Рассказки для внука

       

- Деда, а что ты сегодня мне читать будешь?

Я кладу на полку томик сказов Бажова.

- Бажова мы уже закончили...Сейчас поищу что-нибудь ещё.

В процессе поиска вспоминаю про «Конька-горбунка» Ершова. Мне эту сказку читал на ночь мой отец, потом я читал её своим детям. Почти наизусть запомнилась.
И я начал читать сказку по памяти, только изредка заглядывая в книгу, когда память мне изменяла. Внук местами хохотал, потому что сказка очень веселая и остроумная, кроме того, знание текста позволяло мне читать её «с выражением» и играть сразу за Ивана, и за царя, и за всех остальных...

Когда сказка закончилась, внук задумался и спросил:
- Деда, а ты жил при царе?
- Нет, не довелось. Я родился через двадцать лет после того, как царя не стало. А вот мой отец, твой прадед, жил при царе и мне рассказывал про это время.
- Расскажи, деда, про царя.
- Нет, Ваня. Сегодня уже поздно, а вот завтра попробую рассказать.
Спи. Спокойной ночи.

Я выключил свет и лег. Завтра расскажу ему всё, что помню про нашу семью, расскажу о корнях нашего рода. А ведь есть что рассказать...

Рассказка первая.

Мой отец, а твой прадед, родился в 1894 году.
В ту пору самодержцем Всея Руси и Великия и Малыя и Белыя (Россия,Украина и Белорусия), а также Великим князем Польским, Финляндским, Эстляндским, Курляндским, Лифляндским и прочая, был Николай II Романов.
Родом мой отец был из Курляндии, что на берегу Балтийского моря. Теперь это независимое государство называется Латвия. А тогда латыши были подданными российского императора.
И отец мой и дед были знатными на всю округу кузнецами. Исполняли заказы самому барону фон Корфу - владельцу Кройцбургского замка. Металлические кованные фигурные ограды и оконные решетки, навесы на ворота, замки - дело их рук. Даже пришлось как-то ремонтировать курковое ружьё самого барона.

В 1914 году началась Первая Мировая Война с Германией и отец был призван в царскую армию.
В двадцатилетнем возрасте пришлось покинуть свой родной дом, а дальше жизнь так завертела, что не удалось вернуться ему домой, хоть и прожил долгую жизнь.

- А где тогда он жил, деда?
- А ты слушай, всё расскажу по порядку.

Первый год он воевал на польском фронте, в болотистой местности, в ужасных условиях. Всю зиму просидели в окопах. Солдаты больше гибли за царя и отечество от болезней, чем от ран.
Однажды, полковой писарь-земляк, сообщил по-секрету, что собирают команду, для отправки на турецкий фронт. В ту войну Турция была союзником Германии. А в Турции, говорил он, тепло и сухо, да и пока доедешь - отоспишься, да отдохнешь.
А отца тогда лихорадка замучила, хоть стреляйся, а вернее, только высунь голову из окопа. Согласился он и писарь-еврей из Кройцбурга, земляк, значит, включил его в список, хоть и пришлось заплатить за это, а вот сколько - я уже не помню... Ну, да это и не важно.
Месяц добирались до этой Турции. За это время отец в вагоне отоспался, лихоманку подлечил и совсем повеселел. А в Турции оказалось даже лучше, чем писарь-еврей обещал, так что не пожалел он тех денег.
Тепло, на деревьях всякие фрукты-финики растут, ешь-не хочу. А спать на земле можно, не укрываясь.
Мало того, назначили его, как потомственного кузнеца, механиком.
У генерала был свой персональный автомобиль иностранной конструкции, а при нем шофёр-водитель. Водители в ту пору были очень важные, ходили в больших очках и кожанных крагах.

- Деда, а что это такое, краги?
- Перчатки такие длинные, до самого локтя.

