Утро в лесу

На дворе залаяла собака, и Тихон, младший брат Кузьмы,
спустил ноги с кровати, ровно по ноге в сапог,
левую в левый, правую в правый. Лампочка Ильича под потолком
тускло осветила путь от кровати до двери и часть коридора,
в который вышел Тихон, затем погасла.
Послышался выстрел, матерный крик Тихона и снова тишина.
Кузьма налил себе и брату чаю и почесал левую ногу.
Вошел Тихон, сел за стол, взял чашку и уставился на свое отражение в самоваре.
Новый и блестящий, самовар резко выделялся из остального интерьера.
В сторожке все было старым: и печь, и окна, и фотокарточки на стенах, и Тихон, и Кузьма тоже были очень старыми.
-Да, - сказал Тихон
-Уж да, - скахал Кузьма и наступила тишина.
В селе их побаивались и потому воровали лес только при самой острой
необходимости. Тихон неплохо стрелял, поэтому мужики чаще уходили с
окровавленными задницами, а не с дровами.
На дворе снова залаяла собака, Тихон неспеша накинул телогрейку
, которую повесил ранее на спинку стула и поднялся. Лампочка
погасла, когда дверь в коридор закрылась.
Снова послышался выстрел и матерный крик.
Дверь открылась, Тихон втолкнул в комнату мальчика лет 12, тот
рванулся к выходу и было полез с кулаками на Тихона, преградившего ему путь к свободе, но поймал на себе хмурый из под густых бровей взгляд невыспавшихся
глаз Кузьмы и осел:
-Я, дяденьки, здесь так просто гулял, я больше не буду, честное слово не буду.
-И на грядку с картошкой просто так зашел?
-Я кушать хотел, из дома сбежал, ночь в лесу отсиделся, потом пошел, куда глаза глядят, хай, думаю, его, ну и вижу: картошка растет, думаю, может хозяина дома нет, а я много не съем, сильно не убудет. Ходил здесь вокруг, смотрел, вроде не было никого, я тогда и решил подойти, только собака залаяла и я убежал..
-Так это ты был в первый раз?
-Да, только другой раз я тише подошел, собака и не заметила, черт ее дернул на ворон залаять.
-А из дома что ушел?
-Мамка говорит, в город поедешь учиться, а я не хочу в город,
я здесь жить хочу.
-Ну что ж стого, город, и Тихон, и я в городе жили, ничего там нет страшного, жен себе нашли там.
-А что же жены ваши, на охоте?
-Умерли, сначала его, потом моя, ну мы и остались доживать здесь.
Тишина, огород свой,Тихон выйдет пострелять, пацанов, вот, притаскивает. Чай будешь, - будто приказал Кузьма и налил мальчишке чая.
-Звать как?
-Костик.
-А маму?
-Оля.
-Это та что хромает?
-Нет, гамаляниха - соседка наша хромает, а моя мама не хромает. У нас только отец хромает, но он и так, что хромает, что не хромает, все равно не ходит: он пьет. Мамка хочет меня к дяде Борису Иванычу отправить, он в городе работает.
-И что ж ты не хочешь поехать?
-Не знаю, в город не хочу.
Мальчик стоял опершись одной рукой на стол, другой держал чашку и дул на нее.
Взгляд его был притянут самоваром, и он с интересом рассматривал,то овальные глаза, то нос картошкой в кривом зеркале медных стенок.
-...надо, - закончил Тихон.
Костик кивнул
-Ну пойдем, - махнул Тихон рукой.
Лампочка погасла, когда дверь закрылась. Кузьма продолжил неспешно пить чай.
Минут через сорок вернулся Тихон с банкой меда, вошел, поставил мед на стол, сел и уставился в собственной отражение в самоваре.
-Да, - сказал Тихон.
-Уж да, - сказал Кузьма.
И наступила тишина.