у борта матросу:
- Гришин! Спусти им штормтрап, под мою ответственность!-
Деревянные поперечины спущенного с высоты штормтрапа гулко стукнулись о борт. «Третий» тут же сноровисто стал карабкаться наверх, бросив на ходу Ваське:
- Не бзди! Я на пять минут, туда и обратно! Движок не глуши, сразу и отвалим!
- Наше дело нехитрое- подумал Василий, поднимая воротник куртки. Он задрал вверх голову, придерживая незастегнутую каску, и пытаясь, среди свесившихся с борта морячков, разглядеть хоть одну знакомую физиономию. Но не повезло и здесь – ни кого из знакомых, с кем можно было бы «потрещать» о том, как там оно – на берегу, пока «третий» с дружком не выпьют по паре рюмок.
- Как рыбалка? – поинтересовался вахтенный с «Возрождения»
- А фиг его знает, вроде нормально! Раз гоняют на подвахты «рыбку «шкерить» - значит есть тут рыба!
(Автору вновь придется нарушить впечатляющую стройность рассказа, чтобы разъяснить Вам, уважаемый читатель, только не спрашивайте – почему уважаемый, раз Вы открыли мой опус –уже за это Вас стоит уважать) Так вот – в море принято работать повахтово – четыре часа работы через восемь отдыха, но когда ловится рыба – каждый моряк должен еще и четыре часа подвахты в рыбцеху отработать, к примеру - чистить рыбы, т.е « шкерить»)
- Ага! Под песенку «Землян» - «Улыбнитесь, кишкодеры»?! - захохотали сверху.
       Так наш герой продолжал перебрасываться ничего не значащими фразами, а штурмана все не было. Между тем, ветер усиливался, тросы, удерживающие шлюпку возле борта траулера, то резко натягивались струной, то провисали в воду.
- Эй, на «Возрождении»! Позовите там нашего «третьяка»! Видишь, погода какая! – забеспокоился Василий.
Тем временем, волны все чаще стали бить между бортами, как будто пытались разорвать непрочную пуповину тросов. Снежные заряды низко стелились над толчеей волн и совершенно скрыли родной пароход, который еще недавно был хорошо виден невдалеке, слева по борту.
       Движок начал работать с перебоями, Васька нагнулся к нему, что бы проверить подачу топлива, а когда поднял голову вверх, на палубе «Возрождения» никого не было.
- Наверное, за нашим штурманом побежали – подумал он, отгоняя от себя шальную мысль - А не плюнуть ли на все и подняться самому по болтающемуся на ветру штормтрапу на борт, сбежать из подлетающей на волне шлюпки в спасительное теплое нутро чужого траулера.
       Но в этот момент шальная волна с размаху врезалась в бот, трос, удерживающий его у траулера, в мгновение лопнул, хлестнув по борту корабля. От такого удара Васька не устоял на ногах и свалился на палубу, между «банок»-скамеек шлюпки. Когда он, хватаясь за мокрые борта, смог подняться на ноги, траулер исчезал в серой снежной пелене.
 - Эй..! На «Возрождении»!!! – но разве можно докричаться сквозь ветер, недавнее легкое посвистывание которого перешло в рев?
       Васька кинулся в корму, к штурвалу, попробовать повернуть бот к траулеру.
- Только вот куда? Куда править?!...
Вокруг сплошная муть мокрого снега, и ветер, срывающий барашки пены с волн. Ни «Возрождения», ни родного парохода.
       Васька лихорадочно зашарил глазами по боту, надеясь найти «уоки-токи», переносную рацию, по которой штурман держал связь с родным судном. И со злостью вспомнил, что последний раз видел ее, болтающуюся на поджарой заднице «третьяка», когда тот карабкался на «Возрождение».
Вот теперь полная ж…- подумал Васька - Пока, заметят, пока кинуться искать…Кто знает куда нас волна разнесет….
       Мысли неслись вскачь, отталкивая друг друга и создавая в Васькиной голове кашу из отчаяния и тоски.
-Когда на «Возрождении» заметят пропажу? Пока кинутся искать, пока сообщат на другие суда. Вряд ли его шлюпку будет в такою погоду «бить» на экране локатора. Придется приготовится к долгому сидению. Везет же...
       Василий осмотрелся в шлюпке. Все же - спасательная.
       - Черт!Была...Так и есть - рачительный боцман давно вытащил из бота и ящик с НЗ и сигнальными ракетами; и пластины-отражатели, которые можно было бы установить, чтобы лучше увидели шлюпку на радарах. Все уволок к себе в каптерку, бережливый, блин...Только кусок замасленного брезента, на удивление ровно работающий движок и два весла. Все.
       Негусто — подумал Василий, подтягивая к себе брезент, чтобы завернуться в него — ну продержусь я сутки - двое, если не околею. А потом кончится топливо и что? Будет кидать на волнах, пока не сдохну от холода и голода? Даже пообедать не успел, сейчас не отказался бы от конфеток-витаминок из НЗ...Да его взять...Неприкосновенный...Да уж.