Важные были тогда водители, как теперь капитаны дальнего плавания или пилоты авиалайнера. И этот тоже таким был, только умел баранку крутить, а отец сидел с ним рядом, на подхвате. Помыть машину, заправить или ещё какой ремонт ей дать.
А самое главное, он теперь не лез под пули, так как был всё время при генерале, а генерал сам этого не любил.
Вот так неспеша и воевали. К 1918 году почти пол Турции уже отхватили и дошли до самого города Карса.
Тут только и до них дошли вести о том, что в России произошла революция. Понаехали разные агитаторы-горлопаны и каждый за свою партию ведет агитацию. Опять веселая жизнь началась. Воевать бросили и стали на митингах слушать речи. Турки тоже молодцы, кому ж воевать охота, сидят и ждут, чем вся эта заваруха закончится. Некоторые призывали воевать «до победного конца» и генерал тоже. А вот солдаты все проголосовали за большевиков, потому что знали они хорошо психологию простого народа. Главный лозунг у них был:
- Бери шинель, пошли домой и винтовочку не забудь прихватить, чтоб защитить родную советскую власть и удобнее было землю делить. Тем более, царь батюшка уже арестован.

- А как они смогли самого царя арестовать?
- Замучился царь с этой войной, вот и проморгал революцию. А революция, она, брат, никого не щадит.
 
Генерала посадили в тачку и вывезли на помойку истории, так сказать, символически.
Турки, как узнали результаты выборов, тоже заликовали.
Большевики их поздравили:
- Возвращаем вам пол-страны в целости и сохранности. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
И пошли организованно по домам, а радостные турки идут сзади и препятствий не чинят, даже помогают. Так вот и дошли рука об руку до границы с Арменией.
Армяне свои войска на границе поставили, русских пропустили, а турку - нет, потому как вражда у них меж собой лютая с давних пор.
Ну а дальше, разбежались все, как тараканы от дуста - кто куда...

Вот таким образом очутился мой отец в городе Баку. Без денег и других средств к существованию. Так что, винтовочку пришлось загнать какому-то абреку, по случаю.

- Деда, а кто такой абрек?
- Так на Кавказе разбойников называли.
 
Там он узнал, что добраться до Латвии невозможно. Железнодорожное сообщение и всякое другое, было прервано. На севере большевики, на юге - белогвардейцы, а между ними различные самостийные, разноцветные банды.
Устроился на работу в пригороде Баку на нефтепромысле, принадлежащем немецким владельцам по фамилии Ридель и жизнь начала налаживаться.

- Спишь, Ваня, что ли? Ну ладно, спи, я свет выключу.

Рассказка вторая.

- Деда, а мне жаль, что твой отец не мог домой попасть.
- Не мог он, Ваня... Тогда такая гражданская война началась, что жутко становилось.
Красные воевали с белыми, а были ещё зеленые и банды других цветов, у которых был свой лозунг:
- Бей красных, пока не побелеют! Бей белых, пока не покраснеют!
Иногда доходило до того, что брат воевал против брата.
Останавливали поезда, грабили и убивали людей.
Так что пришлось отцу оставить мечту о возвращении на родину.
Поселился в бараке для рабочих, платили неплохо, так что жить было можно.
И познакомился он с моей мамой. Она немка по национальности из Поволжья, а приезжала в Баку к родственникам, этим самым Риделям.
В 1924 году они поженились.
К этому времени гражданская война закончилась и Азербайджан вошел в состав СССР, а Латвия - наоборот, отсоединилась и стала самостоятельным государством.
Отец начал писать письма и разыскивать родственников. Его вызвали в ЧК и предупредили, чтоб прекратил переписку с заграницей, по добру - по здорову...
Таким образом родственники в Латвии решили, что он погиб.
В начале 30-х годов переехали в Автономную область немцев Поволжья, где жили родители мамы. Со здоровьем у них стало неважно. Там я родился в 1939 году.
Хорошие это были места, на правом берегу Волги. Теперь это Саратовская область. Раньше село называлось Антон, а теперь Садовое. Даже дом, где я родился сохранился. Только там теперь живут чужие люди.
Двести с лишним лет назад императрица Екатерина II доровала эти, пустующие тогда, земли маминым родственникам и они переселились туда из Германии.

- Деда, а у нас есть родственники в Германии?
- Думаю, что есть, но отыскать их сейчас очень трудно. Столько времени прошло...