       Привычно-матерные слова слетали с посиневших губ и бесследно исчезали в серой мути за бортом. Василию представился родной пароход, уютная и теплая столовая команды, где сидят его соплаватели, рубают макароны с «мусором», как называли меж собой макароны по-флотски, и глубоко плевать им, на болтающегося посреди океана Ваську.
       Темнело. Ветер прижимал серые тучи к волнам и сколько Васька не вглядывался в сумрак — только белые барашки волн да изредка мелькающая среди них тень альбатроса.
       Он плотнее закутался в кусок брезента. Ногами нащупал какие-то пакеты под «банкой».
Почта. И пакет с видеокассетами. Настроение стремительно приближалось к температуре воды за бортом шлюпки, то есть к нулю. Не просто тоска, а обида, злость на весть мир навалилась на Ваську. Он один, посреди волн, болтается, как кусок дерьма, никому не нужный…Даже писем для него нет в этом пакете, некому с берега писать. Подтянул к себе пакет с кассетами, разодрал его плохо гнущимися на холодном ветру пальцами. Малый джентльменский набор: «Калигула», «Горячая жевательная резинка», «Кровавый спорт».
- Да пошли вы со своим Вам Дамом! – кассету об колено и за борт. Только пленка на ветру змейкой затрепетала. Вторую…Третью…
- Вот ваши кинчики! Вот ваши видики!-
Коричневые серпантины вьются за шлюпкой, стелятся по воде, теряются в тумане.
       В тумане?
       Васька огляделся.
       Пока он воевал с кассетами, ветер стих, плотная пелена тумана опустилась на воду, тяжестью своей легла на волны. И те смирились, пригладили вихры, превратившись в крупную зыбь, которая мерно покачивала шлюпку. И вместе с туманом пришла ночь.
И хоть летняя приантарктическая ночь сумрачна, но не темна, Васька не видел ни одного огонька судового, ни одной ракеты, которые обязаны были выпускать суда, ведущие поиск.
- Мне хотя бы один фальшвеер или ракету сигнальную, чтобы увидели…Наверное ищут уже, столько времени прошло. А вдруг не ищут?! Нет, не может быть! Должны искать! Как же так?! – мысли по прежнему метались, сталкивались, отпихивали друг друга – Вот как хорошо было на пароходе…завтрак, обед, ужин, всегда по расписанию, и вахта четко четыре часа через восемь, ни о чем не надо думать, беспокоится, переживать. Сопи себе в две дырочки после вахты, а тебе копейки инвалютные капают….Вот жизнь…
 Огонь, нужен огонь! Тогда его увидят, найдут, спасут! – ногой нащупал пакет с письмами – Вот! Зажечь! Меня увидят! Спасут! – и уже лихорадочно по карманам, в поисках спичек, хоть и некурящий, но коробок всегда с собой, мало ли где подсветить, когда в темноте, в «машине». Вот и спички.
 - Нет,а как же ребята…Ждут же эти письма…И то, что в них...Кому фотка с малым…Кому подружка себя причепуренную послала…. Подожду пока….Будь, что будет.
       Васька покрепче запахнулся в брезент, привалился к борту шлюпки и забылся коротким неспокойным сном. Под утро проснулся оттого, что перестал слышать стук движка - кончилось топливо. Особо и не расстроился, ведь знал, что надолго не хватит. Не судьба значит. Шлюпку мерно качало на крупной пологой зыби. Низко висели мутные облака, сколь хватало глаз – только серые барханы волн и ни одного корабля, но одной точки на горизонте.
       Он попил воды, точнее грязноватой жидкости, образованной растаявшим снегом, которая скопилась в пазах борта. Смешанное с морской, соленой водой, питье было противно на вкус, но жажду, на время, утолило. Васька снова завернулся в брезент и уселся на дно шлюпки, привалившись спиной к остывающему двигателю.
- Письма что ли открыть, почитать….Что там обычно пишут – люблю, жду, целую?! Врут конечно, тряпок только ждут импортных, да зарплату в инвалюте…Или на деток их счастливые рожицы смотреть?
       И снова - в сон. Когда открыл глаза, над морем висел то ли мутный рассвет, то ли такой же невеселый закат. И пустота волн, катящихся в никуда.
       Сил хватило, чтоб черпать воды со дна шлюпки. Ухмыльнулся потрескавшимися губами – разнообразие в меню, теперь со вкусом мазута и дизтоплива. И уже про себя:
 – Раз боль ощущаю, значит не сдох пока?-
       Василий опять погрузился в спасительное забытье. Время от времени открывал глаза – то звезды в прорехах облаков, то светлое пятно солнца, спрятанное за серостью туч. А когда в очередной раз с трудом разлепил припорошенные налетом соли ресницы, то увидел над собой размытые пятна лиц и подумал, что права была бабка Ульяна, есть что-то там - на небесах, вот и архангелы за ним пришли…
       Но когда заботливые руки грузили его в сетку, чтобы поднять на борт, он вцепился в рукав одного из «архангелов»:
- Стой, мужики….Письма….Там… В пакете - возле движка.