Я был самым младшим в семье. Были у меня еще три брата постарше. Эдуард, Александр и Виктор. Нет их уже в живых - один я остался. О них как-нибудь в другой раз.
Хорошая жизнь была в ту пору, по рассказам родителей, появился достаток, да обрушилась новая беда.
В июне 1941 года началась Вторая Мировая Война и вновь с Германией.
В августе, когда фронт начал приближаться, всех немцев выселили из своих домов и отправили в ссылку, кого в Сибирь, а кого в Казахстан. Пять сестер и один брат мамин с семьями были сосланы. Наших не тронули по той причине, что у мамы муж не немец, но пришлось тоже всё бросить и уехать вновь в Баку, от греха подальше.
Ридели к тому времени тоже были сосланы. Мои родители жили в тревоге и каждый день ожидали неприятностей, но всё обошлось.
В феврале 1944 года забрали в армию старшего брата - Эдуарда.
В августе пришла похоронка. Он погиб при освобождении того самого Кройцбурга, а ныне Крустпилс - родины отца. Удивительное совпадение. Он похоронен на братском кладбище этого городка. Ему даже не исполнилось 19 лет.
Я помню День Победы - 9 мая 1945 года.
После обеда в детском садике, мы легли спать. Проснулись от страшного крика и вначале перепугались. Оказалось, наша воспитательница забежала к нам в помещение и кричала от радости, как ненормальная, а временами рыдала. Мы тоже повскакали и прыгали на кроватках, как на батуте и никто нам не делал замечаний.

- Ну вот и ты заснул...
Пусть тебе тоже приснится что-нибудь радостное.

Рассказка третья.

- На чем мы в прошлый раз остановились?
- Ты, деда, рассказывал про День Победы.

Война закончилась, да не скоро ещё жизнь улучшаться начала. Уж очень большая разруха была. Карточки на продукты питания отменили только в 1947 году. Голодное было время. Я помню, нас не нужно было уговаривать кушать, как тебя. Игрушки даже сами себе мастерили. Помню, мама чистит картошку, а я подбираю очистки и на плиту. Вот такие чипсы у меня были в то время.
В школу пошел восьми лет, потому как ни здоровья, ни одежки особой не было. А вот учился с желанием и даже в конце лета начинал скучать по школе.
Родители продолжали находиться под страхом и отец долго не решался написать письмо на родину, несмотря на то, что Латвия снова вошла в состав СССР.
Жизнь постепенно улучшалась, ежегодно происходили снижения цен и к 50-м годам зажили прекрасно. В магазинах было всё - вплоть до черной и красной икры по весьма низкой цене. Я очень хорошо помню этот период жизни, потому что меня, уже подростка, часто посылали в магазин за покупками.
В 1953 году умер Сталин.
Всем сосланным родственникам предоставили возможность покинуть место ссылки, но вернуться в свои дома запретили, а предложили вольное поселение в Башкирии и Татарии, где в то время началось освоение нефтяного месторождения. На пустыре, начали строить город нефтяников Октябрьский. Вот туда мы в 1953 году переехали из Баку и встретились с родственниками мамы. Не все оказались живы. У двух моих тетушек мужья погибли на лесоповале на Алтае.

- А зачем их всех в Сибирь отправили?
- Время такое было. Война была с немцами, а они тоже немцы по национальности.
Боялись, что они фашистов будут поддерживать.

В этом же году отец отыскал своего брата в Латвии. Он был одним из последних родственников, кого удалось застать в живых.
Брат поминал моего отца ежегодно на кладбище, как погибшего.
И только в конце 50-х годов,через 40 с лишним лет братья встретились.
Отец часто потом ездил на свою родину, а вот переехать жить туда насовсем, так и не решился. Похоронили твоего прадеда, что воевал за «царя и отечество», в Башкирии.
Было ему в ту пору 84 года.
Привёз я землицу из Латвии на его могилу.

- Деда, а почему он не поехал к себе домой в Латвию, когда можно стало?
- Точно не могу сказать. Видно, хорошо ему было. Ведь там вся родня мамина собралась после ссылки. Помню, какими хорошими, добрыми людьми они были. Рассказывали, как помогали им русские в то тяжелое время. Не довелось услышать от них ни одного плохого слова в адрес тех, по чьей вине довелось испытать такие невзгоды.
Больше такое не должно повториться.
Всё. Спи, Ваня.